бы еще беспроблемней естественней границы области определения языковой макрофункции - что то же самое, - класса входов  автомата языкового общения: Он, этот класс, вроде бы должен совпадать с классом произнесений говорящим всевозможных последовательностей звуков, соответствующих грамматически правильным предложениям того естественного языка, о котором идет речь.
Однако, если вдуматься, такие границы могут быть поставлены под вопрос - и притом несколькими способами :
1. Мы уже говорили выше, что во многих случаях необходимо задавать и дополнительные параметры - релевантные особенности указуещего жеста говорящего и внеязыковой ситуации произнесения. Стало быть, для общности рассмотрения нужно предусмотреть описание входа как тройки этих входных параметров: 1) произнесения последовательности звуков; 2) указующего жеста; 3) релевантных характеристок ситуации произнесения.
2. Тривиальным образом, не для каждого грамматически правельного предложения данного язка произнесение соответствующих ему звуков способно породить в слушающем понимание того, что говорящий хотел сообщить ему Х (где  Х - некоторое положение дел). Есть ли такое Х, что если говорящий произнесет, обращаясь к вам, звуковую последовательность 'з-е-л-е-н-ы-е  и-д-е-и  я-р-о-с-т-н-о  с-п-я-т', то вы поймете, что говорящий хотел сообщить вам, что Х. Между тем, соответствующее этим звукам предложение "Зеленые идеи яростно спят" есть грамматически правильное предложение русского языка. Но это наблюдение, как мы только что заметили, сравнительно тривиально (ср. подробные обсуждения этой темы Хомским) и находится в стороне от наших интересов в этом разделе.
3. Для нас интереснее всего, что в некоторых обстоятельствах говорящий способен породить в слушающем понимание того, что именно он хотел сообщить слушающему, не произнося при этом ни единного звука, а совершив, вместо этого, действие совершенно иного рода.
Представьте себе, что вы спрашиваете у прохожего:"Который час?". Он же, вместо словесного ответа, подносит свои наручные часы к вашим глазам. Должны ли мы сказать, что этот прохожий задействовал своим действием поднесения часов к вашим глазам ваш автомат языкового общения?
Некоторые соображения, относящиеся к случаям подобных "внеязыковых" коммуникативных действий, читатель может найти в публикациях автора этих строк.[12]
 Во всяком случае должно быть ясно, что если мы собираемся всерьез задействовать автоматные представления о языковом общении, то вопрос о границах класса входов и класса выходов автомата языкового общения заслуживает самостоятельного исследования.

 
 
 
 
 
§5.8.  СМЕСЬ  
РАЦИОНАЛЬНОСТИ,  
АВТОМАТИЗМА,  
МИФА,
 КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ПУТАНИЦЫ,  
ТАБУ  
И
ИГРЫ 
В РЕАЛЬНЫХ ПРОЦЕССАХ ЯЗЫКОВОГО ОБЩЕНИЯ
 В этом параграфе мы подведем итог наших рассмотрений в Главе 5. Начнем с того, что сведем вместе те частичные объяснения, которые были получены в предыдущих параграфах.
Сводка полученных частичных объяснений 
PE-1
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти по причине психологического автоматизма речевых действий. 
Очень часто они вообще не делиберируют, а просто действуют. 
Их речевые действия "автоматически" вытекают из их соответствующих желаний и намерений.
  
  
PE-2
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти потому, что нередко они опираются вместо этого на коллективную веру (миф) об осмысленности (и стало быть, Интенциональности) произносимых звуков и других физических медиаторов общения.
  
  
PE-3
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти потому, что нередко рациональность их делибераций (исследований-обоснований речевых актов) страдает следующим дефектом - смешением двух понятий: просто Интенциональности и доксастической Интенциональности.
  
  
PE-4
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти потому, что нередко их исследования-обоснования речевых действий оказываются косвенно нерациональными - т.е. задействующими такие (истинные) посылки, из которых логически вытекает наличие некоего ложного полагания у автора исследования-обоснования .
  
  
PE-5
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти потому, что нередко их исследования-обоснования речевых действий оказываются менее чем рациональными вследствие блокирования в обыденном сознании членов языкового сообщества таких возможных поворотов обоснования, которые могли бы привести к необходимости задуматься над действительным смыслом слова "смысл".
  
  
PE-6
Участники реальных процессов языкового общения имеют возможность не задействовать при делиберации о своих речевых актах посылок, связанных с притворными (игровыми) полаганиями отчасти потому, что могут поддерживать (не вполне полноценную) рациональность своего общения с помощью "автоматных" обоснований в терминах макроописаний.  
 
Невозможность "однофакторного" объяснения
Мы в принципе не можем ограничиться каким-либо одним из объяснений РЕ1 - РЕ6, потому что в различных конкретных эпизодах реального языкового общения задействованы различные факторы из числа тех, что служат объяснениями в РЕ1 - РЕ6. Однако можно надеяться, что какой бы конкретный эпизод ни взять, мы всегда сможем выбрать, для отсутствия в этом эпизоде опоры участников общения на притворные (игровые) полагания, подходящее объяснение среди РЕ1 - РЕ6.
Таким образом, если рассматривать феномен языкового общения в некоем реальном языковом сообществе в целом - если рассматривать этот феномен с точки зрения рациональности участников общения, - то оказывается, что этот феномен представляет собой, так сказать, смесь ограниченной рациональности, психологического автоматизма, задействования мифа, концептуальной путаницы, табу на определенные "опасные" повороты рационального исследования и "автоматных" представлений о языковом общении (в смысле §5.6).
Ограниченная рациональность и ее роль в языковом общении
Второй важный вывод, который мы вправе сделать из рассмотрений этой главы, состоит в том, что рациональность участников обыденного языкового общения - если она вообще присутствует - в принципе ограничена, и мы можем выделить наиболее интересные разновидности этой ограниченности:
1) мифологичность некоторых ключевых посылок;
2) смешение "простых" (монадических) понятий и их реляционных аналогов;
3) косвенная нерациональность;
4) блокирование таких поворотов исследования, которые могут привести к когнитивному конфликту;
5) опора на "автоматные" макроописания, в принципе совместимые с ложными представлениями об Интенциональности медиаторов и позволяющие не углубляться в рассмотрение внутреннего устройства "автомата языкового общения".
Все эти разновидности ограничений на рациональность участников реальных процессов языкового общения позволяют им поддерживать - в случаях, вынуждающих их заняться исследованием-обоснованием своего речевого действия, - внешнюю видимость ("форму") рациональности, успешно при этом выбирая свои речевые действия и интерпретации речевых действий партнера и не опираясь на представления о притворных (игровых) полаганиях об Интенциональности медиаторов общения.
Игра и рациональность языкового общения
В соответствии с нашей гипотезой HLR (или ее окончательным вариантом HLR''), бездефектная рациональность участников общения - если бы она наличествовала - была бы связана с притворными (игровыми) полаганиями членов языкового сообщества об Интенциональности звуков речи и других физических медиаторов - то есть с игрой в осмысленность звуков.
И хотя в подавляющем большинстве случаев обыденного языкового (и вообще знакового, опосредованного физическими медиаторами) общения до бездефектной (совершенной, не связанной перечисленными выше ограниченностями) рациональности дело не доходит, - все же в принципе возможность такого бездефектно рационального общения, опирающегося на осознаваемую участниками общения игру в осмысленность используемых ими медиаторов, абсолютно реальна.
Поэтому, учитывая эту крайне редко осуществляемую, но вполне реальную возможность, мы можем в заключение этой главы охарактеризовать феномен языкового общения - с точки зрения принципа рациональности - как смесь бездефектно рациональной игры в осмысленность (Интенциональность) медиаторов и различных видов ограниченной рациональности: психологического автоматизма, задействования мифа, концептуальной путаницы, табу и "автоматных" макропредставлений о языковом общении.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, мы попытались показать, каким образом можно выбить почву из-под ног (лишить оснований) одного из центральных тезисов одной из наиболее развитых версий интенционализма в философии языка - Серлева тезиса об Интенциональности физических медиаторов общения, приводящего к парадоксальному выводу о том, что физические сущности - звуки, следы чернил, камни, стулья, стаканы - могут быть истинными и ложными.
Это выбивание почвы было проделано в два этапа:
- во-первых, мы аргументировали в пользу тезиса о коллективной вере в Интенциональность медиаторов как достаточном условии успешного общения (§3.1), показав тем самым, что успешно общаться можно и при посредстве лишенных Интенциональности медиаторов;
- во-вторых, мы показали (Гл.4), что коллективную веру в Интенциональность медиаторов можно заменить иным, не ведущим к дефектам рациональности достаточным условием успешного общения - разделяемыми всеми членами языкового сообщества притворными (игровыми) полаганиями насчет Интенциональности медиаторов.
 Мы далее выдвинули гипотезу HLR о росте вероятности опоры на притворные (игровые) полагания по мере восхождения участника общения по ступеням рациональности (§5.2) и попытались подкрепить эту гипотезу серией частичных объяснений того, почему в реальных процессах языкового общения мы не наблюдаем задействования участниками общения притворных (игровых) полаганий насчет Интенциональности медиаторов. При этом мы, в частности, развили представление об одной особенной разновидности исследования-обоснования речевых актов - "автоматном" иследовании, и это представление послужило нам источником дополнительных теоретических объяснений - в частности, объяснения того, каким образом становится возможной ошибка, состоящая в утверждении об Интенциональности физических медиаторов.
Напоследок естественно поставить следующий вопрос:
Если наши аргументы против тезиса об Интенциональности физических медиаторов верны, то каковы могут быть последствия этого для интенционализма?
Грубо говоря, способен ли интенционализм пережить падение тезиса об Интенциональности медиаторов?
Суть ответа, на наш взгляд, такова:
Тезис об Интенциональности медиаторов общения - не главный в интенционализме. Он не является главным даже в Серлевой версии интенционализма, не говоря уже о Грайсовой версии, в которой он вообще отсутствует.
Главный же тезис интенционализма, без которого тот теряет свой raison d'кtre, можно сформулировать примерно так:
MTI
Концептуально первичным и ключевым для философии языка и языкового общения является понятие намерения подразумевания (meaning intention).
Соответственно, ключевой задачей философии языка и языкового общения является задача анализа (экспликации) этого понятия и прослеживания его фундирующей связи с другими понятиями философии языка
Все рассмотрения и выводы в нашей работе, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что интенционализм способен, в принципе, выполнить эту задачу и в отсутствии тезиса об Интенциональности медиаторов - опираясь на "автоматные" представления о языковом общении и/или на представления о притворных (игровых) полаганиях насчет Интенциональности медиаторов.




[1] А.Моруа. Поль Валери. - В кн.: А.Моруа. Литературные портреты. М.: Прогресс, 1970, с.274. 

[2] Фактически дело обстоит сложнее: логическую структуру тезиса MR следовало бы передать не формулировкой 
MRls
  Если NI и PR, то MB
а контрфактуальным кондиционалом MRclr:
MRcls
  Если бы были истинны NI и PR, то было бы истинно MB
    Мы фактически и исходили из логической формы MRcls в наших рассмотрениях проблемы Интенциональности медиаторов в главах III и IV. Однако для рассмотрения интересующего нас сейчас вопроса QMR мы можем позволить себе руководствоваться и более простой логической формой, именно: MRls , ибо QMR интересуется тем, как обстоят дела в действительном мире.

[3] Это не значит, что я не в состоянии в любой момент осознанно поставить перед собой вопрос о том, правильно ли я понял собеседника, - если я усмотрю основания для постановки такого вопроса. Это не значит также, что "автоматическое" понимание возникает в любой ситуации общения: я могу плохо владеть языком собеседника; выраженная собеседником мысль (и/или форма ее выражения) может оказаться слишком сложной для того, чтобы понимание сработало "автоматически"; "автоматически" интерпретированное сообщение может оказаться слишком невероятным по содержанию, чтобы с ним без дополнительной проверки согласилось сознание слушающего (например, если собеседник с серьезным видом и интонаией произнесет следующую цепочку звуков [з-а-в-т-р-а я у-л-е-т-а-ю в к-о-м-а-н-д-и-р-о-в-к-у н-а о-д-и-н и-з с-п-у-т-н-и-к-о-в ю-п-и-т-е-р-а]) - во всех этих случаях я должен провести более или менее развернутое осознанное исследование, чтобы успешно понять, что хотел сообщить мне собеседник.

[4] Оставим пока в стороне проблему взаимоподставимости коэкстенсиональных терминов в интенсиональных контекстах.

[5] При этом, конечно, не всякий набор общих для каждого участника полаганий представляет собой достаточное и необходимое условие успешного общения. 

[6] В правом столбце таблицы для каждого тезиса указан номер(-а) фрагмента(-ов) одного из произведений Платона, в котором развивается данный тезис. Эти номера относятся к следующему перечню фрагментов:
01
ПРОТАГОР, 320е4-5; I,430
02
ПРОТАГОР, 324d8; I, 434
03
ПРОТАГОР, 328c3; I, 438
04
ГОСУДАРСТВО, 377a1-5; III, 140
05
ГОСУДАРСТВО, 377c2-3; III, 140
06
ГОСУДАРСТВО, 377d5-8; III, 141
07
ГОСУДАРСТВО, 378d8-379d1; III, 142-3
08
ТИМЕЙ, 22с9; III, 426-7
09
ТИМЕЙ, 29b1-d2; III, 432-3
10
КРИТИЙ, 110a2; III, 504
11
ЗАКОНЫ, 663d6-664a6; IV, 113
12
ЗАКОНЫ, 713a7-9; IV, 164
13
ЗАКОНЫ, 927a4-5; IV, 391
  В каждой строке перечня после точки с запятой дан номер соответствующего тома и страница по Собранию сочинений Платона в четырех томах, РАН, Институт философии, Издательство "Мысль", Москва, 1990-1994. 

[7] "Законы", 664a4-8.

[8] Мы опираемся в нашем описании в основном на популярную книжку А.Я.Лернера "Начала кибернетики", М.: Наука, 1967.

[9] Точнее: класс соответствующих этим предложениям последовательностей звуков; а еще точнее: класс речевых актов, состоящих из произнесения этих последовательностей звуков.

[10] А.Я.Лернер. Начала кибернетики, с.43.

[11] Разумеется, этими двумя пунктами не исчерпывается все то, что знает о внутреннем устройстве и алгоритме работы наших автоматов языкового общения современная нейрофизиология, когнитивная психология, психолингвистика и т.д.
Кроме достоверных знаний, в этйо области имеются и более или менее правдоподобные гипотезы. Самая интригующая из них принадлежит Ноэму Хомскому; она предполагает, что мозгу любого представителя Homo sapiens, к какой бы расе и нации он ни принадлежал, врождено внутреннее ("подсознательное") знание некоей универсальной грамматики - т.е. абстрактной грамматики, по отношению к которой конкретная грамматика любого человеческого языка представляет собой тот или иной вариант ее конкретизации.

[12] См., прежде всего, обсуждения дискурсивного статуса хождения Диогена в известном эпизоде спора о движении в А.Л.Блинов, В.В.Петров. Элементы логики действий. М.: Наука, 1991, сс.214-217. 
В дальнейшем автор развил трактовку этого эпизода в свете теоретико-игровой семантики: см.А.Л.Блинов. Соизмеримы ли интенционалистская и теоретико-игровая семантики? (текст выступления на сессии Международного института философии (ЮНЕСКО), Москва, август 1993, рукопись).
Теоретико-игровые представления, подстилающие трактовку, о которой идет речь, см. в книге А.Л.Блинов. Семантика и теория игр. Новосибирск: Наука, 1983.
Еще позднее автор использовал эту трактовку в терминах теоретико-игровой семантики для объяснения более тонких эпизодов внеязыковых дискурсивных действий (актов опровержения): см. А.Л.Блинов Семантические игры со случайными ходами - В сб. Логические исследования, вып.3, М.: Наука (в печати, 1996),  и A.Blinov Semantic Games with Chance Moves - Synthese, v.99, N3, June 1994, pp.311-326.




КОНЕЦ