иями собирают и анализируют новую информацию. Однако
внутри военно-морской разведки идут горячие споры о том, является ли
решение Советского Союза убрать свои подводные лодки обратно в Баренцево
море изменением стратегии или это кратковременная мера? Хейвер является
сторонником тех, кто полагает, что Советский Союз маневрирует, чтобы
получить важное ядерное преимущество над США.

Когда подлодки типа "Янки" были лучшими в советских ВМС, то почти за каждой
- при приближении на расстояние дальности стрельбы их ракет до США -
американскими подлодками велась слежка. Таким образом, у американских
подлодок была возможность, в случае возникновения войны, потопить эти лодки
еще до того, как они запустят свои ракеты. А затем, если обе стороны
запустят межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования, то
в этом случае только у США останется возможность нанесения второго ядерного
удара за счет сохранившихся в океане ракетных подлодок, прячущихся в
океане. В этом заключалось преимущество США, которое американские ВМС
готовили с того момента, когда "Белесый Мак" впервые провел слежку на своей
подлодке "Лэпон". Но эта стратегия опиралась на три положения: советские
подлодки оставались относительно шумными; они почти не имели представления,
насколько часто за ними велась слежка; они продолжали патрулирование в
открытом море, где за ними прежде всего и могла вестись слежка.

Но когда подлодки типа "Дельта" были отозваны в Баренцево море, то Хейвер и
другие стали серьезно ставить под сомнение основные положения американской
стратегии. С началом "холодной войны" американцы полагали, что советские
ВМС направляли всю свою энергию на противостояние с США в открытом море,
что в случае войны советские многоцелевые подлодки будут, главным образом,
стремиться топить американские корабли, снабжающие Европу, как это делали
немцы во время Второй мировой войны. Теперь же Советский Союз, похоже,
совершает стратегический поворот и выбивает основу ядерной стратегии США.
Хейвер напомнил президенту, что у ВМС США имеется один экстраординарный
способ вести наблюдение за Советским Союзом - крайне необходимая и важная
операция по прослушиванию советского подводного кабеля связи в Охотском
море, утвержденная лично Картером год тому назад. Затем Хейвер изложил
план, который, по мнению военно-морской разведки, мог бы явиться следующим
шагом в этом направлении: надо наладить прослушивание советских кабелей
связи в Атлантическом регионе. А для этого послать подлодку, которая бы
установила прослушивание кабеля непосредственно в Баренцевом море, где
размещаются базы советских ракетных подлодок.

Ни "Халибат", ни "Сивулф" уже не могли это сделать: они считались
устаревшими и слишком шумными для того, чтобы незаметно проникнуть в эти
воды с интенсивным движением судов. (Когда происходил этот брифинг,
"Сивулф" находилась в Тихом океане в поисках фрагментов советских ракет,
пытаясь найти возможности использовать новое приспособление по захвату
предметов, добавленное к одной из ее буксируемых камер.) Но у ВМС, наконец,
появилась подлодка, которая могла бы выполнить эту сложную задачу, только
что переоборудованная для обеспечения работы глубоководных водолазов и
позволяющая "спукам" вести подслушивание кабелей. Это была "Парч" (бортовой
номер SSN-683) - почти новая многоцелевая подлодка типа "Стерджен", менее
шумная, более быстрая, чем все остальные подлодки, ранее передававшиеся
специальной программе. (На подлодке "Парч" смонтировали новое оборудование
для подслушивания, обеспечивающее более длительную запись. Кроме того, она
была достаточно бесшумной, чтобы прошмыгнуть буквально перед носом у
сильного советского Северного флота и установить подслушивающее устройство
на кабеле в Баренцевом море.)

Пока Хейвер говорил, брифинг превратился в диалог ветеранов ВМС между
собой. Картер начал склоняться в своем кресле так сильно, что некоторые
стали подумывать, что президент подпал под влияние Хейвера. Было очевидно,
что Картер заинтригован. Этого на первый раз вполне достаточно, так как и
Хейвер и его начальники пока и не надеялись получить официальное одобрение
операции. Им нужно было только убедиться, что президент заинтересован и что
они могут продолжать планирование.

Получение предварительного согласия президента - это весьма умная тактика.
А в случае с Картером даже лучше было двигаться к цели медленно,
предварительно прощупывая его мнение. Несмотря на то, что Картер в прошлом
сам служил на флоте, став президентом, он искал пути к сокращению оборонных
программ: открыто выступал против новых систем оружия, усиленно
предлагаемых Пентагоном, доказывал необходимость примирения с Советским
Союзом. Некоторые военные даже считали, что он питает слабость к
коммунизму.

Все присутствующие на брифинге понимали, что направление подлодки "Парч" с
такой задачей в оживленное Баренцево море связано с куда большим риском ее
обнаружения и, как следствие, усилением конфронтации с Советским Союзом, по
сравнению с любыми подобными операциями в почти безлюдном Охотском море.
"Парч" предстоит избегать встреч с десятками советских надводных кораблей и
подводных лодок, постоянно курсирующими по Баренцеву морю. К тому же кабель
в этом районе проходит скорее всего вдоль побережья, и поэтому лодке почти
наверняка придется ставить подслушивающие устройства в 12-мильной зоне
советских территориальных вод, а возможно и внутри международно-признанной
3-мильной зоны.

Но Хейвер вызвал у Картера больше восхищения, чем осторожности. Директор
ЦРУ адмирал Тернер был в восторге, когда президент в заключение
поблагодарил за брифинг и попросил продолжать информировать его. Казалось,
что Хейвер не только заинтересовал Картера новой операцией, но,
по-видимому, обеспечил успех программы подслушивания кабелей связи на все
следующее десятилетие.

Хотя Хейвер радовался, как и все, но его одолевало одно сомнение, о котором
он не говорил никому. Он никак не мог отделаться от чувства страха, которое
ему внушало изменение в советской стратегии в последнее время. Как будто
Советский Союз нашел способ читать американские замыслы. Не было
достаточных оснований, чтобы быть уверенным в этом, так, одни намеки. Но
стратегия советских ВМС менялась на глазах.

Во-первых, постоянно увеличивалось количество многоцелевых подлодок,
направляемых для эскортирования подлодок типа "Янки" и "Дельта", выходящих
в Атлантику. На всем пути многоцелевые подлодки теперь циркулировали вокруг
подлодок "Янки" и "Дельта", как будто внимательно выискивали натовские
подлодки, которые могли вести слежку. Во-вторых, возникало впечатление, что
советские подлодки выжидали, чтобы приступить к наблюдению за
военно-морскими учениями еще до того, как американские надводные корабли и
подлодки прибывали в район учений. Несколько раз советские подлодки
показывались в тех районах, где ранее были запланированы американские
учения, но были отменены. В других случаях по несколько советских подлодок
одновременно вторгались в середину района проведения учений, как бы пытаясь
определить, как будут действовать в этих случаях американские корабли.
Наконец, самые новейшие советские многоцелевые подлодки типа "Виктор III",
проходившие ходовые испытания в море, оказались значительно менее шумными,
чем их предшественницы, они почти уже не уступали в этом американским
лодкам. Похоже, что советские ВМС ухватили идею, что бесшумность может
оказаться решающим фактором. До этого они, казалось, больше внимания
уделяли только качеству лодок.

Может, все это было случайным совпадением? Или сбой произошел в механизме
обеспечения безопасности американской системы связи? Может быть, там
появился шпион? Инман послал Хейвера и еще одного офицера разведки, Уильяма
Студемана, к руководству ВМС с просьбой оказать помощь в поисках возможной
утечки информации. Но командование ВМС отказалось. Как можно подвергать
сомнению их шифросвязь, самую сложную в мире?

Хейверу оставалось только продолжать поиски. Возможно, ответы на некоторые
вопросы могут быть получены подлодкой "Парч", если ей удастся найти и
начать прослушивание подводного кабеля связи в Баренцевом море. Но для
этого придется ждать. ВМС при большой финансовой поддержке агентства
национальной безопасности послали "Парч" в Охотское море, чтобы установить
на кабель второй подслушивающий аппарат рядом с первым и повысить
возможности перехвата в этом месте. Отчасти "Парч" посылали туда, чтобы
убедиться в ее возможностях, прежде чем кто-либо осмелится послать ее в
другое, более опасное море.

"Парч" подтвердила свои возможности, и после почти безупречной операции ее
люди вернулись на базу с настроением, что теперь им сам черт не брат.
Экипаж из 140 человек откровенно посмеивался над экипажем подлодки
"Сивулф", находившейся в сухом доке, в разобранном виде. Они называли лодку
не "Сивулф, а "Щенок на пирсе", а ее экипаж приписанным к зданию "575" - по
ее бортовому номеру. ("Сивулф" в переводе означает "Зубатка полосатая".)
Правда, экипаж "Сивулфа" в какой-то мере отомстил за эти шутки. В 1977 году
водолазы с "Сивулф" поместили на кабель рядом с подслушивающим аппаратом
череп коровы, чтобы хорошенько напугать водолазов с "Парч". Обе подлодки
базировались на Маре-Айленд, и их экипажи проживали по соседству в
деревянных бараках, вдали от других лодок. Но эта близость не предотвращала
соперничества между ними, особенно теперь, когда "Парч" выходила в море, а
экипажу "Сивулф" приходилось заниматься тяжелой работой, связанной с
капитальным ремонтом лодки.

Экипаж "Сивулф" с завистью смотрел в 1979 году, как "Парч" готовилась во
второй раз пойти на операцию, окруженную завесой таинственности, замысел
которой так понравился президенту страны Картеру. На этот раз она шла в
Баренцево море. Шла по маршруту, позволявшему обойти все точки скопления
советских кораблей, но при этом труднейшему и опаснейшему из всех
возможных. "Парч" направлялась к северу от Сан-Франциско, вдоль Аляски,
через узкий, мелководный Берингов пролив, где почти сходятся границы США и
Советского Союза и где лед мог потопить лодку скорее, чем противник.
Оттуда, через Северный полюс, - снова на юг, в Баренцево море. Весь путь
составлял 5500 морских миль. Расчет был на неожиданность: советские ВМС
никак не могли ожидать, что "Парч" вознамерится проникать таким путем в
Баренцево море.

Была еще одна тонкость. "Парч" отправилась в поход к Баренцеву морю во
второй половине лета, после встречи в верхах Картера с Брежневым. Два
лидера встретились 18 июля и подписали договор СНВ II, по которому обе
стороны согласились ограничить количество носителей ракет.

Через две недели после встречи глав двух великих держав командир "Парч"
Джон Маурер провел свою собственную "встречу в верхах" - с женской частью
экипажа лодки, пока она еще находилась в порту. Он обеспечил уход за детьми
на время встречи, прохладительные напитки и легкую закуску. Его описание
предстоящего длительного отсутствия мужей ограничилось лишь сообщением даты
убытия и даты возвращения. Джон раздал женщинам специальные бланки, на
которых они могли посылать по радио краткие сообщения своим мужьям -
несколько раз за три месяца, что "Парч" будет в походе. Кроме того, были
розданы списки необходимых номеров телефонов, начиная с номера телефона его
жены Карел, всех врачей на базе Маре-Айленд, полиции и заканчивая телефоном
пожарной команды. Также был вручен перечень обязанностей, которые, по
мнению командования, временно перейдут от мужей к ним: когда доставлять
автомашину на профилактику, телефоны водопроводчиков и электриков. Женщин
попросили позаботиться и о том, чтобы мужья оставили им свои завещания. В
заключение командир "попросил" жен отпустить мужей на все три месяца.

Были обычные слезы на пирсе, когда в августе провожали "Парч" в море. Белые
на магнитах цифры "683", означавшие бортовой номер, были сняты с корпуса,
лодка анонимно прошла под мостом Золотые Ворота и погрузилась в глубину.
Этот поход "Парч" был окружен плотной завесой секретности. Экипаж не имел
почти никакого представления, куда они идут. Им сказали только, что лодку
посылают проверить, сможет ли "Парч" пройти подо льдом и вернуться назад.

Когда лодка приближалась к Аляске, Маурер начал подготовку к тому, чтобы
пройти через узкий Берингов пролив в подводном положении. В проливе глубина
была лишь пятьдесят метров. Прокладывали курс с расчетом идти со скоростью
2-3 узла.

Пройдя Берингов пролив, "Парч" должна была идти дальше на север через
Чукотское море, которое было таким же мелководным, как и пролив, а лед на
нем не таял даже летом. Из космоса это и другие окружающие Северный полюс
моря выглядели, как в калейдоскопе, по мере того как температура и
соленость изменяют цвет воды.

Почти через каждую милю импульсы гидролокатора "Парч" отражались от слоев
воды с такой же интенсивностью, как и от твердых объектов, заставляя
Маурера и его экипаж действовать почти вслепую, подобно самолету, летящему
через плотную облачность.

Экипаж медленно вел "Парч" вперед, часто меняя курс, пытаясь разобраться в
эхо-сигналах гидролокатора: что за препятствие находится прямо по курсу
лодки? Точно разобраться можно было, только подойдя ближе, рискуя
столкнуться. Но "Парч" не была полностью беспомощной. Начиная с 1950-х
годов ВМС направляли под лед, по крайней мере, по одной подлодке в год.
Была создана специальная лаборатория для изучения морского льда с целью
облегчить плавание в этих незнакомых и трудных условиях. Вошли в строй
специальные "ледовые" лодки типа "Стерджен", снабженные гидролокаторами,
позволяющими "видеть" вверх и вперед, - это было необходимо для
предотвращения столкновения со льдинами. Лодки оборудовали специальным
манипулятором с изменяемой конфигурацией, который позволял им пробиваться
через тонкий лед в случае аварийного всплытия.

Во время первых арктических операций ВМС обнаружили, что импульсы
гидролокатора очень похожи на крики тюленей во время брачного сезона. Когда
тюлени слышали искусственный сигнал с лодки, происходило следующее: один
тюлень отвечал лодке, другой отвечал ему, а третий отвечал предыдущему,
оглашая море своими звуками. Тюлени "стимулировали" моржей, которые
присоединялись к общему шуму со своим рявканьем. В первых походах такой шум
мог продолжаться часами. Теперь же "Парч" пользовалась гидролокатором,
сконструированным так, чтобы избежать заигрывания с местными
млекопитающими.

Тем не менее поход получился шумным. Вокруг лодки сновали глыбы льда,
оторвавшегося от больших айсбергов, находившихся к северу. Эти глыбы имели
страшную тенденцию скрепляться и утрамбовываться друг с другом, образуя
плотные ледовые слои, уходящие глубоко под воду. Подлодка "Парч" часто
встречала участки, свободные ото льда, но площадью не более двух квадратных
метров. Было почти невозможно пройти, не задев при этом за лед. Его скрежет
о борт лодки слышался постоянно. Ледяные глыбы были большими и запросто
могли поломать гребные винты, оставив лодку в беспомощном состоянии.

Экипаж, помимо прочего, должен был внимательно следить за передвижениями
айсбергов, которые часто дрейфуют к югу, создавая серьезные препятствия
между Гренландией и Канадой, а также и на другой стороне от полюса, в
районе Исландии. Именно айсберг не позволил подлодке "Наутилус" пройти под
водой через полюс в июне 1958 года (через несколько месяцев "Наутилус"
все-таки совершила первый в истории поход через Северный полюс).

Наконец "Парч" достигла глубокой воды и уже беспрепятственно пошла вперед.
Эти 1500 миль плавания под Северным полюсом сами по себе были несложными,
так как глубины от 300 до 4000 метров предоставляли большие возможности для
маневрирования. После их прохождения "Парч" снова пришлось маневрировать в
ледовых условиях, пока она не вошла в Баренцево море.

Настало время для экипажа готовить "рыбу", чтобы тащить ее на буксире в
поисках кабеля. С учетом особенностей местности и расположения советских
баз можно было предположить, что подводный телефонный кабель проходит из
Мурманска вдоль побережья Кольского полуострова, который напоминает по
форме большой палец руки. Кабель, по-видимому, будет тянуться примерно 250
миль на восток к оконечности полуострова, прежде чем он проскочит
40-мильный отрезок через горло Белого моря и завернет на Северодвинскую
судоверфь.

Не было большого смысла устанавливать подслушивающее устройство на этом
участке Белого моря, где корабли беспрерывно ходят от судоверфи в Баренцево
море. Вместо этого "Парч" решила искать кабель в районе, где легче
оставаться незамеченной, например, у гранитных скал северного побережья
Кольского полуострова, в 250 милях от Мурманска. Поиск неизбежно приведет
"Парч" в 12-мильную зону советских территориальных вод, а возможно, даже и
в 3-мильную зону, признаваемую США.

"Парч" с помощью камеры на "рыбе" обнаружила подводный кабель связи
недалеко от того места, где и предполагалось при планировании операции. В
одних местах - за 12-мильной зоной, в других - значительно ближе к берегу.
Было ясно, что кабель идет от Северодвинска к основным базам Северного
флота и в штаб флота недалеко от Мурманска.

Наконец, Маурер выбрал подходящее место для подслушивания. В Охотском море
кабель проходил через все море, и у "Халибат" была возможность установить
подслушивающее устройство в 40 милях от берега. Устройство, установленное
"Парч", располагалось значительно ближе к берегу, чем то, что было
установлено в Охотском море.

Никому не нужно говорить, что чем ближе к берегу продвигалась "Парч", тем
выше был риск ее обнаружения. Гидроакустики наблюдали постоянное движение
судов на поверхности, когда водолазы приступили к работе. Только счастливый
случай оберегал американский экипаж от обнаружения советскими
гидролокаторами. Если бы это случилось, то на ее борту, как и на подлодках
"Халибат" и "Сивулф", имелось порядка 70 кг взрывчатого вещества НВХ для
самоликвидации.

"Спуки" столпились в закрытом торпедном отсеке, а их подслушивающие
аппараты располагались на стеллажах, предназначенных для хранения торпед.
Если на "Халибат" для "спуков" имелась "пещера летучих мышей", то на "Парч"
не было подобного помещения. Поэтому часть торпед была предусмотрительно
оставлена на берегу, а на борту оставались только 4 боевые торпеды - тот
минимум, без которого не разрешалось выходить на операцию.

"Спукам" потребуется, по крайней мере, две недели, чтобы с помощью
электроники просеять сотни линий связи, идущих по кабелю, и отобрать на
весь следующий год, какие линии записывать и в какое время. Отбор
проводился на основе имеющегося опыта. Некоторые каналы скорее всего будут
более активны в летние месяцы, когда Баренцево море освободится ото льда и
советские ВМС начнут проводить учения. Испытания ракет также связаны со
временем года. А линии непосредственной связи штабов могут быть активными и
полезными для прослушивания круглый год.

По некоторым линиям информация шла открытым текстом, но по многим линиям -
в закодированном виде. "Спуки" надеялись выбрать те линии, которые
агентство национальной безопасности позднее могло бы дешифровать.
Подслушивающая аппаратура совершенствовалась. Она становилась менее
громоздкой, более компактной. Успехи в микроэлектроники и развитии
технологий записи позволили увеличить ее объемы и повысить надежность
оборудования. (ЦРУ в свою очередь позаимствовало миниатюрную технологию
записи в подслушивающих устройствах на земле и с помощью подкупленного
российского строительного рабочего установило такое устройство на подземном
телефонном кабеле весьма важной линии связи в пределах Москвы. Сотрудники
разведки говорят, что в конце 1980-х гг. этот очень ценный источник
сведений был выдан А. Эймсом, наиболее удачливым русским шпионом за всю
историю ЦРУ.)

Пока "спуки" разбирались с линиями связи, постоянный поток советских
кораблей и подводных лодок продолжал заполнять экраны гидролокатора лод