ою мотоциклетку  прямо  на  мостовую,
снял защитные очки и сказал:
     - Только этого не хватало! Я мог бы раздавить своих лучших друзей! А мы
собирались встретить вас на вокзале.
     - Человек бессилен перед судьбой, - послышалось из канавы, идущей вдоль
улицы.
     Густав в испуге посмотрел на мотоциклетку.
     - Ой, а где же Вторник? Он только что сидел за мной, на багажнике!
     Они поглядели в канаву и увидели Вторника. С ним ничего не случилось  -
просто он упал, когда Густав так резко затормозил.
     - Каникулы хорошо начались! - сказал Вторник и расхохотался. И потом он
вскочил на ноги и крикнул: - Пароль "Эмиль"!
     - Пароль "Эмиль", - подхватили все четверо, продолжая путь уже вместе.
     Взрослые шли далеко позади. Они вообще ничего не заметили.
     - Вот он, дом Тео, - сказала Клотильда и показала рукой куда-то вперед.
     Это был прекрасный старинный дом, окруженный заросшим  садом  с  яркими
клумбами. "Вилла "Морская" - стояло на дощечке.
     - Слева, как видите, большая  застекленная  терраса  с  раздвигающимися
окнами, - продолжала Клотильда. - Над ней  -  балкон.  Для  солнечных  ванн.
Прилегающую к нему комнату я  приготовила  для  господина  советника  и  его
супруги. Вам это по вкусу, фрау Хаберланд?
     - Мне  по  вкусу  все,  что  вы  делаете,  -  приветливо  сказала  мать
Профессора.
     Клотильда покраснела от удовольствия.
     - В соседней  комнате  будут  жить  бабушка  Эмиля  и  Пони-Шапочка.  А
мальчиков мы поместим на  первом  этаже.  В  комнате  рядом  с  террасой.  В
соседней комнате тоже есть диванчик. На случай  гостей  можно  будет  еще  и
раскладушку поставить. Есть  будем  на  террасе.  В  хорошую  погоду  можно,
конечно, и в саду, хотя на воздухе все стынет быстрее. Правда, если  супницу
накрыть крышкой... - Вдруг она оглянулась. - А  куда  делись  мальчики?  Они
ведь должны были прийти раньше нас.
     - Они легли спать, - сказала бабушка. - А если вы будете  говорить  еще
некоторое время, они успеют выспаться и снова встанут.
     Клотильда с сомнением посмотрела на бабушку:
     - С вами никогда не поймешь, что всерьез, а что в шутку.
     - Вопрос тренировки, - объяснила Пони-Шапочка. - Мой отец говорит,  что
бабушка всегда всех разыгрывает.
     Пони  открыла  калитку  сада  и  побежала  к  дому.  Взрослые  медленно
двинулись за ней, объяснив носильщику, куда отнести вещи.
     Основная часть сада была расположена  за  домом.  Там  сейчас  носились
мальчишки, выискивая место для мотоциклетки Густава.
     Профессор сидел на скамейке, болтал ногами и рассуждал вслух:
     -  Собственно  говоря,  есть  две   возможности.   Либо   мы   поставим
мотоциклетку в теплицу, к помидорам, либо в сарай, где инструменты.
     - В теплице слишком жарко, - заявил Вторник.
     Эмиль подумал и сказал:
     - А в сарае, наверное, лежат ножи и  всякие  там  пилы,  стамески.  Они
могут легко продырявить шины.
     Густав побежал к сараю, заглянул в дверь и пожал плечами:
     - Там все битком набито - и самокат не поставишь, не то что мою тяжелую
машину!
     Профессор засмеялся:
     - И ты это называешь тяжелой машиной?
     Густав обиделся:
     - Без прав на другой не поедешь. Но мне и этой хватает.  И  если  бы  я
там, на повороте, так классно не затормозил бы, от вас бы и мокрого места не
осталось.
     - Мы отключим отопление в теплице, - предложил Вторник.
     Профессор покачал головой:
     - Тогда помидоры будут зеленые.
     - Думаешь, им, помидорам,  не  все  равно,  зеленые  они  или  красные.
Помидоры - это все мура! - воскликнул Густав.
     Тут появилась Пони. Эмиль подозвал ее и спросил:
     - Может, ты придумаешь, куда поставить мотоциклетку?
     Она огляделась по сторонам, потом показала в глубь сада:
     - А это что за штука?
     - Это так называемый павильон.
     - А на что он? - спросила девочка.
     - Понятия не имею, - ответил Профессор.
     И они все побежали к павильону; Густав толкал свою мотоциклетку.
     Павильон оказался застекленным  маленьким  домиком,  в  котором  стояли
лакированный столик и зеленая лейка.
     -  Отлично!  -воскликнул  Профессор.  -  Вот  вам  и  гараж.  Лучше  не
придумаешь!
     - Что бы вы без меня делали, - заметила Пони-Шапочка и  открыла  дверь.
Ключ торчал в замочной скважине.
     Густав втащил мотоциклетку в павильон, запер дверь, вынул ключ и  сунул
себе в карман.
     Мальчики уже шли назад  к  дому.  Они  проголодались.  Пони  хотела  их
догнать, но Густав остановил ее:
     - А что ты скажешь про мою машину? Тебе нравится?
     Она еще раз  подошла  к  павильону  и  сквозь  стеклянную  стену  стала
разглядывать мотоциклетку.
     - Ну, что ты скажешь? - повторил свой вопрос Густав.
     - Видала и лучше, -  заявила  она  и  величественно,  словно  королева,
двинулась к дому.
     Густав растерянно поглядел ей вслед. Потом кивнул  своей  мотоциклетке,
обиженно проводил взглядом Пони и сказал самому себе:
     - Это все мура!

     После ужина они посидели еще некоторое время на террасе, любуясь садом,
пестревшим цветами.
     - Вкусно? - не выдержав, спросила Клотильда.
     Само собой разумеется, все сошлись на том, что еда была великолепной. А
когда бабушка заявила, что со дня своей серебряной  свадьбы  не  ела  такого
бифштекса, Клотильда засияла от счастья.
     Пока Пони убирала со стола, Эмиль написал маме открытку. Тогда и Густав
решил написать домой, что благополучно прибыл и что  передает  всем  привет.
Они отдали открытку Вторнику,  который  уже  торопился,  чувствуя,  что  его
заждались родители. Он обещал забежать по дороге на почту.
     - Смотри не забудь их бросить в ящик! -  сказал  Эмиль.  Уже  со  всеми
простившись, Вторник крикнул:
     - Приходите пораньше на пляж! - и убежал.
     Советник юстиции подошел к двери террасы и посмотрел на небо.
     - Солнце, правда, уже село, но все же перед сном надо  поздороваться  с
морем, - сказал он.
     Все пошли к ольховой роще. Там уже сгущались сумерки.  Сразу  за  рощей
начинались дюны, а оттуда было видно море.
     - Кто еще ни разу не видел моря - шаг вперед!  -  скомандовал  советник
юстиции.
     Вперед вышли Эмиль, Пони и бабушка.
     - Идите первыми, а мы за вами, - распорядился он.
     Бабушка взяла своих внуков под руку и стала подниматься на дюну. Справа
от них находилась гостиница, а перед ними простирался пляж. Куда ни  глянешь
- плетеные кресла, вымпелы и песочные крепости.
     А там, где обрывался пляж, начиналось море! И оно нигде  не  кончалось.
Оно лежало у их ног и  тускло  мерцало  за  полоской  песка,  словно  жидкое
серебро. А далеко-далеко, у самого горизонта, в сумерки уходил  корабль.  На
его мачте поблескивали огни. На небе, еще розовом от заката,  взошел  месяц.
По нежным пастельным облакам  уже  скользили  первые  лучи  далеких  маяков.
Где-то загудел пароход. Бабушка и дети застыли в немом  восхищении.  Они  не
могли произнести ни слова, и им  даже  казалось,  что  они  никогда  уже  не
обретут дар речи.
     Заскрипел песок. К ним тихонько подошли  Хаберланды  и  Густав.  Густав
стал рядом с Эмилем.
     - Потрясающе, а?
     Эмиль только кивнул в ответ.
     Они стояли молча, не отрывая глаз от моря.
     И тут бабушка тихо сказала:
     - Теперь я хоть понимаю, что не зря дожила до своих лет.


       Глава пятая

ВСТРЕЧА У МОРЯ

     Когда на следующее утро Клотильда постучала в дверь комнаты, где  спали
мальчики, она услышала сдавленный смех.
     - Вы что, уже проснулись? - опросила она и приложила ухо к двери.
     - Еще как проснулись! - крикнул Профессор и рассмеялся.
     - Идите завтракать! Все уже в саду.
     Ребята гуськом выбежали через дверь террасы в сад. За домом  на  газоне
был  накрыт  большой  круглый  стол.  За  ним  сидели  родители  Профессора,
Пони-Шапочка и бабушка. Советник юстиции читал газету. Но  все  остальные  с
изумлением уставились на появившуюся троицу. Фрау Хаберланд тихонько тронула
мужа за плечо. Советник рассеянно спросил:
     - Что случилось?
     Он поднял глаза от газеты и тоже застыл от удивления.
     Профессор и Густав были в трусиках, а Эмиль - в красных плавках. Но  не
это привлекло всеобщее внимание.
     Профессор напялил себе на голову панаму отца,  а  в  руках  держал  его
толстую трость. Эмиль накинул на плечи летнее пальто Пони,  а  на  голове  у
него была ее соломенная шляпа, украшенная красными лакированными  вишенками.
Кроме того, он все пытался удержать на носу раскрытый пестрый зонтик. Но все
лее смешнее всех выглядел Густав. Он напялил себе на голову бабушкин капор и
завязал его под подбородком черной шелковой лентой. Завязал  так  туго,  что
едва мог открыть рот. Кроме того, он нацепил мотоциклетные очки,  а  в  руке
держал сумочку Пони и кокетливо ею помахивал.  В  другой  руке  у  него  был
чемодан.
     Мальчики с невозмутимым видом сели на  свои  места.  Профессор  звякнул
ложечкой о чашку, и тогда все хором завопили:
     - Добрый вечер!
     - Бедняги, у них, верно, солнечный удар, - сказал советник. - И это  на
второй день каникул. Вот беда! И он снова углубился в газету.
     - Надо позвать врача, - сказала  Пони.  -  Я  вам  не  прощу,  если  вы
запачкаете мою сумочку, - добавила она уже другим тоном.
     Густав повернулся и крикнул:
     - Официант! Почему нас не обслуживают? Что это за кафе! - И он поспешно
развязал ленту капора, потому что чуть не задохнулся. - В  следующий  раз  я
закажу себе капор  у  другой  модистки,  -  ворчал  он.  -  Этот  все  время
сваливается!
     Клотильда принесла из дому горячий кофе.
     - Мы попались! Опять эта  Клотильда!  Везде  эта  Клотильда!  Клотильда
окружает нас!
     Пони поглядела на бабушку и спросила:
     - Что это с мальчишками? Что-нибудь серьезное?
     - Да нет, весьма распространенная болезнь, -  сказала  бабушка.  -  Она
называется "переходный возраст".
     Советник кивнул.
     - Я знаю эту болезнь очень хорошо. Сам ею когда-то болел.
     ...После завтрака  появился  Вторник,  чтобы  вместе  с  ребятами  идти
купаться. Советник юстиции с женой остались дома, а  все  остальные,  в  том
числе и бабушка, отправились на пляж. Ребята решили ходить босиком. Говорят,
это полезно.
     На вершине дюны они снова остановились. Но теперь море выглядело совсем
иначе, чем вчера вечером. Оно было зеленовато-синим и сверкало на солнце,  а
когда налетал ветерок, так отливало  золотом,  что  слепило  глаза.  Бабушка
надела темные очки, которые ей дала Клотильда.
     Весь пляж, куда ни глянь, кишмя кишел людьми.  И  все  те  же  плетеные
кресла-корзинки, вымпелы и песочные крепости.
     Время от времени на песок набегали волны.
     Пони первая пошла по дорожке к пляжу. Эмиль и бабушка поспешили за ней.
Эмиль обернулся и увидел, что ребята стоят на прежнем месте и, казалось,  не
думают двигаться дальше.
     - Ну, чего же вы не идете? - крикнул Эмиль.
     Они осторожно сделали несколько шагов по  тропинке,  но  тут  же  снова
остановились. Густав прыгал на одной ножке и ругался.
     Бабушка рассмеялась:
     - Твои берлинцы не привыкли ходить босиком -  им  больно  наступать  на
гравий.
     Эмиль подбежал к ним.
     Густав пробурчал, скорчив гримасу:
     - И это считается полезным?
     А Профессор сказал:
     - Благодарю покорно. У меня ноги не железные.
     - Нет уж, дудки, я больше  не  пойду  босиком,  -  поклялся  Вторник  и
попытался сделать еще шаг. Он переступал с ноги на ногу, как петух.
     - Ну, вы как хотите, а я сбегаю домой за тапочками, - заявил Профессор.
     Так он и сделал. Густав и Вторник побежали вместе с ним.
     Эмиль вернулся к бабушке. Она сидела на скамейке и глядела на  море.  У
причала как раз стоял маленький белый пароходик. Эмиль поискал глазами Пони.
Она уже ушла далеко вперед.
     Бабушка сдвинула темные очки на изрезанный морщинами лоб.
     - Наконец-то мы хоть на минуту оказались вдвоем. Как тебе живется,  мой
мальчик? Как мама?
     - Спасибо, спасибо. Все хорошо.
     Бабушка покачала головой.
     -  Нельзя  сказать,  чтобы  ты  был  очень   разговорчив.   Расскажи-ка
поподробнее. Я вас слушаю, молодой человек!
     Эмиль уставился на море.
     - Бабушка, да ты же все знаешь из наших писем. Мама много работает.  Но
без работы было бы скучно. Ну, а я... я по-прежнему первый ученик в классе.
     - Так, так, - проговорила бабушка. - Так, так. Это звучит очень  бодро.
- Она ласково потрясла его за плечи.  -  Давай  выкладывай  все,  как  есть,
негодник! Что-то не в порядке. Что-то не в порядке! Эмиль, я знаю  тебя  как
свои пять пальцев!
     - Что может быть не в порядке, бабушка? Все отлично. Поверь!
     Она встала и сказала:
     - Это ты еще кому-нибудь рассказывай. Но не своей бабушке.

     Наконец они все же добрались до пляжа. Бабушка  села  прямо  на  песок,
сняла туфли и чулки и подставила ноги солнцу.  А  ребята  взялись  за  руки,
побежали и с воплем кинулись в волны. При этом  они  окатили  водой  толстую
женщину, сидевшую у самого берега, и она долго ругалась  им  вслед.  Бабушка
подобрала юбку, вошла по щиколотку в воду и вежливо спросила ее:
     - Скажите, а вы были когда-нибудь молодой?
     - Еще бы!
     - Ну и вот, - сказала бабушка. - Ну и вот.
     И, ничего больше не разъясняя, она снова села  на  горячий  песок  и  с
радостью стала глядеть на  прыгающих  в  волнах  детей.  Виднелись  одни  их
головы, да и то не все время.
     Густав плавал быстрее всех. Он первый взобрался  на  плот,  стоящий  на
якоре в ста метрах от берега, чтобы пловцы могли  отдохнуть.  Пони  и  Эмиль
приплыли одновременно и помогли  друг  другу  вылезти  из  воды.  Вторник  и
Профессор отстали.
     - Как это у вас получается? - спросил Вторник, когда он уже сидел рядом
с ребятами. - Почему вы плаваете быстрее, чем Тео и я?
     Профессор рассмеялся:
     - Ты не огорчайся. Мы зато головой работаем.
     - Вот  голова  вам  и  мешает,  -  объяснил  Густав  -  Вы  ее  слишком
высовываете из воды. Смотрите, как надо!
     И они все поплыли назад. Густав плыл кролем, а остальные  пытались  ему
подражать. При этом Профессор налетел на какого-то господина, который  лежал
на спине.
     - Где у тебя только глаза! - крикнул ему пострадавший в раздражении.
     - Под водой, - объяснил мальчик и неуклюже поплыл за друзьями.
     Они  добрались  до  мелкого  места  и  остановились  перед   гигантским
резиновым тюбиком зубной пасты (это была, конечно, реклама). Все пытались на
него взобраться, но стоило оказаться наверху,  как  тюбик  поворачивался,  и
ловкач плюхался в воду. Крик там стоял  несусветный.  Не  вылезая  из  воды,
ребята рассматривали пляж. Их внимание привлекли брусья, на которых какой-то
человек блистательно делал сложнейшие упражнения.
     - Вот это да! - восхитился Густав. - Даже я так не умею.
     Затем место гимнаста заняли два маленьких  мальчика.  Они  подпрыгнули,
ухватились за брусья, раскачались и  повторили  точь-в-точь  все  труднейшие
упражнения, которые перед тем делал гимнаст. Когда они под  конец,  повиснув
на ногах, двойным сальто спрыгнули на песок и изящно приземлились, весь пляж
им зааплодировал.
     - С ума  сойти!  -  восхитился  Густав.  -  В  жизни  не  видел  ничего
подобного! Да еще такие шпингалеты!
     Мальчик, стоящий рядом с ним, сказал:
     - Да ведь это "Три-Байрона-три!". Акробаты. Отец с близнецами.  Вечером
они выступают в гостинице.
     - Это необходимо посмотреть, - сказала Пони.
     - Представление начинается в  восемь  вечера,  -  объяснил  мальчик.  -
Остальные номера тоже мирового класса. Я вам советую пойти.
     - А места будут? - спросил Вторник.
     - Я могу вам оставить столик, - сказал мальчик.
     - Ты тоже акробат? - спросил Эмиль.
     Мальчик покачал головой:
     - Нет, хотя я тоже неплохой гимнаст.
     Я - ученик официанта,  работаю  в  здешней  гостинице.  И  вдруг  чужой
мальчик добавил:
     - Густав вырос с тех пор, как я его видел, но вообще-то  он  совсем  не
изменился.
     У ребят глаза на лоб полезли от удивления.
     - Откуда ты меня знаешь? - спросил обомлевший Густав.
     - Да я вас всех знаю, - сказал незнакомый  мальчик.  -  А  Густав  даже
носил мой костюм.
     У Густава просто челюсть отвисла.
     - Что за чушь! - крикнул он. - В жизни я не носил чужого костюма!
     - Нет, носил, - не сдавался мальчик.
     Ребята не знали, что и подумать.
     - Как тебя зовут? - спросила Пони.
     - Ганс Шмаух.
     - Не имею представления, - сказал Густав. - Никаких Шмаухов я не знаю.
     - Ты и моего отца знаешь.
     И Эмиль его знает.
     - Час от часу не легче, - сказал Эмиль.
     Густав не вытерпел, подлетел к загадочному мальчишке,  схватил  его  за
шиворот и крикнул:
     - Ну-ка выкладывай все начистоту, а то я тебя так долго буду  кунать  в
воду, что ты никогда уже не станешь официантом.
     Ганс Шмаух рассмеялся:
     - Я был прежде лифтером  в  Берлине  в  гостинице  "Крейд"  на  площади
Ноллендорф. Пароль "Эмиль"!
     Тут началось нечто невообразимое. Они плясали, как обезумевшие индейцы,
вокруг Ганса Шмауха, а брызги соленой воды разлетались фонтаном. И  они  так
трясли Гансу руку, что чуть ее не оторвали.
     - Нет, подумать только, вот так встреча! Здорово! - воскликнул Эмиль. -
Твой отец был тогда так добр ко мне! Помнишь, как мы с Густавом  ночевали  у
вас в дежурке?
     - Еще бы! - подтвердил Ганс. - Это была мировая история, верно? Я  буду
помнить ее всю жизнь, даже  если  стану  владельцем  гостиницы.  Кстати,  мы
сможем вместе покататься на паруснике, когда у меня будет  время.  Мой  дядя
живет здесь, в Корлсбюттеле. У него большой торговый пароход.
     - Разве торговый пароход - парусник? - спросил Вторник.
     - Да нет, конечно, - сказал  Ганс.  -  Но,  кроме  того,  у  дяди  есть
прекрасная парусная лодка. И сам он мировой дядька!
     Ребята вместе выбежали на берег и познакомили Шмауха  с  бабушкой.  Она
порадовалась вместе с ними.  Но  только  после  того,  как  все  сухо-насухо
вытерлись.
     Густав,  весело  поглядывая  на  Ганса  и   энергично   растирая   себя
полотенцем, сказал:
     - Одну вещь я все же не в силах понять.
     - Что именно?  -  спросил  Ганс  Шмаух,  поднимая  глаза  на  здоровяка
Густава.
     Густав недоумевающе покачал головой и сказал:
     - Не понимаю, как мне тогда удалось влезть в твой костюм.


       Глава шестая

ГУСТАВ И ФИЗИКА

     Вереницей бежали счастливые дни. И солнце пекло, словно оно глядело  на
море сквозь лупу. Профессор и его гости стали сперва красные,  как  раки,  а
потом черные, как мулаты.  Только  Пони-Шапочка  все  оставалась  красной  и
шелушилась, как  луковица.  Бабушка  мазала  ей  спину  вазелином,  ореховым
маслом, ланолином и еще каким-то специальным кремом для  загара.  Ничего  не
помогало.
     Рано утром, когда бабушка будила Пони, приговаривая: "Вставай, графиня.
Солнышко уже светит!" - Пони чуть не плакала  от  досады.  "Почему  все  нет
дождя?" - спрашивала она.
     Но мальчишки были в восторге от хорошей погоды.  Почти  весь  день  они
проводили в воде или на пляже. Либо  ходили  в  гавань  и  любовались  яхтой
капитана Шмауха "Кунигунда IV". Они радовались, что скоро у их  друга  будет
выходной день и они все вместе выйдут в море.
     Иногда Густав уезжал на своей мотоциклетке в лес, а кто-нибудь из ребят
садился к нему на багажник. Он ездил взад-вперед столько раз, сколько нужно,
чтобы перевезти всех.
     Однажды даже бабушка поехала с  ним  до  домика  лесника.  Слезая,  она
сказала:
     - Феноменально! Я упустила свое призвание. Мне надо было стать вовсе не
бабушкой, а мотогонщицей.
     Они писали домой письма. И получали письма. Время от  времени  советник
юстиции всех фотографировал, а когда снимки были  готовы,  они  посылали  их
своим родителям.
     В лес они ходили и пешком, причем всякий раз приносили огромные  бу