с-я  г-р-о-з-а' означают, что надвигается гроза. С другой стороны, мы допустили, что и В полагает то же самое, т.е. он полагает, что А полагает, что звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' означают, что надвигается гроза. Таким образом, у А и В имеется по меньшей мере одно общее полагание, и стало быть, эта ситуация не может служить контрпримером нашему предположению, что люди, не имеющие ни одного общего полагания, не способны успешно общаться.
Сравнение с мифом
    Таким образом, если бы все участники общения разделяли заблуждение, состоящее в том, что физические медиаторы - например, звуки - обладают Интенциональностью и притом Интенциональностью именно с таким-то значением, то это разделяемое всеми заблуждение и обеспечивало бы успех общения между ними.
    В такой ситуации эта коллективная вера в Интенциональность медиаторов заключала бы в себе некоторые функциональные особенности мифа.
    Чтобы разобраться подробнее, чем именно похожа на миф коллективная вера в Интенциональность медиаторов, нам нужна некая теория мифа. Их, как известно, много - начиная с теории Платона и кончая теориями таких современных авторов, как Леви-Брюль, Леви-Строс, Лосев и многие другие.
    Нас для наших целей устроит самая старая и, пожалуй, самая простая из них - Платонова теория мифа.
Теория мифа Платона
    У Платона нет произведения, специально посвященного теоретическому обсуждению мифа, однако суждения о сущности и функциях мифов, разбросанные в "Протагоре", "Государстве", "Тимее", "Критии" и "Законах", собранные вместе, вполне заслуживают - быть может, всего лишь с очень небольшой долей условности - названия более или менее законченной теории.
    Мы представим изложение этой теории в виде таблицы тезисов, собранных под несколькими рубриками[6]:
  
  
  
Номер фрагмента
  
I. Что такое миф
  
  
1)
 Миф есть вымысел, и стало быть, он ложен.
  
04
2)
 Но в мифах есть и истина.
 [Миф - это простой вымысел, в котором "закодирована" сложная истина.]
  
04, 08
3)
 Миф есть вымысел,  получивший признание всего общества.
  
05
  
II. Две функции мифа
  
  
4)
 Первая функция мифа - служить  суррогатной заменой разумного основания для некоторого суждения или поступка, - в тех случаях, когда истинное основание мнения или поступка недоступно в силу своей сложности.
  
01-03,07, 09,12,13
5)
 Мифы, как суррогатную замену разумного основания суждений и поступков, следует рассказывать детям, ибо истинные, разумные основания и объяснения еще слишком сложны для детского ума.
  
04
6)
 Но некоторые вещи и для взрослых разумных людей столь сложны и труднопостижимы, что людям приходится довольствоваться не истинным объяснением этих вещей, а всего лишь построением правдоподобных мифов, заменяющих истинное объяснение.
  
09,12,13
7)
  Вторая функция мифа -
 способствовать тому, чтобы живущие совместно люди всю свою жизнь придерживались как можно более одинаковых взглядов относительно некоторых важных предметов.
  
11
  
III. Критерий удачности мифа
  
  
8)
 Мифы следует оценивать не по их истинности, а по их удачности:
  мифы бывают удачные и неудачные.
  
06
9)
 Критерий же удачности мифа вот каков:
 Удачный миф - это такой вымысел, опираясь на который (хотя он и ложен) можно вывести утверждение, которое и истинно и полезно.
 Или:
  Удачный миф - это такой миф, отчасти опираясь на который можно дать складный и ясный ответ на некий сложный вопрос.
  
07,12
  Содержание этой теории можно, пожалуй, коротко суммировать так:
  Удачный миф есть вымысел, обладающий следующими тремя чертами:
   1) он входит в некий набор посылок, опираясь на которые можно дать складный и ясный ответ на некоторый сложный вопрос;
   2) он, таким образом, служит практически приемлемой заменой "настоящего" (вполне рационального) доказательства, обоснования и/или объяснения этого ответа;
   3) наконец, он получил признание всего общества и поэтому способствует тому, что члены данного общества придерживаются одного и того же взгляда по данному вопросу.
Элементы мифа в смысле Платона 
в коллективной вере в Интенциональность медиаторов
    И вот следует признать, что если бы все участники общения разделяли коллективную веру в то, что физические медиаторы обладают Интенциональностью и притом Интенциональностью именно с таким-то значением, то эта коллективная вера обладала бы всеми тремя чертами удачного мифа в смысле Платона.
---
 
    В самом деле, во-первых, в описанной выше ситуации тезис об Интенциональности медиаторов служит опорой для формирования "складных и ясных" ответов на два сложных вопроса:
   (1) вопрос о том, каким образом говорящий может с помощью физических медиаторов (например, звуков) успешно сообщить слушающему то, что он хочет ему сообщить;
   (2) вопрос о том, каким образом слушающий может успешно интерпретировать, что именно хотел сообщить ему с помощью данных медиаторов говорящий.
    Повторим еще раз, как именно опирается на тезис об Интенциональности медиаторов, к примеру, слушающий: "Говорящий произнес звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а'. Эти звуки обладают смыслом [а стало быть, и Интенциональностью - А.Б.]: они значат 'надвигается гроза'. Поэтому у меня есть все основания полагать, что говорящий хотел сообщить мне, что надвигается гроза."
    Если говорить о степени удачности мифов, то нужно признать, что тезис об Интенциональности медиаторов, понимаемый как миф, в высшей степени удачен. Ибо этот тезис дает поистине "складные и ясные" ответы на два сформулированные выше вопроса относительно любого из неопределенно большого числа речевых актов, исполненных средствами данного языка: Что бы ни сказал говорящий А слушающему В, ответ на вопрос, что именно он хотел собщить, опирается на тезис об Интенциональности медиаторов. 
---
    Во-вторых, в рассматриваемой гипотетической ситуации опора на тезис об Интенциональности медиаторов действительно служит практически приемлемой заменой (суррогатом) "настоящего" (вполне рационального) обоснования ответов на два сформулированные выше вопроса: этот суррогат практически приемлем потому, что ответы, получаемые в результате опоры на него, не только "складны и ясны", но - что еще важнее - правильны. Поэтому-то коллективная вера в Интенциональность медиаторов и способна обеспечивать успешное общение между разделяющими эту веру людьми.
---
    Наконец, в-третьих, в условиях рассматриваемой ситуации коллективная вера в Интенциональность медиаторов способствует тому, чтобы - как выражается Платонов афинянин в "Законах" - "все живущие совместно люди постоянно выказывали как можно более одинаковые взгляды относительно некоторых предметов"[7], именно: относительно того, какие звуки произносить, совершая речевые акты, и как эти произнесенные звуки следует интерпретировать слушающему. Эта, униформирующая, функция тезиса об Интенциональности медиаторов вытекает из успешного выполнения этим тезисом его первой, обосновывающей, функции: Именно потому, что на основе опоры на тезис об Интенциональности медиаторов каждый может получить складные, ясные и правильные ответы на насущные вопросы языкового общения, - именно поэтому каждый верит в него, и "одинаковость взглядов всех живущих совместно людей на некоторые предметы", касающиеся средств для успешного общения, тем самым обеспечена.
---
    Таким образом, в ситуации, в которой все участники общения разделяют веру в то, что физические медиаторы общения обладают Интенциональностью и притом Интенциональностью именно с таким-то значением, эта коллективная вера  обладает всеми структурными и функциональными признаками мифа в смысле Платоновой теории мифов.
---
    Если бы условия обыденного языкового общения были удовлетворяли требованиям только что описанной ситуации, т.е. если бы каждый участник языкового общения разделял веру в Интенциональность языкового общения и опирался на нее в своем выборе средств для совершения речевого акта и интепретации речевого акта партнера, то эта вера играла бы в данном языковом сообществе роль мифа.
    А поскольку опора на миф есть всего лишь суррогат рационального обоснования, то мы могли бы объяснить незадействование участниками реального языкового общения притворных (игровых) полаганий именно этим, связанным с данным мифом, дефектом в их рациональности.
    Но фактически дело обстоит не так: Мы не можем сказать, что все участники реального языкового общения всегда грешат столь наивным дефектом в своей рациональности - верят-де в то, что медиаторы общения Интенциональны, и опираются на эту веру в своих речевых актах и интерпретациях.
    Стало быть, коллективная вера в Интенциональность медиаторов может служить лишь частичным объяснением незадействования притворных полаганий, и мы должны продолжить поиск других элементов искомого объяснения - элементов, связанных с менее наивными дефектами в рациональности участников реального языкового общения.

 
 
 
 
 
§5.4.  ЯЗЫКОВОЕ ОБЩЕНИЕ
как опирающеесЯ на  концептуальную  путаницу
Просто Интенциональность
vs.
доксастическая Интенциональность 
Физические медиаторы общения - звуки речи и т.д. - на самом деле обладают некоторым свойством, напоминающим свойство Интенциональности, но гораздо более сложным по своему логическому строению.
Свойство это вот каково. Предположим, что все члены данного языкового сообщества верят, что эти звуки Интенциональны. То есть - звуки речи обладают свойством 'быть таким, что все члены данного сообщества верят, что звуки речи Интенциональны'. Иными словами, звуки речи Интенциональны во мнении членов языкового сообщества.
Назовем это свойство доксастической Интенциональностью. Звуки речи, следы чернил на бумаге и т. д., стало быть, хотя не Интенциональны, но зато доксастически Интенциональны.
Свойство доксастической Интенциональности, как мы видели ранее, важно для успеха языкового общения, именно: его наличие есть хотя и не необходимое, но достаточное условие успеха языкового общения.
Смешение просто интенциональности
с доксастической Интенциональностью
И вот одна из вероятных ошибок, допускаемых в обыденном объяснении речевых действий и их интерпретаций, может состоять в концептуальной путанице: в смешении просто Интенциональности с доксастической Интенциональностью.               
Человек, принужденный объяснять, почему он произносит такие-то звуки в надежде, что его поймут, или почему он таким-то образом интерпретирует звуки, произнесенные его собеседником, ссылается в обоснование своего речевого действия или своей интерпретации на то, что эти звуки, де, обладают таким-то смыслом, - что они осмысленны (и, стало быть, Интенциональны), имея "на самом деле" в виду нечто более сложное, именно: что они осмысленны всего лишь во мнении членов данного языкового сообщества (и, стало быть, всего лишь доксастически Интенциональны), и не умея четко и явно развести эти два понятия - просто осмысленности (просто Интенциональности) и доксастической осмысленности (доксастической Интенциональности).
Выявление концептуальной путаницы по ходу фундирующей игры
Предположим, что, во-первых, мы имеем дело с языковым сообществом, каждый член которого полагает, что звуки речи (просто) осмысленны (а, стало быть, и просто Интенциональны); и, во-вторых, мы выступаем в роли оппонента одного из рядовых участников языкового общения в фундирующей игре, связанной с его исследованием - интерпретацией того, что хотел сообщить ему говорящий, произнесший некие звуки, скажем 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а'.
Предположим далее, что общающийся, которому мы оппонируем, дал на первой стадии фундирующей игры то самое обоснование своей интерпретации, которое мы уже неоднократно приводили:
"Говорящий хотел сообщить мне, что надвигается гроза. Это так потому, что звуки, которые он произнес, наделены смыслом: они означают, что надвигается гроза."
   В предыдущем параграфе мы заявили, что это исследование не рационально даже в 1-й степени, поскольку задействует ложное утверждение - тезис об интенциональности медиаторов.
Но на самом деле вопрос о том, рационально ли это исследование в 1-ё степени, зависит от того, как исследователь толкует задействованную им фразу "Звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' означают, что надвигается гроза", и входящий в нее оборот "означают, что". Здесь возможны по меньшей мере два толкования.
Первое: означают, что = (сами по себе, по своей природе) направлены на... .
Второе: означают, что = таковы, что все члены данного языкового сообщества полагают, что они (сами по себе, по своей природе) направлены на... .                Первое толкование дает в результате: "Звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' (сами по себе, по своей природе) направлены на положение дел, что надвигается гроза."
Второе дает: "Звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' таковы, что все члены данного языкового сообщества полагают, что они, эти звуки, (сами по себе, по своей природе) направлены на положение дел, что надвигается гроза."
Понятно, что первое толкование опирается на (на самом деле отсутствующую) Интенциональность медиаторов, тогда как второе опирается на (на самом деле имеющую место) доксастическую Интенциональность медиаторов.
И вот если исследователь, которому мы оппонируем, в ответ на наш запрос об истолковании употребленного им оборота 'означает, что' приводит первое толкование, то мы, конечно, вынуждены сделать вывод, что он не рационален даже в 1-й степени, ибо так толкуемое предложение, которое он употребил, попросту ложно.
Если же наш исследователь выбрал второе толкование, то вопрос о его рациональности осложняется.
Предположим, что в языке, о котором мы ведем речь, оборот 'означает, что Х' имеет единственное значение 'быть связанным по своей природе с положением дел Х' (например, "Эти свинцовые тучи на горизонте означают, что надвигается гроза" или "Бюджет, принятый Думой, означает, что в будущем году продолжится свертывание социальных программ."        В таком случае исследователь, предъявив второе толкование, проиграл первый шаг фундирующей игры, ибо дал неправильное толкование оборота, о котором его запросил оппонент. Таким образом. исследователь не рационален ни во второй (ибо неправильно истолковал), ни в первой (ибо опирался на посылку, ложную при всяком толковании) степени.
Сложившаяся ситуация делает явной концептуальную путаницу, царящую в голове нашего исследователя.
Однако она легко устранима. Для этого исследователю достаточно заменить в своих исходных формулировках оборот 'означает, что' его вторым толкованием:
             "Говорящий хотел мне сообщить, что надвигается гроза. Это так потому, что произнесенные им звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' таковы, что каждый член нашего языкового сообщества полагает, что они, эти звуки, по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза."
Косвенная нерациональность
Как нам следует оценить рациональность исследования, задействующего такую формулировку? По-видимому, оно рационально в 1-й степени, ибо решающая посылка, которую мы только что привели, истинна: ведь это правда, что каждый член языкового сообщества полагает, что звуки "н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а" по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза.
Более того, не видно, что бы могло помешать данному исследованию быть рациональным во 2-й, 3-й и т. д. степени, - по крайней мере и на любом втором, третьем и т. д. шаге исследователь может обойтись без привлечения решающей ложной посылки, именно: без посылки "звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза."                
Выходит, таким образом, что если исследователь достаточно мудр, чтобы избежать в своем исходном исследовании рассмотренной нами выше концептуальной путаницы, то он может - в принципе - поддерживать свою рациональность до сколь угодно высокой степени, не задействуя при этом утверждений о наличии у себя или у других участников общения притворных полаганий. Если этот наш вывод верен, то он опровергает выдвинутую нами в §5.2 гипотезу НLR.
Мы, однако, хотим защитить НLR, введя новое понятие косвенной нерациональности.
Полезно различать два принципиально несхожих вида нерациональности исследователя. Первый вид учтен нами в определении рациональности n-ой степени. Он состоит в том, что имеется некое утверждение А, которое, во-первых, ложно, а во-вторых, задействовано исследователем либо в исходном исследовании, либо на некотором шаге фундирующей игры. Назовем нерациональность такого рода прямой нерациональностью.
Но представим себе, что некое исследование исследователя Y не страдает прямой нерациональностью, но вместе с тем в нем имеет место следующая особенность:
II
  Имеется некое утверждение А такое, что,
 во-первых, оно ложно, 
 а во-вторых, из некоторого утверждения В, задействованного исследователем либо в исходном исследовании, либо на некотором шаге фундирующей игры, логически следует утверждение "Y полагает, что А".
Если имеет место II, будем говорить, что исследование I исследователя Y страдает косвенной нерациональностью.
Нужно прежде всего ясно понять, чем отличается косвенная нерациональность от прямой. Говоря совсем просто: Если ты в своем исследовании опираешься на утверждение, что дважды два пять, то ты прямо нерационален. Если же тебе нигде в твоем исследовании не приходится опираться на эту нелепость, но зато ты опираешься на утверждение, что ты полагаешь, что дважды два пять, то ты "всего лишь" косвенно нерационален.
Нужно далее понять, что косвенная нерациональность - не менее серьезный грех против рациональности, чем прямая нерациональность. Если ты опираешься на утверждение, что ты полагаешь, что дважды два пять, и если это утверждение истинно, то значит, ты полагаешь, что дважды два пять, - и ты нерационален постольку, поскольку неверно, что дважды два пять.
И вот все дело в том, что исследование насчет интерпретации звуков 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а', приведенное нами выше (освобожденное от концептуальной путаницы), хотя и не страдает прямой нерациональностью, тем не менее нерационально косвенно, ибо исследователь задействует в нем (истинное) утверждение "Каждый член данного языкового сообщества полагает, что звуки 'н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а' по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза".
Это утверждение истинно, - и постольку оно не вводит исследователя в грех прямой нерациональности. Но из него (вместе с тем фактом, что исследователь сам принадлежит к данному языковому сообществу) следует, что исследователь полагает, что звуки "н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а" по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза. Это последнее утверждение также истинно - и оно приписывает исследователю ошибочное (ложное) полагание, и тем самым делает его (и его исследование) повинным в грехе косвенной нерациональности.
Замечание:   Позиция чужака
На этом наше исследование феномена концептуальной путаницы в языковом общении можно считать исчерпанным, однако интересно отметить следующую особенность, не имеющую прямого отношения к целям этой главы, именно:
В только что описанных условиях чужак (=не член данного языкового сообщества), в отличие от людей, принадлежащих к данному языковому сообществу, имеет возможность по ходу языкового общения полностью поддерживать свою рациональность безо всякой опоры на притворные полагания.
В самом деле, предположим, что произнесенные говорящим звуки "н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а" обращены к человеку С, который знает коллективное верование членов сообщества насчет осмысленности звуков и других физических медиаторов, но сам не разделяет их - являясь таким образом "чужаком" по отношению к тем, кто верует в эти языковые "мифы".              В таком случае С имеет возможность рассудить так:
"Говорящий хотел сообщить мне, что надвигается гроза. Это так потому, что он принадлежит к данному языковому сообществу, а все члены этого языкового сообщества полагают, что звуки "н-а-д-в-и-г-а-е-т-с-я  г-р-о-з-а" по своей природе связаны с положением дел, что надвигается гроза."
Казалось бы, это исследование дословно совпадает с тем, которое мы приво