ом Навои («мелодичный») Али Шир подписывал свои стихи, написанные на тюркском языке. В персидских же стихах он называл себя Фани («отрешенный») — словом, означавшим высшую ступень суфийского самосовершенствования.

Суфийские мотивы и черты суфийского мировосприятия отразились во многих его произведениях, внешне носивших вполне светский характер, и лишь в преклонные годы, незадолго до своей смерти Али Шир счел себя достойным последовательно изложить свои суфийские взгляды как ученик Джа-ми и великого бухарского шейха Баха ад-Дина Накшбанди, чье имя было присвоено одному из старейших суфийских братств в Хоросане и Маверранахре. В числе своих предшественников, связанных с ним цепью духовной преемственности, Али Шир, наряду с Джами и Накшбанди, называет Аттара и Руми.

Суфийское миропонимание Али Шира изложено им в поэме «Язык птиц». Несмотря на то, что эта поэма написана на тюркском языке, Али Шир выступил под псевдонимом Фани, прямо объясняя в тексте поэмы этот свой выбор ее суфийским характером. Другим поздним суфийским произведением Али Шира является уникальный текст под названием «Возлюбленный сердец», где рифмованная ритмическая проза чередуется со стихотворными вставками. Именно из этих произведений взяты притчи, рассуждения, мысли и афоризмы, вошедшие в эту книгу.

Следует отметить, что из-за несоответствия суфийской сущности произведений Али Шира тому искусственному облику, который был ему навязан идеологами недавнего времени, несмотря на высокий статус классика и основателя узбекской литературы, некоторые суфийские произведения Али Шира были изданы лишь в последней трети XX века, а огромная часть его творческого наследия не опубликована до сих пор или опубликована весьма фрагментарно. К числу таких преодолевших идеологическую цензуру фрагментов относятся приводимые в этой книге «Обращения к Богу («Мунод-жат»), представляющие собой как бы стенограмму суфийской медитации.



ПРИТЧИ ИЗ ПОЭМЫ «ЯЗЫК ПТИЦ»

Четыре маленьких притчи о праведных халифах



О халифе Абу Бекре

После смерти Пророка отступники, считавшие, что Му-хаммад был единственной опорой веры и власти, затеяли козни и междоусобицы. Они поставили себе целью разрушить устои ислама, но тут возвысил свой голос праведный Абу Бекр:

— Мы в законах Пророка почитаем немыслимым делом даже самые малые изменения, и те, кто посягнет на это, будут преданы саблям и стрелам.

О халифе Омаре

Когда войско Омара заняло Маодин, названный впоследствии Багдадом, дружиной халифа были захвачены несметные сокровища, принадлежащие его прежним правителям. Все эти ценности воины сложили к ногам Омара. Драгоценностей было так много, что, казалось, их даже обозреть невозможно. Но халиф не взглянул на это богатство даже краешком ока и велел поместить его в казну и охранять его для использования на благо власти и веры.

— Если мы сейчас раздадим это все каждому воину понемногу, то от этих сокровищ не будет никакой пользы! — сказал халиф.

О халифе Османе

Рассказывают, что однажды Пророк Мухаммад устал от дел и, удалившись от ждавших его на пороге обители, сел у этого порога, вытянув ноги. Разные люди подходили к нему, но Пророк не менял своей позы, отдыхая и блаженствуя, и только когда к нему приблизился Осман, он подобрал ноги и сел в уважительном ожидании. Так велик был авторитет Османа у Пророка!

О халифе Али

Рассказывают, что как-то в одной из битв Али был ранен вражеской стрелой, засевшей так глубоко в его кости, что извлечь ее было очень тяжело. Когда об этом сообщили Пророку, тот сказал:

— Постарайтесь извлечь ее, вытащив сразу когда драгоценный Али встанет на молитву, поскольку в своей беседе с Богом он так отрешен от всего земного, что даже боли не почувствует!

Как повелел Пророк, так и сделали, и Али, только закончив свою молитву, увидел, что в ране нет стрелы и исчезла боль. И Али снова восславил Господа и восхвалил Его Пророка.





Шейх Аббас

Великий суфийский учитель шейх Аббас, достигший вершин суфийского Пути, был сыном мясника и, даже пребывая в самом совершенном суфийском состоянии, всегда помнил о своем происхождении.

Однажды он находился в суфийской обители — ханаке, окруженный учениками, и вдруг к этому благородному собранию присоединился неизвестный человек. Развязной походкой он направился прямо к кафедре и, заняв место проповедника, нагло провозгласил:

— Эй, народ, пригретый этой обителью, хорошенько вдумайтесь в смысл моих слов и принесите мне кувшин, до краев наполненный водой, ибо мне что-то захотелось совершить омовение, а потом, может быть, я и очиститься пожелаю!

Ученики посмотрели на своего учителя, но шейх Аббас спокойно сказал:

— Что ж, сделайте то, что было сказано, и принесите полный до краев кувшин воды!

Тогда один из его учеников взял самый лучший сосуд и, наполнив его водой, подал незваному гостю, а тот сразу же бросил его на пол. Кувшин разлетелся вдребезги, а наглец тут же скомандовал:

— Принеси поскорее другой кувшин!

Шейх Аббас подал ученикам знак согласия, и гостю подали другую посуду, но тот опять ее разбил.

Ученики стали возмущаться, но шейх Аббас остановил их словами:

— Подносите ему, пока он не устанет бить посуду!

Наглый перебил всю дорогую и дешевую посуду, находившуюся в обители, и ученики сказали ему, что подносить ему воду они уже больше не могут, а тот ответил им:

— Хорошо! Если у вас уже нет кувшинов, то пусть ваш шейх отдаст мне свою бороду, да поживее, и я надеюсь, что его борода вылечит меня от всех моих недугов!

Услышав это бесстыжее требование, шейх Аббас обратился к спорящим:

— А что, может быть, он и прав в своем требовании? Действительно, зачем борода жалкому сыну мясника? До сих пор только ветер трепал ее, а теперь, я надеюсь, что от нее будет конкретная польза.

После этих слов шейх Аббас так сильно рванул свою седую бороду, что вырвал ее почти что с корнем, и бросил под ноги наглому безумцу.

И произошло чудо: увидев этот знак полного отрешения от пут житейской суеты, гость вдруг утратил свой гонор и наглость и распростерся ниц у ног шейха Аббаса.

Шейх Аббас тут же простил его и, обратившись к своим ученикам, сказал:

— Видимо, даже мой уровень отрешения дает мне силы делать праведными людьми закоренелых грешников, а это все равно, что превращать медь в золото!





Образ любви

Один странник как-то встретил в пустыне Маджнуна и обратил внимание на то, что тот беспрестанно с кем-то разговаривает.

— К кому это ты обращаешься? — спросил его путник.

— О добрый странник, я же говорю со своей Лайли, — ответил Маджнун.

— Но где же она? Как далеко она от тебя? — удивился путник.

— Ты ничего не понимаешь! — отвечал Маджнун. — Она всегда здесь, в моей душе, а для тех, кто живет в душах любимых, не существует ни времени, ни расстояния. Для человека, отмеченного в любви высоким совершенством, любимый образ вечен и постоянно находится рядом с ним!





Капризная красавица

Некогда жил одни человек, одержимый безумной любовью и изнемогавший от любовных мук. Красота же той, кого он любил, была несравнима даже с красотой райских дев. Про таких, как она, говорили, что своей красотой она затмевала и Солнце и Луну. И к тому же эта ее несравненная красота была опасна людям не только тем, что грозила каждому смертельными муками любви, но и потому, что эта красавица была умной и безжалостной.

И вот однажды влюбленный в нее человек, думая, что он один, говорил сам себе:

— Боже мой! Ее лик краше розы, а стан стройнее кипариса! Весь ее облик ярче павлина, а ее походка грациознее, чем поступь фазана!

Но оказалось, что его любимая в это время была неподалеку и слышала его слова. Открыто представ перед ним, она сказала:

— Ты, вероятно, хотел мне польстить своими сравнениями, но они лишь возмутили меня, и я считаю их для себя постыдными. Вот ты сравнил мое лицо с розой, но где же у роз ты видел такие прекрасные глаза и брови, как мои? Ты сравнил мой стан с кипарисом, но разве кипарис обладает моей подвижностью и пылом? Весь мой облик ты сравнил с павлином, но разве кто-нибудь сгорал от любви, созерцая павлинов? Ты мою поступь сравнил с поступью фазана, но кто из людей будет тешить свою душу, вспоминая идущего фазана?

— Прости меня! — вскричал влюбленный.— Я по своей тупости вообразил, что тебя можно описать словами!

Эти слова еще больше разозлили луноликую, и в гневе она сказала:

— За эту твою глупость я тебя изведу!

Тогда влюбленный упал к ее ногам со словами:

— О несравненная неземная Красота! Все мои нескладные речи были вызваны моей истинной и чистой любовью к тебе. В них нет ни злого умысла, ни укора, ни даже какой-либо жалобы, и если они показались тебе неуместными, то будь добра и не взыщи с меня сурово за эту провинность, посчитай их признаком моего незнания и невежества, и я сам тогда погибну от стыда и позора!

И он так долго искал и произносил слова покаяния, что красавица успокоилась и отказалась от своего намерения отомстить этому влюбленному в нее человеку.





Птица Кикнус

В Индустане жила удивительная птица Кикнус. Она была большой и сильной, а ее перья отличались очень красивой расцветкой. Ее клюв, как флейта, имел несколько отверстий, придававших особый лад ее волшебным песням. Среди птиц ей не было равных, и рассказывают, что Пифагор, услышав ее однажды, создал музыкальные инструменты и основал законы музыки, воссоздающие эти удивительные звуки.

Жизнь свою эта птица, жившая в лесной чаще, проводила в пении и сборе хвороста, а когда из всего собранного ею хвороста образовывался большой сноп, ее песнь сначала становилась такой грустной, что у слушателей начинали болеть сердца, а потом этот напев становился огненным и высушенный солнцем хворост вспыхивал от этого огня.

Языки пламени этого костра поднимались высоко в небо, а сама птица сгорала в огне, превращаясь в горстку пепла, и смешивалась с золой от сгоревшего хвороста. Когда же огонь затух и костер остыл, эта гора пепла вдруг зашевелилась и оттуда вылез птенец птицы Кикнус. Его перья тотчас заблестели и засветились несравненной красотой, и он взмыл в небо с тем же пленительным напевом, который слышали от птицы Кикнус, погибшей в огне.

С этой неземной песней птенец стал собирать хворостинки и сносить их к своему гнезду, зная, что когда наступит срок, ему будет суждено погибнуть такой же страшной смертью, чтобы дать начало новой жизни и тем самым сохранить эту цепь духовной преемственности.





Пустует ли Дом Господа?

Однажды некий суфийский послушник совершал, как положено, паломничество в Мекку. Когда он проходил через Бис-там, на него обратил внимание великий шейх Байазид, который удостоил послушника своей беседы.

Беседа с шейхом успокоила душу послушника, и он со светлым сердцем продолжил свой путь к Мекке, а возвращаясь, снова посетил шейха Байазида, и тот оставил его среди своих учеников.

Некоторое время спустя шейх Байазид спросил своего нового ученика:

— Вот ты искал единения с Богом в Его Доме. Скажи мне, как же выглядит этот Его Дом?

— Дом Господа высок и величественен, — отвечал ученик, — но в нем нет Хозяина и он пусть.

Выслушав этот ответ, шейх сказал:

— Ничего ты не понял, и суть дела ускользнула от тебя. Ведь Хозяин этого Дома всегда был с тобой на твоем пути, и без Него ты не смог бы сделать ни единого шага. Это Он вел тебя к своей благодатной обители. Он же вывел тебя на обратный путь. Ты же искал и не нашел из-за своей нерадивости. Замечай же впредь Того, Кто всегда рядом с тобой.





Посол Александр

Однажды Александр Македонский решил сам сыграть роль своего посла и прибыл в этом качестве в соседнее государство.

Там он повел себя так, как подобает посланцам могущественного царя, начав с того, что возвестил указ Александра Македонского людям, не догадывавшимся, что перед ними сам царь Александр. Затем он выступил перед собравшимся народом с речью, и тут никто не догадался, кто явился к ним в облике этого умного и решительного посла.

Действуя так, он сумел дать ход всем своим указам, и тысячи людей, оценив высокий смысл и целесообразность его повелений, приняли их всем сердцем.





Гибель купца

Жил некогда в Индустане один купец. Был он храбр и ловок в своих делах. Торговля его шла удачно, и он вскоре разбогател. Но чем больше он богател, тем сильнее он хотел умножать свое богатство. Чтобы увеличить свои доходы, он купил морские суда и стал вести дела в соседних странах. При этом он нигде не задерживался более десяти дней и, закончив свою торговлю, немедленно отправлялся в обратный путь.

Моря он считал своим родным домом и никогда не боялся волн и ураганов. Иногда он проводил свои суда вблизи Мекки, и команда не раз обращалась к нему с просьбой дать людям возможность побывать в святых местах, но он, поглощенный корыстными расчетами и планами, отмахивался от этих просьб.

Однажды, когда караван его судов в очередной раз проходил мимо священных мест, на море разыгралась небывалая буря, разметавшая его корабли в разные стороны. Одна из громадных волн смыла купца в море, и он погиб в его пучине. В своих корыстных расчетах он забыл оценить, во что ему обойдется пренебрежение верой в Бога, и стал поживой для рыб.





Свидание*

* Другой вариант этой притчи приводит Джами. — Прим. сост.


Жил некогда царь — властитель огромного государства, и добрая сотня других владык окружала его трон словно слуги, потому что власть его была безгранична. И была у этого великого царя дочь, превосходившая своей красотой прелесть райских дев, и эта ее красота, взгляд ее очей, изящество губ, легкость дыхания и благоухание кудрей были опасны и губительны для смертных.

Все владыки, большие и малые, пребывавшие в окружении великого царя, были очарованы ею и мечтали о свидании с ней, но она избегала их и не стремилась к тому, чтобы связать себя брачными узами.

Жизнь ее проходила в неясном томлении, и так продолжалось до тех пор, пока однажды ей среди ночи во сне не явилось дивное видение: юноша божественной красоты, чей стан был подобен кипарису. И она в этом своем сне была с ним на ложе любви.

Этот волшебный сон поглотил все ее силы и лишил твердости ее сердце, а любовь к прекрасному гостю из сна продолжала расти, унося ее волю. Она ежечасно ожидала возвращения этого видения, но сон вообще ушел из ее очей, и сердце ее не знало покоя ни днем, ни ночью.

Стараясь развеять эти чары, она покинула свои покои и стала бродить по дворцу. И в этих своих скитаниях она однажды очутилась на дворцовой башне, откуда был виден царский пир.

И на этом пиру она, о чудо, увидела прекрасного юношу из своего сна: он был в свите ее отца. Случилось так, что и юноша в этот момент взглянул на башню, увидел там ее и сразу же был сражен невидимыми стрелами любви. Эта страсть обессилила его, и он удалился от царского двора и страдал в одиночестве, не зная о том, что такие же страдания терзают душу его возлюбленной.

Но прекрасная царевна не могла уединиться и скрыться от мира так, как это сделал юноша: ее положение обязывало ее все время быть на виду. Она стала бояться, что люди заметят ее состояние и что она этим опозорит своего отца. Поэтому она решила найти какое-нибудь противоядие от охватившего ее любовного недуга.

— Не может быть, чтобы не было средства от этого зла! — сказала она двум своим самым верным подругам и откровенно поведала о том, что с ней приключилось. Царевна знала о хитрости и ловкости своих подружек, которым ничего не стоило сосватать муху со слоном, поскольку муха не знает, что она мала, а слон не догадывается, что он так велик. Свой рассказ царевна завершила такими словами:

— Подруги мои! Вы дружны и согласны, и если вы не будете безучастны к постигшей меня беде, то вы сможете мне помочь и вылечите меня от моего недуга и сохраните честь моего отца! Теперь я в вашей власти, и вы погубите меня или спасете...

— Жизнь свою мы готовы отдать за тебя! — ответили царевне девушки. — Мы найдем средство, и ты испытаешь любовь этого юноши, но ни один человек, и даже сам этот юноша никогда не узнает об этом! Ты только потерпи и постарайся не выдать свои чувства.

Царевна дала слово в том, что сумеет с собой совладать, и полностью доверилась своим подругам, и девушки принялись за дело. Для начала они обе подружились с этим юношей. Они сумели так к нему подольститься, что он рассказал им о своем горе, и они пообещали помочь ему. Их слова были так убедительны, что несчастный влюбленный им поверил и был готов выполнить все, что они скажут.

Убедившись в своей безграничной власти над ним, девушки предложили ему:

— Пойдем к нам. Наш дом тут недалеко, и там мы вместе подумаем о том, что можно сделать.

В их доме уже все было готово к приему юноши: их ждал там почти что царский пир, и в разговорах о любимой и о любви юноша не замечал, как пил за бокалом бокал. Опьянев от вина и от искусных речей и песен двух соблазнительниц, он перестал понимать, что с ним происходит.

А подруги тем временем наладили носилки, и юноша на них был быстро и тайно доставлен во дворец, где они его немедленно проводили в покои царевны и уложили на царское ложе. Только тут от неземного благоухания юноша сразу же пришел в себя, увидел рядом с собой ту, к которой уже много дней стремилось его сердце, и взмолился:

— О Творец, что это — явь или призрак, явившийся мне во сне?

В ответ же он услышал голос возлюбленной девы:

— Нет, это не сон. Вознесем же хвалу этому великому Случаю, и выпьем до дна чудную чашу нашего свидания!

Она, сделав несколько глотков розоцветного вина, поднесла ему этот бокал, чтобы он осушил его, и так продолжалось много раз, пока они оба не оказались на ложе любви, где слились их уста и тела.

Их ночь была коротка, и когда они перед рассветом на мгновение забылись во сне, к ним за их полог проникли плутовки-подружки и напоили сонного юношу до потери сознания. Затем снова появились приготовленные ими носилки, и юноша под их надзором был возвращен в тот дом, откуда началось его путешествие к ложу любви.

Когда он пришел в себя, он уже понимал, что все то, что произошло с ним, не было сном, но рассказать об этом он не мог никому, да и любой его рассказ не смог бы передать и сотой доли того счастья, которое ему пришлось испытать. Ему, как и его возлюбленной, оставалось одно: достойно прожить отмеренную им Господом жизнь, храня память об этом свидании, подарившем им самые счастливые мгновения их бытия.





Судьба скупого

Жил когда-то в славном городе Басра очень скупой человек. В этой своей скупости он не имел себе равных. Всю жизнь он копил динары. Когда золота и серебра у него скопилось очень много, он зарыл их глубоко в землю, и хотя клад его был очень богатым, жажду к накопительству он не утратил, и, продолжая собирать свое богатство, он из все новых поступавших к нему монет делал ожерелья и носил их на шее.

Когда его спрашивали, как он может постоянно носить на себе такую тяжесть, он отвечал:

— Телу моему от этого только прибывает силы, а сила тела всегда полезна для здоровья!

Однажды ему довелось торговать на берегу моря, и когда он склонился над глубокой водой, чтобы омыть лицо, он от тяжести висевших на нем монет упал в набежавшие волны. Эти волны оттащили его от берега, а тяжелый груз монет увлек его ко дну прежде, чем люди нашли канат и собрались его спасать, и там у драгоценных жемчужин он нашел свою смерть, а висевшие на нем динары стали еще одним тайным кладом, на этот раз — подводным.





Пробуждение

В одной далекой стране жил некогда неприкаянный нищий. День и ночь он предавался курению зелья — смеси гашиша и белены.

На вид этот нищий был весьма благообразен и подобен старцу-подвижнику, живущему в пустыне и проводящему время в благочестивых обращениях к Богу. В действительности же суть его жизни была в его любимой отраве, накурившись которой он впадал в бред, порождавший в его одурманенном мозгу самые невероятные мечты.

И вот однажды, добыв себе солидный запас этой любимой «пищи», он блаженствовал в одиночестве в каких-то заброшенных людьми руинах. Удобно устроившись на рухнувш