нские подлодки, слушая и записывая шумы советских
кораблей и подводных лодок.

ВМС США кроме того искали удобного случая, чтобы добиться возмездия. Они
хотели расквитаться с советскими кораблями за страдания "Гаджен" и за
другие подобные атаки на американские лодки.

Командующий Атлантическим флотом адмирал Дж. Райт у входа в свой кабинет
вывесил официальное объявление с обещанием преподнести в качестве дара ящик
очень престижного виски "Jack Daniels Old ‘7" первому командиру на месте
действия в Атлантическом океане, кто представит доказательство того, что не
американская или известная дружественная подлодка была измотана и вынуждена
всплыть.

В мае 1959 года адмирал Райт объявил победителя. Подлодка "Гренадиер"
(бортовой номер SS-525) преследовала советскую подводную лодку около
берегов Исландии в течение 9 часов, принудив ее всплыть полностью
"измотанной". Командир "Гренадиер" капитан-лейтенант T. Дэвис получил
обещанный ящик виски. А ВМС США принудили к всплытию первую советскую
подлодку. Более важно было то, что впервые удалось тщательно рассмотреть
эту советскую лодку-ракетоносец типа "Зулу", которая была переоборудована
под ракетное вооружение. Дэвис также привез домой фотоснимки и пленки с
записью шумов этой лодки. ВМС США спокойно распространили сообщение об
успехе по всему Вашингтону. В конце 1959 года специальный помощник
президента Эйзенхауэра по вопросам науки и технологии Дж. Кистяковски
записал в своем дневнике, что "послушал очень интересный отчет о способах,
с помощью которых наши ВМС получают весьма закрытую информацию о
военно-морской деятельности Советского Союза". Совещание было настолько
секретным, что содержание его он не мог изложить на бумаге. "Когда-нибудь,
- рассуждал он, - это будет очень увлекательная новость".

Из стычек подводников были сделаны и другие выводы. Обе стороны все больше
осознавали, что хотя шнорхель и произвел революционные изменения в
подводной войне, тем не менее возможности подводных лодок оставались весьма
ограниченными. При длительном нахождении в подводном положении экипажи
задыхались, и лодки вынуждены были всплывать, становясь очень уязвимыми.
Для американских подводных сил было ясно, что атомные подлодки Риковера не
должны оставаться антикварными редкостями. Настало время этим лодкам
выходить на оперативный простор.

Атомные лодки Риковера, казалось, имели бесконечный источник энергии.
Реакторы расщепляли атомы, превращали воду в пар достаточной мощности,
чтобы вращать гребной винт, и лодка имела возможность плавать дальше и
быстрее, чем дизельные лодки. Они могли производить собственный кислород и
устранять излишки углекислого газа из воздуха лодки. Они способны были
находиться под водой в течение всего похода.

Многоцелевые атомные подлодки начали выполнять задачи, в точности
повторявшие те, которые впервые выполняли дизельные лодки, безнаказанно
вторгаясь в советские воды. Приказы оставались прежние: подходить близко к
советским кораблям и еще ближе к советскому побережью. Разрешается любой
риск. Но не попадаться.

Так, в конце 1960 года капитан первого ранга У. Беренс провел атомную
подводную лодку "Скипджек" (бортовой номер SSN-585) в устье длинного канала
для морских судов, который ведет к Мурманску. Он приблизился к советскому
порту так близко, что офицеры через перископ могли увидеть пирс,
находившийся в 30-40 метрах. Пожалуй, они подошли ближе, чем хотелось бы
командованию ВМС, по крайней мере, ближе, чем командование хотело бы это
признать. Действительно, перед тем как лодка проникла в канал, моряки
видели, как один из офицеров отключил автопрокладчик, регистрировавший
движение лодки, чтобы не осталось письменного подтверждения вторжения.
Позднее, во время того же похода лодка наблюдала за ходовыми испытаниями
первой советской дизельной подлодки типа "Гольф", которая была специально
построена для вооружения баллистическими ракетами. Командир "Скипджек",
который поначалу удивлял часть экипажа своей медлительностью и
старомодностью, доказал, что он может действовать так же рискованно, как и
другие командиры, что он может быть одним человеком на берегу и совершенно
другим в море, особенно в советских водах.

В этом смысле он был не одинок. То была эра бесшабашных командиров атомных
подлодок, которые, казалось, унаследовали от своей службы на дизельных
лодках один принцип: никаких ограничений в методах выполнения задач. На
Тихом океане пара командиров выключали атомный реактор для уменьшения
шумового фона, чтобы записать шумовые автографы советских кораблей, и
оказалось, что их лодки дрейфовали на слишком большой глубине. Другая
подлодка, идя под перископом, столкнулась с советской лодкой, которая
всплывала из глубины. Однако наиболее срочной задачей являлось выяснение,
на какой стадии находится Советский Союз в деле создания атомных подводных
лодок. Хотя некоторые высокопоставленные деятели в США и сомневались, но
постепенно стало ясно, что Советский Союз начинает производство трех типов
атомных лодок: типа "Хотель", вооруженная тремя баллистическими ракетами;
типа "Эхо", вооруженная крылатыми ракетами корабль-корабль, и "Новембер" -
многоцелевая. Первые разведданные показывали, что эти лодки были такими
несовершенными и шумными, что в ВМС США их прозвали "клушами". Ни лодки
типа "Гольф", ни "Хотель" не были готовы к выходу на патрулирование.

Было ясно, что США выиграли гонку по расстановке ракетных лодок у побережья
противника в зоне дальности стрельбы. 4 дизельных подлодки с примитивными
ракетами "Регулус" выходили в Тихий океан в 1959 и 1960 годах, а первую
атомную подлодку "Джордж Вашингтон" (бортовой номер SSBN-598) с ракетами
"Поларис" решились отправить в Атлантику только в ноябре 1960 года.
Подлодки с ракетами "Регулус" проводили так много времени в ужасную погоду
у берегов Советского Союза, что их экипажи стали называть себя членами
"яхт-клуба на севере Тихого океана". Подлодка "Гроулер" (бортовой номер
SSG-577) получила тяжелые повреждения, налетев на плавучую льдину у берегов
Камчатки, недалеко от советской базы Петропавловск. Между тем программе
"Поларис" оказывалась беспрецедентная поддержка. Президент Эйзенхауэр
предоставил словоохотливому контр-адмиралу В. Рейборну, ответственному за
программу "Поларис", полномочия принимать на службу самостоятельно, в обход
обычной бюрократии, любого, кто, по его мнению, может выполнять хорошо и
быстро работу по конструированию и строительству подлодок с ракетами
"Поларис". Были и ожидавшиеся затруднения с новой технологией (помощники
Рейборна проявили чувство юмора, создав секретный фильм о неудачах
программы "Поларис", показывая ракету, которая высунула только носовую
часть из-под воды, а также ракеты, взлетевшие и кувыркающиеся в воздухе).
Однако программа была завершена успешно, в установленные сроки. И в
основном потому, что ей был дан высочайший приоритет. Каждый работал, не
считаясь со временем, поэтому подводники на новых лодках шутили, что буквы
на их бортовых номерах SSBN якобы не потому, что "SS" означают подводный
корабль, а "В" означает баллистическую ракету и "N" атомную лодку, а
потому, что "SS" - это субботы и воскресенья, a "BN" - множество ночей.
Пока Рейборн и его команда занимались строительством лодок, Риковер
руководил установкой ядерных реакторов и комплектованием их обслуживающим
персоналом. Он делал ставку на людей, которые не поддавались бы панике в
критических ситуациях, обращали внимание на любую деталь и были такими же
дотошными, каким он сам. Риковер был уверен, что только таким образом можно
обеспечить безопасность работы реактора, а это - единственный способ
заручиться поддержкой общественности, получить от нее карт-бланш на
создание атомных подводных лодок. И он получил его. Теперь люди Риковера
были готовы управлять самыми смертоносными подводными лодками, когда-либо
построенными в мире, что должно привести Америку к победе в "холодной
войне".

Первые лодки "Поларис" были длиною около 106 метров, на 18 метров длиннее,
чем предыдущие атомные лодки. Они имели 16 ракет с ядерными зарядами,
которые могли быть нацелены на расстояние более 1000 морских миль (морская
миля -1852 м). На них было также по два экипажа, "голубой" и "золотой",
которые поочередно выходили в 60-суточные походы, удерживая лодки в море
как можно дольше. Служба была тяжелой. Дальность стрельбы 1000 миль
вынуждала лодки плавать в штормовых водах северного побережья Европы,
оставаясь на этом расстоянии от Москвы. Их работа была "прятаться с
гордостью" и быть межконтинентальной ракетной силой, блуждающей и готовой
нанести ответный удар, если США подвергнутся нападению и наземные ракеты
будут уничтожены. (Даже президент США не знал, где фактически лодки
"Поларис" патрулируют в данное время. Им были выделены оперативные районы
патрулирования, квадраты со сторонами в сотни миль, в которых эти
ракетоносцы находились на дальности стрельбы около 1000 морских миль от
целей.)

Были предприняты кардинальные меры безопасности, чтобы полностью исключить
возможность какому-нибудь безумцу по своей воле развязать ядерную войну.
Во-первых, любой приказ о запуске ракет должен точно соответствовать кодам
подлинности, которые менялись по определенным датам и хранились на борту
лодок за двумя спаренными дверьми, закрытые на замок в сейфе, приваренном к
переборке поста управления. Только у двух человек хранились комбинации
ключей, чтобы открыть сейф и сверить подлинность кода, который они
показывают командиру и его помощнику. Как только код подлинности проверен,
три человека используют три отдельных, хранящихся в сейфах ключа для
фактического запуска ракеты. Ключ командира лодки позволяет ему включить
корабельную систему огня. Ключ старшего помощника взводит спусковые
механизмы. Затем офицер, управляющий огнем, может использовать свой ключ
для запуска ракеты. Предполагалось, что весь этот процесс займет не более
15 минут.

Со своей стороны Советский Союз имел лишь несколько атомных подлодок,
причем сконструированных настолько плохо, что люди в них нередко погибали.
На одной подлодке произошел такой ужасный инцидент с ядерным реактором, что
оставшиеся в живых члены экипажа переименовали ее в "Хиросиму". К тому
времени, когда в 1962 году Советский Союз попытался установить на Кубе
ракетные установки, Соединенные Штаты настолько вырвались вперед, что могли
быстро собрать несколько подлодок типа "Поларис", в конечном счете всего 9
штук, и выставить их на позиции в пределах дальности стрельбы по Советскому
Союзу. (Общественность США так и не узнала, насколько правительство было
напугано тем, что Советы будут усиливать военно-морскую конфронтацию. За
несколько месяцев до кубинского кризиса перебежчик из Советского Союза
предоставил материалы, которые стали именоваться "Эвкалиптовые документы" -
детали советского плана использования тактического ядерного вооружения
против американских судов и подводных лодок в случае развязывания войны на
море. Советников президента Джона Ф. Кеннеди преследовала мысль о том, что
Советский Союз мог уже предпринять первоначальные меры по этому плану.
Действительно, Кеннеди опасался, что любая морская битва может усугубить
кризис, с применением или без применения ядерного оружия. Когда он
установил военно-морскую блокаду Кубы, была замечена советская подлодка
рядом с двумя советскими транспортными судами. Когда Кеннеди узнал об этом,
он спросил своих помощников: "Есть ли хоть какая-нибудь возможность
избежать нашей первой стычки с русской подлодкой? Хоть что-нибудь, только
не это!")

Были такие стычки, но худшие опасения Кеннеди не подтвердились.
Американские самолеты и корабли обнаружили несколько советских дизельных
подводных лодок и легко заставили всплыть три из них.

США, таким образом, получили явное превосходство, но надолго ли? Карибский
кризис, возможно, научил советских лидеров, что будет невозможно построить
сухопутные ядерные силы вблизи от американских берегов. Но собирая подлодки
типа "Поларис" на позиции дальности стрельбы, США также показали, что есть
и более лучший способ достичь тех же целей.

Глава 3. ПОВОРОТ В ОКЕАНСКИЕ ГЛУБИНЫ

Окрыленный успехом программы "Поларис", адмирал Рейборн начал заглядывать в
будущее, подумывая о новых путях усиления ядерного сдерживания. Он вскоре
обратился к молодому гражданскому специалисту, которого несколько лет тому
назад вытащил из безвестности и назначил главным ученым консультантом
программы "Поларис".

Джону Крейвену, когда его нашел Рейборн, было немногим больше 30 лет. Его
обязанности заключались в том, чтобы присматривать за всеми, работавшими
над созданием ракетных подводных лодок, обнаруживать проблемы и находить их
решения. Он, по его словам, был "главным занудой".

Эта кличка соответствовала действительности. Молодой человек был очень
говорлив, его захлестывали идеи. Он мог анализировать сложнейший рабочий
план и в то же время с чувством декламировать стихи или целую серию
собственных афоризмов о море. Крейвен проповедовал фантазию в военном деле.
Эта роль была предначертана ему с самого рождения. Он был из семьи,
родословная которой по материнской линии уходила к мавританским пиратам, а
по отцовской линии раздваивалась между пресвитерианскими священниками и
военно-морскими офицерами, скучавшими в церкви на семейной скамье во время
молебна.

Большинство Крейвенов гордились военно-морской родословной, которая шла от
Туниса Аугустаса Макдонаф Крейвена, командовавшего во время Гражданской
войны в США кораблем сторонников федерации "Текамзе". Корабль был таранен
самоходной миной конфедератов, и именно тогда адмирал Д. Фаррагут произнес
свои незабываемые слова: "Наплевать на торпеды! Полный вперед!"

В соответствии с благородной традицией Тунис Аугустас Макдонаф тонул на
ходовом мостике корабля. Джон Крейвен нередко с чувством гордости вспоминал
этот эпизод из родословной своих предков. И не забывал добавить, что в его
жилах течет пиратская кровь, унаследованная по материнской линии.

Джон Крейвен, по крайней мере частично, оправдал ожидания своей семьи. Его,
не оканчивавшего военно-морской академии, зачислили в резерв ВМС; он стал
инженером-океанологом. Джона влекли океанские глубины, подводные маневры,
на которые большинство в ВМС не обращало внимания, считая это дело
невозможным или, по крайней мере, весьма неправдоподобным. Но Крейвен
беззаветно верил в то, что окажется прав. Дайте только срок!

Рейборн предоставил Крейвену карт-бланш, поручив ему то, что тот делал
лучше всего: выдавать идеи и как можно больше. К 1963 году Крейвен усиленно
работал над задуманной Рейборном программой морских средств сдерживания. В
качестве первого шага Крейвен выделил из своего бюджета миллион долларов,
полагая, что этого будет достаточно для создания небольшой политической
программы по проведению анализа стратегического сдерживания. В ходе
выполнения программы он обнаружил, что привлек к ее разработке почти всех
политологов, занимающихся вопросами оборонной стратегии.

А Крейвен тем временем выдвигал все новые и новые идеи: ракеты, размещенные
на дне океана на глубине нескольких тысяч метров; подводные лодки,
способные погружаться и наблюдать мрачные глубины, используя специальные
камеры в этих неизведанных и чуждых человеку сферах...

В военно-морских кругах идеи Крейвена не вызвали особого интереса.
Проводившиеся ранее небольшие исследования океанских глубин уже давно были
переданы малочисленной группе океанографов. Адмиралы считали, что операции
на больших глубинах еще сложнее, чем запуск человека в космос, который в
тот момент приковывал к себе всеобщее внимание. Самая глубоководная
американская подводная лодка могла достичь глубины в пределах 300-450
метров. Погружение глубже привело бы к гибели из-за взрыва, направленного
внутрь, в результате огромного давления воды, достаточного, чтобы
моментально раздавить даже такую мощную подлодку как "Поларис".

Все в океанах, что находилось глубже слоя, в котором действуют подлодки,
военно-морские силы США рассматривали лишь как хранилище для сбрасываемых
отходов. В управлении кораблестроения ВМС США проблема разработки и
строительства глубоководных аппаратов находилась в перечне приоритетов лишь
на десятом месте и то потому, что весь перечень состоял из 10 пунктов. Даже
адмирал Риковер, который в глазах общественности считался новатором, не
проявлял интереса к проникновению в глубины океана.

Группа Крейвена по проблемам глубоководного погружения финансировалась
весьма скудно, но работала энергично. Нескольким ученым было поручено
помочь в проведении испытаний атомной подводной лодки "Трешер" (бортовой
номер SSN-593), первой многоцелевой мощной лодки, сконструированной для
плавания глубже, чем любая другая. 10 апреля 1963 года "Трешер" потерпела
катастрофу во время испытательного погружения на глубину 390 метров.
Говорят, случилась авария в трубопроводах и последующая потеря хода, за
которой последовала целая серия сбоев, повлекших гибель лодки с экипажем
129 человек, включая четырех человек из группы Крейвена. Крейвен получил
эту печальную новость в тот момент, когда беседовал с инженером Гарри
Джексоном. Инженер помогал проводить испытания лодки "Трешер" незадолго до
ее последнего погружения и присутствовал при всех других глубинных
погружениях. Узнав о несчастье, Джексон в отчаянии несколько раз повторил:
"Я должен был быть там". Крейвена утешало то, что в эту первую для США
аварию атомной подлодки не попал Джексон и еще три человека из его команды,
которых исключили из испытаний лишь из-за недостатка места в лодке.

Спустя некоторое время Крейвен осознал, что случившаяся катастрофа
предопределила ему место среди самых важных действующих лиц в новой и
драматичной главе в этой саге о подводном шпионаже. Военно-морские силы США
твердо заверили американскую общественность, что подобные трагедии не
повторятся. Было обещано приложить огромные усилия для изучения ничего не
прощающих океанских глубин. Были разработаны программы "Безопасность
подводных лодок" и "Глубоководные спасательные аппараты".

Общественное мнение удалось успокоить. Однако многие полагали, что
предложения военных скорее из области научной фантастики, чем науки,
особенно перспективы создания глубоководных аппаратов для спасения
затонувших подводных лодок. Тем, кого предстояло спасать, должно было
крупно повезти, чтобы они пошли на дно на континентальном шельфе или над
вершиной подводной горы, то есть в тех районах, где глубины значительно
меньше двух-четырех миль, характерных для большинства районов Мирового
океана. Почти все подводники знали, что если их настигнет катастрофа в
океанских глубинах, то шансы на спасение практически равны нулю.

Все же конгресс США одобрил предложения ВМС, которые были одобрены
управлением военно-морской разведки. Хотя они и были выдержаны, на первый
взгляд, в духе Жюля Верна.

Офицеры разведки втайне уже составляли свои собственные планы, когда
Крейвен приступил к проведению широчайших исследований после гибели лодки
"Трешер". Он также возглавил проект систем глубокого погружения, программы
создания обещанных ВМС глубоководных спасательных аппаратов и, кроме того,
создания подводной лаборатории, специального подводного дома, известного
под названием "Силаб". Там ВМС могли изучать влияние погружения на большие
глубины на психику человека.

Крейвен видел благоприятные возможности, особенно в программе создания
глубоководных спасательных средств. Как почти все океанографы, он знал, что
глубоководные спасательные аппараты скорее всего фантастика. Однако он
полагал, что энергичные попытки сконструировать такие аппараты помогут ему
осуществить еще одну свою мечту: создать флотилию миниатюрных подлодок из
стекла. Химически стекло - это жидкость, и поэтому Крейвен полагал, что
стеклянные подводные лодки смогут выдерживать давление на самой большой
глубине.

Он был не единственным, кто попытался продать ВМС иде