сохранения тайны. Что же касается экипажа
подлодки, то он был уверен, что несмотря на трудности успешно завершены
тяжелые поиски всего-навсего груды запутанной якорной цепи.

Глава 4. БАРХАТНЫЙ КУЛАК

Успехи "Халибат" убедили Крейвена в том, что лодка готова начать выполнять
задачи по программе "Песчаный доллар". А в военно-морской разведке никто
так страстно не желал верить ему, как капитан первого ранга Дж. Бредли.
46-летний Бредли только что возглавил военно-морской шпионаж и теперь
регулярно встречался с Крейвеном в своем звуконепроницаемом кабинете, без
таблички, на четвертом этаже Пентагона. Вход в кабинет закрывали три ряда
дверей на замках. Охраняла вход секретарша, которая не допускала незваных
посетителей. Она всегда говорила, что ничего не знает о Бредли и его
сотрудниках. В его официальной биографии было обозначено просто управление
военно-морских операций ВМС США и ничего более. Из официальных документов
нельзя было догадаться, что он прикладывает руку к разработке
разведывательных задач для каждой многоцелевой подлодки ВМС США. И ничего
не говорило о том, что он был ответственным за планирование первых реальных
походов "Халибат".

Бредли и Крейвен знали, что им не удастся бесконечно брать деньги из других
управлений для содержания "Халибат" без высокопоставленной поддержки.
Риковер уже охотился за ними, частично из-за того, что их подлодка,
числившаяся как лодка "специального проекта", была одной из немногих
атомных подлодок, которые он с трудом мог контролировать. Нужны были
результаты, и как можно скорее, для того, чтобы их идея глубоководных
поисков смогла выжить.

Как рассуждал Бредли, все советские ракеты, за запусками и падениями или
авариями которых наблюдали другие подлодки, оставались пока всего лишь
словами в перечне, если только "Халибат" не докажет свою способность
превратить их в нечто большее. В противном случае 70 миллионов долларов и
тысячи рабочих часов, потраченных на переоборудование подводного корабля,
могут оказаться выброшенными в море.

Советский Союз создавал ракеты сказочными темпами после того, как был
вынужден отступить во время ракетного кубинского кризиса. Испытываемые
ракеты с пусковых установок в глубине Советского Союза и с подводных лодок
падали в Тихий океан. Подлодки США наблюдали за пусками, пытаясь заснять на
пленку эти испытания и записать отсчеты измерительных приборов, которые
могли бы помочь определить телеметрию нового советского оружия. Эти
подлодки рисковали, проникая повсюду, кроме районов, охраняемых советскими
кораблями, осуществлявших запуски ракет и контролировавших падения
запущенных с земли ракет, остатки которых - кусочки черного металла, -
рассеивались по морскому дну. Кусочки черного металла, разбросанные силой
приводнения, взрывами, направленными внутрь, и океанскими течениями. Больше
всего Бредли был заинтересован в носовых конусах ракет, в которых
размещались системы наведения и макеты боеголовок. Они могли бы
предоставить хорошие возможности для расчетов размеров оружия, его
двигателей и мощности ядерного боеприпаса. Но обнаружение таких кусочков -
нелегкая задача.

Во время испытаний "Халибат" доказала способность находить предмет,
осторожно опущенный в воду. Но как пойдут у лодки дела в условиях, когда
местонахождение искомых объектов весьма приблизительное - где-то в северной
части Тихого океана, обычно патрулируемой советскими кораблями? Обнаружение
американской лодки в советских водах летом 1967 года могло обернуться
катастрофой. Ведь именно в июне этого года США и Советский Союз, казалось,
были близки к обмену ударами, когда обе стороны послали в Средиземное море
армады кораблей и подводных лодок во время арабо-израильской войны.

Тем не менее Бредли жаждал чуда, и не одного. Он рассчитывал, что "Халибат"
отыщет на дне морском много советских сокровищ, выведает столько
разведывательных сведений, что у Пентагона не останется иного выбора, как
построить флотилию подводных лодок специального проекта. Крейвен желал того
же самого, и это объединяло их в единую команду.

Бредли, как и Крейвен, был из "морской" семьи. Оба испытывали благоговейный
страх перед неисследованными и опасными океанскими глубинами, так же, как и
чувство изумления от уже доказанных и потенциальных способностей "Халибат".
Но бруклинская бравада Крейвена была прямой противоположностью
среднезападному прагматизму Бредли.

Бредли поступил на службу в ВМФ вовсе не для того, чтобы продолжить
многолетние семейные традиции. Накануне Второй мировой войны ему предстояло
выбрать между прозябанием в грязных армейских траншеях и доблестными
битвами на залитых солнцем морях, а при случае - и обществом хороших
девчонок из нашумевшего фильма 1940 года "Моряки и красавицы". Бредли
оказался на войне меньше чем через год после окончания военно-морской
академии. Несмотря на то, что плавания на дизельных подлодках были очень
интересными, он отказался от предложения Риковера перейти на службу на
атомные подлодки.

Это был поступок, равносильный отказу от очень выгодного предложения
надежных акций таких фирм, как "Ай Би Эм" или " Эй Ти энд Ти". Становилось
очевидно, что служба на привилегированных атомных подлодках вскоре станет
прямым путем для получения адмиральских звезд для большинства его
одноклассников.

Мускулистый, симпатичный и упрямый, он шел в разведку окольными путями.
Бредли не водил ни одну из своих дизельных подлодок в шпионские походы.
Зато получил практику разведывательной деятельности на дипломатических
приемах, заводя знакомства среди военно-морских атташе и дипломатов из
других стран в конце 1950-х годов, когда был помощником военно-морского
атташе в Бонне. Он оказался на этой работе потому, что в Джорджтаунском
университете изучал немецкий язык. В Бонне Бредли изрядно обогатил свой
словарный запас, приобретенный еще в 12-летнем возрасте, когда он играл в
младшей лиге в футбол за церковную команду в немецком районе городка Сант
Луис.

Когда была введена должность начальника отдела подводной войны в управлении
военно-морской разведки в 1966 году, оказалось, что у Бредли был друг,
помощник начальника управления военно-морской разведки, который и оказал
ему содействие. Это был период, когда Риковер не отдавал ни одного
подводника с атомных лодок на штабную службу. Эти должности отдавали
подводникам с дизельных лодок. Одним из них и оказался Бредли.

Бредли был доволен такой иронией судьбы, так как теперь именно он руководил
шпионскими походами атомных подлодок Риковера. И получал от этого
определенное удовольствие.

Со своей стороны Риковер не мог простить Бредли его неуважительного отказа
стать членом адмиральского общества. Он считал Бредли "пиратом" и очень
жалел, что не имеет возможности контролировать его. Но в конце лета 1967
года Бредли был озабочен тем, чтобы доказать, что его шпионская программа
может принести хорошие плоды. Его любимые дизельные подлодки занимали
второстепенное положение, поскольку Атлантический флот больше не посылал их
к советским берегам. У Тихоокеанского флота было меньше подлодок. Он меньше
получал и атомных лодок, поэтому довольно энергично использовал дизельные
лодки, посылая их как к берегам Советского Союза, так и к побережью Китая:
наблюдать там за созданием атомных ракетных лодок. Тихоокеанский флот
посылал дизельные подлодки даже для наблюдения за французскими испытаниями
ядерного оружия в южной части Тихого океана. Перед самым прибытием Бредли в
Вашингтон две американские дизельные подлодки столкнулись с сухогрузами во
время разведывательного похода у берегов Вьетнама. (Так же, как и в
корейской войне, во вьетнамской было мало морских сражений. Подлодки
посылали на несколько разведывательных операций, кроме того, дизельные
подлодки использовались для высадки диверсионных партий. В период с 1965 по
1972 гг. подлодка "Перч" и еще две - "Танни" и "Грейбэк" (бывшие лодки с
ракетами "Регулус") обеспечивали секретные рейды боевых пловцов на
побережье.)

Но хотя подобные случаи и укорачивали век господства дизельных лодок,
командование рекомендовало командирам атомных лодок рисковать. По мере того
как атомные лодки заменяли дизельные, большинство командующих по-прежнему
было готово смотреть сквозь пальцы на их вторжения в советские воды и
возможность обнаружения, чреватую серьезным конфликтом.

Командующие флотами и Бредли знали, что риск оправдан, если удавалось
засечь советские ракетные лодки на выходе из портов. Когда они уже выходили
в открытое море, было труднее проследить за ними. Даже установленная сеть
подводных гидролокаторов охватывала лишь небольшую часть океанов. Эта
проблема становилась все более актуальной, поскольку после нескольких лет
тревожных ожиданий Вашингтона Советский Союз начал посылать ракетные лодки,
в большинстве своем дизельные, типа "Гольф", на регулярное патрулирование у
побережья США. Военно-воздушные силы США нуждались в срочной помощи в деле
изучения возможностей советских новейших ракет наземного базирования,
испытательные запуски которых проводились в сторону океанов.

Началась операция "Зимний ветер", в ходе которой Бредли было поручено выйти
с экипажем подлодки на поиски носового конуса советской межконтинентальной
баллистической ракеты. Он рассчитывал, что "Халибат" найдет на дне кусочки
ракеты и поставит на том месте импульсный приемопередатчик, а ВМС позже
изыщут способ поднять их. Эти импульсные приемопередатчики могли
функционировать в течение 7-летного периода, достаточного для того, чтобы
команда Крейвена построила один из своих глубоководных аппаратов и с его
помощью вытащила обнаруженные предметы.

К этому времени "Халибатом" командовал капитан первого ранга Эдуард Мур,
недавний выпускник школы повышения квалификации - подготовительных курсов
для перспективных офицеров, где они проходили суровую подготовку к работе с
ядерными реакторами. Руководимые любимцами Риковера, эти реакторные курсы
состояли из упражнений по приведению человека в состояние отчаяния и
безысходности, и кандидатов безжалостно заставляли штудировать учебники.
Сам Риковер любил предупреждать кандидатов, что, по крайней мере, треть из
них провалится на экзаменах. Он сам и подчиненные ему экзаменаторы дотошно
выпытывали у кандидатов подробности из теории электропрерывателей, физики и
всего остального, что содержалось в кипах толстых руководств по реакторам,
пытаясь отсеять именно треть.

Теперь Мур унаследовал подлодку, а заодно и начальника - с непредсказуемым
характером и тайной ненавистью. Мур, человек крепкого телосложения, похожий
на борца, воспринял поставленную задачу со спокойной решимостью. Его
начавшие седеть волосы поседеют еще больше за время командования лодкой, но
он редко жаловался вслух и почти никогда не выражал недовольства в
отношении самого Риковера, хотя периодически посылал проклятия в адрес еще
более садистских мер подчиненных адмирала. Когда "Халибат" уже прошла более
400 миль на север от острова Мидуэй, только Мур и еще несколько офицеров
знали, куда и зачем она идет. Даже специально отобранным и получившим
специальный допуск к секретным документам обитателям "пещеры" ничего не
было сказано. А их руководителю капитан-лейтенанту Дж. Куку, 36-летнему
инженеру-электрику, по совместительству занимавшему должность оперативного
офицера и офицера проекта, сказали, что они идут сканировать дно океана на
глубине 5500 метров с целью обнаружения объекта размерами не больше, чем
мусорная урна.

Все началось не плохо. Экипаж через торпедные трубы лодки выбросил в океан
комплект импульсных повторителей, десяток сигнальных устройств. Каждое из
этих устройств давало свой уникальный звуковой сигнал, который мог быть
приведен в действие дистанционно с подлодки. По мере того как каждый
импульсный повторитель достигал дна, штурманы определяли его точное
местонахождение по спутниковой навигационной системе.

Когда все это происходило, Крейвена не было на борту лодки. Но там незримо
витал его дух. Большинство экипажа "Халибат" верило в его легенду прикрытия
о том, что импульсные повторители длиною 2,4 м были на самом деле донными
минами. Они были маркированы военными кодами и доставлены на "Халибат" из
военно-морских складов боепитания. Крейвен сурово предупредил членов
экипажа: о том, что на борту лодки находятся мины, не должен знать никто.

Потребовалось 36 часов, чтобы установить всю сеть импульсных повторителей.
После этого опустили одну из "рыб". Большинству моряков сказали, что это
новый тип буксируемого гидролокатора. Остальная часть экипажа "специального
проекта", сгрудившаяся на маленьком посту управления в "пещере летучих
мышей", знала о "рыбе" немного больше.

Видеосигналы не проходили, поэтому делались попытки осмотреть дно с помощью
гидролокаторов, работавших на "рыбе". Специалисты сидели, вглядываясь в
серые тени, посылаемые на экраны, пытаясь отделить один слой теней от
другого, чтобы выделить искомый объект от проплывавших стаек рыб или от
камней. Были также экраны, показывавшие цифровые отсчеты расстояния
механической "рыбы" от дна. Когда она проплывала над освещенным ею же
путем, то делала фотоснимки, которые не мог увидеть никто до тех пор, пока
"рыба" не будет поднята на борт лодки.

Положение еще больше осложнилось, когда вышел из строя компьютер "Унивак
1124". Команда "пещеры" была готова к этому. Вооружившись ручными
калькуляторами, доставленными на борт инженером фирмы "Вестингауз", бригада
специалистов проделала работу вместо компьютера. Еще одна проблема возникла
из-за того, что при расчетах Крейвен оставил без внимания так называемый
преднамеренный риск. Дело в том, что гидравлический намоточный барабан для
троса был меньшего диаметра, чем обычно, чтобы поместиться в промежутке
между прочным корпусом и верхней палубой, составлявшем 2,1 метра. Поэтому
диаметр барабана мог быть не более 1,8 метра. В результате стальной трос с
оплеткой длиною в 7 миль должен был наматываться очень туго, сжатым до
предела.

Крейвен рассчитывал, что трос тем не менее должен выдержать нагрузку. Но он
кое-что упустил. В целом трос, конечно, отличался прочностью, но он был
сделан из отдельных отрезков из свитых пучков проволоки. Отрезки были
сварены друг с другом до общей длины 7 миль. Каждая сварка была слабым
местом. Именно одно из мест сварки зацепилось за что-то, и в результате
часть троса без натяжения заклинила механизм подъема. "Рыба" осталась
бесцельно болтаться на конце троса. Отчаянно пытаясь предотвратить потерю
второй "рыбы", стоимостью 5 млн. долларов, группа моряков начала
совместными усилиями поднимать две тонны алюминия. Им удалось доставить
"рыбу" на борт по трубе, через которую ее опускали в глубину. Затем
"Халибат" всплыла. В течение трех последующих суток экипаж вытаскивал трос
и вытянул все 10 800 метров троса с барабана, уложив его в бесконечную
цифру 8 в "пещере летучих мышей". И затем весь трос был перемотан в
обратном порядке. Идея заключалась в том, что поврежденная секция останется
не размотанной на барабане, когда "рыбу" опустят вниз. Идея сработала, но
пока так и не удалось найти ни кусочка ракеты.

Когда "Халибат" в конце октября 1967 года незаметно вошла в порт, Крейвен
уже ждал ее в доке. По его расчетам, "Халибат" не должна снова выходить в
море с тросом, секции которого сварены. Об этом он упомянул в разговоре с
помощником министра ВМС по вопросам исследований и развития. Министерство
ВМС стало подыскивать производителей тросов, объясняя им, что нужен
бесшовный трос, без сварки, длиною 7 миль для спецпроекта. В Пентагон
поступали самые разные предложения: от создателей нефтяного бурового
оборудования до производителей лифтов. Один из подрядчиков не выдержал и
спросил: "Вы должны сказать мне, что же это за здание такое?"

Ни единой фирмы не нашлось, чтобы ее продукция бесшовного, бессварного
троса длиной 11 380 метров соответствовала бы спецификации ВМС. Наконец,
компания "US Steel" согласилась модифицировать процесс производства тросов.
На это потребовалось три месяца, до января 1968 года. Когда семимильный
стальной трос был готов, Бредли решил, что пришло время снова попытаться
добыть фрагменты ракеты.

Выход "Халибат" в море совпал со временем, когда северокорейцы задержали и
взяли на абордаж американский разведывательный корабль "Пуэбло", который
шпионил на поверхности. Он находился в международных водах, перехватывая
сигналы радиолокаторов, когда его атаковали корейцы. С точки зрения
американцев, это была наглая выходка. Корейцы обстреляли "Пуэбло" из
орудий, и экипаж корабля, имевший только легкое оружие, не рискнул открыть
ответный огонь. Пытаясь воспрепятствовать экипажу уничтожить шпионское
оборудование и документы, корейцы убили одного и ранили троих американцев.
В результате корейцы захватили сверхсекретную шифровальную машину, и
американские разведывательные службы были убеждены, что эта шифровальная
машина будет передана Советскому Союзу.

Но у "Халибат" все началось хорошо. Лодка дошла до местонахождения сети
импульсных повторителей без происшествий. На этот раз "рыба" поплыла без
заминки. Зернистые изображения от гидролокаторов постоянно мелькали на
экранах в "пещере" как смутная репродукция картины далекой планеты,
находящейся на глубине более 5 километров.

Подводная лодка и ее экипаж занимались поиском почти два месяца, однако
советской ракеты обнаружить не удалось. Затем кабельная система снова вышла
из строя, а в электронной системе, которая осуществляла связь с "рыбой",
произошло короткое замыкание. В этом не было ничего нового. Экипаж уже
давно научился с помощью подручных средств производить ремонт в море. На
это уходило не более часа. Проблема заключалась лишь в том, что работать
надо было на поверхности. Занимались ремонтом в темноте на палубе, в 3 часа
ночи.

До сих пор день для этих людей был сумеречной ночью на глубине 100 метров.
Спокойно дрейфуя в подводном мире, они почти не чувствовали, как океан
волнуется наверху. Но у капитана первого ранга Мура не было выбора. Экипажу
придется встретиться с бурными волнами на поверхности.

Когда он отдавал приказ продуть балластные цистерны, три человека из
ремонтной бригады уже надевали неуютные водонепроницаемые костюмы. Среди
них был помощник старшего механика Чарли Хаммондс. Он ждал распоряжения
командира. Командир наблюдал за движением волн, ожидая момента, когда на
палубе не будет воды. Через некоторое время командир кивнул.

"Включи фонарь", - посоветовал старший механик Скитон Нортон, когда
Хаммондс готовился выбраться через люк на палубу. Поверх водонепроницаемых
костюмов ремонтная бригада имела на себе спасательные жилеты, украшенные
стробоскопическим аккумуляторным фонарем в форме противогазной коробки. Эти
фонари были созданы для ВВС и входили составной частью в аварийный комплект
летчиков-истребителей.

"Я включу его своевременно", - ответил Хаммондс со свойственным ему
упрямством. Механик был грубоватым, среднего роста, лысеющим и мускулистым.
Он был нелюдимым, но его на лодке ласково называли "дядя Чарли".

"Ты включишь фонарь до того, как выйдешь из люка", - Нортон произнес это
самым строгим голосом. Хаммондс знал, что приказ есть приказ, и щелкнул
выключателем фонаря.

В ночной темноте и тумане маленький фонарь летчика-истребителя едва освещал
лицо Хаммондса, когда он вышел на палубу и закрепил страховочный линь за
поручни безопасности, растянутые по всей длине лодки. Он спустился по
мокрой темной палубе, затем поднялся на носовую часть рубочных рулей и
ухватился за леер. Моряк находился в самом лучшем положении, в каком мог
находиться любой подводник, принимая во внимание, что он стоит ночью на
верхней палубе подлодки посередине бурного океана.

Затем океан набросился, как бы пытаясь утащить всю лодку обратно в глубины,
из которых она только что выплыла. Огромная волна поднялась более чем на 20
метров, накрывая ходовую рубку и заливая потоки воды в центральный пост
через открытый люк, пе