ь ни одного дела и достичь цели.

Для человека разум является и руками и крыльями для взлета. Когда не обладаешь им, тогда избери путеводителем разумного. Ты будь хоть победителем, хоть искателем победы, будь хоть видящим, хоть ищи видящего, без ключей разума не сможешь открыть эту дверь, — (она) не откроется, старание твое напрасно.

Каждый враг является для тебя лекарством. Он приносит тебе пользу: успокаивает сердце, поскольку от него убегаешь и отдаешься уединению, и ожидаешь милости Бога.

Человек внешне является частью мира, но, с точки зрения атрибутов, он есть основа мира. Внешне человека беспокоит комар, но внутренне он завоевывает небо.

Если на созидание Вселенной потребовалось шесть дней, то на сотворение человека — сорок лет.

На свете не существует абсолютного зла. И знай, что плохое — это относительное явление. Ты не найдешь ни одного яда, ни одного куска сахара, которые для одного человека не были бы ногой, а для другого — оковами. Да, именно так, для одного они являю ногами, для другого — ошвами, для одного — сахаром, для другого — ядом. Змеиный яд для змеи — жизнь, а для человека — смерть! Для морской фауны море словно сад, а для обитателей земли оно — смерть.

Почти невозможно, чтобы не было зла в этом мире. Некоторая необходимость требует наличия свете чистой воды и мочи.

Знай, что внешняя форма уничтожится, но мир идей вечен. До каких пор ты должен играть в посуде с отраженной картинкой? Брось ты эту картинку, иди к реке. Ты постиг форму, но не понимаешь смысла. Если ты умен, извлеки из раковины жемчуг.

Если хочешь построить новое, должен разрушить старое; если пшеница не обмолочена, как выпечь из нее хлеб?

Человек похож на текучую воду: как только она замутится, ее дна не увидишь, а дно реки полно жемчугов и кораллов. Осторожно, не мути, он чист и прозрачен. Душа человека похожа на воздух как только смешается с пылью, она становится завесой неба, мешает лицезреть солнце; но когда пыль исчезнет, воздух станет ясным и прозрачным.

Основная цель рода человеческого заключается в том, чтобы очиститься и отполироваться, стать чистым зеркалом, дабы яснее отразить субстанцию солнца. Поэтому человек всегда должен совершенствовать себя, а не развивать свои отрицательные стороны. Он словно сосуд, сделанный из стекла или глины. Необходимо вымыть его снаружи, но еще усерднее следует промыть его изнутри, так как Божьим вином наполняются лишь чистые сосуды.








Джами
1414—1492

НУР АД-ДИН АБД АР-РАХМАН ИБН НИЗАМ АД-ДИН АХМАД ИБН ШАМС АД-ДИН ДЖАМИ

Великий персидский поэт, мыслитель и суфийский учитель Абд ар-Рахман Джами родился в селении Харджард в области Джам, расположенной между Гератом и Мешхедом в Хо-росане, в ноябре 1414 года в семье чиновника. Его учебой с четырех лет руководил отец, образованный и просвещенный человек.

В 1425 году Джами с семьей переезжает в Герат — столицу одного из государств, образовавшихся после смерти Тимура, насчитывавшую в те годы около миллиона жителей и имевшую одну из крупнейших библиотек того времени, где были собраны сочинения корифеев персидской классической поэзии. Последним из них было суждено стать юному Абд ар-Рахману.

В Герате Джами учился в медресе Низамийе и Дилкаш. В двадцать лет он пишет астрономический трактат, посылает его в Самарканд и получает приглашение в этот крупнейший научный центр, где Джами продолжает учебу в медресе Улугбека. О том, каким он был тогда, говорят следующие слова одного из его учителей:

«С тех пор, как существует Самарканд, еще не переправлялся к нам через воды реки Аму человек, равный по уму, благородству и находчивости этому юноше из Джама».

В Самарканде в те годы усиливалось влияние суфийского братства Накшбандийа. Джами общался с его главой — шейхом Ахраром и вступил на суфийский Путь. Вернувшись в 1451 году в Герат, он сближается с главой гератской общины этого ордена Саад ад-Дином Кашгари, а после его смерти становится духовным руководителем — шейхом — этого братства. Однако вокруг Джами группируются не только его духовные ученики, но и вся светская творческая интеллиген ция Герата. С 1459 года в окружение Джами входит и становится его учеником — и в поэзии, и в суфизме — Али Шир Навои.

Несмотря на то, что высоким поэтическим даром Джами владел с юных лет, свои крупные литературные произведения он создал уже к концу жизни. В числе этих шедевров поэмы «Золотая цепь», перекликающаяся с «Садом истин» Санайи, «Саламан и Абсаль» и «Пятерица» — пять поэм на классические темы. Завершается этот самый плодотворный творческий период «Весенним садом» — поэмой в прозе со стихотворными вставками, перекликающейся и с «Воскрешением наук о вере» ал-Газали, и с «Розовым садом» («Гулистаном») Саади.

Огромный духовный моральный авторитет Джами неоднократно привлекал к нему внимание правителей, но он отклонял все их предложения, предпочитая дворцовому великолепию скромный путь наставника, искателя истины и справедливости.

Умер Джами в ноябре 1492 года в Герате, где прошла большая часть его жизни. После смерти он был признан святым, и его мавзолей был и остается объектом поклонения верующих паломников, а жители Герата по сей день, по нерушимой традиции, приходят поклониться его праху каждый четверг.

Сущность суфийского учения в традиции братства Накш-бандийа изложена Джами во фрагментах поэм «Золотая цепь», «Саламан и Абсаль», «Дар благородных», «Четки праведников» и «Книга мудрости Искандара», а также в «Весеннем саду». Как это принято у суфийских авторов, черты и положения суфийского мировосприятия Джами передает иносказаниями, зашифровывая их в притчах, рассказах, рассуждениях о ситуациях бытия и отдельных афоризмах, приглашая читателей к беседе и размышлениям.

В этой книге представлены притчи из названных выше поэм и почти полностью воспроизведен «Весенний сад».



ПРИТЧИ ИЗ ПОЭМ «ЗОЛОТАЯ ЦЕПЬ», «САЛАМАН И АБСАЛЬ», «ДАР БЛАГОРОДНЫХ», «ЧЕТКИ ПРАВЕДНИКОВ» 

Цапля и юноша, стиравший белье

На реке Тигр вблизи Багдада жил некий юноша. Кормился он тем, что брал в стирку белье, и поэтому он каждый день спускался к Тигру с корзиной грязного тряпья. Часто, когда он шел берегом, ему на пути встречалась большая цапля. Птица своим длинным клювом выуживала из реки червяков, лягушек и мелкую рыбешку, и ничто иное на свете ее не интересовало.

Однажды над тем местом, где расхаживала большая цапля, появился орел. Он гордо парил в небе, высматривая добычу. На сей раз добычей ему послужил голубь, и он, убив его и съев немного мяса, оставил часть его другим, потому что был по своей натуре щедрым и никогда не доедал всю добытую им пищу.

Цапля, с интересом и восхищением наблюдавшая за охотой орла на голубя, сказала сама себе:

— Я-то бесспорно крупней орла. Почему же я не могу охотиться на птиц и съедать их? Сколько я буду ловить червяков и лягушек?

В своих мечтах цапля видела себя такой же удачливой, смелой и щедрой, как орел, и, не колеблясь, взлетела в небо и стала парить над землей, высматривая добычу. И в это время высоко над ней из-за тучи показался могучий гриф. Свирепый и грозный хищник капнем упал на цаплю и сбил ее на землю, где она завязла лапами и крыльями в грязи и глине неподалеку от того места, где юноша стирал белье.

Увидев гибнущую цаплю, юноша обрадовался:

— Просто чудо поймать такую птицу без лука и стрел и без силков! — воскликнул он. — Ужин у меня сегодня будет вкусным!

В этот день он вернулся с реки не только с корзиной чистого белья, но и с цаплей в руках, а когда его спросили, откуда у него эта птица, он объяснил:

— Цапля эта, расхваставшись, вообразила себя орлом и, взлетев на небо, пыталась охотиться, но вместо этого сама угодила в мои руки, и охотником, хоть и без силков, стал я!





Деревенский простак и его осел

Жил когда-то в одной деревне глупый простак. И был у него жалкий хромоногий старый осел. Осел этот был таким дряхлым, что не прошел бы и версты за пару дней, как бы не гуляла по нему палка.

Намучившись с ним, хозяин повел его в город и обратился к сбывавшим ослов посредникам с просьбой помочь его продать. В ответ на эту просьбу один из посредников, разгладив усы, стал громко зазывать покупателей.

— Продается невиданное чудо, — кричал он. — Не осел, а иноходец, а скорее всего быстрый и сильный мул, на котором можно отправляться на войну, где он одним гулом и топотом своих копыт обратит в бегство врага! От одного лишь взмаха хлыста он уже летит стрелой, как ветер, а грязь и глину преодолевает, как струя воды!

Народ, слушая эту похвалу несчастному животному, посмеивался, а бедный простак ушам своим не верил, но все это воспринял всерьез и взмолился:

— О продавец! Разве можно не поверить твоим замечательным словам, сказанным об этом осле во всеуслышание перед всем честным базаром! И я прошу тебя: не продавай это замечательное животное, верни мне осла назад! Я ведь уже так долго ищу такого надежного четвероногого помощника, какого ты здесь описал! Мне странно и обидно, что я прежде не замечал этих его выдающихся качеств.





Продавец же ответил ему тихо так, чтобы никто не слышал:

— Ты что — сошел с ума? Ты же много лет владеешь этим ослом и хорошо знаешь, чего он стоит. Я ведь все наврал, чтобы набить ему цену, и не представляю, как ты мог мне поверить?

Но простак на этот раз ему не поверил.





Пловец и медведь

Однажды медведь спустился к реке, чтобы наловить рыбы. Он еще не успел устроиться поудобнее, как в этот момент в воде блеснула рыба. Он протянул к ней лапу, но потерял равновесие и, поскользнувшись на мокрой глине, свалился в воду.

Река же эта была быстрой, широкой и полноводной, и вода унесла медведя по течению. Как он ни старался вырваться из водного плена и подплыть к берегу, ничего у него не получалось, и он только бестолку кружился на воде посреди потока.

Как раз в это время на берегу показались два опытных пловца. Когда они увидели барахтающегося далеко от берега в воде медведя, они не поняли, что это плывет: то ли нечто живое, то ли вода крутит какой-нибудь ковер или шкуру.

Один из пловцов сразу же кинулся в реку и поплыл, а другой сел на берегу и стал наблюдать. Когда пловец подплыл к цели и увидел, что это — медведь, было поздно, потому что медведь тоже заметил его и в желании спастись схватил его лапами и прижал к себе так крепко, что тот не только плыть, но и закричать не мог. Медведь же с пловцом в лапах продолжал кувыркаться в воде, и пловец оказывался то на медведе, то в воде под брюхом у зверя.

Второй пловец, оставшийся на берегу, на расстоянии не мог понять, что происходит, и закричал своему приятелю:

— Перестань там возиться! Если тебе тяжело тащить эту шкуру или что там еще, то оставь ее там в воде и возвращайся!

— Я не прочь оставить все это и давно отпустил бы шкуру, но теперь эта шкура схватила меня, держит да еще лапами ломает кости! — ответил несчастный.





Слепой и уродина

Один слепец женился на уродливой женщине, которая к тому же была грубой и бессердечной от природы. Все лицо ее было в темных, почти черных угрях и в глубоких морщинах. А еще она была кривой и горбатой.

Трудно было решить, что лучше: ее зловещее молчание или весь тот вздор, который она несла, стоило ей открыть рот. И вот однажды она решила воспользоваться слепотой мужа и заявила ему:

— Жаль, что ты не видишь моего лица! А ведь оно белее слоновой кости и прекраснее луны, мои глаза сияют, как нарциссы, а тюльпан может позавидовать моим устам. А как красив мой стан! Если бы ты его увидел, то убедился бы, что он стройнее кипариса!

Но слепца было не так легко провести, и, выслушав этот бред, он пришел в ярость и сказал жене в ответ такие слова:

— Если бы ты на самом деле была так прекрасна, то люди давно разглядели бы твою красоту, и множество зрячих мужчин толпились бы вокруг тебя, и твое самовосхваление тебе не понадобилось бы, потому что человеку, обладающему зрением, не нужно объяснять, как прелестен светильник. Хвастовство же понадобилось тебе, чтобы обмануть меня, воспользовавшись моей слепотой.





Молодая красавица и влюбленный старик

Дыхание осени все изменило в саду: листья деревьев пожелтели или зажглись багрянцем, в цветнике появились приметы увядания. И в этом осеннем саду расположился старик, погруженный в невеселые мысли об уходящей жизни. Время выбелило его волосы и согнуло его некогда стройный стан.

Немного посидев, он решил пройтись по аллеям парка, но осень уже чувствовалась везде и во всем, свидетельствуя о неумолимых законах бытия. И от этой прогулки думы старика радостнее не стали.

И вдруг его внимание привлекла молодая женщина, неизвестно откуда появившаяся в саду. Ее лицо было укрыто белой фатой, но даже то немногое, что оставалось доступным взору, говорило о ее неземной красоте. Старик не мог оторвать глаз от открытых миру кончиков ее пальцев, розовых и свежих, как уста, с ярко окрашенными хной ногтями. Созерцая все это, старик упал перед нею на колени со словами:

— О кто ты? Ты человек или райская дева, или, может быть, ты мне снишься? Побудь со мною хоть немного, успокой меня, седого старца!

Выслушав его, дева сказала:

— Ты опоздал! Влюбился ты в меня по ошибке, не заметив, что голова моя седа, и я упрятала под белой фатою свои седины.

После этих слов о ее седых волосах старик сразу потерял к ней интерес, быстро встал с колен и, отвернувшись от нее, собрался уходить. И в этот момент незнакомка сняла свою фату, и густые черные как смоль волосы рассыпались по ее плечам.

Увидев такую красоту, старик вскричал:

— Как же твои уста могли произнести эту презренную ложь? Почему ты обманула меня?

— Зато ты теперь поймешь, что если тебе неприятны седые волосы женщины, то и женщине могут быть противны седые волосы мужчины, и перестанешь мечтать о юных подругах.





Рассказ о непостоянном влюбленном*

* Другой вариант этой притчи приводит Санайи. — Прим. сост.


Как-то один неравнодушный к женской красоте юноша встретился на своем пути с несравненной луноликой красавицей, лик которой, казалось, светился сквозь тонкую фату, а на ее изящных руках пели свою нежную песню золотые и серебряные браслеты.

Юноша преградил ей путь, упав на колени перед нею прямо в дорожную пыль, и воскликнул:

— О мой кумир! О мое счастье! Остановись же! Ты видишь, что я сгораю от страстной любви, сраженный твоей красотой. Только ты можешь меня спасти от гибели своим вниманием и добротой!

Услышав этот крик страсти, девушка засмеялась в ответ и сказала:

— Ты еще не видел моей младшей сестры. Она идет следом, и поверь, что вся моя красота не стоит ее волоска. Что я или даже сотни таких, как я, перед ее прелестью?

Услышав эти слова, юноша, пропустив красавицу вперед, остался на дороге поджидать ее сестру. Ждать ему пришлось долго, и когда он, наконец, понял, что никто больше по этой дороге не пройдет, он догнал ее и снова стал клясться ей в любви и восхищаться ее красотой. И тогда красавица, на этот раз вполне серьезно, сказала ему:

— О жалкий лгун! Твоя страсть и твои страдания — сплошной обман. Если бы в них была правда, то избрав один алтарь, ты бы ему служил, как бы тебя не соблазняли другие. Истинные чувства не ведают двуличия!





Абу Али ибн Сина и сумасшедший

Во времена великого врача Ибн-Сины один почтенный житель Бухары погрузился в такую глубокую меланхолию, что стал слаб рассудком и вообразил себя коровой.

— Смотрите, какой я жирный, — кричал он. — Ни в одной деревне нет таких больших коров, как я! Скорее обезглавьте меня и доставьте мясо повару, и он сделает из меня великолепное мясное блюдо!

И никто его не мог убедить в том, что он не корова, а человек. Более того, вскоре он перешел в хлев, стал мычать день и ночь, приговаривая:

— Смотрите, я худею прямо на глазах. Зарежьте же меня поскорее, пока я не потерял свой вес.

Отчаявшись, его друзья и близкие пошли к Ибн-Сине, и несравненный лекарь просил пересказать больному следующие слова: «Жди завтрашнего дня. К тебе чуть свет придет мясник и зарежет тебя, как положено».

Больной принял эту долгожданную весть с радостью и стал с нетерпением ожидать следующее утро.

Ибн-Сина пришел, как обещал, и сразу спросил у больного:

— Где корова?

— Корова — это я, скорее кончай со мной! — ответил сумасшедший.

Тогда Ибн-Сина связал безумца и стал тут же, изображая мясника, точить нож и ощупывать спину и бока, будто бы изучая, сколько на «корове» жира и мяса, а потом сказал:

— Не хочу сейчас ее резать. Эта корова еще очень тощая. Пусть постоит в хлеву несколько дней, а вы ее кормите как следует. Когда она поправится, я ее с удовольствием прирежу.

Сумасшедший не противился этому решению «мясника» и, когда его развязали и снабдили пищей, стал есть ее, заодно поглощая лекарства. Вскоре он поправился и навсегда забыл, что он был «коровою».





Царь Ануширван и его держава

Как-то царь Ирана Ануширван пожелал узнать, как живет его страна: богата ли она или бедствует. Для этой цели распространил он в своем царстве ложный слух, что он тяжело болен и нуждается в лекарстве, и этим лекарством будто бы являются кирпичи из стен лачуг и развалин.

Все жители страны кинулись искать такие кирпичи для спасения своего царя и вернулись в большой печали: во всей стране не нашлось ни лачуг, ни развалин. Так, без единого кирпича, они, склонив головы, пришли к царскому дворцу, и один из них от имени всех сказал царю:

— Доброта твоя к народу, о государь, была так велика, что мы нигде не нашли развалин. Можно сказать, что во всей стране благоустроенность и порядок настолько совершенны, что в ней нигде нет разрушающейся кирпичной кладки, а исконные жители развалин — совы — у нас не находят себе приюта!

К удивлению собравшихся царь не огорчился, а обрадовался и воскликнул:

— Как хорошо, что Господь был моим наставником во всех моих благих делах, и, служа ему, я сумел избавить от нужды мой народ. А о том, чтобы мне доставили кирпич, я приказал только для того, чтобы узнать истинное положение дел в стране!





Халиф Омар Второй и его казначей

Халиф Омар Второй, как и праведный Омар Первый, вправе жить в бессмертной славе в сердцах потомков. И вот один из рассказов о его достоинствах.

У халифа Омара Второго было много детей, и однажды на какой-то праздник все они собрались вместе во дворце халифа. Но их настроение не было праздничным, и они приступили к отцу с упреками:

— Ты совсем забыл о нас и о наших нуждах и занят только своими государственными делами, — говорили они. — Ты даже не замечаешь, как мы одеты. Мы уже не просим шелк, бархат или парчу, мы просим хоть какую-нибудь приличную одежду.

Слезы детей не очень сильно подействовали на Омара, но он все же решил им помочь и обратился к своему казначею:

— Ты можешь выделить мне на следующий месяц удвоенное содержание и за его счет устроить дела моих детей? А образовавшийся перерасход ты можешь разложить понемногу на последующие месяцы и таким образом вернуть долг в казну

— О великий халиф, — отвечал казначей. — Ты воистину вождь правоверных, но все же кто может поручиться, что ты проживешь еще хотя бы неделю. Как и всякий человек, ты можешь умереть в любой день, а как же в этом случае вернуть твой долг в казну?


Халиф задумался и решил, что его казначей прав. И он сказал своим детям:

— Ступайте и не ропщите на свою судьбу. Помните, что, минуя трудные пути, нельзя попасть в рай!





Возвышение Александра Македонского

О том, как умер царь Филипп Македонский и как на престол вступил царь Александр, некогда поведал миру великий мудрец Аристотель.

Сменив на троне отца, Александр выступил перед приближенными и свитой с тронной речью:

— Мы все скорбим об ушедшем царе! — сказал он. — Он был нашим отцом, и моим не более, чем вашим. Поэтому я — ваш брат, и я не мыслю о главенстве над вами. Пусть ваша воля станет и моей волей. И пусть будет так: то, что для вас будет светом, будет светом и для меня, что для вас будет во вред, будет во вред и мне. Изберите же из своей среды того, кто всех лучше и мудрей, и пусть он правит народом как отец, пусть