го
восстания революция в стране пошла на убыль, а что до бесчисленных жертв
среди московских рабочих, то петербуржцам по обыкновению не было до это-
го дела.
   Император шел по хорошо освещенным улицам, но никто его  не  узнавал.
Если поначалу он боялся, что его признают, то теперь его раздражало все-
общее невнимание. "Проклятые холопы, - думал полковник, - хозяина не уз-
нают!" На Марсовом поле два пьяных подростка встретили его вопросом:
   - Папаша, закурить не найдется?
   "Черт знает что! - подумал император, выдавая ребятам папиросы. - Ес-
ли уж меня не узнают, то хоть бы полковничий мундир уважили".
   Он закурил сам и поспешил к Невскому проспекту. Ему  вдруг  пришло  в
голову, что нет ничего удивительного в том факте, что прохожие не  знают
его в лицо. Его и раньше не знали! Десять лет назад он регулярно посещал
бары и кабаки, причем инкогнито, а теперь эта шлюха нагнала на него  со-
вершенно необоснованных страхов.
   Он вышел на Невский и  огляделся  по  сторонам.  Огляделся  уверенно,
по-хозяйски. Теперь он был уверен, что ничего ему здесь не  может  угро-
жать. Едва он окончательно укрепился в этом мнении, как его ... узнали.
   - Господин полковник! - раздался радостный голос за спиной  узурпато-
ра. - Сколько лет, сколько зим!
   Император обернулся. Перед ним стоял в жопу пьяный Ульянов с  большим
чемоданом в правой руке.
   - Вот так встреча! - весело вопил Ульянов. - Десять лет не  виделись!
Что-то вы какой-то хилый, полковник. Когда вы последний  раз  занимались
онанизмом?
   - Здравствуйте, г-н Ульянов, - испуганно пролепетал император.
   Он тут же понял, что допустил оплошность. Ульянов, однако,  этого  не
заметил. Во-первых, он уже не помнил, под какими именами полковник  знал
его десять лет назад. Во-вторых, он был уже крепко поддат. Наконец,  the
last but not the least, Ульянов по-прежнему считал,  что  имеет  дело  с
обыкновенным полковником, и не придавал этому знакомству серьезного зна-
чения.
   - Ну, пойдемте выпьем за встречу, - предложил он, - а заодно поведае-
те мне, почему этот сучий потрох, которого вы, помнится, так любили,  до
сих пор не произвел вас в генералы.
   "В конце концов, выпить можно и с ним," - подумал  полковник  Бздиле-
вич. Он уже и сам собирался заглянуть куда-нибудь, снять напряжение.
   В этот момент император обратил внимание  на  какого-то  низкорослого
субъекта в идиотской красной шапке, стоявшего невдалеке и как-будто наб-
людавшего за ним. Император, впрочем, отметил это  про  себя  совершенно
машинально и тут же об этом забыл.
   Ульянов переложил чемодан в левую руку, а под правую взял  полковника
и потащил его на Караванную, в любимую розливуху  Воровского.  Это  была
типичная петербургская винница с огромным залом в форме  прямоугольника,
две короткие стороны которого были выкрашены в зеленый цвет,  а  длинная
утопала в бутылках, и вдоль нее тянулась дубовая неполированная  стойка.
Дым, стоявший коромыслом, не забивал аппетитный смешанный запах портвей-
нов, многочисленные посетители весело суетились за чрезмерно высокими  и
оттого крайне неудобными столиками, в углу спал какой-то  интеллигент  в
дешевой шубе - одним словом: было грязновато, хмыревато и славно.
   Истинный наследник престола предложил взять водки. Узурпатор  изъявил
желание ограничиться портвейном. Ульянов не стал спорить, поставил чемо-
дан на пол и отправился к стойке, откуда вскоре вернулся с двумя полными
стаканами "Дербента" и парой конфеток.
   Полковник держался несколько напряженно.  Ульянов  выпил  (полковник,
впрочем, тоже), закусил орешком в шоколаде, помял немного фантик и спро-
сил:
   - Разрешите осведомиться, дорогой полковник, а как  вы  относитесь  к
режиму?
   "Крайне подозрительный тип!" - подумал император и  ответил  вопросом
на вопрос:
   - А это так важно?
   - От этого зависит все! - безапеляционно заявил Ульянов.
   - Режим ниспослан нам богом, а посему мне крайне неприятны любые  ан-
тирежимные настроения, - нагловато и, в то же самое время, трусовато от-
ветствовал российский самодержец.
   - Когда я говорю с вашим братом - я имею в виду  аристократов,  воен-
ных, судейских, купчишек, попов, псевдоинтеллигентов  -  мне  становится
страшно за рассудок и нрав! - с болью в голосе произнес  Ульянов.  -  На
днях мне даже пришлось начистить рыло одному фабриканту.
   "Барсукевич прав, - подумал узурпатор. - Этот  субъект  действительно
очень опасен. Похоже, правда, он не знает - кто я такой,  но  все  равно
очень опасный тип. И почему он с чемоданом? Кто это ходит  по  городу  с
такими чемоданами!? Он, что, сумасшедший! Не похоже. Тогда что у него  в
чемодане? Может бумаги, подтверждающие его права? Это  очень  похоже  на
правду".
   - Еще по одному? - с энтузиазмом предложил Ульянов.
   - Да-да! - не без удовольствия поддержал  полковник.  Желание  выпить
пересиливало все его страхи. - Только теперь разрешите мне вас угостить.
   - Разрешаю! - великодушно согласился Ульянов и похлопал полковника по
щеке. - Скоро у нас, вообще, все будет разрешено!
   "Что он имеет в виду? - ужаснулся узурпатор. - Очень,  очень  опасный
человек!"
   У истинного наследника началась икота.
   По пути к стойке полковник Бздилевич внезапно сообразил, что в  таком
чемодане вполне могла быть бомба. И  это  было  похоже  на  правду!  Или
все-таки бумаги? Полковник терялся в догадках, у него даже начали  тряс-
тись руки, и на обратном пути он едва не расплескал вино.
   - Что это вы взяли? - спросил Ульянов. - Это же "Рубин"!
   - "Рубин", - подтвердил император.
   - С вами того и  гляди  блеванешь,  полковник!  -  недовольно  сказал
Ульянов. - До того, как вас встретить, я пил водку, вы меня сбили с пути
истинного, а теперь еще и вина мешаем.
   - Я люблю мешать, - сказал полковник Бздилевич и с удовольствием при-
нял стакан.
   - Я и в былые годы замечал за вами дурные наклонности, полковник.
   После смешения вин Ульянова сразу замутило, он замахал  руками  перед
своим носом и поспешил в уборную.
   Полковник остался наедине с вожделенным чемоданом. Момент  был  реши-
тельный. Он колебался недолго. Да и некогда  было  колебаться.  Опасливо
озираясь по сторонам, император устремился к выходу, унося с собой чемо-
дан и лишая тем самым Ульянова запасов чистого белья и носовых  платков.
Уходя, император с ужасом заметил того самого типчика в идиотской  крас-
ной шапке. Типчик стоял за столиком в дальнем углу и пристально  смотрел
на узурпатора. "Неужели хвост!?" - подумал император, выскакивая из вин-
ницы и бегом устремляясь к Невскому проспекту.
   Ульянов проблевался, вернулся, обнаружил пропажу и долго не мог пове-
рить собственным глазам. Он даже выглянул на улицу - посмотрел, не вышел
ли полковник подышать свежим воздухом, но в конце  концов  ему  пришлось
смириться с фактом, что полковник сбежал и зачем-то прихватил его личные
вещи.
   Ульянов переживал нелегкую минуту. Как обычно - после рвоты опьянение
пошло на убыль, причем исход хмеля из организма сопровождался лихорадоч-
ным ознобом. Наследник престола почувствовал себя очень одиноким и  нес-
частным: жена в Саблино, любовница на  Украине,  Анжелика  отвергла  его
притязания, теперь еще шмотки пропали.
   Он вышел на улицу. В доме напротив располагались меблированные комна-
ты "Париж". Ульянов хорошо знал это место, поскольку ранее  неоднократно
посещал здесь Воровского. Теперь он решил, что утро вечера  мудреней,  и
лучшее, что он может сделать, - это переночевать пока  в  "Париже".  Ему
было известно, что здесь никогда не требуют  документов,  и  можно  все-
литься под вымышленным именем, а именно этого требовало его нелегальное,
отныне, положение. Шутки ради Ульянов  решил  представиться  полковником
Бздилевичем.
   Он перешел темную и неширокую Караванную улицу  и  отворил  массивную
входную дверь...
   Следом за истинным наследником престола улицу перебежал и низкорослый
мужичонка в идиотской вязаной шапке красного цвета. У дверей  он  однако
замешкался: вероятно встреча с Ульяновым возле стойки портье не  входила
в его планы. Пока он пережидал, из под одинокого, тускло светившего  фо-
наря ему навстречу вышел высокий человек, одетый во все черное.
   - Добрый вечер, г-н Коба, - ледяным тоном произнес черный человек.
   - Здравствуйте, - пробормотал Коба, - но я вас не знаю.
   - Зато я вас знаю, - последовал ответ. - И знаю - с  какой  целью  вы
стремитесь проникнуть в "Париж".
   - Я ищу там ночлег.
   - Вы лжете! Откажитесь от своего гнусного намерения - вам  все  равно
не одолеть этого человека.
   - Я знаю, - покорно ответил Коба.
   - И еще! Не препятствуйте естественному ходу истории. Он вам выгоден.
Даже если вам придется пройти через Сибирь!
   - Но откуда вам это известно?
   - Так утверждают звезды!
   - Но кто вы? - спросил изумленный Коба.
   Ответа не последовало. Сергей Николаевич Путятин уже исчез под аркой.
   Обуреваемый страхами и сомнениями, Коба все же вошел в  "Париж".  Ему
повезло: прямо за дверью, еще оставаясь незамеченным, он  успел  подслу-
шать конец разговора Ульянова с портье, из чего ему стало известно,  что
Ульянов вселился в комнату No 16. Едва Ульянов удалился, Коба подошел  к
стойке и осведомился - свободна ли комната за номером семнадцать.  Моло-
дой, нагловатого вида портье утвердительно кивнул и спросил:
   - Ваше имя, сударь?
   - Князь Дадьян Мингрельский, - отрекомендовался Коба.
   Портье подозрительно оглядел  видавший  виды  полушубок  и  идиотскую
красную шапку "князя", но ничего не сказал.
   Получив ключ, Коба поднялся на второй этаж.  Как  он  и  рассчитывал,
семнадцатый номер располагался по соседству с шестнадцатым. Коба вошел в
свою комнату, сел за стол и задумался.
   Ему вспомнились недавние предостережения неизвестного человека в чер-
ном, а также широкие плечи и толстые, поросшие  рыжеватой  шерстью  руки
Ульянова. Даже длинный кавказский кинжал, спрятанный под полой полушубка
не добавлял Кобе уверенности в себе.
   Казалось бы, что может быть проще: постучаться посреди ночи в комнату
к Ульянову и вспороть ему брюхо кинжалом. Даже приятно - Коба всегда не-
навидел русских! Конечно, может подняться шум, но ведь Барсукевич обещал
замять это дело в случае необходимости. И  наверняка  замнет:  начальник
охранного отделения отнюдь не заинтересован в огласке  этого  происшест-
вия. И все-таки Коба боялся. Боялся он прежде всего самого Ульянова.
   Помыслив еще какое-то время, Коба разделся и лег в постель. Он  решил
пока поспать, а делом заняться на рассвете. Он даже придумал  оправдание
такому плану действий: утром из "Парижа" будет легче уйти  незамеченным.
Конечно Ульянов может проснуться раньше его и куда-нибудь уйти, но  Кобу
это не сильно смущало. По правде говоря, в глубине души  он  этого  даже
хотел.
   Коба лежал в темноте, с закрытыми глазами, но сон не  приходил.  Тре-
вожные мысли одолевали. Временами он задремывал, но ненадолго  и  неспо-
койно. Порой ему казалось, что он еще совсем не спал, порой - он не  был
в этом уверен и думал, что утро уже не за горами. Он ждал утра и  однов-
ременно боялся его наступления.
   Вдруг он услышал гром. "Должно быть - сон", - подумал  Коба.  Он  был
уверен, что в декабре гроз не бывает. Но гром  продолжал  греметь.  Коба
испугался. Ему припомнились картинки из детства: во время тех южных гроз
вечно пьяный отец всегда жестоко избивал мать. Отец казался  тогда  Кобе
страшным и сильным, хотя, вероятно, старый пьяница просто боялся  грозы.
С тех пор Коба тоже боялся гроз. Даже во сне!  Гром  продолжал  греметь.
Затем сверкнула молния, да так ярко, что осветила Кобину комнату.
   Коба проснулся и сел на кровати.
   Стена, разделявшая шестнадцатую и семнадцатую комнаты, рухнула. Свет,
зажженный соседом, теперь освещал и Кобин номер. За обломками стены сто-
ял невысокий, атлетически сложенный человек с толстыми, поросшими  рыже-
ватой шерстью руками.

   x x x

   Ранним утром, когда Адольф Арнольдович Барсукевич явился  на  службу,
его уже ждала агентурная записка следующего содержания:

   "Ваше Превосходительство,
   Сегодня, около десяти часов вечера, в комнату No 16 вселился человек,
назвавший себя полковником Бздилевичем. Парижский декабря 22  года  1905
от Рождества Христова."

   Ознакомившись с сиим посланием,  Адольф  Арнольдович  незамедлительно
вызвал к себе в кабинет капитана Жмуду.
   - Тадеуш Каллистратович! - распорядился Барсукевич. - Возьмите с  со-
бой столько человек, сколько считаете необходимым, и немедленно  отправ-
ляйтесь на Караванную в меблированные комнаты "Париж". Там в  шестнадца-
том номере со вчерашнего вечера проживает человек, назвавший  себя  пол-
ковником Бздилевичем.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство! - вытянулся по швам Жмуда.
   - Отправляйтесь туда немеленно, - продолжал генерал. - Нельзя  терять
ни минуты. Если это окажется тот человек, которого мы  разыскиваем,  вам
надлежит доставить его сюда живым или, в крайнем случае, мертвым.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство! - повторил  Тадеуш  Каллистрато-
вич.
   И через несколько минут шестерка верховых во главе с капитаном Жмудой
уже мчалась во весь опор по Петербургской стороне в направлении Троицко-
го моста.

   x x x

   Конный отряд жандармов еще только переправлялся на Городскую сторону,
когда г-н Ульянов уже входил в популярное во все  времена  невское  кафе
"Норд", чтобы позавтракать и в спокойной  обстановке  спланировать  свои
дальнейшие действия.
   Гладко выбритый (утром он пожертвовал своей излюбленной бородкой ради
конспирации), элегантно одетый, налегке (после пропажи чемодана ему  еще
только предстояло обзавестись личными вещами) - Ульянов совсем не  похо-
дил на нелегала. Он выглядел респектабельно, держался уверенно и спокой-
но и скорее мог сойти за университетского профессора, нежели за  револю-
ционера.
   Он занял небольшой столик у окна и попросил крабовый  салат,  марино-
ванную миногу, а также пару бутылок светлого австрийского пива. Как мно-
го славных мест в Петербурге, подумал он, и  как  жаль,  что  ему  вновь
предстоит разлука с любимым городом. Он еще надеялся на лучшее,  но  уже
предчувствовал неизбежность новой эмиграции.
   Ульянов вкусно ел и с удовольствием пил пиво, не обращая особого вни-
мания на окружающих. Незнакомому с  Петербургом  читателю  сообщим,  что
"Норд" - очень большое и оживленное кафе, где  нетрудно  разминуться  со
знакомым, а назначая там встречу,  лучше  предварительно  согласовать  с
приятелем - в какой части зала вы будете его ждать. Так и в то утро  не-
которые из знакомых Ульянова завтракали в "Норде", но "средь шумного ба-
ла" не разглядели нашего героя.

   x x x

   Как уже известно читателю, жандармы  прибыли  на  Караванную  слишком
поздно. Когда они ворвались в "Париж", навстречу им по лестнице в вести-
бюль спускался портье. Он тащил за ухо плачущего Кобу и изощренно  мате-
рился.
   Капитан Жмуда знал в лицо агента Парижского и, не  мешкая,  обратился
прямо к нему.
   - Почему вместо того чтобы заниматься делом, вы водите людей за уши?
   - А что мне его за хуй водить прикажете?
   - Что!? - заорал Жмуда, с удовольствием ударяя  портье  по  морде.  -
Докладывайте ситуацию, болван!
   - Осмелюсь доложить, г-н капитан, - отвечал портье, -  ваш  полковник
проломил стену и удрал!
   - Какую стену, идиот?
   - Стену, соединявшую его номер с номером вот этого прохвоста.
   - Что здесь происходит, Кавказец? Может вы можете объяснить?
   - Господин Ульянов занимался утренней гимнастикой и случайно проломил
при этом стену, - плачущим голосом доложил Коба. - Потом он сказал,  что
надо сваливать и ушел.
   - Совершенно невозможно работать! - воскликнул Тадеуш Каллистратович.
- Два агента торчат здесь одновременно, а толку чуть!
   Портье с недоумением посмотрел на Кобу. Он не мог поверить, что  этот
зверек тоже агент.
   - Он ушел с вещами? - спросил Жмуда.
   - У него почему-то не было вещей, - ответил Коба. - Хотя вчера я  его
видел с чемоданом.
   - Странно, - пробормотал Жмуда. - Куда же он его дел?..  Вы  уверены,
что у него не было вещей?
   - Он мне сам так сказал.
   - А что он вам еще сказал?
   - Что он идет завтракать в "Норд".
   - Что!? - заорал капитан. - С этого надо было начинать, болван!..  За
мно-ой!
   Жандармы выбежали на улицу, вскочили на коней и поскакали  галопом  к
Невскому проспекту.
   Как известно, к входным дверям кафе "Норд" ведет широкая  лестница  с
просторной площадкой наверху. Спешившись  прямо  перед  этой  лестницей,
жандармы устремились наверх, причем капитан Жмуда бежал последним.
   Случилось так, что в эту минуту на лестничной площадке,  прямо  перед
входными дверьми курили гашиш только что плотно позавтракавшие в "Норде"
уже знакомые читателю негр и еврей. При виде представителей власти  лицо
еврея исказила гримаса ненависти, и, с криком: "Легавые!",  он  сгреб  в
охапку двух бежавших впереди жандармов и сбросил их с  лестницы,  словно
младенцев. Третий жандарм уже почти достиг верхней ступеньки, но  страш-
ным ударом ногой прямо в лицо еврей опрокинул его вниз на снег.
   - А, жидовская морда! - закричал капитан Жмуда, вытаскивая пистолет и
прицеливаясь, но внезапный удар ногой в живот  заставил  его  изогнуться
наподобие раздавленного червя, и, разметав таким образом  всех  соперни-
ков, еврей и арап пустились наутек.
   В этот момент привлеченный шумом драки Ульянов, прервал свой завтрак,
выглянул в окно и, увидев корчащихся на снегу жандармов, поспешно  поки-
нул кафе через служебный выход.

   * 24-25 декабря 1905 года *

   C праздником Рождества Христова, дорогие читатели!
   Все прошло, как полагается.
   На люстрах покачались, на бровях постояли, лбами об пол постучались.
   Поговаривали, что император будто бы  выпил  три  бутылки  портвейна,
почти не закусывая! Рассказывали, что при этом он ругал императрицу, об-
зывал ее матерными словами  и  угрожал,  что  тридцатого  он  наконец-то
возьмет ее за жопу, и тогда ей мало не покажется! Впрочем,  чего  только
не болтает народ в рождественские праздники!
   А как же наши друзья?
   Двадцать четвертого вечером Ульянов зашел за Бени, который по-прежне-
му легально проживал в "Сан-Ремо", и оба отвергнутых Ромео, накупив цве-
тов и пирожных, отправились на Николаевскую поздравлять прекрасную Анже-
лику.
   Красавица была по-прежнему сильно обеспокоена положением Льва Абрамо-
вича, о котором ей толком ничего не удавалось узнать. Тем не  менее  она
явно обрадовалась своим незадачливым поклонникам.
   Они очень мило посидели - шампанское, чай, пирожные. Ульянов подумал,
что наверное неплохо иногда для разнообразия вот так  спокойно  отмечать
праздники. Когда Анжелике требовалось зачем-либо выйти  на  кухню,  Бени
неизменно вызывался ей помогать, и Ульянов  корректно  позволял  молодым
людям побыть наедине, а сам тем временем предавался не слишком  приятным
мыслям о разнице в возрасте между ним и этими юными созданиями.
   Впрочем, несмотря на подходящий возраст, любовные дела итальянца так-
же не клеились, и вскоре после полуночи Ульянов  и  Бени  откланялись  и
вышли побродить по  украшенному  праздничными  огнями  ночному  Невскому
проспекту.
   Бени пребывал в том счастливом возрасте, когда любовные помыслы прек-
расно сочетаются с любыми другими. Он не забывал об Анжелике, даже гото-
вясь к запланированному на 30 декабря цареубийству.
   Ульянов теперь нелегально снимал квартиру на Надеждинской улице,  не-
подалеку от "Корнера". Он больше не представлялся ни полковником Бздиле-
вичем, ни Николаем Ильиным. Приходилось  выдумывать  новые,  неизвестные
властям имена.
   Режим зверел, и было уже не до шуток.

   * 27 декабря 1905 года *

   - Зря стараетесь, Адольф Арнольдович, - убежденно произнес Сергей Ни-
колаевич Путятин, подливая вина себе и генералу. - Вам все равно никогда
не взять этого парня.
   - Мы чуть не взяли его на днях, - пожал плечам