так же, как царь или император
телами и душами своих подданных. Традиционные культуры не знали автономии
личности и идеи прав человека. Как писал А.И.Герцен об обществах древнего
Востока, человек здесь "не понимал своего достоинства; оттого он был или в
прахе валяющийся раб, или необузданный деспот".

В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых
господство осуществляется как сила непосредственного принуждения и власти
одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают
здесь доминировать и подчиняются новым социальным связям. Их сущность
определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму
товара.

Власть и господство в этой системе отношений предполагает владение и
присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, информации как
товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент).

В результате в культуре техногенной цивилизации происходит своеобразное
смещение акцентов в понимании предметов господства силы и власти - от
человека к произведенной им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко
соединялись с идеалом деятельностно-преобразующего предназначения человека.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий
власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами,
которые человек призван подчинить себе.

Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться
в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение
силами природы и силами социального развития. Характеристика
цивилизационных достижений в терминах силы ("производительные силы", "сила
знания" и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых
возможностей, позволяющих расширять горизонт его преобразующей деятельности.

Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную
среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира.

С этим связан особый статус научной рациональности в системе ценностей
техногенной цивилизации, особая значимость научно-технического взгляда на
мир, ибо познание мира является условием для его преобразования. Оно
создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и
социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в
соответствии со своими целями.

Поэтому в новоевропейской культуре и в последующем развитии техногенных
обществ категория научности обретает своеобразный символический смысл. Она
воспринимается как необходимое условие процветания и прогресса. Ценность
научной рациональности и ее активное влияние на другие сферы культуры
становится характерным признаком жизни техногенных обществ.


                   Глобальные кризисы и проблема ценности


                       научно-технического прогресса

Престижный статус науки стимулирует развертывание большого многообразия ее
развитых форм. Исследуя их и анализируя, как менялись функции науки в
социальной жизни, можно выявить основные особенности научного познания, его
возможности и границы.

Проблема этих возможностей в настоящее время ставится особенно остро. Все
дело в том, что само развитие техногенной цивилизации подошло к критическим
рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста. Это
обнаружилось во второй половине XX в. в связи с возникновением глобальных
кризисов и глобальных проблем.

Среди многочисленных глобальных проблем, порожденных техногенной
цивилизацией и поставивших под угрозу само существование человечества,
можно выделить три главных.

Первая из них - это проблема выживания в условиях непрерывного
совершенствования оружия массового уничтожения. В ядерный век человечество
впервые за всю свою историю стало смертным, и этот печальный итог был
"побочным эффектом" научно-технического прогресса, открывающего все новые
возможности развития военной техники.

Второй, пожалуй, самой острой проблемой современности, становится
нарастание экологического кризиса в глобальных масштабах. Два аспекта
человеческого существования как части природы и как деятельного существа,
преобразующего природу, приходят в конфликтное столкновение.

Старая парадигма, будто природа - бесконечный резервуар ресурсов для
человеческой деятельности, оказалась неверной. Человек сформировался в
рамках биосферы - особой системы, возникшей в ходе космической эволюции.
Она представляет собой не просто окружающую среду, которую можно
рассматривать как поле для преобразующей деятельности человека, а выступает
единым целостным организмом, в который включено человечество в качестве
специфической подсистемы. Деятельность человека вносит постоянные изменения
в динамику биосферы и на современном этапе развития техногенной цивилизации
масштабы человеческой экспансии в природу таковы, что они начинают
разрушать биосферу как целостную экосистему. Грозящая экологическая
катастрофа требует выработки принципиально новых стратегий
научно-технического и социального развития человечества, стратегий
деятельности, обеспечивающей коэволюцию человека и природы.

И наконец, еще одна - третья по счету (но не по значению!) проблема - это
проблема сохранения человеческой личности человека как биосоциальной
структуры в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения. Эту
глобальную проблему иногда обозначают как современный антропологический
кризис. Человек, усложняя свой мир, все чаще вызывает к жизни такие силы,
которые он уже не контролирует и которые становятся чуждыми его природе.
Чем больше он преобразует мир, тем в большей мере он порождает
непредвиденные социальные факторы, которые начинают формировать структуры,
радикально меняющие человеческую жизнь и, очевидно, ухудшающие ее. Еще в
60-е годы философ Г. Маркузе констатировал в качестве одного из последствий
современного техногенного развития появление "одномерного человека" как
продукта массовой культуры. Современная индустриальная культура
действительно создает широкие возможности для манипуляций сознанием, при
которых человек теряет способность рационально осмысливать бытие. При этом
и манипулируемые и сами манипуляторы становятся заложниками массовой
культуры, превращаясь в персонажи гигантского кукольного театра, спектакли
которого разыгрывают с человеком им же порожденные фантомы.

Ускоренное развитие техногенной цивилизации делает весьма сложной проблему
социализации и формирования личности. Постоянно меняющийся мир обрывает
многие корни, традиции, заставляя человека одновременно жить в разных
традициях, в разных культурах, приспосабливаться к разным, постоянно
обновляющимся обстоятельствам. Связи человека делаются спорадическими, они,
с одной стороны, стягивают всех индивидов в единое человечество, а с
другой, изолируют, атомизируют людей.

Современная техника позволяет общаться с людьми различных континентов.
Можно по телефону побеседовать с коллегами из США, затем, включив
телевизор, узнать, что делается далеко на юге Африки, но при этом не знать
соседей по лестничной клетке, живя подолгу рядом с ними.

Проблема сохранения личности приобретает в современном мире еще одно,
совершенно новое измерение. Впервые в истории человечества возникает
реальная опасность разрушения той биогенетической основы, которая является
предпосылкой индивидуального бытия человека и формирования его как
личности, основы, с которой в процессе социализации соединяются
разнообразные программы социального поведения и ценностные ориентации,
хранящиеся и вырабатываемые в культуре.

Речь идет об угрозе существования человеческой телесности, которая является
результатом миллионов лет биоэволюции и которую начинает активно
деформировать современный техногенный мир. Этот мир требует включения
человека во все возрастающее многообразие социальных структур, что
сопряжено с гигантскими нагрузками на психику, стрессами, разрушающими его
здоровье. Обвал информации, стрессовые нагрузки, канцерогены, засорение
окружающей среды, накопление вредных мутаций - все это проблемы сегодняшней
действительности, ее повседневные реалии.

Цивилизация значительно продлила срок человеческой жизни, развила медицину,
позволяющую лечить многие болезни, но вместе с тем она устранила действие
естественного отбора, который на заре становления человечества вычеркивал
носителей генетических ошибок из цепи сменяющихся поколений. С ростом
мутагенных факторов в современных условиях биологического воспроизводства
человека возникает опасность резкого ухудшения генофонда человечества.

Выход иногда видят в перспективах генной инженерии. Но здесь нас
подстерегают новые опасности. Если дать возможность вмешиваться в
генетический код человека, изменять его, то этот путь ведет не только к
позитивным результатам лечения ряда наследственных болезней, но и открывает
опасные перспективы перестройки самих основ человеческой телесности.
Возникает соблазн "планомерного" генетического совершенствования природой
созданного "антропологического материала", приспосабливая его ко все новым
социальным нагрузкам. Об этом сегодня пишут уже не только в фантастической
литературе. Подобную перспективу всерьез обсуждают биологи, философы и
футурологи. Несомненно, что достижения научно-технического прогресса дадут
в руки человечества могучие средства, позволяющие воздействовать на
глубинные генетические структуры, управляющие воспроизводством
человеческого тела. Но получив в свое распоряжение подобные средства,
человечество обретет нечто равнозначное атомной энергии по возможным
последствиям. При современном уровне нравственного развития всегда найдутся
"экспериментаторы" и добровольцы для экспериментов, которые могут сделать
лозунг совершенствования биологической природы человека реалиями
политической борьбы и амбициозных устремлений. Перспективы генетической
перестройки человеческой телесности сопрягаются с не менее опасными
перспективами манипуляций над психикой человека, путем воздействия на его
мозг. Современные исследования мозга обнаруживают структуры, воздействия на
которые могут порождать галлюцинации, вызвать отчетливые картины прошлого,
которые переживаются как настоящие, изменять эмоциональные состояния
человека и т.п. И уже появились добровольцы, применяющие на практике
методику многих экспериментов в этой области: вживляют, например, в мозг
десятки электродов, которые позволяют слабым электрическим раздражением
вызывать необычные психические состояния, устранять сонливость, получать
ощущения бодрости и т.п.

Усиливающиеся психические нагрузки, с которыми все больше сталкивается
человек в современном техногенном мире, вызывают накопление отрицательных
эмоций и часто стимулируют применение искусственных средств снятия
напряжения. В этих условиях возникают опасности распространения как
традиционных (транквилизаторы, наркотики), так и новых средств манипуляции
психикой. Вообще вмешательство в человеческую телесность и особенно попытки
целенаправленного изменения сферы эмоций и генетических оснований человека,
даже при самом жестком контроля и слабых изменениях, могут привести к
непредсказуемым последствиям. Нельзя упускать из виду, что человеческая
культура глубинно связана с человеческой телесностью и первичным
эмоциональным строем, который ею продиктован. Предположим, что известному
персонажу из антиутопии Оруэлла "1984" удалось бы реализовать мрачный план
генетического изменения чувства половой любви. Для людей, у которых исчезла
бы эта сфера эмоций, уже не имеет смысла ни Байрон, ни Шекспир, ни Пушкин,
для них выпадут целые пласты человеческой культуры. Биологические
предпосылки - это не просто нейтральный фон социального бытия, это почва,
на которой вырастала человеческая культура и вне которой невозможны были бы
состояния человеческой духовности.

Все это - проблемы выживания человечества, которые породила техногенная
цивилизация. Современные глобальные кризисы ставят под сомнение тип
прогресса, реализованный в предшествующем техногенном развитии.

По-видимому, на рубеже двух тысячелетий по христианскому летосчислению,
человечество должно осуществить радикальный поворот к каким-то новым формам
цивилизационного прогресса.

Некоторые философы и футурологи сравнивают современные процессы с
изменениями, которые пережило человечество при переходе от каменного к
железному веку. Эта точка зрения имеет глубокие основания, если учесть, что
решения глобальных проблем предполагают коренную трансформацию ранее
принятых стратегий человеческой жизнедеятельности. Любой новый тип
цивилизационного развития требует выработки новых ценностей, новых
мировоззренческих ориентиров. Необходим пересмотр прежнего отношения к
природе, идеалов господства, ориентированных на силовое преобразование
природного и социального мира, необходима выработка новых идеалов
человеческой деятельности, нового понимания перспектив человека.

В этом контексте возникает вопрос и о традиционных для техногенной
цивилизации ценностях науки и научно-технического прогресса.

Существуют многочисленные антисциентистские концепции, возлагающие на науку
и ее технологические применения ответственность за нарастающие глобальные
проблемы. Крайний антисциентизм с его требованиями ограничить и даже
затормозить научно-технический прогресс, по существу, предлагает возврат к
традиционным обществам. Но на этих путях в современных условиях невозможно
решить проблему обеспечения постоянно растущего населения элементарными
жизненными благами.

Выход состоит не в отказе от научно-технического развития, а в придании ему
гуманистического измерения, что, в свою очередь, ставит проблему нового
типа научной рациональности, включающей в себя в явном виде гуманистические
ориентиры и ценности.

В этой связи возникает целая серия вопросов. Как возможно включение в
научное познание внешних для него ценностных ориентаций? Каковы механизмы
этого включения? Не приведет ли к деформациям истины и жесткому
идеологическому контролю за наукой требование соизмерять ее с социальными
ценностями? Имеются ли внутренние, в самой науке вызревающие, предпосылки
для ее перехода в новое состояние?

Это действительно кардинальные вопросы современной философии науки. Ответ
на них предполагает исследование особенностей научного познания, его
генезиса, механизмов его развития, выяснения того, как могут исторически
изменяться типы научной рациональности и каковы современные тенденции
такого изменения.

Очевидно, первым шагом на этом пути должен стать анализ специфики науки,
выявление тех инвариантных признаков, которые устойчиво сохраняются при
исторической смене типов научной рациональности.

В каждую конкретную историческую эпоху эти признаки могут соединяться с
особенными, свойственными именно данной эпохе характеристиками научного
познания. Но если исчезнут инвариантные признаки науки, отличающие ее от
других форм познания (искусства, обыденного познания, философии,
религиозного постижения мира), то это будет означать исчезновение науки.


                        Специфика научного познания


                    Главные отличительные признаки науки

Интуитивно кажется ясным, чем отличается наука от других форм
познавательной деятельности человека. Однако четкая экспликация
специфических черт науки в форме признаков и определений оказывается
довольно сложной задачей. Об этом свидетельствуют многообразие дефиниций
науки, непрекращающиеся дискуссии по проблеме демаркации между ней и
другими формами познания.

Научное познание, как и все формы духовного производства, в конечном счете,
необходимо для того, чтобы регулировать человеческую деятельность.
Различные виды познания по-разному выполняют эту роль, и анализ этого
различия является первым и необходимым условием для выявления особенностей
научного познания.

Деятельность может быть рассмотрена как сложно организованная сеть
различных актов преобразования объектов, когда продукты одной деятельности
переходят в другую и становятся ее компонентами. Например, железная руда
как продукт горнодобывающего производства становится предметом, который
преобразуется в деятельности сталевара, станки, произведенные на заводе из
добытой сталеваром стали, становятся средствами деятельности в другом
производстве. Даже субъекты деятельности - люди, осуществляющие
преобразования объектов в соответствии с поставленными целями, могут быть в
определенной степени представлены как результаты деятельности обучения и
воспитания, которая обеспечивает усвоение субъектом необходимых образцов
действий, знаний и навыков применения в деятельности определенных средств.

Структурные характеристики элементарного акта деятельности можно
представить в виде следующей схемы:



Правая часть этой схемы изображает предметную структуру деятельности -
взаимодействие средств с предметом деятельности и превращение его в продукт
благодаря осуществлению определенных операций. Левая часть представляет
субъектную структуру, которая включает субъекта деятельности (с его целями,
ценностями, знаниями операций и навыками), осуществляющего целесообразные
действия и использующего для этой цели определенные средства деятельности.
Средства и действия могут быть отнесены и к объектной и к субъектной
структурам, поскольку их можно рассмотреть двояким образом. С одной
стороны, средства могут быть представлены в качестве искусственных органов
человеческой деятельности. С другой, - они могут рассматриваться в качестве
естественных объектов, которые взаимодействуют с другими объектами.
Аналогичным образом операции могут представать в разных рассмотрениях и как
действия человека, и как естественные взаимодействия объектов.

Деятельность всегда регулируется определенными ценностями и целями.
Ценность отвечает на вопрос: "для чего нужна та или иная деятельность".
Цель - на вопрос: "что должно быть получено в деятельности". Цель - это
идеальный образ продукта. Она воплощается, опредмечивается в продукте,
который выступает результатом преобразования предмета деятельности.

Поскольку деятельность универсальна, в функции ее предметов могут выступать
не только фрагменты природы, преобразуемые в практике, но и люди,
"свойства" которых меняются при их включении в различные социальные
подсистемы, а также сами эти подсистемы, взаимодействующие в рамках
общества как целостного организма. Тогда в первом случае мы имеем дело с
"предметной стороной" изменения человеком природы, а во втором - с
"предметной стороной" практики, направленной на изменение социальных
объектов. Человек с этой точки зрения может выступать и как субъект, и как
объект практического действия.

На ранних стадиях развития общества субъектная и предметная стороны
практической деятельности не расчленяются в познании, а берутся как единое
целое. Познание отображает способы практического изменения объектов,
включая в характеристику последних цели, способности и действия человека.
Такое представление об объектах деятельности переносится на всю природу,
которая рассматривается сквозь призму осуществляемой практики.

Известно, например, что в мифах древних народов силы природы всегда
уподобляются человеческим силам, а ее процессы - человеческим действиям.
Первобытное мышление при объяснении явлений внешнего мира неизменно
прибегает к их сравнению с человеческими поступками и мотивами. Лишь в
процессе длительной эволюции общества познание начинает исключать
антропоморфные факторы из характеристики предметных отношений. Важную роль
в этом процессе сыграло историческое развитие практики, и прежде всего
совершенствование средств и орудий труда.

По мере усложнения орудий те операции, которые ранее непосредственно
производились человеком, начинали "овеществляться", выступая как
последовательное воздействие одного орудия на другое и лишь затем на
преобразуемый объект. Тем самым свойства и состояния объектов, возникающие
благодаря указанным операциям, переставали казаться вызванными
непосредственн