д;  все  сложилось   бы  совсем
по-другому,  если бы  на  том берегу  Немана или  даже за  Прегелем русских
ожидали  30 000  неприятельских  солдат. По  всем вероятиям,  русский поход
закончился бы тогда на границе Пруссии.

Хотя  мы и не  склонны рассматривать  окружающие нас явления  как следствие
отдельных причин, а всегда  видим в них совокупное действие многих сил, так
что  устранение  одного  из факторов  не  может  вызвать полного  изменения
целого, все  же мы должны  признать, что часто великие  события имели своим
источником ничтожные на вид  явления и что какая-нибудь отдельная, а потому
более  подверженная   влиянию  случая  причина   часто  вызывает  следствия
чрезвычайно общего характера.

То же случилось и с конвенцией, заключенной Йорком. Конечно, неразумно было
бы  думать, что без  решения, принятого  Йорком 29-го вечером  в Таурогене,
Наполеон все еще сидел бы на французском престоле, а французы продолжали бы
оставаться  властителями  Европы;  исчезновение наполеоновского  господства
обусловливалось  бесчисленным множеством  причин или, вернее  сказать, сил,
которые большей  частью не  утратили бы своей действенности  и без генерала
Йорка;  однако,  нельзя отрицать,  что  решение,  принятое этим  генералом,
повлекло  за  собою  огромные  последствия и,  надо  полагать,  значительно
ускорило достижение конечного результата.

Теперь  да будет  еще дозволено  автору высказать свое  мнение относительно
оперативного   плана   Наполеона   в   этой  кампании,   неоднократно   уже
подвергавшейся критическому рассмотрению.

Наполеон хотел  вести и закончить войну  с Россией так, как  он всюду вел и
заканчивал  свои   войны:  начать  с  решительных   ударов  и  использовать
полученные  от них  преимущества  для нанесения  новых решительных  ударов,
иначе говоря,  все время ставить весь выигрыш на карту  до тех пор, пока не
будет сорван  банк. Таков его обычный  способ действий; надо сознаться, что
именно только  этому способу действий он  обязан своим колоссальным мировым
успехом и что при всяком другом способе действий такой успех едва ли был бы
мыслим.

В Испании  этот прием  ему не удался.  Австрийская кампания 1809  г. спасла
Испанию, помешав Наполеону выгнать  англичан из Португалии. С этого момента
он  увяз в  Испании в  оборонительную войну,  требовавшую от  него огромной
затраты  сил   и  до  известной  степени   связывавшую  одну  из  его  рук.

Удивительная   и,   может,   величайшая   ошибка,  допущенная   Наполеоном,
заключалась  в том,  что  он сам  не отправился  в  1810 г.  на Пиренейский
полуостров, чтобы закончить войну  в Португалии, после чего она мало-помалу
сама угасла  бы и в Испании,  так как бесспорным является  то, что действия
испанских  повстанцев и  английской  десантной армии  в Португалии  взаимно
поддерживали друг  друга. Продолжение  этой борьбы вынуждало  Наполеона все
время содержать в Испании значительную армию.

Поэтому вполне естественным и, вероятно, правильным было сосредоточение его
внимания в  новой войне с Россией  на том, чтобы не  завязнуть в затяжной и
дорого  стоящей оборонительной  войне на  этом еще более  отдаленном театре
войны. Таким образом, он  испытывал крайнюю потребность закончить всю войну
одной, самое большее - двумя кампаниями.

До сих пор оперативный план его войн заключался в том, чтобы разбить боевые
силы противника, окончательно разгромить их, овладеть столицей государства,
загнать его правительство в самый отдаленный угол страны и затем, используя
минуты  колебания, добиться  мира.  В России  он встретил  два препятствия:
первое  -  огромное  протяжение  страны  и  второе -  наличие  двух  далеко
отстоящих  друг  от  друга  столиц.  Вызываемые  этим  потери  в  моральном
воздействии  его  военных  успехов  он,  вероятно,  рассчитывал  наверстать
слабостью русского правительства и теми раздорами, которые ему, быть может,
удастся посеять между правительством  и русской знатью. В обеих надеждах он
обманулся; и  поэтому-то покинутая  и разрушенная Москва  представилась ему
столь  ненавистной.  Он  надеялся  отсюда о  помощью  общественного  мнения
оказать воздействие на Петербург и на всю Россию.

Если  при этих  условиях  Наполеон стремился  по возможности  одним скачком
добраться   до   Москвы,   то   это   являлось   вполне   последовательным.

Противодействие огромного пространства страны и возможность народной войны,
словом, давление  всей тяжести  этого великого государства  могло сказаться
лишь по прошествии некоторого времени; оно могло бы стать подавляющим, если
бы не было преодолено в первом же быстром разбеге.

Если  бы, действительно,  Наполеон  должен был  считаться с  необходимостью
закончить эту  войну не  в одну, а  в две кампании, то  все же представляло
существенную  разницу, завоюет  ли он  Москву в  первую же кампанию  или не
завоюет.  Овладев этой столицей,  он имел  бы основание надеяться,  что ему
удастся   сорвать   приготовления  русских   к  дальнейшему   сопротивлению
вследствие  импонирующего  впечатления,  производимого  остатками его  сил,
введения в заблуждение во  всех отношениях общественного мнения и подрыва в
русских чувства долга.

Если бы Москва оставалась в руках русских, то, может быть, опираясь на нее,
к следующей  кампании русскими  был бы организован столь  мощный отпор, что
ослабленные  силы   Наполеона  неизбежно  могли  оказаться  недостаточными.
Словом,  он  полагал,  что  с захватом  Москвы  он  окажется уже  достигшим
перевала.

Это, как нам представляется, наиболее естественная для такого человека, как
Наполеон,  точка зрения. Мы  стоим теперь  лишь перед вопросом,  являлся ли
подобный план совершенно неосуществимым в условиях России и не следовало ли
предпочесть какой-либо другой план.

Мы решительно  не разделяем  подобного мнения. Поражение  и разгром русской
армии, завоевание  Москвы -  все эти цели  могли бы быть  достигнуты в одну
кампанию; но мы полагаем, что эти цели должны были быть связаны с еще одним
существенным условием,  а именно: нужно было и  в Москве все еще оставаться
грозным для неприятеля.

Мы полагаем,  что Наполеон упустил это  из виду вследствие характерного для
него высокомерного легкомыслия.

В Москву  он прибыл  с 90 000  человек, а должен  был бы  привести 200 000.

И это  было возможно, если бы он бережливее  и заботливее относился к своей
армии. Но  этот вопрос всегда был  чужд ему. Возможно, что  он потерял бы в
боях на 30 000 человек меньше, если бы он не хватал всюду быка за рога. При
большей заботливости и лучшим устройстве продовольственного дела, при более
обдуманной организации маршей, при  которой огромные массы войск не были бы
бесполезно сбиты в кучу на одной дороге, он мог бы предотвратить тот голод,
который царил в его армии с самого начала кампании, и тем самым сохранил бы
ее в более полном составе.

Правда,  еще вопрос  -  оказали ли  бы надлежащее  моральное  воздействие и
добились ли бы мира 200 000 человек, расположившиеся в самом сердце России.
Нам представляется, что при отсутствии опыта такого похода в Москву имелись
основания  рассчитывать на  такой  результат. Что  русские покинут  Москву,
сожгут  ее  и  начнут  войну на  истребление,  этого  нельзя было  уверенно
предвидеть  да, пожалуй,  это  не представлялось  и вероятным;  но  раз это
произошло, то  война в целом, как бы ее ни  вели, была обречена на неудачу.

Далее, вторым крупным упущением Наполеона является недостаточная его забота
о подготовке отступления.

Если бы  Вильно, Минск, Полоцк, Витебск  и Смоленск были укреплены сильными
палисадами  и  если  бы  каждый из  этих  городов  располагал гарнизоном  в
пять-шесть тысяч  человек, то отступление этим  было бы облегчено во многих
отношениях, и  особенно в продовольственном. Напомним  хотя бы только о тех
700 быков,  которые казаки  отбили 9 ноября  под Смоленском. Если  при этом
представить себе,  что французская  армия пришла в Москву  более сильной и,
следовательно, более сильной оттуда и выступила, то отступление французской
армии  не носило  бы характера  погружения в  глубокую бездну,  который она
имела в действительности.

Каким же являлся другой план, выдвигавшийся уже после совершившихся событий
как  более   разумный  или,  как  принято   выражаться,  более  методичный?

Наполеон будто  бы должен  был остановиться на  Днепре и Двине  и во всяком
случае   закончить  кампанию   взятием   Смоленска,  затем   прочно  занять
завоеванную территорию, обеспечить  свои фланги, приобрести, таким образом,
лучшую  базу;   привлечь  поляков  в  ряды   армии,  что  увеличило  бы  ее
наступательную  силу, и  уже в  следующую кампанию,  дав передышку  армии и
усилив ее подкреплениями, начать наступление на Москву.

На первый взгляд, пока этот проект не будет внимательно проанализирован, он
представляется вполне удовлетворительным,  в особенности, если не учитывать
при  оценке  его  тех  перспектив,  которые  открывались  планом,  которому
следовал Наполеон.

В соответствии  с идеей  этого плана Наполеону следовало  в первую кампанию
заняться  овладением  Ригой и  Бобруйском  (так как  это были  единственные
крепости   в  подлежавшей   занятию   полосе),  а   на  зиму   организовать
оборонительный фронт от Рижского залива вдоль Двины до Витебска, а оттуда -
до  Смоленска,  затем вдоль  Днепра  приблизительно до  Рогачева, далее  за
Припятью  и Мухавном  до  самого Буга,  что  составило бы  около 200  миль.

Итак, он бы закончил  кампанию, не победив русской армии, которая сохранила
бы свою мощь почти полностью, а Москва осталась бы даже вне угрозы. Русская
армия,  которая  в  начале  кампании была  еще  слабой,  затем должна  была
увеличиться приблизительно вдвое, в этом случае получила бы время полностью
сосредоточиться с тем, чтобы в течение зимы открыть наступательные действия
против чрезвычайно растянутого оборонительного фронта французов. Такая роль
была не во вкусе Наполеона. Самое дурное в этом деле заключалось в том, что
победа,  которую он  одержал  бы в  этих условиях,  осталась бы  без всяких
положительных последствий, так как зимой или даже поздней осенью он не знал
бы,  что ему  делать  со своей  победоносной  армией, не  имея перед  собой
никакого объекта борьбы. Следовательно,  ему оставалось бы только постоянно
отражать   удары,   наносимые   русскими,   ничем  не   отвечая   на   них.

Представим себе  практическое осуществление этого плана.  Как он должен был
разместить  свои  войска? По  квартирам?  Но  квартирное расположение  было
осуществимо лишь вблизи нескольких крупных городов и то только для корпусов
умеренного состава. В лагерях?  Зимой это было бы невозможно. Но если бы он
сгруппировал свои войска вблизи  отдельных городов, то вся территория между
этими городами принадлежала бы отнюдь не ему, а казакам.

По всей вероятности, потери,  которые французская армия понесла бы за такую
зиму, не могли бы быть восполнены вооружением поляков.

Само  вооружение  польского  народа,  если  внимательно  рассмотреть,  этот
вопрос,  представляло  бы также  большие  затруднения. Во-первых,  польские
провинции, принадлежавшие Австрии, не  могли бы быть им охвачены, точно ток
же отпадали бы польские провинции, остававшиеся в руках русских; далее, это
вооружение,  чтобы  не  затронуть  интересов  Австрии,  не  могло  бы  быть
произведено  так как  того желали  поляки, а  именно в  виде восстановления
старого  польского  государства;  это   в  значительной  мере  ослабило  бы
воодушевление  поляков. Но  главное затруднение  заключалось бы в  том, что
страна, в которой разместилась  огромная масса чужеземных войск, совершенно
не в  состоянии была  бы успешно формировать  собственные вооруженные силы.
Чрезвычайное  напряжение  сил,  на  которое  граждане  данного  государства
способны,  имеет свои  пределы:  если от  них требуют  этих усилий  с одной
стороны,  то  они  уже  не  могут  их  делать в  другом  направлении.  Если
крестьянин вынужден проводить целый  день вместе со своим скотом на большой
дороге для перевозки необходимого  для чужеземной армии снабжения, если дом
его полон солдат, если помещик должен поставлять свои запасы для содержания
этих   солдат,  если   повсюду  настойчиво   выдвигается  и   давит  момент
удовлетворения насущных  потребностей армии; то уже  не приходится ожидать,
что добровольные  жертвы деньгами  и товарами и  добровольная личная служба
доставят средства для чрезвычайных вооружений.

Несмотря на все это,  допустим возможность того, что такая кампания в конце
концов  выполнила бы  поставленную  ей задачу  и подготовила  бы дальнейшее
наступление в следующую кампанию.  Но учтем при этом то обстоятельство, что
Наполеон   застал  русских   наполовину  неподготовленными,  что   он  имел
возможность использовать против них все огромное превосходство своих сил, с
бою вырвать  у них победу и придать  своему предприятию всю ту внезапность,
которая так  необходима для того, чтобы  привести в смущение противника. Он
мог  быть в достаточной  мере уверен в  том, что  ему удастся в  один прием
достигнуть Москвы, и мог надеяться при этом в течение трех месяцев добиться
мира; если  мы будем иметь перед  собой все эти перспективы  и сравним их с
возможными достижениями  так называемой методической  кампании, то остается
еще  под  большим  сомнением,  не  представлял  ли в  конечном  счете  план
Наполеона больших  шансов на  конечный успех, чем другой  план; первый план
являлся  бы   основанным  на  правильном  методе   и  притом  не  на  более
рискованном,  а на более  осторожном. Во  всяком случае понятно,  что такой
человек,  как Наполеон,  в данном  случае недолго  колебался бы  при выборе
одного из этих двух планов.

Над  человеком  всего сильнее  властвуют  опасности  настоящего момента,  а
потому часто представляется чрезвычайно  отважным такой поступок, который в
конечном  счете является  единственным путем  к спасению  и, следовательно,
поступком наиболее  осмотрительным. Один лишь голый  рассудок редко может в
достаточной степени укрепить человека,  а потому в большинстве случаев лишь
природная смелость характера делает  человека способным идти по таким путям
осмотрительности. А  в такой смелости у  знаменитого завоевателя недостатка
не  было; именно  он  по прирожденной  склонности избрал  бы как  раз самый
отважный путь, даже если  бы его гениальный ум и не указывал ему этого пути
как наиболее мудрого.

Повторяем: всем,  чем он  был, он обязан  этой отважной решимости,  и самые
блестящие  его  войны  подверглись  бы  той  же  критике, если  бы  они  не
увенчались успехом.

---------------------------------------------------------------------------

                ОБЩИЙ ОБЗОР СОБЫТИЙ ПОХОДА 1812 Г. В РОССИЮ

Вся кампания,  естественно, распадается на две  части: на наступление и на
отступление французов.



                                ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Война ведется на пяти отдельных театрах войны: два слева от дороги, ведущей
из Вильно на Москву, составляют левое крыло, два справа - составляют правое
крыло, и пятый - это сам огромный центр.

1.  На  нижнем течении  Двины  Макдональд  с 30  000  наблюдает за  Рижским
гарнизоном, насчитывающим  10 000  человек. Правда, в  сентябре подходят из
Финляндии еще  12 000 человек под  командой Штейнгейля, однако, они недолго
остаются в Риге и переходят к Витгенштейну.

2. По среднему течению Двины (в районе Полоцка) сперва стоит Удино с 40 000
человек,  а позднее  Удино  и Сен-Сир  с 65  000 против  Витгенштейна, силы
которого   сперва   достигали   30  000   человек,   а   позднее  50   000.

3.  В южной  Литве фронтом  к болотам  Припяти располагались  Шварценберг и
Ренье  с 51  000  человек против  Тормасова, у  которого  было 35  000  и к
которому позднее  присоединился Чичагов с Молдавской  армией силою в 35 000
человек.

4.  Генерал Домбровский  со своей  дивизией и  немногочисленной кавалерией,
всего  10  000  человек,  наблюдает  за Бобруйском  и  генералом  Гертелем,
формирующим у Мозыря резервный корпус в 12 000 человек.

5. Наконец, посередине находятся  главные силы французов, насчитывающие 300
000 человек,  против двух  главных русских армий  - Барклая и  Багратиона -
силою в  120 000  человек; эти силы  французов направлены на  Москву для ее
завоевания. Указанная здесь численность отдельных групп относится к моменту
переправы через Неман; затем эти силы быстро таяли, так что корпуса Удино и
Сен-Сира никогда не насчитывали после соединения 65 000 человек, так же как
и Шварценберг с Ренье не располагали 51 000.

Самый переход от первоначальной  группировки к этим пяти основным войсковым
массам,  на что  ушел весь  июль месяц, представлял  какую-то запутанность.
Начиная  с  этого  момента, все  является  крайне  простым. Центр  медленно
продвигается  к Москве, на  флангах успех  попеременно выпадает на  долю то
той,  то другой  стороны, пока, наконец,  как раз  к тому времени,  когда в
центре Наполеон  оказался вынужденным начать отступление,  т. е. в середине
октября,   оба  фланга   французов  начали   ослабевать  и   либо,  подобно
Шварценбергу,  отступили эксцентрически,  либо, как  Удино и  Сен-Сир, дали
себя оттеснить к пути отступления центра.

В  начале кампании  русская армия  расположилась на границе  тремя главными
массами:

 1. Первая западная армия под командой генерала
 Барклая силою в 90 000 человек достигла своим правым
 крылом (Витгенштейн) Балтийского моря, а левым
 (Дохтуров) почти окрестностей Гродно; главная
 квартира находилась в Вильно                          ... 90 000 человек

 2. Вторая западная армия под командой Багратиона
 силою в 45 000 человек растянулась от Гродно до
 Мухавца; ее главная квартира была в Волковыске.       ... 45 000 "

 3. Так называемая резервная армия под командой
 Тормасова стояла по ту сторону Волынских болот и
 насчитывала 35 000 человек; ее главная квартира была
 в Луцке.                                              ... 35 000 "

 Сюда же надо добавить 10 000 казаков, большая часть
 которых с Платовым во главе находилась при армии
 Багратиона.                                           ... 10 000 "

                                        В первой линии ... 180 000 человек

Во  второй линии стояли  вдоль Западной  Двины и Днепра  резервные дивизии,
составленные  из  третьих  батальонов  и  пятых  эскадронов;  в  общем  они
составляли 35 000 человек, которые вступили в дело в качестве подкреплений,
прибывших к  Витгенштейну, Рижскому и Бобруйскому  гарнизонам, и в качестве
корпуса генерала Гертеля; они потому лишь несколько позднее приняли участие
в кампании.

Между  тем, французы  и  их союзники  наступали четырьмя  главными массами:

 1. Левое крыло под начальством Макдональда в составе
 10-го корпуса силою в 30 000 человек перешло через
 Неман близ Тильзита и предназначалось для действий
 против Риги                                           ... 30 000 человек.

 2. Центр под начальством самого Наполеона состоял из:

      1-го корпуса Даву            ... 72 000 человек

      2-го "       Удино           ... 37 000 "

      3-го "       Нея             ... 39000 "

      4-го "       Евгения Богарне ... 45 000 "

      6-го "       Сен-Сира        ... 25000 "

      Гвардия Мортье               ... 47 000 "

      Три резервных кавалерийских
      корпуса под командой Мюрата  ... 32 000 "

                                      297 000 человек  ... 297 000 человек

 Эти массы переправились через Неман в двух пунктах; у Ковно 230 000
 человек и у Пилоны в 3 милях выше Ковно 67 000 человек; они были
 предназначены действовать против Барклая.

 3.  К   центру  надо  еще  причислить   под  командой  Жерома  Бонапарта:

  5-й  корпус    Понятовского       ... 36 000
                                    человек

  7-й  "         Ренье              ... 17000 "

  8-й