стречал в
этом кабинете, заполненном высокопоставленными военными, - малодушный
страх.

Страх отчетливо читался на напряженных лицах тех, кто внимательно
разглядывал огромную карту на стене, показывающую предписанный лодке
"Скорпион" маршрут. Его источали дрожащие голоса других, внимательно
изучавших навигационные карты, разбросанные по всему кабинету.
Высказывались гипотезы и схемы поисков. Прикидывался маршрут "Скорпион",
наносились на карту маршруты самолетов для поиска на поверхности и поиска
редких подводных гор. Всего несколько месяцев назад американская подлодка
"Скамп" (бортовой номер SSN-558) чуть не погибла, врезавшись в подводную
гору в Тихом океане, когда она спешила, чтобы успеть проследить испытания
советских ракет. Если это подобный несчастный случай, то "Скорпион" могла
быть потеряна навсегда. Подводные горы - то место на ее пути, где она и ее
экипаж могли затонуть, не дойдя до предельной глубины, за которой ее
ожидала немедленная смерть в результате разрушения корпуса.

Другие офицеры изучали ближайшие места нахождения советских кораблей и
подводных лодок, рассуждая, не пересекались ли их маршруты с маршрутом
"Скорпион". Все находившиеся в кабинете пытались оценить возможности, желая
верить, что "Скорпион" все еще невредима, а экипаж хоть и находится в
затруднительном положении, но жив.

"Чем может помочь моя организация?" - спросил Крейвен, перекрывая
волнующиеся голоса, гул спорящих и шелест карт. Никто не взглянул или даже
не заметил его, стоявшего в дверях. Большинство из этих офицеров ничего не
знали о "Халибат", о роли Крейвена в подготовке ее к глубоководным поискам
и даже о его успехах в определении местонахождения водородной бомбы,
которую ВВС потеряли в глубинах Атлантики, около Паломареса (Испания). Для
большинства офицеров Крейвен был просто рядовым инженером. Те же, кто знал
его лучше, считали его человеком, полным странных идей и необычных методов
поиска, в которых не было ничего похожего на изложенное в военно-морских
наставлениях. Мало кто из офицеров, находившихся в тот день в Военном
кабинете, верил, что Крейвен мог оказаться их лучшим, а возможно,
единственным шансом на успех в поисках подлодки "Скорпион".

Крейвен повторил свой вопрос. На этот раз кто-то ответил: "Нам не удалось
найти "Скорпион" по акустическим сетям. Мы не знаем, где она. Если вы
можете сделать что-нибудь по этому вопросу, делайте!" И Крейвен остался
наедине со своими мыслями, пытаясь рассчитать, почему и где исчезла
подлодка. Ставки были один против миллиона, что кто-нибудь найдет лодку.
Она могла быть в Атлантике где-то на маршруте протяженностью в 3000 миль.

Семьи членов экипажа "Скорпион" начали беспокоиться еще с 15 февраля 1968
года, за три месяца до того, как Крейвен услышал эту новость по радио, за
три месяца до того, как среди подводников стали циркулировать слухи о том,
что советские корабли могли утопить ее.

При последнем отходе "Скорпиона" на пирсе стоял Дан Роджерс, помощник
электрика, который, рискуя своей карьерой, попросил списать его с лодки,
написав командиру капитан-лейтенанту Ф. Слаттери, что все на борту лодки "в
опасности". И вот теперь он сбросил с пирса последний швартовый, который
удерживал лодку. В ВМС эта лодка длиною 136 метров считалась блестящим
выставочным экспонатом. А Роджерс в своем рапорте писал, что "Скорпион" так
долго просрочивала капитальный ремонт, что экипаж называл ее "железным
утильсырьем". В гидравлических системах были протечки, морская вода
проникала через сальники вала гребного винта. Ее аварийные балластные
системы не работали, и ВМС ограничили глубину ее погружения до ста метров,
гораздо меньше рабочей глубины для других лодок этого типа.

За три месяца до последнего выхода "Скорпиона" в море случилось одно
пугающее происшествие, когда "Скорпион" так сильно вибрировала во время
маневрирования на больших скоростях, что казалось, она проходила сквозь
воду как пробочный штопор, заставляя крупные части оборудования
раскачиваться на своих резиновых амортизаторах. Причину таких вибраций так
и не установили. Роджерс и другие члены экипажа опасались, что эта вибрация
может повториться в любое время.

Большинство подводных лодок прошло тщательную проверку на безопасность
после гибели "Трешер". Однако основная часть этих работ на "Скорпионе" была
отложена из-за напряженности бюджета и неослабевающих темпов
разведывательных операций в "холодной войне". Когда "Скорпион" выходила в
море, она была одной из четырех подлодок, все еще ожидавших
переоборудования дополнительными средствами безопасности, которые
устанавливались после гибели "Трешера".

Роджерс и его товарищи жаловались командиру, что к их озабоченности по
поводу неполадок в лодке никто не относится всерьез. Роджерс не был списан
с корабля до тех пор, пока не согласился вычеркнуть слово "опасность" из
своего рапорта о переводе.

Спустя месяц "Скорпион" была направлена на Средиземное море для участия в
учениях НАТО. Ее направили туда только потому, что потребовалось срочно
заменить подлодку "Сивулф", ту самую, которой Крейвен предпочел "Халибат",
когда настало время выбрать лодку для специального проекта. "Сивулф"
выбилась из графика замен, врезавшись в подводную гору в заливе Мэйн, и
сильно повредила при этом корму.

Средиземноморье стало последней ареной "холодной войны". Со времени
арабо-израильской войны 1967 года Советский Союз посылал все больше
многоцелевых подводных лодок, вооруженных крылатыми ядерными ракетами,
чтобы выслеживать американские авианосцы и пытаться следить за
американскими ракетными лодками, выходящими в море из базы Рота (Испания).
Американские разведывательные подлодки также наблюдали за портами Египта,
где останавливались советские суда. Движение в Средиземном море было
настолько интенсивным, что в декабре 1967 года произошло подводное
столкновение американской подлодки "Джордж Маршалл" (бортовой номер
SSBN-654) с советской многоцелевой подлодкой.

Значительную часть времени занимало выявление советских подводных лодок.
Американские сети подводных гидрофонов к тому времени еще не были
установлены в Средиземном море, а так же в районе западного побережья
Европы, где проходил один из основных маршрутов советских подводных лодок.
В самом Средиземноморье были ужасные условия для гидролокаторов, где
соленая вода встречается с пресной, теплые слои - с холодными и все это
посылает эхо-импульс в непредсказуемых направлениях. Одним словом, никто в
США реально не представлял, как советские ВМС оперируют в Средиземном море
и сколько подводных лодок они туда посылают. Аналитики-подводники в Лондоне
и такие же аналитики в Норфолке (шт. Вирджиния) вели долгие дискуссии о
советских операциях, но дискуссий чаще всего бесплодных, потому что слишком
мало имелось фактов для каких-либо определенных выводов.

Полагая, что путем увеличения количества наблюдателей можно помочь
экспертам, США начали обучать подводные силы своих союзников в Южной Европе
и на Среднем Востоке искусству преследования подводных лодок. Фактически
"Скорпион" была послана на Средиземное море, чтобы в учениях играть роль
"зайца", которого преследуют иностранные силы в ходе их обучения. Для
экипажа "Скорпион" это был привлекательный поход с заходами в солнечные
порты Испании и Италии. Но многие, судя по письмам домой, предпочли бы,
вроде Роджерса, остаться на берегу.

"Мы провели ремонт, заменили полностью или подлатали временно все
оборудование", - писал помощник машиниста второго класса Д. Стоун в своем
письме родителям от 12 апреля. Стоун отправил это письмо, находясь уже два
месяца в походе, как раз накануне того, как "Скорпион" попала в опасный
"петушиный бой" с советским эсминцем. Этот инцидент был типичным для
операций в Средиземном море: обе стороны начинали беспокоить друг друга.
Когда "Скорпион" всплыла на поверхность, чтобы обменяться сообщениями с
американским кораблем "Катласс" (бортовой номер SS-478), советский эсминец
бросился к "Скорпион", как бы намереваясь таранить ее. И когда казалось,
что столкновения не избежать, советский корабль резко затормозил.
Столкновения не произошло.

"Он проделал это три или четыре раза, - писал X. Тиббетс, командир
"Катласс", который наблюдал за происходившим с ходового мостика своего
корабля. - Я покрылся потом и каждый раз думал, успеют ли эти парни
своевременно остановиться?..

Сообщение об инциденте, слухи о подобных инцидентах в других походах
оставили у многих семей убеждение в том, что советские корабли могли стать
причиной гибели "Скорпион". В соответствии с самой страшной версией,
"Скорпион" была поражена советской торпедой во время завершающей стадии
похода, когда она пыталась отогнать советскую многоцелевую подлодку от
американской подлодки "Поларис" в Атлантическом океане.

Начинался заключительный этап похода, когда обычно не ставятся задачи,
связанные с преследованием советской многоцелевой лодки. На календаре был
конец апреля. "Скорпион" сделала завершающий заход в порт Неаполь (Италия).
Оттуда, как ожидал экипаж, она должна была возвращаться домой. Вместо этого
ее внезапно послали следить за необычайной деятельностью советских
кораблей. Американские спутники сфотографировали группу советских надводных
кораблей за пределами Средиземного моря, в Атлантике, запускающих воздушные
шары, по размерам напоминающие метеозонды. Советские корабли занимались
этой загадочной деятельностью почти целый месяц. Было известно, что в Тихом
океане, поблизости от районов американских ядерных испытаний, также
запускались советские воздушные шары, оборудованные чувствительными
элементами. Возможно, это был какой-то новый вариант из арсенала
разведывательных приемов.

Рассуждая, что в любом случае на пути домой "Скорпион" будет проходить
поблизости от того района, Джеймс Бредли, все еще возглавлявший отдел
подводной военно-морской разведки, приказал экипажу лодки посмотреть, что
там происходит. Командир лодки капитан-лейтенант Слаттери и остальные
офицеры были огорчены. После более чем двухмесячного пребывания в море они
мечтали поскорее вернуться домой. Об этом экипаж прямо заявил Бредли на
прощальной вечеринке в Неаполе. Он посочувствовал офицерам, но приказ
остался в силе.

"Скорпион" отправилась в сторону советских кораблей 28 апреля. Но по пути
лодка подошла к волнолому базы Рота (Испания) и высадила на берег одного
члена экипажа и "спука", которые заболели. Затем продолжила свой путь.
"Скорпион" тайно подглядывала за советскими кораблями два или три дня, а
затем повернула домой. Когда лодка отошла на достаточное расстояние от
советских кораблей, командир сообщил по радио, что удалось сделать
несколько фотоснимков, но по поводу загадочных маневров советских кораблей
информации собрали немного.

Не было ясно, где эти корабли действовали, хотя в документах ВМС США
упоминался один возможный район. Разведывательные самолеты обнаружили два
советских исследовательских гидрографических судна, корабль-спасатель
подводных лодок и многоцелевую атомную подводную лодку типа "Эхо II" к
юго-западу от Канарских островов, в 300 милях от северо-западного побережья
Африки. Эти корабли проводили какую-то неустановленную "гидроакустическую
операцию". Воздушная разведка была прекращена 19 мая и возобновлена 21 мая,
как раз в то время, когда "Скорпион" покинула этот район.

"Не было замечено никаких изменений в характере проведения операции
советскими кораблями ни до, ни после потери лодки "Скорпион", которые
указывали бы на какую-либо причастность или заинтересованность советских
кораблей в нападении на лодку", - позже сообщили ВМС в документе,
подготовленном в 1969 году для следственной комиссии по катастрофе
подводной лодки "Скорпион". Документ оставался секретным в течение многих
лет.

Вечером 21 мая экипаж "Скорпион" сообщил по радио о своем местонахождении и
что находится на предусмотренном маршруте домой, по так называемой "дуге
большого круга", через Северную Атлантику. Получив приказание двигаться со
скоростью 18 узлов, моряки рассчитывали прибыть в Норфолк в 13.00 по
восточному поясному времени 27 мая.

Адмирал Томас Мурер, командующий флотом на северной Атлантике, и
вице-адмирал Арнольд Шейд, командующий подводными силами в Атлантике,
начали беспокоиться, когда "Скорпион" не ответила на сообщение 23 мая и на
повторные запросы - в последующие два дня. Они попросили несколько кораблей
ВМС и самолетов поискать признаки подводной лодки. Общая тревога еще не
поднималась. В конце концов Слаттери и его экипаж шли домой в подводном
положении, вне пределов радиоконтакта.

Озабоченность переросла в страх 27 мая, в 12.20. За двадцать минут до того
времени, когда "Скорпион" следовало прибыть в Норфолк. К этому времени она
должна была быть уже на поверхности, а ее экипаж - вести переговоры с
базой. Командующий подводными силами вице-адмирал Шейд распорядился начать
интенсивную проверку связи. Корабли и самолеты переполнили эфир позывными
подлодки "Скорпион": "Брендиуайн..." "Брендиуайн..." "Брендиуайн!.."

Ответа не последовало.

В 15.15 было официально объявлено о пропаже лодки "Скорпион".

А на пирсе семьи экипажа подлодки ждали своих мужей, сыновей и отцов,
возвращающихся из похода. Они ждали под весенним дождем, который чисто
промыл пирс. Вскоре командование ВМС предложило встречающим расходиться по
домам, так как возвращение "Скорпион" задерживается. Это было сделано
только тогда, как вездесущие репортеры стали передавать первые сообщения о
пропаже лодки.

К этому времени Крейвен повернул свою автомашину к Пентагону, офицеры
разведки лихорадочно пытались получить акустические доказательства и другие
признаки несчастного случая, столкновения или боя. Пилоты разведывательных
самолетов определили местонахождение всех известных советских или
принадлежащих восточному блоку надводных кораблей и подводных лодок, по
крайней мере в 50 милях от любой точки, где ожидалось прохождение
"Скорпиона". Позже военно-морские силы сообщили, что нет никаких
доказательств какой-либо подготовки Советского Союза к боевым действиям или
кризисной ситуации, которые можно было ожидать в случае преднамеренного
нападения на "Скорпион". Действительно, к тому моменту, когда Крейвен вошел
в военный кабинет, ВМС в основном отвергли версию советского участия в
гибели "Скорпиона".

Вице-адмирал Шейд сам отправился на поиски на подводной лодке "Парго"
(бортовой номер SSN-650). Роджерс, бывший член экипажа, тоже вышел на
поиски на борту своей новой подлодки "Лэйкон" (бортовой номер SSN-661). Был
момент, когда все на борту "Лэйкон" поверили, что "Скорпион" найдена.
Радист на "Лэйкон" принял сигнал о помощи (SOS) от позывного "Брендиуайн".
Но вскоре стало очевидно, что сигнал был фальшивый: садистская шутка с
одного из торговых судов или прогулочных яхт.

Между тем Крейвен начал свое исследование, которое вступит в такое
противоречие с остальными исследованиями ВМС, что начнут подумывать, не
сошел ли он с ума. Для начала Крейвен обдумал ряд способов акустического
проникновения в океанские глубины. Было очевидно, что сети подводных
гидрофонов тут бесполезны, хотя их система в Тихом океане и засекла в свое
время один хлопок, единственный признак гибели советской подлодки типа
"Гольф". Разбросанная гидрофонная система в Атлантике не могла сделать то
же самое. Атлантическая система предназначалась для фильтрации приходящих
звуков, позволяя гидролокационным сетям записывать работу механизмов,
быстрые обороты винтов подводных лодок и все другие "мелодии", издаваемые
подлодками во время их движения под водой, при этом игнорируя взрывы,
проводимые при разведке нефти, подводные землетрясения и крики китов. Эта
фильтрующая система непременно выявила бы звуки направленных внутрь
взрывов, с легкостью отличила бы их от обычного океанского или другого вида
шума.

"Как, черт возьми, мы собираемся найти этих бедолаг?" - бормотал про себя
Крейвен. Через несколько дней его назначили председателем группы
технических советников для оказания помощи в поисках подлодки "Скорпион".
Крейвен и другие члены группы должны были докладывать свои соображения и
результаты поисков непосредственно начальнику военно-морских операций и
командующему Атлантическим флотом.

Для начала он стал обзванивать небольшие океанографические
исследовательские станции, разбросанные по Атлантике. Начинался список с
его друга, Гордона Гамильтона, возглавлявшего океанографическую лабораторию
на Бермудах, которая финансировалась отделом военно-морских исследований.
"Эй, Гордон, у тебя есть гидрофоны в воде, которые могли бы слышать
"Скорпион"?" - спросил Крейвен, даже не поздоровавшись. "У меня нет, но
часть моей лаборатории на Канарских островах постоянно держит гидрофон в
воде", - ответил Гамильтон.

Гидрофоны порождают ворохи исписанной закорючками бумаги. Это пики и
небольшие отклонения, которые накапливаются по мере того, как лента
продвигается по вращающемуся барабану. Тем не менее была проблема. Прошло
шесть дней с того момента, как "Скорпион" послала последнее сообщение на
берег, а работники лаборатории обязаны очищать и выбрасывать записи после
двух или трех дней. Любые закорючки, которые могли бы зарегистрировать
заключительную фазу трагедии на борту "Скорпион", скорее всего ушли в
макулатуру.

Но Крейвен знал, что люди редко делают в мелочах то, что им положено. Он
подумал, что прежде всего нужно обратиться в административно-хозяйственное
подразделение. Через пару часов раздался ответный звонок Гамильтона.
Крейвен оказался прав. По всей лаборатории валялись кипы бумаги, и среди
них - двухнедельные акустические записи, зафиксировавшие восемь отдельных
взрывов в океане или сильных волнений за те шесть дней, когда не было
контакта со "Скорпион". Но сильные волнения могли быть вызваны практически
чем угодно, включая взрывы во время нелегальных разведок нефти. Это
довольно обычные взрывы, звучащие по всей Атлантике. Они могли прийти
откуда угодно, с любого направления.

Имея только один набор записей, нельзя было установить географические
координаты любого из этих взрывов. Для определения координат Крейвену
необходимо было провести триангуляцию трех отдельных записей от трех
гидрофонных групп, расположенных в разных точках. Поскольку у него не было
данных о приходе звуков из определенных мест, Крейвен стал работать в
обратном порядке, нанося места нахождения "Скорпион", исходя из известного
маршрута и скорости хода в соответствии со временем взрывов. У него
получилось 8 мест в середине океана, где, как он полагал, подлодка могла
находиться в момент каждого взрыва. Батиметрические карты показывали, что
все 8 точек находились там, где глубина была более 600 метров, то есть
больше, чем предельная глубина для лодок данного типа.

Получив данные Крейвена, ВМС послали самолеты ко всем 8 точкам. Самолеты
искали плавающие обломки или масляные пятна. Ничего не нашли. Отсутствие
обломков не могло служить убедительным доказательством отсутствия лодки,
если принять во внимание, что глубина в тех местах была очень большой.
Крейвену нужно было получить дополнительные данные для продолжения
исследований. Продолжились поиски новых акустических свидетельств.

Независимо от усилий Крейвена, Уилтон Харди, главный ученый элитной
акустической команды в лаборатории акустических исследований, основной
военно-морской испытательной площадки в Вашингтоне, пришел к новой
разгадке. Он знал, что ВВС держат два гидрофона неподалеку от Ньюфаундленда
для отслеживания подводных возмущений, вызванных советскими ядерными
испытаниями. Один был установлен в районе полуострова Ардженсия, другой - в
200 милях от него.

На всякий случай Харди послал туда запрос на записи, зная, что едва ли там
есть необходимые данные. Оба гидрофона ВВС находились столь же далеко от
Азорских островов и последнего известного места нахождения "Скорпиона", как
и другие слушающие устройства в Северной Атлантике. Кроме того, между этими