тией полдневной;
   Мы Гибралтарский заняли пролив,
   Архипелаг Канарский покорили:
   Ни разу воины не отдыхали,
   И каждый день они вели бои.
   Позволь же дать им отдых, господин.

   Тамерлан

   Пусть отдохнут, Хазан: пора по чести.

   Техелл

   Я двинулся вдоль нильских берегов
   На Махда-град, где пастырь христиан,
   Иоанн Великий, держит свой престол.
   Его тройную митру отнял я
   И в верности поклясться приневолил,
   Отправился оттуда я в Хазат;
   Здесь, амазонок победив в бою,
   Как женщин, их союзом удостоил;
   Потом повел войска на Занзибар;
   Там, на востоке Африки, я видел
   Озера эфиопские и реки,
   Но не нашел там ни живой души.
   Оттуда я на Манико свернул,
   Где лагерь беспрепятственно разбил,
   И берегом Биафры наконец
   В Кебер нагрянул, средоточье негров;
   Рассеяв их, на Нубию пошел,
   Разграбил в Борну царскую столицу,
   Взял в плен царя и, как раба, привел
   В Дамаск, где ныне я разбил мой стан.

   Тамерлан

   Техелл, отлично! Теридам, а ты?

   Теридам

   Я Африки покинул рубежи,
   И в глубь Европы совершил поход,
   И по теченью Тира покорил
   Кодемию, Подолию и Стоку;
   Понт перейдя, до Ольвии дошел
   И Чернолесия, где черти пляшут,
   И, не боясь чертей, спалил его.
   Я пересек залив, М_а_ре Маджоре -
   Так у туземцев там зовется он, -
   Но дали клятву мы не отдыхать,
   Покуда Анатолию не сломим.

   Тамерлан

   Давайте ж пировать и веселиться!
   Награду поварам за щедрый стол!
   Изысканным пусть нас поят вином:
   Пусть воинам моим наполнят кубки
   Лакрима-кристи или калабрийским,
   А мне пусть золотой дадут напиток,
   В нем жемчуг и кораллы растворив.
   Друзья, нас ждут веселье и пиры!

   Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1

   Входят Сигизмунд, Фредерик, Болдуин
   с приближенными.

   Сигизмунд

   Правители Богемии и Буды,
   Что так воспламенило вашу доблесть,
   Вас побуждая взяться за мечи?

   Фредерик

   Ведь вашему величеству известно,
   Какое избиенье христиан
   Бессовестные турки учинили
   Под Зулою на берегу Дуная!
   В Болгарии, невдалеке от Варны,
   Почти у самых римских рубежей,
   Они на днях наш вырезали лагерь!
   Сейчас удобный случай, государь,
   Воспользовавшись нашим превосходством,
   Неверным беспощадно отомстить.
   Чтоб справиться с надменным Тамерланом,
   Нагнавшим ужас на турецкий стан,
   Оркан, сняв часть анатолийских войск,
   Расквартированных вблизи от наших
   У самого Орминьева холма,
   Отправил это войско в Велгасар,
   И в Кесарию, и в Антиохию,
   Чтоб Сирии и Иерусалиму
   В борьбе со скифом помощь оказать.
   Коль мы на турок нападем сейчас,
   Мы их легко сумеем победить
   И навсегда язычников отучим
   От злобных действий против христиан.

   Сигизмунд

   Но, Фредерик, подумай, ведь у нас
   С царем Орканом заключен союз:
   Он договором подтвержден и клятвой,
   И мы Христа в свидетели призвали.
   Не значит ли, что, нарушая слово,
   Мы христианской вере изменяем?

   Болдуин

   Нисколько, государь. Ведь эти турки
   Не веруют в Христа, не знают чести,
   И к выполнению клятвы, данной им,
   Нас вовсе не обязывает церковь.
   Богопротивные их обещанья
   Не можем мы гарантией считать
   Того, что нам ничто не угрожает!
   Нет, наши клятвы нам мешать не могут
   Пустить оружье в ход и победить.

   Сигизмунд

   Хотя вы правы, что на клятвы турок
   Спокойно положиться мы не можем,
   Но те пороки, что чернят безмерно
   Их веру, доблесть, рыцарскую честь,
   Примером не должны служить для нас,
   И, клятву дав, мы выполнить должны
   Ее, как христиане, честно, свято.

   Фредерик

   Поверьте, государь, что неразумно
   Держаться клятвы, данной нечестивцам.
   Ведь если, как Саул и Валаам,
   Что слову божию не покорились,
   Осмелимся мы упустить возможность,
   Которую дает нам сам господь,
   Отмстить за убиенье христиан
   И наказать язычников поганых,
   Тогда и нас постигнет гнев господень,
   И грозная десница покарает
   Нас, грешных, нерадивых слуг Христа.

   Сигизмунд

   Пусть так! К оружию, о графы! Быстро
   Отдайте нашим воинам приказ
   На стан язычников напасть внезапно
   И победить, как повелел господь!

   Уходят.


СЦЕНА 2

   Входят Оркан, Газелл и Урибасса с приближенными.

   Оркан

   Газелл и вы, все прочие вельможи!
   Мы от Орминьева холма пойдем
   На Анатолию, где встретят нас
   Цари соседних стран, что с нами вместе
   Хотят идти навстречу Тамерлану,
   Стянувшему свои войска в Лариссе,
   Где гром его воинственных орудий
   И небо потрясает и сердца.

   Газелл

   Мы явимся, и сам он задрожит
   И тем сильней, чем прежде был спесивей.
   Пусть сто царей ему покорно служат
   И пусть у каждого из ста царей
   Стотысячное войско за спиною;
   Пусть миллионы смертоносных стрел,
   Прорезав лоно поднебесных туч,
   На наши головы, как град, падут,
   Чтобы помочь неистовому скифу, -
   Все ж наша храбрость, и стальная воля,
   И воинов бесчисленная рать
   Нам устоять и победить помогут.

   Урибасса

   А как был христианский царь доволен,
   Когда мы заключили с ним союз!
   Он, видно, был глубоко устрашен
   Неизмеримой силой наших полчищ.

   Вбегает вестник.

   Вестник

   Вооружайся, грозный властелин!
   Предательское войско христиан,
   Надеясь, что немного сил у нас,
   На лагерь наш идет неудержимо,
   Задумав с нами в смертный бой вступить.

   Оркан

   Предатель! Негодяй христианин!
   Ведь у меня в руках наш договор,
   Скрепленный обоюдной нашей клятвой;
   Я Магометом клялся, он - Христом!

   Газелл

   Пусть стрелы ада их сердца пронзят!
   Они в предательстве победу ищут,
   Не уважая своего Христа.

   Оркан

   Ужель нас христиане обманули?
   Возможно ли предательство в сердцах
   Тех, кто по образу господню создан?
   Коль есть Христос, как учат христиане -
   Хоть их дела его и отрицают, -
   И если он Юпитером рожден
   И простирает властную десницу,
   Ревнуя слову своему и вере,
   Как наш пророк великий Магомет,
   Ему я жертвую пергамент этот -
   Свидетельство измены христиан.
   (Разрывает договор.)
   О Цинтии сверкающий покров,
   Спади, и пусть сойдет с небесной тверди
   Тот, кто над нами бодрствует всечасно,
   Тот, кто в себе объемлет целый мир
   И все священной силой оживляет!
   Пусть в бесконечной правоте своей
   Он отомстит за подлую измену!
   Христос, кого считают всемогущим!
   Коль хочешь доказать нам, что ты - бог,
   Достойный уваженья чистых сердцем,
   Изменникам растленным отомсти
   И сделай так, чтоб малый наш отряд
   Не отступил перед врагом сильнейшим,
   А уничтожил бы, разбил бы в прах
   Зловредные войска лжехристиан!
   К мечам, соратники! Христа зовите!
   Коль есть Христос, врагов вы победите!

   Уходят.


СЦЕНА 3

   За сценой шум битвы. Входит раненый Сигизмунд.

   Сигизмунд

   Разгромлено все войско христиан!
   Господь нас пораженьем наказал
   За подлое предательство мое!
   О справедливый судия-каратель!
   Дай, чтобы мой позор, мои страданья
   От мной заслуженных смертельных ран
   Эпитимией мне предсмертной стали,
   И разреши, чтоб, умерев в грехе,
   Я милостью твоей встал к новой жизни.
   (Умирает.)

   Входят Оркан, Газелл, Урибасса и другие.

   Оркан

   Мы утопили христиан в крови!
   Нам помогли Христос иль Магомет!

   Газелл

   Здесь тот мадьяр, что клятву преступил.
   Он поплатился жизнью за злодейство.

   Оркан

   Пусть будет тело варвара добычей
   Зверей и хищных птиц, пусть буйный ветер,
   Бесчувственными листьями играя,
   Свистит и воет о его грехе.
   В потоках Тартара теперь кипит
   Изменника кровавая душа,
   И пищей служит ей лишь Древо ада -
   Зоак, чей плод губителен и горек,
   Чей ствол из сердца пламени растет
   И зацветает по веленью Флоры,
   Но колдовские яблоки приносит!
   Там дьяволы потащат эту душу
   В цепях пылающих к пучине Орка
   От пытки к новой пытке, без конца!
   Газелл, о гибели его что скажешь?
   Христа молили мы судить его;
   Не очевидна ль власть Христа, как свет
   Луны, когда она всего полнее?

   Газелл

   Все это лишь случайности войны:
   Их власть порой нам кажется чудесной.

   Оркан

   А я считаю: надо чтить Христа,
   Не оскорбляя этим Магомета,
   Который тоже нам помог в бою.
   Поскольку нечестивец предал веру,
   Он ныне мертв для неба и земли,
   И мы следить должны, чтоб труп его
   Стервятникам был отдан на поживу.
   Распорядись немедля, Урибасса.

   Урибасса

   Иду, мой господин.
   (Уходит.)

   Оркан

   Газелл, нам надобно спешить навстречу
   Владыкам Сирии, Иерусалима,
   Амасии, а также Трапезунда.
   Анатолийские наполнив кубки,
   Мы греческим отпразднуем вином
   Веселую победу над врагом.

   Уходят.


СЦЕНА 4

Откидывается  полог:  на  парадном  ложе  лежит  Зенократа;  подле нее сидит
Тамерлан; три врача около ее ложа смешивают лекарства; сыновья - Халиф, Амир
   и Целебин, а также Теридам, Техелл и Узумхазан.

   Тамерлан

   Одела темнота сверканье дня!
   У золотого шара в небесах,
   Танцующего по сребристым волнам,
   Нет более огня, чтоб лить лучи,
   И, ощущая собственный позор,
   Он хмурой тучей повязал виски
   И хочет погрузить всю землю в мрак:
   Ведь та, что жизнь и свет ему давала,
   Чьи очи из-под золотых ресниц
   Все сущее живым теплом дарили -
   Ведь Зенократа, злобной волей неба,
   Разящего соперников ревниво,
   Лежит, вкушая свой последний вздох,
   Ослеплена смертельной темнотою,
   И ангелы, что держат караул
   У врат небес, велят бессмертным душам
   Божественную встретить Зенократу;
   И Цинтия, и Аполлон, и звезды,
   Сиявшие безрадостной земле,
   Теперь спешат неугасимым блеском
   Божественную встретить Зенократу;
   Хрустальные ручьи, что красотой
   Изысканным очам давали радость,
   Сверкая серебром, бегут по раю
   Божественную встретить Зенократу;
   Все серафимы и все херувимы,
   Поющие перед господним ликом,
   Торопятся напевом арф и лир
   Божественную встретить Зенократу;
   И бог, что строй их музыке дарует,
   Готов, с приветом простирая длань,
   Божественную встретить Зенократу;
   Так пусть и я, влеком чудесной силой,
   Перенесусь в заоблачный чертог,
   Чтоб жизнь моя не продолжалась дольше,
   Чем дни моей любимой Зенократы!
   Помогут ли ей снадобья, врачи?

   Врачи

   Великий царь, все будет хорошо,
   Коль этот приступ не убьет царицу.

   Тамерлан

   Ну, как цветешь, цвет жизни, Зенократа?

   Зенократа

   Цвету, мой друг, как все царицы мира,
   Когда их бренная, земная плоть,
   Вкусив всю меру жизненного сока,
   Что телу нашему дает здоровье,
   Бессильно увядает день за днем.

   Тамерлан

   Пусть эти измененья не коснутся
   Моей любви - той, что дает мне жизнь,
   Той, что своей красою и здоровьем
   Нужна и Фебу и недвижным звездам
   И чей уход мрачит луну и солнце,
   Как в дни прямого противостоянья,
   Когда они над головой Дракона
   Висят или к хвосту его уходят.
   Живи, моя любовь, храня мне жизнь,
   Иль, умирая, принеси мне смерть!

   Зенократа

   Нет, нет, живи, владыка мой, живи!
   О, лучше огнедышащей стихией
   Наполни небо и создай там царство,
   Но не давай прикрыть себя землей!
   Коль смерть моя приблизит твой конец,
   Знай, чаянье грядущего блаженства,
   Надежда в небе встретиться с тобою
   Мне мукой стали б, грудь мою разбили б,
   Нарушили б отчаяньем покой.
   Любовь моя, позволь мне умереть!
   Будь терпелив и дай мне умереть!
   Ты будущую жизнь мою смущаешь:
   Позволь, мой друг, тебя поцеловать,
   И с этим поцелуем я умру.
   Но если жизнь еще хоть миг продлится,
   Позволь мне попрощаться с сыновьями
   И с приближенными, что заслужили
   Признательность последнюю мою.
   Сыны, прощайте! Как бы я хотела,
   Чтоб вам всегда примерами служили
   Кончина матери и жизнь отца.
   Немного музыки, и боль пройдет.

   Слуги идут за музыкантами.

   Тамерлан

   О ярость! О мучительный недуг!
   Как смеешь ты терзать мою любовь,
   Как смеешь бичевать господень бич?
   О, в тех местах, где правил Купидон,
   Который лишь любовь рождает в людях,
   Теперь царит чудовищная смерть,
   Сразившая меня ударом в сердце.
   О, Зенократа мир красой дивила!
   Живи она перед осадой Трои,
   Гомер не стал бы воспевать Елену,
   Чья красота в войну ахеян ввергла
   И целый флот собрала в Тенедос, -
   Нет, он лишь Зенократу воспевал бы.
   О, если бы поэты, кем гордился
   Когда-то Рим, хоть раз ее видали,
   Не Лесбия и даже не Коринна,
   А Зенократа стала бы предметом
   Всех эпиграмм и всех элегий сладких!

   Играет музыка. Зенократа умирает.

   Как! Умерла? Возьми свой меч, Техелл,
   И землю на две части разруби, -
   Тогда и мы сойдем в земные недра,
   И, роковых сестер схватив за космы,
   Я в ров, что трижды опоясал ад,
   Их погружу за гибель Зенократы!
   К оружию, Хазан и Теридам!
   Пусть всадники под тучи мчат полет,
   И пушки разбивают твердь небес,
   Пусть Солнце в пламенном дворце трепещет
   И содрогается небесный свод!
   Мою любимую Юпитер выкрал,
   Чтобы на трон богини возвести!
   Но кто б из небожителей влюбленных
   Тебя нектаром ни поил сейчас,
   Взгляни, божественная Зенократа,
   Взгляни, как я безумствую, тоскуя,
   Как в храме Януса стальным клинком
   Заржавленную дверь я разбиваю
   И выпускаю Смерть, Войну, Резню,
   Чтоб шли со мною под кровавым стягом.
   О, если ты жалеешь Тамерлана,
   Сойди с небес и вновь со мной живи!

   Теридам

   Мой добрый господин, она мертва,
   И яростью ее не воскресить.
   Будь власть у слов, мы разорвали б воздух,
   Будь власть у слез, мы залили бы землю,
   Будь власть у сердца, кровь бы потекла!
   Напрасно все, о вождь, она мертва.

   Тамерлан

   Мертва? Твои слова пронзают душу.
   Мой добрый Теридам, не говори!
   Позволь мне верить, что она жива:
   Ведь эта мысль мне сохраняет жизнь.
   Где б ни была душа, но ты
   (обращаясь к телу)
   со мною!
   Благоухая амброю и мирром,
   Окутанная тканью золотой,
   Ты ляжешь в землю лишь со мною рядом!
   Тогда вдвоем, в богатом мавзолее,
   Мы будем спать под надписью одной,
   Начертанной на языках бессчетных
   Всех царств, что я завоевал мечом!
   А этот город я предам огню
   За то, что в нем любимой я лишился:
   Пусть трауром дома его чернеют!
   Я статую ее поставлю здесь
   И с погребальным шествием пойду,
   Вздыхая и томясь по Зенократе.

   Полог опускается.


АКТ III

СЦЕНА 1

Входят  цари  Трапезундский и Сирийский; первый несет меч, второй - скипетр.
За  ними  идут  цари Анатолийский к Иерусалимский, несущие царский венец. За
ними  следует  Калапин  в  сопровождении царедворцев и Альмеды. Оркан и царь
   Иерусалимский надевают на Калапина венец, другие вручают ему скипетр.

   Оркан

   Калапин  Кирикелиб,  иначе  Кибелий, сын и наследник покойного могучего
султана  Баязида,  волей  бога  и  пророка  его Магомета царь Анатолийский и
Иерусалимский,    Трапезундский   и   Сирийский,   Амадийский,   Фракийский,
Иллирийский,  Карманийский  и  ста  тридцати  других царств, подвластных его
могущественному родителю! Да здравствует Калапин, повелитель Турции!

   Калапин

   О трижды досточтимые владыки
   Земель анатолийских и других!
   Ценю я ваше царское усердье
   И награжу всем лучшим в наших землях!
   Когда бы власть турецкого султана
   Была всесильной, как при Баязиде,
   Когда мой повелитель и отец
   Еще настигнут не был злобным роком,
   Вы увидали бы тогда, что мы,
   Желая за родителя отмстить,
   Почли б за честь вступить в единоборство
   Со всей ордою скифского вождя,
   Захватчика персидского престола,
   И навсегда лишить высоких званий
   Безжалостного, гнусного раба.
   Я знаю, вы, властители земли,
   Столь щедро снарядили наш поход,
   Что в час, когда наследник Баязида,
   Прославленного мужеством монарха,
   Турецкую вновь вдохновляет доблесть
   Желаньем страстным за отца отмстить -
   Всех окрыляет светлая надежда,
   Что счастие, которое так долго
   Служило Тамерланову мечу,
   Вновь обретет свое непостоянство
   И нашу честь достойно возвеличит
   В день новой, трудной, но счастливой битвы.
   Хоть много перенес я бед ужасных,
   Но небеса меня вернули к вам
   Рукою стража моего Альмеды:
   Должно быть, нашу горькую обиду
   Узрел Юпитер, и теперь на скифа
   Обрушит он свой смертоносный гнев.

   Оркан

   Есть у меня стотысячное войско,
   И в нем отряд, что христиан побил,
   Хоть был он горстью по сравненью с ними!
   Он Нил осушит, выпьет он Евфрат
   И целый мир способен покорить.

   Царь Иерусалимский

   Не меньше у меня из Иудеи,
   Склавонии, Иерусалима, Газы.
   Они стоят там, где гора Синай,
   Многообразны, словно облака,
   Что предвещают добрую погоду.

   Царь Трапезундский

   Не меньше у меня из Трапезунда,
   Амадии, Фамастро и Хиоса,
   Пришедших с берегов Маре Маджоре,
   Из Ризо и прибрежных городов,
   Что жмутся к устью славного Евфрата.
   Их мужество горит, не угасая,
   И жаждет бросить в пламя сердце скифа -
   Ведь этот изверг сжег их города.

   Царь Сирийский

   В моих владениях - Алеппо -
   Я тысяч семьдесят могу собрать.
   Сейчас спешу в Дамаск, в мою столицу,
   Чтоб, встретившись с соседними царями,
   Совместно двинуться на Тамерлана
   И, взяв его, швырнуть к твоим ногам.

   Оркан

   Обычай соблюдая старины,
   Сраженья план изобразим мы так:
   Построив полумесяцем войска,
   Его рогами мы врага охватим
   И скифу наглому мозги проткнем.

   Калапин

   Прекрасно, государи! Вот мой друг:
   Из плена вражьего он спас меня.
   Я думаю, что честь повелевает
   Его короной царской наградить.
   К тому ж он знатного происхожденья.

   Альмеда

   Этого  не  требуется,  государь,  чтобы  стать царем: ведь Тамерлан был
сыном пастуха.

   Царь Иерусалимский

   Его величество назначит время,
   Чтоб обещание свое исполнить.
   Ведь царство дать не стоит ничего.

   Калапин

   Ты скоро на престол взойдешь, Альмеда.

   Альмеда

   Ну, что ж, благодарю ваше величество.

   Уходят.


СЦЕНА 2

   Входят Тамерлан, его три сына, Узумхазан,
   четверо слуг, несущих гроб с телом Зенократы; барабаны
   отбивают траурный марш; виден горящий город.

   Тамерлан

   Пылайте, башни в городе проклятом,
   Рвись к небесам, безжалостный огонь,
   Взметая кверху груды щеп горящих,
   Что, словно метеоры, предвещают
   Всему живому смерть и разрушенье.
   Сверкает надо мной моя звезда:
   Она на землю шлет войну и голод;
   Ей не угаснуть до скончанья света,
   Затем что трупы служат пищей ей!
   Гром, молния и пламенные змеи
   Так опалили этих мест красу,
   Что превратили их в жилище фурий,
   Где Лета, Стикс и Флегетон струятся:
   Ведь здесь рассталась с жизнью Зенократа!

   Халиф

   Тут на столпе начертаны слова
   По-гречески, арабски и еврейски:
   "Сей город сжег Великий Тамерлан
   И запретил отстраивать вовеки".

   Амир

   Тут водрузят вот этот черный флаг
   С персидским и египетским гербами:
   Знак, что ее отец был фараон,
   А муж - могучий властелин Востока.

   Целебин

   Вот свиток - в нем дано перечисленье
   Всех дивных добродетелей ее.

   Тамерлан

   А вот изображенье Зенократы,
   Чтоб видеть все могли ее красу.
   О Зенократы сладостной портрет!
   Оставшись здесь, богов привлек бы ты,
   И звезды полушария другого,
   Чье дивное сиянье зрел лишь тот,
   Кто хоть однажды пересек экватор,
   Сюда, как пилигримы, поспешили б,
   Чтоб только посмотреть на Зенократу!
   Но ты долин Лариссы не украсишь -
   Со мною рядом будешь ты всегда!
   Где б я ни взял селенье, город, крепость,
   Блистать ты будешь над моим шатром,