прос первого подхода: "Что представляют собой те разнообразные речевые акты, которые носители языка совершают, когда они произносят языковые выражения?"
  Чтобы философия языка была полна, она должна содержать ответы на оба вопроса, и, что еще важнее, эти два вопроса связаны необходимой связью.
  Они взаимосвязаны, потому что для каждого возможного речевого акта имеется некое возможное предложение или множество предложений, произнесение которых в буквальном смысле в некотором конкретном контексте составляет совершение данного речевого акта.[44]
***
Версия No3. Эти направления несоизмеримы (, а поэтому и не могут соперничать).
    Единственный известный мне пропонент этой версии - финский философ языка Эса Сааринен:
  Современные дискуссии в семантике, как правило, исходят из ошибочного допущения, будто существующие семантические теории соперничают друг с другом , стало быть, являются взаимно соизмеримыми. Однако ... это верно лишь в немногих случаях.[45]
Что касается соотношения между интенционалистской семантикой и теоретико-модельной семантикой (которую можно рассматривать как наиболее мощное воплощение принципов репрезентационизма в реальном семантическом исследовании), Сааринен замечает:
  В интенционалистской семантике значение (meaning) выражения редуцируется к подразумеванию (meaning) говорящего. Подразумевание говорящего, в свою очередь, анализируется в терминах намерения говорящего сообщить нечто. Заметим, что, поскольку для теоретико-модельной семантики интерес представляет только значение выражения, уже сам исходный пункт интенционалистской семантики апеллирует к параметрам, недоступным для теоретико-модельного анализа.[46]
И далее:
  [...] Следует особо подчеркнуть, что попытки дать на метатеоретическом уровне сравнительную оценку интенционалистской семантики и, скажем, теоретико-модельной семантики наталкиваются на серьезнейшие трудности.
  В самом деле, что могло бы служить свидетельством превосходства одной из них над другой, если каждая из них исходит из принципиально различных представлений о том, что такое язык? Различны уровни абстракции - и соответственно этому различны те "дотеоретические" данные, на систематизацию которых направлен каждый из этих подходов.[47]
***
    Таковы все известные автору этих строк бытующие в литературе версии отношений между интенционализмом и репрезентационизмом.
    Какая же из этих версий - или какая из их совместимых комбинаций - имеет место на самом деле? Иными словами: Какова (исчерпывающая) характеристика природы отношений между интенционализмом и репрезентационизмом?
    - Не знаю; исчерпывающим образом охарактеризовать эти отношения - трудная задача.
    Моя гипотеза состоит в том, что ближе всех к истине Серль со своей версией о взаимодополнении. Но это - хотя, быть может, и верный, но не исчерпывающий ответ, ибо, например, взаимодополнение может сочетаться, - а может и не сочетаться, - с концептуальной зависимостью, и т.д.
---
    Рассматривать жизнеспособность Серлева интенционализма я намерен с позиций принципа рациональности языкового общения; поэтому прежде всего - в Гл.II - я введу и обсужу этот принцип.




[1] Позволительно предположить, что эта двузначность слова "meaning" (омонимия?) (наличествующая, по-видимому, только в английском языке): "meaning" в смысле "значение" / "meaning" в смысле "подразумевание, имение в виду" - могла сыграть некоторую роль в рождении Грайсова замысла. 
    Факты истории английского языка таковы: исторически исходным значением слова "meaning" было, конечно, "подразумевание": 'What does he mean by doing those gestures?' ('Что он хочет сказать (подразумевает, имеет в виду под) этими жестами?'). 
    Из этой исходной конструкции, в порядке самой обыденной и поэтому почти не замечаемой метонимии (замены слова другим словом, имеющим причинную связь с первым), родилась следующая парафраза: 'What do his gestures mean?', т.е. буквально: 'Что хотят сказать (подразумевают, имеют в виду) его жесты?', но "на самом деле": 'Что значат его жесты?'
    Следующий, также вполне обыденный и безобидный, шаг: 'What is the meaning of his gestures?' -  'Каково значение его жестов?'
    И наконец: 'What is the meaning of that word?' - теперь уже буквально:'Каково значение этого слова?', но если оживить уже умершую здесь метонимию:'Что хочет сказать (подразумевает, имеет в  виду) это слово?'
    Я не собираюсь утверждать (и у меня нет никаких фактических оснований утверждать), что эта историческая цепочка парафраз действительно была одним из резонов для Грайса, когда он выдвигал свой замысел. 
 Я только хочу сказать, что если бы Грайс на самом деле имел в виду подобный резон, то в этом не было бы ничего неправомерного. В самом деле, почему бы, вообще говоря, этимологическая история терминов не могла бы послужить резоном для выдвижения гипотезы о связи соответствующих понятий? Если слово, выражающее понятие значения, исторически сводится к слову, выражающему понятие подразумевания, то почему бы это не могло быть поводом для предположения, что понятие значения концептуально сводится к понятию подразумевания (т.е. что первое может быть проанализировано в терминах второго)? Это может быть поводом для выдвижения гипотезы, но, конечно, не аргументом в пользу гипотезы (или против нее).

[2] Оборот "произнося х" в этой формулировке требует комментария. Грайс ("Meaning", p.216) предупреждает, что ради общности и удобства рассмотрения будет понимать его в расширительном смысле, именно: "произнося х" = "совершая любое - возможно, неязыковое - действие х".

[3] Мат. 14.1-11. Мар. 6.14-29. 

[4] Я изменил материал Грайсовых примеров, противопоставляемых друг другу.

[5] Такова нить рассуждения Грайса при рассмотрении им этого (мнимого) контрпримера, но, строго говоря, вопрос о том, что могло вам прийти в голову, а что нет, - не относится к делу, если мы хотим решить вопрос: 
  (1) Достаточно ли в данном случае наличия у S намерений (i)-(iii) для того, чтобы  утверждать, что, нахмурив брови, он подразумевал, что он недоволен? 
    Зато соображения о том, что могло прийти в голову реципиенту, а что нет, были бы уместны, если бы мы занимались рассмотрением любого из двух следующих вопросов: (2) Могло ли намерение S сообщить вам, что он недоволен, посредством нахмуривания бровей успешно осуществиться? или (3) Можем ли мы квалифицировать намерение S сообщить вам, что он недоволен, посредством нахмуривания бровей как рациональное намерение?
    Если Грайс смешивает вопросы (1) и (2), то он, в сущности, путает понятие попытки совершения с понятием успешного совершения действия. Если же он вместо вопроса (1) занимается обсуждением вопроса (2), то, стало быть, он неявно исходит из того самого принципа рациональности актов общения, который мы явным образом введем и обсудим в Главе 2.

[6] Опять же приходится сказать, что в этой аргументации смешивается вопрос о намерении подразумевания (или: намерении сообщить) с вопросом об успехе действия сообщения...

[7] См. Grice, 1989, pp.124-129. Я несколько изменил окончательные формулировки Грайса, отдав - в интересах ясности изложения - предпочтение его предварительным (неокончательным) формулировкам.

[8] Грайс, 1989, с.117.

[9] См. Грайс, 1989, сс.296-297. Насколько мне известно, "другого раза" так и не наступило - Грайс больше нигде не обращался к обозначенной им методологической проблеме.

[10] См. Грайс, 1989, сс.290-297. Кое-где я изменил границы между стадиями по сравнению с Грайсовыми.

[11] Грайс, 1989, с.293.

[12] Не требуется большого напряжения, чтобы заметить в этом хитроумном способе "передачи мысли" концептуальное родство с финальной версией, G4, Грайсова анализа-толкования понятия подразумевания (хотения сообщить); и именно это родство, конечно, и имел в виду Грайс, сочиняя свой миф.

[13] См. книги Серля Speech Acts (1969) и Expression and Meaning (1979).

[14] См. в особенности Серлеву статью "Literal meaning" в сборнике его статей  Expresiion and Meaning, сс.117-136.

[15] Нетрудно видеть, что Пункт 3 представляет собой модификацию анализа понятия подразумевания, представленного в знаменитой статье Meaning (1948) Пола Грайса.

[16] Быть может, было бы  оправданно сказать, что  у экспрессивов всї же имеется своеобразное направление соответствия, именно: от слов к внутреннему миру говорящего. Однако я не уверен, что Сїрль согласился бы с этой моей ремаркой.

[17] См. с.178 в сборнике статей Серля "Expression and Meaning".

[18] Cf. Searle Expression and Meaning, p.135.

[19] Ibid., p.131.

[20] Ibid.,  p.130. 

[21]Cf. Searle Intentionality, p.157.

[22]  Ibid,  p.153.

[23]  Ibid, p.5.

[24] Ibid., p.99.

[25] Ibid., p.27.

[26] Позвольте мне сразу выразить свое несогласие и даже недоумение по поводу этого Серлева утверждения, которое можно было бы, клички ради, назвать Тезисом о параллелизме генетической и концептуальной зависимости, ибо это утверждение, в сущности, гласит, что если один феномен исторически развился из некоторых других, - т.е. генетически зависит от них, - то и  понятие, выражающее этот феномен, может быть исчерпывающим образом определено в терминах понятий, выражающих эти другие феномены, - т.е. концептуально зависит от них.
    Но мне представляется, что этот Тезис о параллелизме явным образом неверен. Если пятое поколение компьютеров развилось из первых четырех поколений, то это вовсе не значит, что представление о пятом поколении можно исчерпывающем образом cформулировать, используя только понятия, относящиеся к первым четырем поколениям. Или: Если человек произошел от обезьяны, которая, в свою очередь произошла от более низких биологических видов, то разве это означает, что понятие человек  можно определить в терминах понятий обезьяна, ..., змея, рыба, моллюск, и т.д.?

[27] Cf. Searle  Intentionality, p.162.

[28] Как видно из только что сделанного мной замечания, я не согласен с этим последним утверждением Серля.

[29] Cf. Searle Intentionality, pp.168-169.

[30] Иногда Серль говорит в этой связи о самих физических сущностях (звуках, следах чернил и т.п.), а иногда - о событии продуцирования говорящим этих физических сущностей. В связи с этим затруднен определенный ответ на вопрос, что именно Серль считает обладающим Интенциональностью - сами звуки или событие производства звуков. Мы, для определенности, будем считать, что, по Серлю, обладают Интенциональностью сами физические сущности, а вопрос об Интенциональности событий их производства оставим открытым.
  Но, в конечном счете, любой выбор - звуки или производство звуков - сгодился бы для моей дальнейшей аргументации.

[31] Пункты 7 и 8 не обсуждались и даже не излагались мной выше, потому что они у Серля стоят особняком, не связаны непосредственно с его собственным первоначальным изложением концепции Интенциональности.
  Приведу решающий по этому вопросу фрагмент из Серля: 
    "При одном из возможных толкований Фреге, мой общий подход к Интенциональности есть вопрос пересмотра Фрегевой концепции "Sinn"-а  и расширения этой концепции на Интенциональность в целом, включая сюда и восприятие ... [...] 
    Говоря конкретней, во Фрегевой концепции отношений между языковыми выражениями и объектами можно различить по меньшей мере две независящих друг от друга нити. 
    Во-первых, согласно его толкованию Sinn'а и Bedeutung'а имён [Eigennamen] выражение указывает [refers] на объект потому, что этот объект удовлетворяет тому Sinn'у, который связан с данным выражением. 
    Во-вторых, в своей борьбе против психологизма Фреге чувствовал необходимость постулировать существование некоего "третьего царства" абстрактных сущностей: смыслов, пропозиций и т.д. Коммуникация посредством произнесения того или иного выражения возможна лишь потому, что и говорящий и слушающий способны ухватить некий общий абстрактный смысл, ассоциированный с данным выражением. 
    Моя собственная концепция - Фрегеанская в том, что принимаю первую из этих нитей, однако вторую нить я отвергаю.
    Языковая референция [т.е. указание на объект посредством языкового выражения - А.Б.] есть частный случай Интенциональной референции [т.е. указания на объект посредством некоторого ментального состояния - А.Б.], а Интенциональная референция всегда осуществляется с помощью отношения удовлетворения.
    Однако для того, чтобы объяснить коммуникацию и общую для многих людей Интенциональность, нет нужды постулировать какие-то особые метафизические царства.
    Если вы думаете о Вечерней звезде под презентационным модусом "Вечерняя звезда" и я думаю о той же самой планете под тем же самым презентационным модусом, то для нас с вами оказывается общей некая абстрактная сущность - в том же самом абсолютно тривиальном смысле, в каком если я отправляюсь на прогулку по Берклийским холмам и вы отправляетесь в точности на ту же самую прогулку, то для нас оказывается общей некая абстрактная сущность - одна и та же прогулка." (Intentionality, pp.197-198)

[32] Cf. Harrison,  p.64.

[33] Searle, p.18.

[34] Но с этим, как ни странно, не согласился бы Стросон. См.  Harrison,  p.64 

[35] Но см. примечание 5 ниже.

[36]  Ради справедливости следует заметить, что и ранний Витгенштейн, по-видимому, не вполне укладывается полностью в прокрустово ложе репрезентационизма, как он определен выше. В самом деле, в "Трактате" не ни слова о конвенции как об источнике значения языковых выражений. По Витгенштейну, предложение имеет значение, значит нечто, если оно есть картинка (ein Bild) некоторого факта. О том, как представлял себе Витгенштейн роль конвенции в наличии этого изоморфизма между предложением и фактом, мы можем только гадать...

[37]  См. Bernard Harrison An Introduction to the Philosophy of Language London a.o.: The MacMillan Press Ltd., 1979, pp.56-65.

[38] Или: 'образы' - А.Б.

[39]  Noam  Chomsky   Reflections on Language.  New York, London: Temple Smith/Fontana, 1976,  pp.56-57.
Цитируем по   Bernard Harrison  An Introduction to the Philosophy of Language,  p.63.

[40]  Bernard Harrison An Introduction to the Philosophy of Language, pp.199-202.

[41] Т.е. стремятся доказать, что некоторые ключевые понятия, скажем, направления B должны быть определены (анализированы, истолкованы) в терминах, в том числе, некоторых ключевых понятий направления A. 

[42]  P.F.Strawson Meaning and Truth, 1969.  Перепечатано в P.F.Strawson Logico-Linguistic Papers. London: Methuen & CO LTD, 1971, pp.170-189. 
    Приведенный отрывок см. на сс.171-172.

[43] С примерно такой ремаркой-вопросом обратился к автору этих строк Даг Правиц в 1993 г. в связи с темой и содержанием одного моего публичного выступления.

[44]  John Searle Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Language. Cambridge: Cambridge University Press, 1969, pp.18-19.

[45]  Эса Сааринен "О метатеории и методологии семантики". -     Статья впервые опубликована в русском переводе в сб. Новое в зарубежной лингвистике, Вып.XVIII:Логический анализ естественного языка. М.: Прогресс, 1986. Под ред.В.В.Петрова. Сс.121-138. Приведенный отрывок - на с.136.

[46]  Там же, с.130.

[47] Там же, с.131.






Гл.2/ ПРИНЦИП  РАЦИОНАЛЬНОСТИ ЯЗЫКОВОГО ОБЩЕНИЯ
    
  
 Человек есть животное, логически обосновывающее свои действия.
  
  ОШО
  
  
  
  Мы способны достигать желаемой цели благодаря наличию в нас некоего автоматического механизма, а вовсе не усилием воли или в результате логического мышления.
  
  Максуэлл МОЛЬЦ
§2.1. РАЦИОНАЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ
    Совсем коротко можно было бы сказать, что рациональность человеческого действия состоит в том, чтобы подбирать подходящие средства для достижения поставленных целей:
RA1
Действование человека рационально, если оно целесообразно - т.е. если действующий человек подбирает подходящие средства для достижения поставленных целей.
    Пытаться включить настольную лампу, поднеся к ней зажженую спичку, - нерационально. Пытаться включить настольную лампу, нажав на кнопку выключателя, - рационально.
---
    Я сейчас постараюсь показать, почему такое представление о рациональности действия слишком упрощенно, чтобы всерьез пользоваться им. Но прежде сделаю несколько уточняющих замечаний.
---
    Вместо того, чтобы говорить о средствах и целях, можно - с таким же успехом - говорить об одних действиях как способах, или методах, совершения других.
    Так, в нашем примере с лампой можно различить три действия: (1) включить настольную лампу; (2) поднести к лампе зажженую спичку; (3) нажать на кнопку выключателя. Мы можем перефразировать сказанное выше в терминах способов:
    Действие (2) есть неподходящий (нерациональный) способ совершения действия (1), а действие (3) - подходящий (рациональный).
---
    Вместо того, чтобы говорить о рациональности действий, можно с таким же - и даже с бoльшим -успехом говорить о рациональности намерения совершить то или иное действие. Например, в соответствии со сформулированным выше предварительным представлением о рациональности, намерение включить настольную лампу посредством поднесения к ней зажженой спички есть - при нормальных обстоятельствах - нерациональное намерение, в то время как намерение включить настольную лампу посредством нажатия кнопки выключателя есть - при подходящих обстоятельствах - рациональное намерение.
    Содержание этих и им подобных намерений можно переформулировать в формате Серля, который мы приводили в §1.3, когда обсуждали такие сложные намерения, как намерение Гаврила Принципа отомстить за Сербию, а также намерение репрезентации и коммуникационное намерение:
[ (i) заженная спичка подносится к лампе в результате этого моего 
         намерения, и
 (ii) настольная лампа включается]
[ (i) кнопка выключателя нажимается в результате этого моего 
        намерения, и
 (ii) настольная лампа включается]
    Итак, оба эти намерения, которые можно оценивать с точки зрения их рациональности/нерациональности, суть сложные намерения в Серлевом смысле этого термина, т.е. их содержание таково, что помимо основных (первичных, базовых) условий удовлетворения ([ (i) заженная спичка подносится к лампе в результате этого моего  намерения] в первом случае и [ (i) кнопка выключателя нажимается в результате этого моего  намерения]), каждое из них обладает еще и некоторыми дополнительными условиями удовлетворения (в обоих случаях это условие [(ii) настольная лампа включается]).
    Вообще говоря, любое намерение совершить одно действие посредством совершения другого (или намерение выбрать одно действие как способ, или метод, совершения другого действия) в Серлевом формате будет описываться как сложное намерение (т.е. намерение, обладающее дополнительными условиями удовлетворения), - и наоборот.
---
    Я обещал показать, почему приведенная выше формулировка рациональности действия слишком упрощенна, чтобы всерьез пользоваться ею. Чтобы понять это, рассмотрим два примера.
    Представим себе, что человек стоит перед каменной стеной (или перед тем, что, как он полагает, является каменной стеной). И вот он формирует намерение проткнуть эту каменную стену пальцем. Он делает соответствующее движение пальцем - и действительно протыкает стену. Разгадка этого в том, что в том самом месте, куда он ткнул пальцем, место кирпича занимал кусок раскрашенных под кирпич бумажных обоев, - но он заранее не знал об этом, его палец ткнулся в кусок обоев совершенно случайно!
    Итак, намерение человека проткнуть стену пальцем успешно осуществилось; выбранное средство для осуществления цели оказалось подходящим. Можем ли мы сказать тем не менее, что это было рациональное намерение? До-теоретическая интуиция подсказывает отрицательный ответ: человек достиг успеха совершенно случайно; он не имел оснований рассчитывать на успешный исход дела; все его полагания были против вероятности успеха; с точки зрения его собственных полаганий его намерение было необоснованно, безумно - нерационально.
    С другой стороны, представим себе, что человек, сидя за своим письменным столом, сформировал намерение включить свою письменную л