Ульянов встал, отряхнул с себя снег, сделал пару хороших  глотков  из
фляги и принялся шарить в карманах своей  охотничьей  куртки  в  поисках
портсигара...

   x x x

   Увы, у нас нет времени любоваться тем, как г-н Ульянов снимает  шкуру
с убитого медведя. Мы бы и рады, но долг историка уже зовет автора, а  с
ним и любезного читателя, вернуться в Санкт-Петербург, дабы  посмотреть,
как Александра Коллонтай готовится принять у себя чрезвычайное заседание
ЦК РСДРП.
   В то утро Аликс не слишком беспокоилась об охотниках.  Она  верила  в
Ульянова, и ей казалось, что охота, возглавляемая  таким  человеком,  не
может не быть успешной.
   С самого утра ее охватили воспоминания, что нередко случается с  жен-
щинами, перешагнувшими тридцатилетний рубеж. Аликс не могла бы с уверен-
ностью сказать, было ли счастливым ее детство, но  все  же  она  не  без
грусти подумала о том, что годы, проведенные в Киеве и  в  Варшаве,  уже
никогда не вернутся назад. Затем она перебирала в памяти  свои  любовные
приключения за границей: нестареющие венские вальсы, фрукты в шампанском
в ночном кафе на Елисейских полях, упоительный запах дорогих сигар в фе-
шенебельных женевских ресторанах. Потом она вдруг вспомнила, как Ульянов
выпил бутылку водки без помощи рук, и поняла, как убоги  и  скучны  были
все ее прежние поклонники. В конце концов Аликс остановилась на том, что
Санкт-Петербург куда прекраснее Вены, Женевы и Парижа, вместе взятых,  и
что тридцать два года - это еще далеко не старость.  Согласимся  с  этой
женщиной, старость которой в ту пору была еще действительно за горами.
   Утешившись таким образом, Александра подумала о предстоящем заседании
ЦК РСДРП и отправила Анжелику за водкой.  Девушка  поинтересовалась,  не
прикажет  ли  хозяйка  прикупить  легонького  винца  для  этого  глупого
итальяшки, который водку и пить-то не умеет, повеселилась и ушла, вполне
довольная возложенным на нее поручением.
   Александра посмотрела на часы и, решив, что время еще есть,  прилегла
на кушетку с томиком морских рассказов сэра Артура Конан Дойля.  В  пят-
надцатый раз перечитав о том, как капитан Шарки и Стивен  Крэддок  пере-
хитрили друг друга, она вновь взглянула на часы и забеспокоилась:  Анже-
лике давно пора было вернуться.
   Александра выпила стаканчик лимонада со спиртиком и нервно  закружила
по комнате. Анжелика должна была обернуться  минут  за  тридцать,  самое
большее - сорок, а отсутствовала уже целый час. Она правда всегда любила
посидеть у Льва Абрамовича, но сегодня Александра попросила ее не задер-
живаться.
   Наконец, Анжелика вернулась. Вид у нее был обеспокоенный, и  известия
она принесла довольно странные.
   - Что-то случилось с Львом Абрамовичем! - сказала она прямо с порога.
- Магазин закрыт, на двери замок...  Ни  записки,  ни  объявления...  Не
знаю, что и думать.
   - Да, странно, - согласилась Александра. - Может он заболел?
   - Надо узнать... Но вообще странно, никогда такого не было. Мне приш-
лось сходить в лавку на Литейном. Через полчаса обещали все доставить.
   - Что именно?
   - Водку, коньяк и "Ерофеича".
   - А аперитив?
   - Ой, забыла! Я так волновалась...
   - Ну ладно, - сказала Александра. - Давай займемся салатами и  холод-
ными закусками.
   В эту минуту раздался звонок: пришел Лядов с товарищами.
   Лядов был серьезный мужчина - большой, в каракулевой шапке, с усами и
в калошах. Александра видела его впервые и рассматривала не без женского
интереса. Всех остальных, за исключением маленького кривоногого  грузин-
чика в идиотской вязаной шапке красного цвета, она знала ранее.
   - Это что? - тихо спросила Александра, обращаясь к  Кржижановскому  и
указывая пальцем на грузинчика.
   - Да так, - неопределенно махнул рукой Глеб.
   - Слышишь, ты! - грубовато обратилась Александра к грузинчику. - Сбе-
гай-ка пока за аперитивом! - и дала ему три рубля. - Иди на угол  Литей-
ного. Купишь три бутылки итальянского вермута.
   Грузинчик поклонился и ушел с покорным, но недобрым видом.
   - Чтобы он тут поменьше отсвечивал! - пояснила Александра.
   - Это товарищ Коба, - сказал Зиновьев. - Грузинский интернационалист.
   - Знаем мы, Гриша, таких интернационалистов! - возразила  Александра.
- Только окажитесь у него в руках с вашим семитским носом!
   - Зря вы так с ним, Александра Михайловна, - поддержал Зиновьева  Ка-
менев.
   - В конце концов, - примирительно сказала Александра, - ничего страш-
ного не произойдет, если грузинский интернационалист принесет дамам пару
бутылочек аперитива! Верно, Анжелика?
   Вопреки обыкновению, Анжелика не подыграла шутке: она  была  серьезно
обеспокоена непонятным исчезновением Льва Абрамовича Каскада.
   Пять минут спустя раздался новый звонок, и  явились  охотники  (кроме
Шаляпина). Ульянов торжественно преподнес  восхищенной  Александре  мед-
вежью шкуру, а Бени, Леха и Пятница пронесли на  кухню  разрубленную  на
несколько частей и упакованную в холщевый мешок тушу.
   Анжелика решила незамедлительно поделиться с Ульяновым своими  непри-
ятностями. Выслушав ее, наследник престола с минуту ходил по  комнате  с
крайне озабоченным видом. Затем сказал:
   - Пойдем-ка, Бени, посмотрим...
   И вот они опять шли по Невскому проспекту. Маршрут был родной и  зна-
комый, но по мере приближения к  магазину  Каскада  Ульянов  все  больше
мрачнел. Даже Бени, мало знавший Льва Абрамовича,  молчал,  насупившись.
Дорога показалась обоим непривычно длинной.
   Наконец, они были у цели. Ульянов быстро осмотрел дверь. Ему  нередко
доводилось приходить сюда раньше открытия, и он  прекрасно  помнил,  что
тогда все здесь выглядело иначе.
   - Пойдем, Бени, - тихо сказал Ульянов. - Нам здесь больше нечего  де-
лать. От этого чугунного замка веет подвалами инквизиции.
   Они двинулись в обратный путь. Минут пять шли  молча.  Затем  Ульянов
трагически севшим голосом произнес:
   - Вероятно, Бени, мы никогда больше не увидим Льва Абрамовича  Каска-
да.
   - Неужели вы допускаете..? - вскричал Бени.
   - Я допускаю все, - тихо ответил Ульянов.
   - И вас арестовывали!
   - Бывало.
   - И что же?
   - Это было до революции.
   - Но ведь г-н Каскад не революционер!
   - Г-н Каскад не революционер, - согласился Ульянов. - Он - лакмусовая
бумажка.
   - Что-что? - не понял Бени.
   - Лакмусовая бумажка. Если забирают таких людей, значит в стране  ре-
волюция.
   - Я не понимаю.
   - Видишь ли, Бени, это трудно объяснить. Это надо почувствовать.
   - Это нелегко, г-н Ульянов. Тем более, что мой учитель русского языка
употреблял глагол "забирать" иначе, чем это делаете вы или Анжелика.
   - Вот видишь, Бени, - очень серьезно сказал Ульянов, -  русский  язык
ты уже почувствовал, а революцию еще нет... Ладно, завтра утром я съезжу
на Лиговку и попытаюсь что-нибудь разузнать. Довольно о грустном,  Бени.
Расскажи мне лучше, как у тебя с Анжеликой.
   - Никак, - вздохнул Бени.
   - Лопух ты! - сказал Ульянов. - Такая девушка! Может быть мне  попро-
бовать?
   Наследник престола даже потер руки  от  приятных  предвкушений.  Бени
впервые недобро посмотрел на Ульянова.
   - Ну-ну, шучу, - попытался успокоить приятеля наследник престола,  но
Бени показалось, что Ульянов вовсе не шутил.
   - Ничего хорошего, милая  Анжелика,  мы  вам  не  сообщим,  -  сказал
Ульянов. - Я вполне разделяю ваши опасения.
   - Что же делать? - спросила Анжелика.
   В тревоге она была даже прекраснее, чем обычно. Хотя куда уж  дальше:
изумрудные глаза, черные распущенные волосы, голливудская  (как  сказали
бы теперь) грудь... "Да, хороша!" - подумал Ульянов.
   - Завтра утром попробую что-либо разузнать, - сказал он вслух.
   - А сейчас, Анжелика, займись медвежатиной, - приказала Александра. -
Сегодня у нас заседание ЦК, а завтра утром г-н Ульянов  обязательно  все
выяснит.
   Анжелика отправилась на кухню. Влюбленный Бени и хозяйственный Пятни-
ца вызвались ей помогать.
   Остальные деятели, включая саму Александру, разместились в  гостиной,
наполнили бокалы аперитивом и начали дебаты.
   - Ну-с, товарищ Лядов, что новенького в Москве?
   - Товарищи! - начал Лядов. - Как вам должно быть известно, еще в пер-
вые дни декабря Московский Совет, возглавляемый  большевиками,  учитывая
настроения рабочих, вынес решение начать всеобщую политическую забастов-
ку. В среду, 7 декабря, в двенадцать часов дня свыше ста  тысяч  человек
прекратили работу. Власти применили силу, и мы вынуждены были взяться за
оружие. К 10 декабря забастовка переросла в  вооруженное  восстание.  Мы
применяли новую тактику уличной борьбы, сочетая баррикадные бои с парти-
занскими действиями. Основной силой  восставших  были  небольшие  боевые
группы, вооруженные револьверами, охотничьими ружьями и даже винтовками.
Борьба носила исключительно упорный и ожесточенный характер. Нам удалось
захватить целый ряд важных стратегических объектов в разных частях горо-
да, в том числе Пушкинскую харчевню, что неподалеку от Арбата.
   - И чем же вы занимались в Пушкинской харчевне? - оживился Ульянов.
   - Там был организован склад оружия, Владимир Ильич.
   - Это очень прискорбно, - задумчиво произнес Ульянов.
   - Я вас не понимаю, Владимир Ильич, -  сказал  Лядов.  -  Организация
склада оружия в самом сердце Москвы...
   - Явилась очень прискорбным фактом, - заключил Ульянов.
   Лядов промолчал. Все в недоумении уставились на Ульянова.
   - Я вспоминаю прекрасные пушкинские чтения в той харчевне в дни моего
нелегального пребывания в Москве летом 1900 года, - с печальной  улыбкой
произнес наследник престола. - А теперь там  выдавали  обрезы.  Действуя
таким образом, вы отпугиваете от своего движения интеллектуалов.
   - Интеллигенция и так не с нами, Владимир Ильич.
   - Интеллигенция - это говно! - сказал Ульянов. - Ей и пушкинские чте-
ния ни к чему. Я говорю об интеллектуалах. Многие из них с нами, так  не
отталкивайте их от нашего движения.
   - То же самое сказал и Плеханов, - признался Лядов.
   - Разумеется!
   - Но еще он сказал, что раз мы оказались не готовы  победить,  то  не
следовало и выступать.
   - Много он понимает! - вставил свое мнение Коба.
   - Не с вашими куриными мозгами критиковать Георгия Валентиновича Пле-
ханова, - строго сказал Ульянов, впервые обратив внимание на этого  тип-
чика. - Лучше снимите свою кардинальскую шапку  и  пойдите  помогите  на
кухне!
   - Вопрос, между тем, отнюдь не праздный, - заметил Лядов после  ухода
Кобы. - Пролилась кровь, а конечной цели мы не достигли. Так  стоило  ли
выступать?
   - Когда-нибудь мы бы все равно выступили  впервые,  -  высказал  свое
мнение Зиновьев. - Но победить с первой попытки едва ли возможно.
   - Верно, - сказал Ульянов. - Теперь нам предстоит изучить уроки  мос-
ковского восстания. На мой взгляд оно наглядно показало,  что  только  в
решительной вооруженной борьбе пролетариат может одержать победу. Думаю,
что выступить было необходимо, но мое несогласие с Плехановым еще не оз-
начает, что мы можем позволять себе пренебрежительно отзываться о нем.
   - А по-моему мы должны быть предельно принципиальны в подобных вопро-
сах, - вступил в разговор Каменев.
   Ульянов с сомнением покачал головой. Вопрос был  непростой.  С  точки
зрения революционной теории вопрос  был  действительно  очень  принципи-
альный, но практические взаимоотношения с конкретными людьми порой  тре-
бовали иного подхода.
   - Главным критерием при оценке нами любого человека должно  быть  его
отношение к режиму, - сказал Ульянов. -  Георгий  Валентинович  является
сторонником иных методов борьбы, но за его отношение к режиму  я  всегда
спокоен. Здесь уместно вспомнить и всеми нами уважаемого Льва Абрамовича
Каскада. Лев Абрамович и вовсе  скептически  относится  к  революционным
идеям, однако его отношение к режиму делает честь всем нам,  близко  его
знавшим! Давайте, друзья, принесем водки и  выпьем  за  нашего  дорогого
Льва Абрамовича; я сильно опасаюсь, что он попал в переплет...
   В гостиную вошла Анжелика.
   - Александра Михайловна, нужно сбегать за мясником. Мы не можем  раз-
делать медвежатину сами.
   - Ну так и сбегай! - ответила Александра.
   - Это еще зачем!? - воскликнул Ульянов, поднимаясь со стула и направ-
ляясь в кухню.
   Все последовали за ним.
   - А этот здесь на что? - добродушно осведомился Ульянов, снимая  пид-
жак и одновременно отвешивая Кобе легкую затрещину. - Сейчас я вам пока-
жу класс, ребята!
   Ульянов засучил рукава рубашки, и обнажил до локтей свои толстые, по-
росшие рыжеватой шерстью руки. Анжелика смотрела на него  не  отрываясь;
Бени мучительно ревновал. Ульянов схватил длинный нож и  принялся  ловко
разделывать сочащиеся кровью куски медвежатины.
   - Вот это настоящая работа! - приговаривал он. - Тащите водку в  гос-
тиную, ребята. Медвежатина, считайте, уже готова...
   Короче говоря, к десяти часам все уже были в  говно,  а  Бени  вообще
спал...

   * В ночь с 20 на 21 декабря 1905 года *

   Аликс мерно  посапывала  во  сне;  рядом  с  ней  тревожно  ворочался
Ульянов.
   "... 2-5 сентября 1792 года народ стихийно расправился с заключенными
в парижские тюрьмы роялистами. Это были дни опасности иностранного втор-
жения. Предатели,  контрреволюционеры,  заговорщики  изнутри  подвергали
опасности Революцию, которой и без того угрожали извне.
   Париж был совсем не таким, каким мы его знаем. В те дни это был  тре-
вожный и униженный город, и ему еще долго предстояло  оставаться  таким.
Станет даже хуже: коалиция внешних врагов еще пополнится  Англией,  Гол-
ландией и Испанией, впереди еще казнь 21 января 1793 года...
   В те тревожные ночи на пустынных улицах Парижа можно было видеть оди-
нокого человека в грязных лохмотьях. Был он бородатый  и  загорелый,  со
смиренным лицом и продырявленными ладонями. Порой он выглядел  растерян-
ным, иногда - смущенным, но пожалуй чаще всего - расстроенным. Ни к кому
не обращаясь, он риторически вопрошал:
   - А хуй ли толку?"
   Ульянов неистовствовал во сне.
   "... Черные  вороны  расселись  на  вершинах  гор  в  северной  части
Вест-Честера, словно зловещие часовые расположившейся  здесь  армии  Ва-
шингтона.
   Сильные отряды охраняли Гарлемские холмы, пушки стояли вдоль  берегов
Гудзона, а северные границы острова Манхаттен ощетинились  штыками  анг-
лийских часовых.
   В те дни в этих краях часто можно было встретить одинокого полубезум-
ного путника - бородатого, загорелого, со смиренным лицом и продырявлен-
ными ладонями. Порой его видели неподалеку от нагорья,  порой  -  вблизи
реки Гарлем шагающим легкой походкой, обратив лицо к заходящему  солнцу.
Время от времени, ни к кому не обращаясь, он риторически вопрошал:
   - А хуй ли толку?"
   Ульянов сел на кровати и потер ладонью затылок.
   - Что с тобой? - спросила проснувшаяся Аликс.
   - Чертовщина какая-то, - пробормотал наследник престола. - Контррево-
люционные сны...

   * 21 декабря 1905 года *

   В северных широтах декабрьское утро приходит поздно. Было девять  ча-
сов, пасмурно, сумрачно и  тоскливо;  петербургские  старушки  пророчили
обильные снегопады.
   В сей ранний час Лев Абрамович Каскад еще мирно спал в  своей  камере
на Шпалерной; Распутин маялся с императрицей в провонявшей потом  посте-
ли; фабрикант Отто Кирхнер ("Это еще что за хрен?" -  "Сегодня  познако-
мимся!") натягивал панталоны на свою жирную задницу, собираясь на  пере-
говоры с бастующими рабочими; полковник Бздилевич принимал последний пе-
ред службой стакан портвейна; Ульянов, только что отправивший супругу  в
Саблино, теперь жадно пил пиво в ресторане Витебского вокзала.
   В этот же самый час мы видим генерала Барсукевича, уже заступившим на
трудовую вахту. По неизвестным нам причинам в тот день Адольф  Арнольдо-
вич явился на службу чуть раньше обычного, не спеша  выкурил  папироску,
хотел было пропустить стаканчик, но устоял перед соблазном, и вот теперь
пил кофе и барабанил пальцами по столу в нетерпеливом ожидании одного из
своих многочисленных агентов.
   Как только часы пробили девять, дверь отворилась.
   - Агент Кавказец, - доложил дежурный по отделению.
   Вошел агент Кавказец. Это был уже знакомый читателю Коба. Едва войдя,
он сразу же низко поклонился, предварительно стянув с головы  свою  иди-
отскую вязаную шапку красного цвета. Затем прошел дальше.
   В почтительной, даже подобострастной позе он остановился перед  гене-
ральским столом, с вожделением поглядывая на лежавшую там коробку  папи-
рос "Герцеговина Флор". Коба всегда мечтал стать богатым и курить  такие
папиросы.
   Генерал устремил на него полный глубокого презрения взгляд,  рассмот-
рел его внимательно и после нескольких секунд молчания спросил:
   - Ну-с, что новенького, г-н Кавказец?
   - Есть важные новости, ваше превосходительство, - почтительно  сказал
Коба.
   - Ну так выкладывай.
   - Вчера в Питер приехал член ЦК партии большевиков Лядов.
   - Так это его вы вчера встречали на вокзале?
   - Значит вы знаете? - удивился Коба.
   - А вы полагаете, император зря платит мне  жалованье?  -  усмехнулся
генерал. - Впрочем, я не знал кого именно вы там встречали... Ну и что?
   - Вчера на квартире  Александры  Коллонтай  состоялось  заседание  ЦК
большевистской партии под председательством Владимира Ильича Ульянова.
   - Вы там были? - спросил Барсукевич.
   Он заметно оживился: разговор принимал нужный ему оборот.
   - Да, ваше превосходительство.
   - О чем же там говорили?
   - Лядов рассказывал о восстании в Москве.
   - А кто еще там был?
   - Кржижановский, Буренин, Воровский, Красин, Пятницкий, писатель Мак-
сим Горький и еще два еврея.
   - Меня не интересует их национальность, - сказал генерал. - Мне нужны
фамилии.
   - Мне они знакомы как Зиновьев и Каменев, но я думаю, что это не нас-
тоящие фамилии.
   - А не можете ли вы ответить на такой вопрос, Кавказец, - спросил ге-
нерал. - Владимир Ильич Ульянов и Николай Ленин - это одно и тоже лицо?
   - Я не знаю, ваше превосходительство, - развел руками Коба.
   - Я вижу, Кавказец, что большевики не слишком  поверяют  вас  в  свои
тайны.
   - Я многого не знаю, ваше превосходительство. Я ведь не член ЦК.
   - А почему тогда вас пригласили участвовать в заседании?
   При этих словах генерал не удержался от насмешливой улыбки: он  прек-
расно знал, что Коба присутствовал на заседании в качестве шестерки.
   - Максим Горький тоже не член ЦК, - уклончиво ответил Коба.
   - А этот Ульянов, по вашему мнению, очень опасный человек? - Барсуке-
вич вновь направил разговор в нужное ему русло.
   - О, да, конечно! - убежденно произнес Коба. - Этот человек вчера  на
охоте голыми руками завалил медведя.
   - Да ну! - изумился генерал. - И вы это видели?
   - Нет, я на охоте той не был.
   - А вечером на заседании ЦК вас, значит, медвежатиной потчевали?
   - Так точно, ваше превосходительство.
   - А запивали чем? - осведомился Адольф Арнольдович с неподдельным ин-
тересом.
   - Да кто чем, - ответил Коба. - Там всего было вдоволь.
   - Да-а! - сказал генерал. - Я вижу господа большевики неплохо посижи-
вают. Я бы тоже поучаствовал в этих заседаниях ЦК. Да,  этот  Ульянов  -
парень не промах! Медведей убивает, с Коллонтай спит, бухает...
   - Очень опасный человек, ваше  превосходительство,  -  подобострастно
произнес Коба.
   - Вы тоже так считаете, товарищ Коба?
   Агент вздрогнул: еще никогда генерал не называл его этим именем. Бар-
сукевич очень много знал и по каким-то причинам сегодня не скрывал  это-
го.
   Генерал пристально посмотрел на своего собеседника и решил, что  пора
переходить к делу.
   - Охранное отделение не может привлечь г-на Ульянова к уголовной  от-
ветственности за убийство медведя, но отомстить за зверя  необходимо,  и
это сделаете вы, Кавказец.
   - Не понимаю...
   - Вам надлежит убрать г-на Ульянова.
   - Как убрать!?
   - Как можно незаметнее! То есть, в случае необходимости мы,  конечно,
замнем дело, но