последнюю из сегодняшних проблем, -  не стал вступать в дальнейший
спор Андрей.
     Я  не  понял,  зачем  нужно было переходить именно в  кабинет, гостиная
ничуть не  в  меньшей  мере подходила  для  обмена  мнениями.  Но  хозяевам,
очевидно,  виднее.  Гораздо  сильнее  меня  занимал  вопрос  -  какие  еще у
гроссмейстеров и  командоров "Братства"  остались  проблемы, непосредственно
затрагивающие меня.
     Нет,  в  кабинете  было,  конечно уютнее,  чем  в  огромной, освещенной
хрустальной люстрой с десятком лампочек гостиной.
     Шульгин  сбросил  свой  чекистский  френч,  в  котором он  изображал на
приеме, оставшись  в белоснежной  подкрахмаленной батистовой  рубахе,  более
подходящей светскому франту,  а  не  суровому  красному преторианцу. Уселся,
закинув ногу на ногу, в глубокое кресло рядом  с  торшером, закурил турецкую
папиросу из розовой бумаги.
     Новиков  занял второе  кресло,  сбоку от  письменного стола,  профессор
устроился на  обширном диване. А я, как бы  невзначай, вынужден был сесть на
последнее оставшееся место, в не мене удобное кресло,  но расположенное, так
сказать в центре общего внимания.
     - Ты спать не хочешь? Неожиданно спросил у меня  Новиков. Заботу, нужно
понимать,  проявил. Я  и  ответил  в  соответствующем  духе.  Что  в  случае
необходимости могу не спать  двое суток, и больше, и сегодня успел выспаться
более чем прилично, но вообще в привычном мне обществе такие вопросы принято
задавать до а не  после.  Хотя про чужой  монастырь  поговорку, естественно,
знаю...
     - Да я собственно, не в этом смысле спросил. Просто от тебя потребуется
определенная ясность  мышления. С войной мы счеты, надеюсь,  покончили, пора
заняться тем, ради чего мы, собственно, здесь и оказались.
     - Здесь? - Я непроизвольно оглянулся, как будто в квартире что-то могло
измениться в этот момент.
     -  Не  только  именно здесь,  -  уточнил  Новиков,  -  вообще  в  нашей
реальности. Думаю, ты давно догадался, что если даже  наша с тобой встреча в
приморском ресторане была действительно случайно или почти случайной, то все
остальное - уже нет.
     -  Честно говоря, я  был уверен, что даже наша первая  встреча  была не
совсем случайна. Какое-то время я предполагал, что вы с  Ириной просто очень
квалифицированные агенты Панина и его партнеров. Потом убедился, что это  не
так, и пытался понять, кто же вы такие, и что вам от меня надо?
     - Значит, в  полную  случайность встречи  не поверил? А почему? Ты ведь
пришел  туда  абсолютно  добровольно,  после  грамотно проведенной  операции
отрыва от преследования...
     - Не знаю. Интуиция, наверное, она у меня неплохо развита. Почему и жив
до сих пор.
     -  Молодой человек  прав,  - провозгласил со  своего  дивана профессор,
который  потихоньку  продолжал  прихлебывать водочку из стакана. - Его  аура
свидетельствует  о крайне  развитой  интуиции  и общей предрасположенности к
взаимодействию с "тонкими мирами". Вам  не приходилось, уважаемый,  посещать
астрал?
     - Мне не приходилось, зато астрал меня посещал неоднократно...
     - Это как, простите?
     -  Игорь   вам  изложит  свою  несколько  позже.  Сначала  мы  завершим
материалистическую  часть нашей  беседы,  -  приостановил  исследовательский
азарт профессора  Новиков. Он  один здесь  знал суть  моих взаимоотношений с
потусторонним  миром в полной мере. И продолжил собственный монолог: - И все
же  сам факт нашей  встречи следует признать случайным. То  есть то,  что мы
оказались в то утро в одном и том же месте. Дальнейшее уже закономерно. И я,
и Ирина в первые  минуты знакомства поняли, что ты как раз тот человек,  что
нам нужен...
     - Для чего?
     -  Видишь  ли, мы  с Ириной  и в правду  оказались в параллельном  мире
будущего волею загадочного  природного катаклизма.  Я  говорил  тебе - нечто
вроде пробоя изоляции в туго сплетенном жгуте проводов. И нам пришлось почти
год  просчитывать закономерности,  чтобы найти  условия  и точки сопряжений.
Слава  Богу,  что  Ирина  многому  научилась  у  Левашова в  области  теории
межпространственных переходов,  да  и  сама  имела кое-какую  подготовку.  В
общем,  приходить и  возвращаться  от вас  к нам  мы  научились  с девяносто
процентной точностью...
     Вот оно как,  оказывается.  Далекие предки, по  их словам, научились за
год тому, о  чем  наши высокомудрые теоретики  до сих пор понятия  не имеют.
Более того, отрицают  само существование альтернативных миров.  И, что самое
поразительное,  -  межреальностные переходы возможны  без помощи  какой-либо
аппаратуры, достаточно оказаться в нужное время и в нужном месте. Вот и все.
     - И много раз вы наш мир навещали?
     - Раза четыре... В чисто экспериментальных целях. Для отработки метода.
Ну  и  просто  так...  Жить  у  вас уж больно приятно, -  улыбка Андрея была
настолько искренней и, я бы сказал, печально-доброй, что я ему поверил.
     - Только одной закономерности не уяснили, а может ее и вообще нет - как
соотносится  наше  время  с  вашим. Иногда  совпадение  абсолютное  - месяц,
проведенный в вашем мире, в точности равен прошедшему здесь, а иногда разнос
огромный. Вот в  последний раз... Мы с Ириной  пространствовали у вас четыре
месяца, потом  встретили тебя и плыли  еще две недели, а  здесь  прошло семь
месяцев. Мало, что ребята испереживались, так еще и заговор успел созреть, а
весьма высокопоставленные и информированные люди, что были  у меня на связи,
не знали кому сообщить о готовящемся перевороте. Вот и пришлось посуетиться,
понервничать...  -  Новиков  сокрушенно покачал головой. -  Если бы  вовремя
вернуться, можно было очень малой кровью обойтись, а то вот...
     Теперь  мне последние  события  стали понятнее.  А  тоя все  удивлялся,
насколько грубо и непрофессионально проводились кое-какие мероприятия.
     Но пока меня интересовало не это. В конце концов, заботы  здешнего мира
не  так  чтобы уж очень  меня касаются. Но  из  слов  Андрея  следовало, что
вернуться  домой нам  с Аллой  не  только можно, но как бы и очень легко. Об
этом я и спросил Новикова.
     -  В  общем-то, так. Вернуться,  наверное,  можно,  если  наши  расчеты
адекватны. Мы  тут  с Олегом  прикинули.  Примерно через  три  месяца проход
должен открыться в Северной Атлантике, в вычисленной точке между  Англией  и
Норвегией...  - и тут в его  тоне я услышал  такое  большое  "но", что не на
шутку встревожился. О чем и спросил. - Катера помнишь? - ответил мне Андрей.
     - Еще бы не помнить...
     - Так катера были немецкие, как мы  определили, и предвоенного выпуска.
Принадлежали Кригсмарине тогдашней гитлеровской Германии...
     Я не сразу понял, о какой войне он говорит, и лишь позже догадался, что
имеется  в  виду бывшая  через пятнадцать лет  после нынешнего момента и  не
состоявшаяся у нас вторая мировая.
     -  И какой  в таком случае вариант просматривается? -  это  спросил уже
Шульгин, до сей поры не вступавший в разговор.
     Они  проверяют  меня  на  сообразительность, что  ли?  ну,  пожалуйста,
отвечу, что думаю.
     - Не выходит ли, что мы сначала вывалились  в какой-нибудь из годов той
вашей  войны,  а уже  потом проскочили в этот?  Тогда, значит, в вычисленной
вами точке существует сразу две зоны перехода?
     Сказал и почувствовал, что чего-то не улавливаю.
     -  Если бы  так, это еще полбеды, - сказал  Андрей.  -  Тут нечто более
сложное и странное. Мы ведь в  каком мы  сейчас году пребываем? Правильно, в
двадцать  четвертом. Но, прошу заметить,  если  мы  здесь и сейчас, то каким
образом могла случиться  та мировая?  Мы же  собираемся  ее предотвратить, и
судя по тому, что уже сделали, ей, той, что была, теперь взяться неоткуда...
     Наверное,  они после  возвращения Новикова уже не раз обсуждали друг  с
другом случившийся парадокс.
     - Может быть, так, что  вы с  Игорем  оказались в точке сопряжения трех
реальностей, - сказал Шульгин.  - И вы  сколько-то,  день,  час или  даже те
самые   три  месяца,  которые   потерялись,   прожили  в   нашей   Настоящей
Реальности... А уже потом выскочили сюда.
     - А могли и не выскочить, так? Навсегда остались бы в реальности #1, то
есть нашей подлинной? В которую Артур дороги таки не нашел?
     - Об этом судить  трудно. Если уж Олег не сумел рассчитать  вероятность
стыковки  трех  реальностей, да  еще со  странным временным  разрывом. Можно
допустить,  что  война там  была,  но  не мировая,  а так,  локальная, вроде
фолклендской. И что вы были совсем не в той точке, а в любой другой... Ты же
только по климату ориентируешься, обсервации сделать так и не сумел, а когда
тучи рассеялись, оказался уже у нас...
     Из  всей последовавшей далее дискуссии я  понял только одно - понятия о
физическом смысле  явления  не имеет никто, но  при попытке  воспользоваться
ранее  вычисленной точкой перехода вполне можно  угодить  куда угодно, кроме
нужного места, времени и реальности. И такую  попытку  до полного  выяснения
обстоятельств никто предпринимать не станет. Однако и здесь я не угадал.
     - Для момента,  когда  рациональная наука бессильна, имеется  выбор,  -
кривя лицо в очень нетрезвой улыбке, провозгласил со своего дивана профессор
Удолин.
     Я, честно говоря,  успел  почти забыть об этом персонаже. Вернее  -  не
принимал  его  всерьез, посчитав  старым  пьяницей и  забыв, что  ни  Андрей
Дмитриевич, ни Александр Иванович никогда ничего зря не делали. И если этого
колоритного дедушку сюда зачем-то привел,  то рано или  поздно он свое слово
сказать был должен. В полном соответствии с режиссерской теорией А.П.Чехова.
     - Дорогу в интересный вам мир можно отыскать не только по прямой. Можно
и вокруг... -  сказал профессор, выпрямился и сел на  диване. - Естественно,
через  иные измерения. - Он  уткнул  палец в висевшую на стене  карту  мира.
Здешнего мира, подчеркну еще раз. И 1980  года издания. "Москва. ГУГК  ССР".
Мне эту  карту интересно  было рассматривать  еще  в  новозеландском  форте.
Слишком много там непривычных границ и неизвестных стран.
     - Вот так, - Удолин  черкнул ногтем от Одессы  до Вены  через Карпаты и
Венгерскую  низменность,  -  идти, особенно  если  пешком,  долго, нудно,  и
дойдешь  ли  еще,  неизвестно.  А  вот так,  - он  изобразил  баллистическую
траекторию от Вены обратно  к Одессе,  - очень легко и  быстро.  Практически
мгновенно. В чем суть? - обратил он ко мне взгляд экзаменатора.
     -  Естественно, воздушный транспорт удобнее пешего хождения, -  ответил
я.
     -   Правильно,  но  глупо.  Удовлетворенно  сказал  профессор.  -  Суть
совершенно не  в  этом,  а...  - он еще  посмотрел  на меня,  давая мне шанс
реабилитироваться,  а потом  заключил: - Неужели не  увидели? Я же  вышел из
плоскости двух измерений. Поняли? Из двух - в  третье. А теперь попробуем из
трех - в четвертое. А?
     В моем нынешнем  состоянии эта идея  была ничем не хуже и не лучше всех
прочих. Хотя я  по-прежнему  не  понимал,  каким  образом  возможно  выйти в
какое-то еще измерение, внешнее по отношению к внепространственным. Впрочем,
я и  о куда более примитивной хроногации имел крайне смутное  представление,
куда  уж со всем прочим. А  они тут, как  выяснилось, давно и свободно между
временами  и реальностями  маневрируют. Откуда мне знать, может этот  пьющий
старец  самым  главным теоретиком и я является, а господа офицеры  у него на
подхвате.
     Однако тут же и  выяснилось, что если Константин Васильевич и теоретик,
так  совершенно в другой  области, поскольку  он начал густо пересыпать свою
речь терминами  дзен-буддизма и прочих оккультных наук,  стремясь просветить
именно меня (поскольку всем  остальным, похоже,  он  свои воззрения  изложил
гораздо раньше).
     Смысл  последующего  разговора сводился к  тому,  что  имеется  план  -
используя  его,  Новикова,  с Шульгиным  и  отчего-то вдруг  мои (интересно,
какие?) способности, отыскать и, если так можно выразиться, картографировать
все  наличествующие  на Земле точки  межмировых пробоев.  То  есть в  идеале
получит  функционирующую с  четкостью  и  надежностью  довоенных  германских
железных дорог транспортную систему, связывающую три, а  возможно, и гораздо
большее количество реальностей.
     Смелый и масштабный замысел, ничего не скажешь.
     -  Ну  и как же  это должно выглядеть на практике? - поинтересовался я,
заранее согласившись ничему  не удивляться  и  воспринимать как должное даже
самые абсурдные,  на мой взгляд,  идеи.  Тем  более что за последние  месяцы
сфера абсурдного для меня значительно с®ежилась.
     - Если  отвлечься  от сложностей практической  реализации,  проблему  я
представляю в следующем виде... - сообщил Удолин лекторским (или менторским)
тоном.
     И  хоть посылка его по-прежнему  не казалась  мне слишком убедительной,
особенно  в части,  касающейся  непосредственно моего участия в  проекте,  я
возражать  не  стал.  Если  это  поможет  нам  с  Аллой  вернуться  домой  -
пожалуйста, можно испытать и такой метод.
     Да  и в конце концов, нечто похожее излагал и  Артур тоже. И раз уж  он
вновь  пришел  мне  на ум,  я  решил  стрельнуть  по  двум  зайцам. Андрей с
Шульгиным в моих пояснениях не нуждались, и  только для профессора  я  очень
коротко  сообщил суть дела.  Удолин пришел в крайнее  возбуждение. Мгновенно
утратив интерес к  транспортным  проблемам,  он стал  жадно расспрашивать  о
деталях,  не  слишком  известных  ему самому. Я-то  мог  оперировать  только
информацией,   полученной  от  Артура,   и   не  при   самых   благоприятных
обстоятельствах, кстати.
     Загадка происхождения нашего друга-зомби  профессора интересовала мало,
а вот все, связанное с его земным существованием в этом качестве, и особенно
все,  что  он  говорил  о  потустороннем мире  и  его пограничных  зонах,  -
чрезвычайно. Наше  собеседование, больше похожее  на изощренный  допрос,  он
сопровождал потиранием рук, торжествующими вскриками, картинными гримасами и
иными действиями, который я ранее относил на счет не слишком хорошего  вкуса
фантазии  авторов, описывающих  тип  "сумасшедшего  ученого".  А  Удолин был
именно  таков. (Если  только  не  отбрасывал  добросовестно  соответствующую
легенду. Как я недавно изображал "иностранного дипломата".)
     -  Если вы принимаете  мои  слова так  близко  к  сердцу, -  сказал  я,
стараясь всячески  демонстрировать Удолину готовность  к сотрудничеству, - и
феномен, первооткрывателем которого  я смею себя считать,  лежит полностью в
круге  ваших  научных  интересов,   так,  может   быть,   удастся  применить
разработанные   вами  методик,  чтобы  убедиться  как  в  соответствии  моих
эмпирических наблюдений истине, так и выяснить живо меня занимающий вопрос -
не   последовал  ли  означенный  Артур...  то  есть  артефакт,  за   нами  в
межвременной туннель, и не находится ли он поблизости, ибо  вчерашней  ночью
нечто подобное я ощутил. Благодаря чему, собственно, и нахожусь среди вас...
     Шульгин из-за спины профессора показал мне поднятый большой палец. Мол,
плотно выражаешься, Игорь Викторович, приятно слушать.
     -  Если мое  предположение подтвердиться,  -  закруглил  я  трудолюбиво
выстроенный  период, - тогда  и дальнейшие наши планы могут быть исполнены с
куда большей долей вероятности. Артур в них безусловно должен разбираться...
квалифицированно.
     -  Вне  всяких  сомнений.  Немедленно   же  приступим.  Только  сначала
проясните мне один лишь вопрос - а каково  в вашем мире состояние магических
наук?  Далеко ли  вы  продвинулись  в  постижении внечувственного восприятия
потусторонних  миров? Умеете ли произвольно посещать хотя бы близкие области
Великой Сети? Каковы ваши отношения с Держателями?
     Его слова звучали для меня как заклинания шамана. Разумеется, и в нашем
мире   имеется   достаточное   количество  людей,  озабоченных  мистикой   и
всевозможными   неортодоксальными   культами,   но  превращать  эти  частные
увлечения в  популярные идеологии лет семьдесят  или восемьдесят  никому  не
приходило в голову. А уж тем более вводить их в состав официальных наук. Мой
ответ профессора более чем удивил. Он явно хотел услышать что-то другое.
     - А мое имя вам в исторических анналах не встречалось?
     - Знаете ли, специально я историей нетривиальных учений не занимался, а
так вот, в общеобразовательном плане, ей Богу, ничего похожего не помню, как
мне не печально...
     Профессор погрустнел.
     -  Странно,  у вас  я  должен  был существовать. Уже  к  началу  века я
определился в своих научных пристрастиях, а к 1910-му и первую книгу на  эти
темы завершил, пусть и  неопубликованную. А вот интересно, а  может, в вашем
мире  я несвоевременно умер? У нас здесь меня Яков Агранов спас  от голода и
превратностей судьбы, а там вдруг... Или, в  лучшем  варианте, вдруг у  меня
круг   научных  интересов   изменился  под   влиянием   каких-то   жизненных
реальностей?  Надо  бы  повнимательнее  изучить  все  критические  точки  за
последнее десятилетие. А лучше всего - посетить ваш мир  лично и как следует
порыться в архивах...
     Удолин сбросил свой сюртук, для чего-то поддернул крахмальные манжеты.
     - Вы, Андрей Дмитриевич и Александр Иванович, будете мне ассистировать.
Как всегда.  Viribus  unitis [Viribus unitis  - об®единенными усилиями]  как
принято  выражаться.  Нашего  же  юного  друга мы  должны  включить  в  круг
коллективного транса и активизировать его пока еще латентные задатки...
     Вот о чем никогда не догадывался, так о своих латентных способностях  к
коллективному трансу. Всю жизнь был сугубым индивидуалистом.
     -  Послушайте  братцы,  - вдруг встревожился я.  -  Я от  прежних ваших
экспериментов едва опомнился,  а вы  еще что-то новенькое затеваете.  Может,
просветите вначале, что вы для меня придумали, и зачем, главное?
     На прямо  поставленный  вопрос  мне  ответил Новиков, со  свой  обычной
спокойной  доброжелательностью  и  убедительностью.  Что  их   затея  только
выглядит странно  для  неподготовленного  человека, но ничего особенного  из
себя не представляет.  Каждый из них  троих здесь присутствующих, уже не раз
проникал  в   разные  уровни  Гиперсети,  которая  по-существу  и   является
материальной и духовной составляющей всей мыслимой Вселенной.  Да и я сам на
примере Артура должен бы понять, что все имевшее место коллизии  об®ясняются
не чем иным,  как взаимодействием нашего уровня  мира  с его  более высокими
уровнями. Он, Новиков, без всяких вопросов отправился бы в Гиперсеть сам, но
проблема в том,  что меня с Артуром  связывают давние и,  как  он выразился,
"деликатные"  отношения, которые ему придется только налаживать, и отнюдь не
в самых выгодных условиях. Если вообще удалось бы совместиться в одном и том
же "горизонте".
     - И  вообще, Игорь,  телесно ты  ведь  останешься  здесь,  - вступил  в
разговор  Шульгин.  -  А  в  сферы  поднимешься  только  и  исключительно  в
интеллектуальном смысле.
     -  Точно так же, как Вера ходила спасать Аллу. А теперь ты им кое в чем
поможешь, - добавил Андрей.
     Довод был выбран неотразимый. Под  каким бы предлогом, интересно, я мог
отказаться,  если намек  был сделан более чем  прозрачный? Напомнив об акции
Веры, Новиков  заодно поимел ввиду и себя, свое участие в крайне рискованном
деле, тем самым поставив вопрос и о моей способности помнить ранее сделанное
добро.
     Психолог, одним словом. Отказаться я не мог,  но и не  понимал в то  же
время,  что и как я должен сделать  там,  в совершенно для  меня  загадочной
Гиперсети. И как в нее попасть соответственно.
     -  Да  ничего  такого делать  и  не потребуется.  В  физическом смысле.
Всего-то нужно  будет  сесть, закрыв  глаза,  сосредоточиться  и всей  силой
воображения  попытаться  представить себе Артура  в том виде, как он являлся
тебе последний раз. Или - каков  он был  на "Призраке". Мы, в  свою очередь,
организуем тебе, нет,  твоей ментальной матрице  вы