и сказал:
   - А теперь, милейший Аркадий Симонович, налейте мне еще пивка и  вык-
ладывайте ваши новости. Сдается мне, что вы еще кое-что припасли.
   - Вы правы, Володенька! - ответил Аркадий Симонович, наливая Ульянову
новую кружку. - Я не случайно сказал, что вы очень удачно зашли  сегодня
ко мне. Вам, действительно, повезло! Я уже о вас вспоминал, но, к  сожа-
лению, у меня не оказалось вашего адреса. Кстати, где вы сейчас живете?
   - На Гороховой.
   - Так близко!?
   - Да, Гороховая 61/1.
   - Отлично! А вспоминал я вас нынче утром в связи с тем, что во  втор-
ник 5 декабря в моем ресторане состоится шахматный  турнир,  посвященный
дню рождения маэстро Пильсбери.
   - Во вторник!? Вы же закрыты по вторникам.
   - Но в следующий вторник будем открыты специально по случаю турнира.
   - И вы хотите пригласить меня участвовать?
   - Володенька, узнав кто будет играть, вы непременно захотите участво-
вать! Я уже договорился с Ласкером, Стейницем, Чигориным и Пильсбери!
   - ???
   - Да, да! Я вчера договорился со всеми четырьмя великими маэстро!  На
их матч-турнире во вторник запланирован выходной,  а  Пильсбери  в  этот
день исполняется двадцать три года. Г-н Алапин также дал свое  согласие.
Мне еще предстоит разыскать маэстро Шифферса. Остальным игрокам придется
заплатить за участие немаленький вступительный взнос - 15 рублей.
   - Я думаю! - не удивился Ульянов. - Чтобы  обеспечить  участие  таких
корифеев, разумеется, требуются солидные призы.
   - Не в этом дело! - возразил Аркадий Симонович. - Призы я обеспечиваю
сам! Я не пожалею денег, чтобы провести такой турнир в собственном  рес-
торане. Взносы пойдут на организационные расходы. Я, например, хочу при-
обрести двойные часы! Вы когда-нибудь играли с двойными шахматными часа-
ми, Володенька?
   - Нет, не доводилось.
   - Во вторник попробуете! Это будет грандиозно! Турнир  с  часами  при
участии чемпиона мира в ресторане Аркадия Прадера!
   Шахматные часы, впервые примененные в1883 году на турнире в  Лондоне,
недешево стоили в описываемые нами времена. Но таков был Аркадий Симоно-
вич! Добрый и скромный человек, прекрасный хозяин, он становился  расто-
чительным и тщеславным, когда дело касалось шахмат.
   - Я выделяю 200 рублей на призы! - гордо  сообщил  старик.  -  Первый
приз будет 75 рублей, второй - 50, третий - 35, четвертый - 25 и пятый -
15 рублей!
   - Великолепно! - искренне сказал Ульянов.
   - Вступительный взнос для любителей весьма высок, - продолжал Аркадий
Симонович. - Я не ожидаю большого количества участников.  Тем  лучше!  Я
мечтаю о турнире в 12 или 14 достойных игроков. Темп игры я  предполагаю
сделать 15 минут каждому игроку на партию. Будет замечательный шахматный
праздник! Начало сделаем ровно в полдень.
   - Вероятно,  это  будет  турнир-гандикап?  -  высказал  предположение
Ульянов.
   - Нет, Володенька, это будет настоящий турнир! Скорее всего, мы усту-
пим все призы "сильным мира сего", но тем  почетнее  будут  наши,  пусть
редкие, успехи в отдельных партиях.
   - А как насчет зрителей? - полюбопытствовал Ульянов.
   - В этот день будет платный вход в ресторан - три рубля,  но  за  эту
цену, помимо зрелища, зрители получат угощение. Вероятно, зрителей будет
немного, но это будут истинные поклонники нашей игры!  Среди  них  будет
князь Кантакузен. Он пообещал учредить приз - бутылку старого  французс-
кого коньяка -победителю  турнира.  Говорят,  по  случаю  международного
матч-турнира, в Петербург приехал г-н Бостанжогло...
   - А кто из любителей уже изъявил желание  играть?  -  поинтересовался
Ульянов.
   - Собираются играть очень сильные любители - г-да  Хардин,  Соловцов,
Лизель. Возможно, будет мой старинный знакомый - помещик  Жеребцов.  Ваш
покорный слуга, конечно, тоже не преминет участвовать.
   - Налейте мне еще кружечку, Аркадий Симонович,  и  поставьте  в  счет
вступительную плату за участие в этом замечательном турнире. Я давно  не
играл, и собираюсь сейчас отправиться к "Доминику"  -  попрактиковаться.
Если встречу там г-на Шифферса, с удовольствием передам ему ваше пригла-
шение.
   - Большое спасибо, Володенька! Сейчас я напишу записку  для  Эмануила
Степановича.

   Глава 12. КАФЕ "ДОМИНИК"

   Расположенное на Невском проспекте кафе "Доминик" было наиболее ожив-
ленным местом сбора петербургских шахматистов. Строго говоря,  "Доминик"
не являлся шахматным кафе. Это было обычное петербургское кафе, включав-
шее в себя биллиардную и "шахматно-доминошную" комнаты. Именно здесь,  в
насквозь прокуренном и пропитанном винными  парами  помещении,  начинали
свой шахматный путь Чигорин, Шифферс, Алапин... Именно  сюда  стремились
приезжавшие в Санкт-Петербург любители и мастера, чтобы под стук  костя-
шек домино и биллиардных шаров проверить свои силы в  королевской  игре.
Именно сюда пришел г-н Ульянов, чтобы попрактиковаться перед  представи-
тельным турниром в ресторане Прадера.
   Войдя в кафе, он быстрым шагом пересек главный зал,  где  петербуржцы
поднимали заздравные бокалы по случаю субботнего вечера, миновал  билли-
ардную и очутился в маленькой комнате, где за одним столиком с  шумом  и
матерками забивали "козла", а за другим сидел  в  одиночестве  мертвецки
пьяный человек. Этому человеку было сорок пять лет, но густая копна  се-
дых кудрявых волос сильно старила его и  делала  похожим  на  спившегося
профессора.
   - Эмануил Степанович! - воскликнул Ульянов, устремившись к этому  че-
ловеку. - Какая удача! Вас-то я и ищу.
   Эмануил Степанович Шифферс, второй (после Чигорина) по силе шахматист
России, шахматный организатор и педагог, автор оригинального  шахматного
руководства, незадолго до описываемых нами событий  добился  крупнейшего
успеха в своей шахматной карьере. На уже упоминавшемся  нами  турнире  в
Гастингсе он занял шестое место сразу  вслед  за  Пильсбери,  Чигориным,
Ласкером, Таррашем и Стейницем. Неудивительно, что после  такого  успеха
обсуждался вопрос о возможности его участия в Петербургском матч-турнире
вместо отказавшегося д-ра Тарраша. Но так как он ранее не  имел  успехов
на международной арене, то было решено  не  руководствоваться  в  данном
случае лишь результатом Гастингса. Конечно, по  своей  силе  Шифферс  не
заслуживал участия в матч-турнире и его успех в Гастингсе был единствен-
ным в его деятельности, но все же он был вторым игроком России,  и  было
бы более, чем естественно, если бы Россия дала своему представителю воз-
можность продемонстрировать свой талант, который у Шифферса был несомне-
нен и очень интересен. Короче, обиду  и  разочарование  Шифферса  понять
можно!
   Маэстро поднял свои отяжелевшие от водки веки и увидел Ульянова.
   - А, Володя, привет-привет! Мы с Прадером на днях про вас вспоминали.
Старый Прадер считает, что у вас большие шахматные способности.  Возмож-
но, он прав, но чтобы развить свои способности, необходимо  много  зани-
маться. Достаточно ли я занимаюсь? Правильно ли развиваюсь,  как  шахма-
тист? Эти вопросы должны постоянно занимать молодого человека, Володя.
   "Всероссийским шахматным учителем"  называли  Шифферса  современники.
Его педагогические наклонности особенно ярко проявлялись, когда маститый
маэстро пребывал в нетрезвом состоянии. А  напивался  Шифферс  с  посто-
янством, достойным лучшего применения.
   - А меня лично больше не занимают никакие вопросы, -  продолжал  Шиф-
ферс свою пьяную болтовню. - Эти негодяи не соизволили  пригласить  меня
для участия в турнире. Пусть им же будет хуже! Своим участием я бы  сни-
зил им процент евреев. Двоих из этих господ следовало  бы  проверить  на
предмет права въезда в Санкт-Петербург. Я не антисемит,  но  вы  знаете,
что когда еврей занимает ваше место, это  всегда  наводит  на  некоторые
размышления...
   - Хотите кофе? - прервал Шифферса Ульянов, и,  не  дожидаясь  ответа,
заказал две чашечки кофе и коробку папирос.
   Ульянов и сам был навеселе, но Шифферс произвел  на  него  удручающее
впечатление. Его необходимо было протрезвить, прежде чем  играть  с  ним
или передавать ему приглашение Прадера. Впрочем, Ульянов знал, что  Шиф-
ферс быстро трезвеет, особенно от кофе.
   И, действительно, через несколько минут Шифферс заметно взбодрился  и
сам предложил Ульянову сыграть пару партий по "франку". Франком на  "до-
миниканском" жаргоне именовалась стандартная ставка - 25 копеек. Попутно
отметим, что за столик и фигуры посетители платили в "Доминике" 20 копе-
ек в час.
   Протрезвев, Шифферс немедленно заявил, что не мешало бы еще выпить.
   - Не беспокойтесь - я сам! - быстро сказал Ульянов.
   Он знал, что спорить с Шифферсом на эту тему все равно бесполезно,  а
ему не хотелось, чтобы маститый маэстро платил. Поэтому он сам  подозвал
официанта и заказал маленький графинчик водки, после чего они приступили
к игре.
   Шифферс давал Ульянову пешку и ход вперед - это была их обычная фора.
В результате почти трехчасовой борьбы Шифферс выиграл четыре партии  при
одной ничьей. Ульянов достал бумажник и вручил Шифферсу рубль и, заодно,
записку от Прадера с приглашением на турнир.
   - Собственно, для этого я вас сегодня и искал, - добавил он.
   - А я уже знаю про этот турнир, - сказал Шифферс.
   - Откуда? - удивился Ульянов.
   - До вас здесь сегодня был Хардин.
   - Как, Андрей Николаевич был здесь!? - воскликнул Ульянов.
   - Да, утром. Я сегодня весь день у "Доминика".
   - И вы будете во вторник у Прадера?
   - Обязательно! - сказал вновь опьяневший Шифферс, наливая водки  себе
и Ульянову. - Я покажу этим господам, где раки зимуют!  Давайте  выпьем,
Володя!.. Ваше здоровье!.. Не беспокойтесь, старый Шифферс  еще  покажет
всем хуй с четвертого этажа!
   - Я в этом не сомневаюсь! - засмеялся Ульянов.
   Он посмотрел в окно. Стемнело. Ульянов вдруг подумал о том, как  уют-
но, вот так, декабрьским вечером сидеть у "Доминика", пить водку и смот-
реть в окно на освещенный газовыми фонарями Невский...
   - Вы не откажетесь отужинать со мной, Эмануил Степаныч?  -  предложил
Ульянов. - Пойдемте в зал.
   - Спасибо, но я что-то не чувствую за собой особого аппетита, - отве-
тил Шифферс. - Давайте просто закажем еще один графинчик и  какой-нибудь
закуски.
   Они перешли в главный зал кафе и разместились за столиком у окна.
   - А какой закуски? - спросил Ульянов, разглядывая меню. - Может быть,
маринованную миногу?
   -- Ни в коем случае! - запротестовал Шифферс. -  Я  знаю  только  два
места, где можно просить маринованных миног - в ресторане у Николаевско-
го вокзала и у Аркадия Симоновича. Маринованные миноги у  "Доминика"  не
идут с теми ни в какое сравнение.
   - Ну, а что тогда?.. Грибков? - предложил Ульянов.
   - Да, нет, рыбная закуска - это была неплохая идея.  Давайте  спросим
рыбное ассорти.
   - Прекрасно! - одобрил Ульянов. - Ну, а какое-нибудь  горячее  блюдо?
Покушайте, Эмануил Степанович! Раз уж решили попить как следует, так да-
вайте и поедим... Как насчет осетрины по-петербургски?
   - Спросите лучше каплуна, - решился, наконец, Шифферс. - Да попросите
пожирнее! Люблю жирное под водку.
   Ульянов заказал довольно большой графин водки, рыбное ассорти,  осет-
рины - для себя, и каплуна - для Шифферса. Официант сразу принес водку и
холодную закуску, и Шифферс провозгласил тост:
   - Давайте, Володя, выпьем за вашу молодость, чтобы у вас все удачно в
жизни сложилось, и чтоб вам не пришлось потом мучиться  угрызениями  со-
вести.
   - О чем это вы, Эмануил Степаныч? - спросил пораженный Ульянов.
   - Да так... Вы читали сочинения г-на Достоевского?
   - Да, конечно, - ответил Ульянов.
   - Недавно я приобрел новый тринадцатитомник сочинений покойного Федо-
ра Михайловича, - Шифферс говорил неторопливо, с какой-то пьяной  задум-
чивостью. - В молодости я был с ним знаком, - он неплохо играл в  шахма-
ты... Сейчас я перечитываю его роман, где рассказывается о молодом чело-
веке, убившем старуху...
   - Разумеется, я знаком с этим романом, - перебил Шифферса Ульянов.
   - Старуха была процентщицей, - упрямо продолжал  Шифферс.  -  Молодой
человек убил ее ради денег. Он как бы пожертвовал никчемной старухой ра-
ди собственного будущего. Так шахматист в конце  партии  порой  жертвует
офицером, чтобы пешка стала королевой... А потом молодой человек долго и
мучительно раскаивался... Да, давайте выпьем. Ваше здоровье!.. Вот также
скоро пожертвуют нами, нашим усталым и подлым миром... Ради светлого бу-
дущего!.. А потом будут мучиться и сомневаться:  правильно  ли  поступил
и...
   Официант принес горячее. Шифферс умолк и пьяно смотрел на лоснящегося
от жира каплуна и обсыпанный укропом  жареный  картофель.  Что  касается
Ульянова, то его взволновали слова Шифферса, но не так сильно как  запах
поставленного перед ним блюда. Поэтому, с уважением посмотрев на осетри-
ну, он предложил выпить под горячее.
   - Давайте, Эмануил Степаныч, выпьем за нашего добрейшего Аркадия  Си-
моновича и за успех его замечательного турнира.
   - Да! - согласился Шифферс. - Старик Прадер  соображает,  особенно  в
борщах и миногах. За Прадера!
   Они чокнулись и выпили.
   - А что касается его турнира, - продолжал Шифферс, - я думаю мы  сло-
мим всем головы, Володя, и, как  всегда  у  Прадера,  классно  пожрем  и
выпьем!

   Глава 13. ВОСКРЕСНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ГОСПОДИНА
   УЛЬЯНОВА

   Корявая и безграмотная, косо приколотая к двери записка гласила: ВЛА-
ДИМИР ИЛИЧ Я УШОЛ ЗА ВОДКОЙ 11 30 БУДУ КНЯЗЬ
   "Все-таки всеобщее среднее образование совершенно необходимо, - поду-
мал Ульянов. - Вот и думай теперь: ушел он в одиннадцать  тридцать,  или
он вернется к этому времени? Пожалуй, больше похоже на то, что к полови-
не двенадцатого он обещает вернуться".
   Ульянов нервно заметался  по  лестничной  площадке.  Часы  показывали
тридцать пять минут двенадцатого. Два часа назад он проснулся, не  помня
- ни как он расстался с Шифферсом, ни как он приехал домой,  ни  как  он
лег спать!
   Торопливо умывшись, он - в порядке компенсации за изрядно помятую фи-
зиономию - надел свой лучший костюм и отправился опохмеляться.  Заглянув
по пути в почтовый ящик, он обнаружил записку от  Князя.  Князь  пытался
застать Ульянова дома в субботу, чтобы сообщить нечто исключительно важ-
ное. Тщетно прождав два часа под дверью, Князь оставил записку, в  кото-
рой настоятельно приглашал Ульянова зайти в воскресенье утром.
   И вот Ульянов здесь. "Поцеловав дверь", с нетерпением ждет  возвраще-
ния Князя. Уже без четверти двенадцать, а у Ульянова "ни в одном глазу".
Понимая, что опохмелиться совершенно необходимо, он  решил  пока  отпра-
виться в "Пушкарь". "Черт знает, куда  Князь  запропастился,  -  подумал
Ульянов. - Выпью пока пару кружечек и вернусь".
   Ровно в полдень с Петропавловской крепости выпалила пушка. Добропоря-
дочные горожане возвращаются из церкви, а безбожник Ульянов спешит опох-
мелиться! Свернув на Большую Пушкарскую рядом с фабрикой Отто  Кирхнера,
Ульянов торопливо прошагал еще два квартала и нырнул в "Пушкарь" на гла-
зах у испуганно перекрестившейся петербургской старушки.
   Ульянов любил "Пушкарь". В этом мрачном, почти темном баре было нечто
чинное и торжественное. И эта атмосфера, и то, что пиво здесь подавали в
огромных черных глиняных кружках, и старинные гравюры на  стенах  -  все
напоминало Ульянову таверны позднего средневековья, красочно описанные в
его любимых авантюрных романах.
   Ульянов заказал копченого леща и две кружки пива. Жадно выпив  первую
кружку, он удовлетворенно выдохнул воздух и принялся  разделывать  рыбу.
Только утолив похмельную жажду, он поднял глаза, чтобы посмотреть на си-
дящего напротив, и сразу обомлел, встретившись со злобным взглядом  пол-
ковника Бздилевича.
   - А, господин адвокат! - злорадно воскликнул Бздилевич. - Как вас там
зовут? К сожалению, я начисто позабыл ваше имя.
   - Иосиф Джугашвили, - представился Ульянов.
   Чувствуя, что полковник по каким-то причинам ищет  скандала,  Ульянов
решил не открывать своего настоящего имени и назвал первое, пришедшее на
ум. Он и сам не смог бы объяснить, почему это имя оказалось  грузинским.
Ульянов и представить себе не мог, какого джина он выпустил в эту минуту
из бутылки! Именно с этого дня имя Иосифа Джугашвили  попадет  в  черные
списки Российского охранного отделения, а мелкий воришка с этим  именем,
украв у цирюльника баночку с мазью от мандавошек, неожиданно получит  за
это такую трепку от жандармов, что сразу станет революционером!
   - Иосиф, говоришь, Джугашвили? - ироническим тоном переспросил  Бзди-
левич. - Имя у тебя какое-то странное: не то греческое, не то еврейское.
А бумажник у меня в прошлый раз ты зачем спер?
   "Этого только не хватало," - подумал Ульянов.  Он  огляделся  вокруг.
Посетителей в баре было довольно много, но никто пока не  смотрел  в  их
сторону
   - А не слишком ли много вы себе позволяете,  г-н  полковник?  -  тихо
спросил Ульянов, подавляя свое справедливое негодование.
   - Вы никакой не адвокат, милостивый государь,  а  самый  обыкновенный
карманный воришка! - прогремел Бздилевич,  отрывая  задницу  от  дубовой
скамьи.
   Громко произнесенные, эти слова полковника привлекли  всеобщее  любо-
пытство. Снова оглядевшись по сторонам, Ульянов  понял,  что  теперь  он
должен ответить на оскорбление. Он медленно поднялся.
   Теперь они стояли друг против друга, разделенные лишь узким столиком.
Они не знали правды друг о друге. Ульянов считал, что перед ним  зауряд-
ный полковник. Император, в свою очередь заблуждался, полагая, что перед
ним обыкновенный карманник. Между тем, противостояние  этих  двух  людей
определило целую эпоху в истории государства Российского.
   Ульянов широко размахнулся и ударил соперника. Удар был столь  силен,
что сбил полковника с ног. Падая, полковник затылком сбил со стены  кар-
тину, изображавшую его достойного предка на строительстве верфи  в  1704
году.
   Через какое-то мгновенье два дюжих официанта уже заламывали  Ульянову
руки, а некий обалдевший от счастья любитель порядка бросился звать  по-
лицию. Воспользовавшись всеобщей суматохой, полковник Бздилевич  скрылся
в неизвестном направлении. Несколько минут спустя на месте  происшествия
появились два рослых жандарма. Они посадили г-на Ульянова  в  решетчатый
экипаж и доставили в охранное отделение.
   Охранное отделение располагалось тогда  на  Петербургском  острове  в
красивом особняке неподалеку от Биржевого моста. В приемной за столиком,
покрытым бардовым сукном, сидел писарь и в толстой  амбарной  книге  ре-
гистрировал всех задержанных. В ту самую  минуту,  когда  сопровождаемый
двумя филерами Ульянов предстал перед писарем, входная дверь отворилась,
и в приемной появился рослый красивый франтовато одетый молодой человек.
   - Роман! - невольно вырвалось у Ульянова.
   Малиновский ничем не выдал своего смущения. Мгновенно  оценив  ситуа-
цию, он спросил:
   - Что случилось? Почему вы здесь?
   - Какой-то идиот затеял со мной ссору в общественном месте, - ответил
Ульянов, не обращая внимания на протестующий жест филера. - Но почему вы
здесь?
   - Я проходил мимо, - невозмутимо отвечал Малиновский, - и увидел, как
вас доставили сюда. Весьма вероятно, что я сумею вам помочь.
   - Вы!? Но каким образом? - удивился Ульянов.
   Один из филеров встал между Ульяновым и Малиновским  и,  обращаясь  к
последнему, вежливо сказал:
   - Извините, сударь, но разговаривать с  задержанным  можно  только  с
разрешения начальника отделения или дежурного офицера.
   Малиновский обнадеживающе подмигнул  Ульянову  и  быстро  зашагал  по
длинному коридору, в конце которого располагался кабинет начальника  Пе-
тербургского охранного отделения г-на Барсукевича.
   - Ну-с, - начал писарь, - фамилия?
   - Ульянов, - ответил арестант после секундной заминки. Он решил гово-
рить правду, так как едва ли ему грозили серьезные неприятности. Никаких
компрометирующих бумаг у него при себе не было, красную  книжицу  он  по
с