оленьким-то на самом деле ходит Эрнст Мах ... Если "чувственным содержанием" наших ощущений не является внешний мир, то значит ничего не существует, кроме этого голенького "я", занимающегося пустыми "философскими" вывертами". 
Стр. 41: "К Маху бросаются на шею имманенты". 
Стр. 51: "Ваша философия, господа, есть идеализм, тщетно пытающийся прикрыть наготу своего солипсизма нарядом более "объективной" терминологии ... Что у кого болит, тот о том и говорит!" 
Стр. 69: "В философии - поцелуй Вильгельма Шуппе ничуть не лучше, чем в политике поцелуй Петра Струве или г. Меньшикова". 
Стр. 114: "Это как раз и есть та основная нелепость ... за которую лобызают Маха с Авенариусом отъявленные реакционеры и проповедники поповщины, имманенты. Как ни вертелся В.Базаров, как он ни хитрил, как ни дипломатничал, обходя щекотливые пункты, а все же в конце концов проговорился и выдал всю свою махистскую натуру!" 
Стр. 131: "Заслуженные вами объятия имманентов". 
Стр. 148: "Старый-престарый субъективный идеализм, нагота которого прикрыта словечком "элемент"". 
Стр. 157: "Чистый эмпириокритик Валентинов выписал плехановское примечание и публично протанцевал канкан". (Здесь выход на тему переодеваний подлых шутов. Тема "злого клоуна" представлена в "Материализме" тоже с барочной роскошью форм.) 
Стр. 193: "Ухищрения идеалистов и агностиков так же, в общем и целом, лицемерны, как проповедь платонической любви фарисеями!" 
Стр. 223: "И вот эдакие-то немецкие Меньшиковы, обскуранты ничуть не менее высокой пробы, чем Ренувье, живут в прочном конкубинате с эмпириокритиками". 
Стр. 226: "Он ("сколько-нибудь толковый имманент" - О.) расцеловал бы Базарова и зацеловал бы его так же, как расцеловали Маха". 
Стр. 234: "Комичнее всего тут, пожалуй, то, что сам блюститель чистоты и невинности Петцольдт ... совокупил их с проповедником фидеизма Вильгельмом Шуппе". 
Стр. 243: "Эти заведомые соратники и частью прямые последователи Маха своими поцелуями по адресу "подстановки" сказали бы больше, чем своими рассуждениями". 
Стр. 255: "Если бы Энгельс увидел, С КАКОЙ СТОРОНЫ подходят критиковать Дюринга Леклер под ручку с Махом, он бы этих обоих философских реакционеров обозвал во сто раз более презрительными терминами". 
Стр. 296-297: "Открытый идеалист Уорд сбросил все покрывала ... Уорд кувыркается (Опять выход на тему нехорошего клоуна.) ... Таково условие сожительства теологов и профессоров в "передовых" капиталистических странах". 
Стр. 312: "Фиговый листочек, пустое словесное прикрытие материализма." 
Cтр. 332: "(Современная физика) идёт к единственно верному методу и единственно верной философии естествознания не прямо, а зигзагами, не сознательно, а стихийно, не видя ясно своей "конечной цели", а приближаясь к ней ощупью, шатаясь, иногда даже задом. Современная физика лежит в родах. Она рожает диалектический материализм. Роды болезненные. Кроме живого и жизнеспособного существа, они дают неизбежно некоторые мёртвые продукты, кое-какие отбросы, подлежащие отправке в помещение для нечистот". 
Стр. 366: "Никакие усилия в мире не оторвут этих реакционных профессоров от того позорного столба, к которому пригвоздили их поцелуи Уорда, неокритицистов, Шуппе, Шуберта-Зольдерна, Леклера, прагматистов и т.д." 
И т.д. и т.д. Неудивительно, что даже сестра Анна писала Ленину: 
"Некоторую ругань надо опустить или посгладить. Ей-Богу, Володек, у тебя её чересчур много ... Для философской книги особенно уж пестрит ею ... Поэтому ходатайствую, чтобы ты выбросил "Гоголевский петрушка"; ... "литературное неприличие". Эта фраза и по себе очень некрасива. "Не улыбку, а ОМЕРЗЕНИЕ" ... Пожалуйста, выкинь это "омерзение" невозможное... Потом "проповеди платонической любви истасканными..." фуй, даже дописать неприлично... Ведь это же прямо неприличная фраза". 
Ну, "истасканных" Ильич скрепя сердце заменил "фарисеями" (стр. 193). Петрушку же и прочее оставил, ибо как же без петрушки-то. О чём же писать? Книга и так наполовину состоит из цитат. 
Никакого отношения к реальности. Всё из книг, в книгах. В сущности Ленин писатель ведь. Графоман. Философия в бездарном романе Ленина превращается в низменное шарлатанство, а сами философы изображаются жуликами и шпаной, цель которой в открытом и исподтишка пакостничестве друг другу, окружающим и всему миру. Философская полемика становится фарсом и злой клоунадой: 
"Если на удочку Авенариуса попалось несколько молодых интеллигентов, то старого воробья, Вундта, провести на мякине не удалось. Идеалист Вундт весьма невежливо сорвал маску с кривляки Авенариуса". 
И далее: "субъективные идеалисты в костюме арлекина", "клоуны буржуазной науки"; "тарабарщина"; "философские выкрутасы"; "ужимки"; "шарлатан-ство или крайнее скудоумие"; "невероятно пошлая галиматья"; "квазинаучное шутовство в костюме терминологии Авенариуса"; "эмпириокритичес-кий Бобчинский и эмпириокритический Добчинский" и т.д., и т.д., и т.д. 
Вольно или невольно в этот подлый кухонный фарс философов втягиваются и соседи-коммунисты (с волками жить - по-волчьи выть). И всё - уже не отмоешься. "Идеологическая невинность" большевиков всё равно разрушена, раз они связались с этими подлецами. Оттого переписка Ленина пестрит, например, следующими оборотами: 
"Очевидно, ещё раз захотелось большевикам, чтобы их провели за нос и плюнули в физию (600)... Конечно, центристы всё равно не пойдут на НАШ съезд, но к чему же давать повод лишний раз плюнуть себе в харю?" 
Все проплёвано. 
Стыдно. 
Грязь. 
Смерть. 




558

Примечание к №543
(Соловьёв) гениальный самоубийца собственного гения 

Незадолго до смерти, в статье "Достоверность разума", Соловьёв вспомнил странный сон, посетивший его "23 года назад". Он доехал по морю из России в Бразилию за три часа, 
"потому что течение морских волн, присоединяясь к течению времени, производит его ускорение". 
Во сне Соловьёв ощущал этот постулат как непреложный закон физики. Ну и из этого философ делал соответствующие выводы. Но ведь очень скоро, в начале ХХ, века оказалось, что течение времени действительно зависит от материального движения! А Соловьёв писал, что он для своего примера 
"нарочно выбрал мысль БЕЗУМНУЮ, такую, которая могла быть формулирована во сне или в психиатрической лечебнице". 
Доказал Соловьев этим примером совсем другое. 
Свою гениальную слепоту.




559

Примечание к №556
"По слову народному "у нежити своего обличия нет, она ходит в личинах". Отсюда - бесчисленные перевёрты всякого рода". (П.Флоренский) 

Флоренский сам не понял, о чем тут говорится у несчастных русских. Если у чёрта нет своего облика, если он ВСЕГДА оборотень, то все лица людские оборачиваемы, все они потенциальные оборотни. Все черти - вот вывод. 
Сомнительно также выражение, что "лицо"-то и есть лик. Лик это светлое лицо, идеальное лицо. Лицо Джоконды это, конечно, лицо. Но лик ли? Не есть ли её улыбающиеся губы трещина дьявола?




560

Примечание к №526
Про любовь же мне ничего не сказали. 

Но почему про это кто-то должен говорить? Мне же никто не говорил: "Думай; читай Платона". Я до этого своим умом дошёл. Нет, дело здесь не в отце и не в советской "школе". Точнее, и отец и школа это лишь проявления, манифестации некоторой изначальной порочности русской культуры. 
Суть русского отношения к любви, суть русского эроса и секса, суть русского устройства в мире этой сферы человеческой жизни выявлена в "Женитьбе" Гоголя, произведении поистине архетипическом. С психоаналитиком, который не читал "Женитьбы" и берется при этом судить о специфике русской сексуальной жизни, и говорить не стоит. Я бы ему даже руки не подал. А если бы этот человек, например, взялся за лечение невротика из русских эмигрантов, то его следовало бы дисквалифицировать как шарлатана. 
Гоголь в своей пьесе альфу и омегу дал. СУТЬ. 
"Кочкарёв: Ну, а как будет у тебя жена, так ты, просто, ни себя, ничего не узнаешь: тут у тебя будет диван, собачонка, чижик какой-нибудь в клетке, рукоделье... И вообрази, ты сидишь на диване - и вдруг к тебе подсядет бабёночка, хорошенькая эдакая, и ручкой тебя... 
Подколесин: А, черт, как подумаешь, право, какие в самом деле бывают ручки. Ведь просто, брат, как молоко. 
Кочкарёв: Куды тебе! Будто у них только что ручки!.. У них, брат... Ну, да что и говорить! у них, брат, просто чёрт знает чего нет. 
Подколесин: А ведь сказать тебе правду, я люблю, если возле меня сядет хорошенькая. 
Кочкарёв: Ну видишь, сам раскусил". 
Позвольте, чего же Подколесин "раскусил"? С ним рядом "хорошенькая" сидит, и он знает, что она сидит и думает, что вот она сидит. А у нее "ручки". А еще? Ну, что ещё-то? "У них, брат..." - Ну-ну - "Ну, да что и говорить..." 
Кажется придирка, частность. Однако пойдем дальше: 
"Кочкарёв: Вообрази, около тебя будут ребятишки, ведь не то что двое или трое, а, может быть, целых шестеро, и все на тебя, как две капли воды. Ты вот теперь один, надворный советник, экспедитор или там начальник какой, Бог тебя ведает; а тогда, вообрази, около тебя экспедиторчонки, маленькие этакие канальчонки, и какой-нибудь пострелёнок, протянувши ручонки, будет теребить тебя за бакенбарды, а ты только будешь ему по-собачьи: ав, ав, ау! Ну есть ли что-нибудь лучше этого, скажи сам? 
Подколесин: Да ведь они только шалуны большие: будут все портить, разбросают бумаги. 
Кочкарёв: Пусть шалят, да ведь все на тебя похожи - вот штука. 
Подколесин: А оно и в самом деле даже смешно, чёрт побери: этакой какой-нибудь пышка, щенок эдакой, и уж на тебя похож. 
Кочкарёв: Как не смешно, - конечно смешно." 
Если оформить брак, подписать бумаги, то можно будет получить проценты себя: человек начинает размножаться. Прямым делением (то один надворный советник, а то - двое, трое, шестеро). В результате получаются маленькие копии. Мужеского пола (о девочках и помину нет; как и о жене - жены тоже нет, есть "женитьба", а жена промелькнула абстракцией "с ручками" и исчезла). Мужеского пола и уже в маленьких мундирчиках и с маленькими бакенбардами. Эдакие "экспедиторчонки". Но тут опасность: "Они разбросают БУМАГИ". Да конечно не разбросают, начнут "своими ручонками" переписывать их и подшивать в папины папки. 
Но есть и второй слой, для нерусского глаза незаметный. Это глумление. Кочкарёв явно глумится над Подколесиным, юродствует. -"Ты ему будешь по-собачьи: ав, ав, ау!.. Ну есть ли что-нибудь лучше этого, скажи сам?" А Подколесин подхватывает на лету: "Щенок эдакой". Подходит щ-щенок и за бакенбарды дёргает. "Ну есть ли что-нибудь лучше?" 
Вообще, если интерпретировать "Женитьбу" в традициях современной режиссуры, то я бы, во-первых, выпустил на сцену Агафью Тихоновну совершенно голой (только серёжки и бусы). Причём артистку бы подобрал кустодиевского телосложения. Чтобы по-русски всего много было: плечи, грудь, зад. И чтобы никто на сцене этого не замечал: никаких смешков, подмигиваний и похлопываний. Всё очень чопорно, официально. Окружающие вместо голой женщины видят голую абстракцию. И сама она ничего не замечает, Все прочие персонажи, наоборот, должны быть слишком одеты: френчи, сапоги, толстые пиджаки с красным флажком на лацкане. И столы, столы, столы. Стульчики, конечно. Двери. Можно звонки вызовов. Настольные лампы. 
Кульминационная сцена - "признание в любви": 
"Подколесин (после паузы - О.): Какой это смелый русский народ! 
Агафья Тихоновна: Как? 
Подколесин: А работники. Стоят на самой верхушке... Я проходил мимо дома, так щекотурщик штукатурит и не боится ничего. 
Агафья Тихоновна: Да-с. Так это в каком месте? 
Подколесин: А вот по дороге, по которой я хожу всякий день в департамент. Я ведь каждое утро хожу в должность. 
(Молчание. Подколесин опять начинает барабанить пальцами, наконец берётся за шляпу и раскланивается.)" 
Однако нашлись люди, оформили документы. Подколесин испытывает чувство законной гордости и глубокой благодарности: 
"Благодарю, брат. Именно наконец теперь только я узнал, что такое жизнь. Теперь передо мною открылся совершенно новый мир, теперь я вот вижу, что всё это движется, живет, чувствует, эдак как-то испаряется, как-то эдак, не знаешь даже сам, что делается. А прежде я ничего этого не видел, не понимал, то есть просто был лишённый всякого сведения человек, не рассуждал, не углублялся и жил вот, как и всякий другой человек живет". 
Не углублялся и жил. Как его поставили, так всю жизнь в этом положении и прожил. Привели на лужок и забыли. Он траву ел, ел. Всю съел вокруг. И умер. "Какой это смелый русский народ!" 
"В самом деле, что я был до сих пор? Понимал ли значение жизни? Не понимал, ничего не понимал. Ну, каков был мой холостой век? Что я значил, что я делал? Жил, жил, служил, ходил в департамент, обедал, спал, словом, был в свете самый препустой и обыкновенный человек. (А если женится, то необыкновенный, - дьявол Гоголь опять юродствует: "Какой ХОРОШИЙ человек Иван Иванович" - О.). Только теперь видишь, как глупы все, которые не женятся; а ведь если рассмотреть, какое множество людей находится в такой слепоте. Если бы я был где-нибудь государь, я бы дал повеление жениться всем, решительно всем, чтобы у меня в государстве не было ни одного холостого человека". 
"Если бы я был государь" - сакраментальная русская фраза (имеет она еще более сильный вариант, никогда прямо не высказываемый и даже "не вымысливаемый": "Если бы я был Бог (Христос)"). 
"Я бы психоаналитику, не читавшему Гоголя, руки не подал". Но это к слову. Вот фраза из "Опавших листьев": 
"Если бы в государственных учреждениях была 1/10 доля ума .., то конечно, не только разрешён бы был брак гимназистам и гимназисткам, но он был бы вообще сделан обязательным для 16-ти (юношам) и 14 1/2 (чтобы не испортилось именно воображение) лет девушкам; и чтобы соблюдение этого было предоставлено согласованным усилиям родителей и начальств учебных заведений, и обеими сторонами - непременно исполнено, без чего не даётся "свидетельство об окончании курса"". 
Розанов это просто женившийся Подколесин, Подколесин так и не выпрыгнувший из окошка. Подколесин-Гоголь выпрыгнул (всё-таки, действительно, "русский народ смелый"). Чего же я переживаю (чувство, что меня обделили, чего-то не додали, отняли). Русский в своем громадном, окончательном развитии, в своем развертывании до упора, когда гармошка плоской становится, - он такой и есть. Сильный расовый тип испанца - Дон Жуан. Сильный тип русского - Подколесин. Если и есть примеры счастливой русской половой жизни (что-то я не встречал), то это за счёт русской недоразвитости субъекта, его СЛАБОСТИ. 
Подколесину перед самым венчанием говорят: 
"Брак это есть такое дело... Это не то, что взял извозчика, да и поехал куды-нибудь; это обязанность совершенно другого рода, это обязанность... Теперь вот только мне времени нет, а после я расскажу тебе, что это за обязанность". 




561

Примечание к №526
Отец покупал бормотуху и, помню, радовался: "экономия". И через четыре года на пятый умер. 

Как сейчас вижу красивую и огромную отцовскую голову (62 номер), с высоким лбом интеллектуала, склонившуюся над тарелкой с объедками. Отец никогда не ел, он всегда доедал. Ломал кости от съеденной курицы и высасывал причмокивая костный мозг, чавкал гнилыми грушами, хлебал прокисшие щи, накрошив туда заплесневелые корки. И не болел. Отцовский желудок, желудок "человека 30-х" всё переваривал. Как о великой Обиде, запомнившейся на всю жизнь, говорил отец о том, что старшая сестра, у которой он жил, не дала ему, маленькому, сливок. (586) Он хотел съесть, а она его поставила в угол и сама съела. И у отца через 40 лет дрожали по-детски губы, когда он про это рассказывал. 
Еще курил он самые дешёвые сигареты "Памир". Курил страшно - до обожжённых пальцев (в этих местах всегда жёлтые, с толстой кожей). И потом надевал бычок на булавку и докуривал до конца.




562

Примечание к №547
"На сцене живая картина - "Освобождённая Россия": женщина с разорванными кандалами в руках, у её ног лейтенант Шмидт, вокруг - Пушкин, Лермонтов, Грибоедов..." 

Ср. сцену "литературной кадрили" на балу в "Бесах": 
""Честная русская мысль" изображалась в виде господина средних лет, в очках, во фраке, в перчатках и - в кандалах (в настоящих кандалах). Под мышкой этой мысли был портфель с каким-то "делом". Из кармана выглядывало распечатанное письмо из-за границы, заключавшее в себе удостоверение, для всех сомневающихся, в честности "честной русской мысли". Всё это досказывалось распорядителями уже изустно, потому что торчавшее из кармана письмо нельзя же было прочесть. В приподнятой правой руке "честная русская мысль" держала бокал, как будто желая провозгласить тост. По обе стороны её и с нею рядом семенили две стриженые нигилистки, а визави танцевал какой-то тоже пожилой господин, во фраке, но с тяжёлою дубиной в руке и будто бы изображал собою не петербургское, но грозное издание: "Прихлопну - мокренько будет". Но, несмотря на свою дубину, он никак не мог снести пристально устремленных на него очков "честной русской мысли" и старался глядеть по сторонам, а когда делал па-де- де, то изгибался, вертелся и не знал, куда деваться - до того, вероятно, мучила его совесть... Впрочем, не упомню всех этих тупеньких выдумок; все было в таком же роде, так что, наконец, мне стало мучительно стыдно. И вот именно то же самое впечатление как бы стыда отразилось и на всей публике, даже на самых угрюмых физиономиях, явившихся из буфета. Некоторое время все молчали и смотрели в сердитом недоумении". 
А это им Пётр Степанович Верховенский "подобрал". (570) Подобрал со злобой. Не только провокация, но заодно и просто над публикой поиздеваться. (580)




563

Примечание к №537
Почему у русских националистов были фамилии: Цион, Нилус, Бутми? 

Да потому, что действительно серьёзное движение начинает с создания своих противников. (602)




564

Примечание к №538
его утопия носит расовый характер 

В определенном смысле взгляды Соловьёва близки славянофилам. Именно от них он заимствовал идею мессианства России. Но при этом Соловьёв раздул форму Третьего Рима до глобальных размеров, а русское содержание сократил до нуля. Россия должна охватить весь земной шар, но русские послужат лишь кирпичами для создания мировой империи. Это пародийный гибрид славянофильского национализма и западнического нигилизма. Славянофильская идея спасения Запада, сама по себе очень слабая и совсем не национальная (571), не русская, превратилась у Соловьёва в идею жертвования Россией, в идею принесения России в жертву. Россия должна быть уничтожена для каких-то неведомых целей. При этом мрачная масштабность замысла прикрывается до смешного дешёвыми оправданиями: чтобы в игрушки играться, надо убить мать и т.д. Тут поражает не сам факт, и даже не его назойливая воспроизводимость от Чаадаева до Бердяева (584), а именно крайнее легкомыслие, непродуманность. Дурашливость. Всё это голословно, бездоказательно, в двух-трёх хлопушечных фразах, походя. 
Откуда у Соловьёва это истошное: "А вот Россия! кому Россия!" Это не соплеменник, а племянник. (590) "Мой дядя самых честных правил". И вдруг нежданно-негаданно свалилось такое наследство - Россия. От русского дяди, по боковой линии. 
Соловьёв: 
"Наша история навязала нам три великие вопроса, решением которых мы можем или прославить имя Божие и приблизить Его царствие исполнением Его воли, или же погубить свою народную душу и замедлить дело Божие на земле. Эти вопросы суть: ПОЛЬСКИЙ (или КАТОЛИЧЕСКИЙ), ВОСТОЧНЫЙ вопрос и ЕВРЕЙСКИЙ". 
Таким образом, решаются не вопросы РОССИИ, а вопросы РОССИЕЙ. И все одно и то же: откажитесь, отступите, сдайте. Соловьёв, так и чувствуется, не знает, что делать с этой глупой Россией, которая, как он считал, ему досталась. Куда бы её швырнуть? Владимир Сергеевич не понимал, что на самом-то деле не только она ему, но и он ей достался. 




565

Примечание к №542
Набоков негодует на то, что Чичиков не аристократ и не писатель 

Другой аспект. Набоков назвал Николая I 
"равнодушным, распутным царём, невеждой и негодяем, чьё царствование всё, целиком, не стоило и страницы пушкинских стихов". 
Сравнение странное, может бы