должен был сесть на  пароход  в  Хайдекруге.  Мы
знаем также, что вы хотите с ним бежать.
     У мистера Байрона глаза засверкали от злости.
     - А почему он не пришел? Это твоя работа, гаденыш?
     - Выбирайте, пожалуйста, выражения. Я ведь вас не обзываю.
     - Валяй, Эмиль, не стесняйся, - сказал Вторник.
     - Ах, тут, оказывается, еще один гаденыш!
     - Добрый вечер, господин Пашульке, - сказал Вторник.
     Байрон криво усмехнулся.
     - Мы пришли к вам из-за Джекки, - объяснил Эмиль. - Как вам  только  не
стыдно бросить мальчишку среди ночи на произвол судьбы!
     - Он мне больше не нужен!
     Вторник решительно вышел вперед:
     - А почему? Потому, что он стал слишком тяжел для вас. Мы все знаем. Но
разве это основание?
     - Еще бы! Я не могу с ним больше работать, и  мой  репертуар  от  этого
сильно страдает. Я артист! Вы в состоянии это понять? Я мог бы  выступать  в
Лондоне в "Колизее"! Как это я два года назад не догадался, что  этот  щенок
будет так быстро расти! Убиться можно!..
     Эмиль пришел в ярость:
     - Ну и убивайтесь! Мы вам мешать не будем. Я не  понимаю,  как  человек
может быть таким бездушным. А что будет с Джекки?
     - Может, ему просить милостыню? -  вкрадчиво  спросил  Вторник.  -  Или
утопиться в море? Вы хотите, чтобы  его  забрали  в  колонию?  Мы  этого  не
допустим, учтите!
     - Мы с ребятами решили, - сказал Эмиль, - что  вы  должны  вернуться  с
нами в Корлсбюттель.
     - Вы решили! - Мистер Байрон сделал страшные глаза. - Не  суйте  нос  в
чужие дела, птенцы желторотые. Лучше учите уроки.
     - У нас сейчас каникулы, господин Пашульке, - заметил Вторник.
     - Мы ни за  что  не  допустим,  -  сказал  Эмиль,  -  чтобы  вы  делали
несчастным одного из ваших близнецов только потому, что он растет. Я еще раз
предлагаю вам вернуться с нами назад. Через несколько минут  мы  прибудем  в
Варнемюнде. Там нас ждут друзья. Если вы решите ехать дальше,  мы  передадим
вас полиции.
     Ссылка на полицию пришлась мистеру Байрону явно не по вкусу.
     - Ну, так как?  -  спросил  Эмиль  после  нескольких  минут  тягостного
молчания.  -  Вы  будете   выполнять   свои   отцовские   обязанности?   Или
предпочитаете попасть в полицию?
     - Отцовские обязанности? - переспросил атлет с заметным облегчением.
     - Вот именно, господин Пашульке. Вам эти слова незнакомы?
     Мистер Байрон зловеще рассмеялся:
     - Так вот почему этот клоп все  называет  меня  Пашульке.  Моя  фамилия
вовсе не Пашульке. Мальчики так и ахнули:
     - А как?
     - Андерс.
     - У вас есть при себе какой-нибудь документ?
     - Паспорт.
     - Разрешите мне посмотреть ваш паспорт, - вежливо попросил  Вторник.  А
так как атлет не обратил никакого внимания на его слова, Вторник добавил:  -
Впрочем, можете предъявить паспорт полиции, если вам это больше нравится.
     Мистер Байрон вынул паспорт из кармана. Вторник взял его и стал изучать
с тщательностью пограничника.
     - Верно, - сказал наконец Вторник. - Мистер Байрон по паспорту в  самом
деле Андерс. И Вторник прочитал:
     - "Профессия - артист. Рост - выше среднего. Сложение  -  атлетическое.
Лицо - обыкновенное. Цвет волос - черный. Особые  приметы  -  татуировка  на
правой руке". - Он вернул паспорт. - Все в порядке. Благодарю вас.
     - Так вы в самом деле не отец Джекки?
     - Нет, - буркнул Андерс. - Я ему не отец и даже не мать. Джекки и Макки
вовсе не близнецы. И даже не братья. Макки в действительности зовут...
     - Джозеф Кортерхан, - сказал сам Макки. - А фамилия Байрон и наши имена
- Джекки и Макки - все это  только  для  сцены.  Мне,  конечно,  тоже  жалко
Джекки, что говорить! Но мы в самом деле не можем  больше  с  ним  работать.
Парню не повезло - он слишком быстро растет.
     Лучи варнемюндского маяка  уже  освещали  море  и  небо.  И  приветливо
светились окна гостиницы.
     Эмиль все еще был пришиблен, но он взял себя в руки и сказал:
     - И все же я считаю несправедливым, что  вы  вот  так  бросили  бедного
мальчишку. Мы все чувствуем себя ответственными за  его  будущее.  Потому  я
вынужден вас попросить передать мне для него деньги. Чтобы  он  мог  прожить
хотя бы несколько недель, пока не устроится.
     - И не  подумаю  давать  незнакомым  мальчишкам  деньги!  -  возмутился
Андерс.
     - А мы вам дадим расписку, - сказал  Эмиль,  вынимая  из  кармана  лист
бумаги.
     - А если я не дам? - с издевкой спросил Андерс.
     - Тогда мы передадим вас полиции, - сказал Эмиль.
     - Да я ведь не отец Джекки!  -  воскликнул  Андерс.  -  При  чем  здесь
полиция?
     - Пусть полиция в этом разберется,  -  невинно  сказал  Вторник.  -  Им
виднее.
     - Я пишу вам расписку на сто марок, - сказал Эмиль, подходя к фонарю.
     - Вы что, с ума сошли? - спросил атлет. - Сто марок? Да я вас в порошок
сотру!
     - Не советую, - сказал Вторник.
     - Это слишком много, - вмешался Макки. - Мы не можем столько отдать,  а
то нам самим не хватит.
     - Врешь? - спросил Вторник.
     - Нет, честно, - сказал Макки.
     - Хорошо, тогда пятьдесят, - решил Эмиль. Он написал расписку и  сказал
Вторнику: - И ты тоже подпиши.
     Когда Вторник расписался, Эмиль  протянул  листок  Андерсу.  Но  мистер
Андерс ничего не протянул ему в ответ.
     Пароход подходил уже к причалу.
     - Как вам угодно, - серьезно сказал Эмиль. - Что ж, хорошо. Я пошел  за
капитаном. - И Эмиль направился к капитанскому мостику.
     - Ни, возьми! - крикнул мистер Байрон. Он в бешенстве вытащил  бумажник
из кармана пиджака и ткнул Эмилю бумажку.
     - Все точно, пятьдесят марок, -  сказал  он.  -  Возьмите,  пожалуйста,
расписку.
     - Плевать я на нее хотел! - заорал атлет. - Убирайтесь к черту!
     И Андерс, схватив свои чемоданы, сошел на берег. Макки поплелся за  ним
следом, но, перед тем как скрыться в толпе, обернулся и крикнул:
     - Передайте от меня привет Джекки!
     Эмиль спрятал расписку в карман брюк. Вскоре Эмиль и Вторник уже стояли
на вокзале и изучали расписание. Эмиль пожал плечами.
     - Сегодня больше нет поездов, малыш, - сказал он. - И парохода тоже. Но
мы все-таки непременно должны  немедленно  вернуться  в  Корлсбюттель.  Надо
выяснить, что с ребятами. Надеюсь, они уже дома.
     - Выходит, пойдем пешком? - спросил Вторник.
     Эмиль кивнул.
     - Думаю, за три часа дойдем.
     Эмиль кивнул.
     - Ну что ж, в путь! - усталым голосом сказал Вторник. - Марш по  ночной
пустыне начинается. Мне кажется, что я солдат иностранного легиона.
     - А мне вообще уже ничего не кажется, - сказал Эмиль.

     Час спустя телега обогнала на темном шоссе  двух  мальчишек.  Они  едва
плелись. Возница остановился.
     - Вы куда? - спросил он.
     - В Корлсбюттель, - ответил тот, что побольше. - Вы нас не подвезете?
     - Садитесь. Но только, чур, не спать. А то еще свалитесь.
     Эмиль помог Вторнику залезть на телегу, сам уселся рядом с ним,  и  они
тронулись. Через минуту Вторник уже спал. Эмиль держал его за руку, чтобы он
не свалился, и глядел на лес и на звездное небо.  Он  передумывал  все,  что
случилось за день. Он в чем-нибудь ошибся? Что теперь будет с Джекки? И куда
делись Густав, Профессор и Ганс?
     Во сне Вторник обнял Эмиля за шею. Над  верхушками  деревьев  пролетела
сойка. Заржала лошадь. Возница что-то забормотал, чтобы ее успокоить.  Потом
он повернулся - видно, хотел спросить что-то у ребят. Но, увидев, что  малыш
крепко спит, обняв старшего, снова уставился на дорогу.
     Эмиль чувствовал себя очень одиноким.


       Глава двенадцатая

ВОЗВРАЩЕНИЕ КАПИТАНА

     В среду рано утром капитан Шмаух вернулся в Корлсбюттель. Грузчики  уже
ждали на причале, а капитан показывал  свой  груз  таможенникам.  Когда  все
формальности были выполнены, капитан сошел на берег. Было  прохладно,  и  он
направился в гостиницу, чтобы выпить горячего кофе.
     - Вы случайно не знаете, куда делся  ваш  племянник?  -  спросил,  едва
завидев капитана, хозяин гостиницы.
     Капитан от души рассмеялся:
     - Как всегда, шутит. Пришлите-ка мне сюда мальчишку, я хоть погляжу  на
него.
     - Да его здесь нет! У него вчера  был  выходной  день,  он  ушел  и  не
вернулся. Со вчерашнего вечера исчезли также  мистер  Байрон  и  меньший  из
близнецов.
     Капитан вскочил.
     - Кофе не надо!  -  крикнул  он  на  ходу  и  помчался,  насколько  ему
позволяли его старые ноги, в гавань, где стояли яхты.
     Его лодки там не было! У него прямо  ноги  подкосились.  Он  растерянно
оглянулся по сторонам. И тогда он заметил записку на  столбике,  к  которому
привязывают лодки.
     Он нагнулся, достал записку и прочел ее.
     Капитан с трудом выпрямился и, тяжело дыша,  побежал  назад,  в  город.
Наконец он достиг виллы "Морская". Он распахнул садовую калитку и позвонил в
дверь. Она была заперта. Тогда он обежал вокруг дома и заглянул на террасу.
     У стола сидел Эмиль Тышбайн. Он спал, опустив голову на руки.
     На диванчике у стены лежал Вторник и тоже спал. Он был с головой накрыт
шерстяным одеялом, торчал только его чуб.
     Дверь террасы тоже оказалась запертой.  Капитан  постучал  пальцами  по
стеклу.  Сперва  тихонько.  Но  мальчики  не  просыпались.  Тогда  он   стал
барабанить все громче и громче.
     В конце концов Эмиль поднял голову. Он  был  совсем  сонный.  Но  вдруг
глаза его сделались осмысленными, он с удивлением обвел взглядом  террасу  -
видно, что-то вспомнил, - пригладил рукой  взъерошенные  волосы,  вскочил  с
места и отпер двери.
     - Где Ганс? - крикнул с порога капитан. Эмиль быстро рассказал все, что
знал.
     -  Из  Варнемюнде  мы  вернулись  среди  ночи.  Вторник  никак  не  мог
проснуться. Я снял его с телеги, кое-как дотащил сюда и уложил на  диванчик.
Сам я сел за стол и решил не спать до утра, чтобы как можно раньше  сообщить
портовой полиции, что лодка не вернулась. Кроме того, мне надо  было  как-то
подготовить Джекки к  тому,  что  случилось,  и  дать  ему  в  утешение  эти
пятьдесят марок.  И  еще  я  собирался,  если  сразу  не  найду  яхту,  дать
телеграмму в Копенгаген, в гостиницу "Англетер". - Эмиль  пожал  плечами.  -
Все это я хотел сделать на рассвете, но, видно, сам не заметил, как  заснул.
Извините меня, капитан. Что вы теперь будете делать?
     - Найму все лодки, какие только найду в гавани, - сказал капитан,  стоя
уже в дверях. - Они начнут поиски.  Разбуди  своего  друга,  и  приходите  в
гавань.
     И он убежал.
     Эмиль подошел к диванчику и тряс Вторника до тех пор, пока не  разбудил
его. Они быстро почистили зубы,  развязали  пакет  с  бутербродами,  который
Вторник таскал с собой накануне весь день, и выбежали из дому, жуя на ходу.
     На перекрестке Эмиль остановился:
     - Малыш, беги в гавань. Может, ты будешь нужен капитану.  А  я  разбужу
Джекки и приведу его с собой. И Эмиль побежал в гостиницу.

     Спустя полчаса двадцать два рыбачьих катера, пять парусных яхт  и  семь
моторок вышли из гавани Корлсбюттеля в открытое море. За  молом  они  веером
разошлись в разные стороны. Договорились, что лодки  не  будут  терять  друг
друга из виду.
     Капитан Шмаух сидел у руля в моторной лодке  "Аргус".  Владелец  лодки,
какой-то фабрикант, предоставил ее в распоряжение капитана. Эмиль, Вторник и
Джекки стояли на коленях у борта и  не  спускали  глаз  с  воды.  Море  было
неспокойное, и лодка порой так накренялась, что  ребят  с  головой  обдавало
соленой водой.
     - Кажется, я вас еще не поблагодарил, - сказал Джекки.  -  Это  потому,
что я испугался. Особенно в первую минуту. Короче, большое вам спасибо. И за
деньги тоже. - Он пожал ребятам руки. - Ну,  а  теперь  мне  надо  успокоить
капитана. Ему небось еще страшнее, чем мне. - Он пересел поближе к  капитану
и ободряюще ему кивнул. - Вы только не  волнуйтесь.  Я  уверен,  что  ничего
плохого не случилось. Это я всегда наперед знаю. У меня есть шестое чувство.
     Капитан напряженно смотрел в одну точку прямо перед собой.
     Джекки оглянулся. Слева вдалеке вырисовывался темный  силуэт  рыбачьего
катера, справа белела яхта.
     - Один вопрос, капитан.  Здесь  есть  песчаные  косы?  Мели?  Маленькие
острова? Короче, что-то в этом роде?
     Старый  моряк  на  секунду  выпустил  из  рук  руль.  Лодку   мгновенно
подхватили волны, и она закружилась волчком. Но капитан тут же снова схватил
штурвал, и моторка послушно запрыгала по волнам.
     - Парень, - крикнул он в волнении, - это мысль!  Если  бы  ты  оказался
прав!
     Больше он ничего не сказал. Но изменил курс.

     Наши робинзоны проснулись очень-очень рано. Они жутко замерзли, вылезли
из каюты и стали делать гимнастику, чтобы немножко согреться.
     Потом каждый выпил несколько глотков воды и съел немного консервов. Это
был их завтрак. Пустые консервные банки стояли на песке в ожидании дождя. Но
дождем и не пахло. Напротив, впервые за много дней  небо  было  ослепительно
синее, без единого облачка.
     - Я и не знал, что прекрасная  погода  может  так  огорчать,  -  сказал
Густав. - Век живи, век учись!
     Но Профессор злился:
     - Если бы у нас не было пустых консервных банок, дождь лил  бы  как  из
ведра. Так всегда бывает.
     - Но во всем есть всегда и хорошее, - возразил Густав. -  Подумай,  как
было бы глупо, если бы  ты  уже  написал  сочинение  про  интересное  летнее
приключение! Теперь ничего не придется выдумывать. А  то  тебе  пришлось  бы
сжечь сочинение.
     - Я что-то не уверен, придется ли нам еще когда-либо писать  сочинения,
- буркнул Профессор.
     - Это бы я уж как-нибудь пережил, - сказал Густав. -  Но  как  подумаю,
что больше не увижу своей мотоциклетки, прямо выть готов.
     И он стал что-то насвистывать.
     Ганс снял свою белую рубашку и повесил ее на мачту вместо флага.
     - Может, так нас легче найдут!
     Потом они еще раз навалились на "Кунигунду" и попытались  ее  сдвинуть.
Она по-прежнему не шелохнулась.
     - За ночь она, видно, пустила корни. Нет смысла зря тратить силы.
     Они легли на песок, и тогда Ганс сказал:
     - Послушайте! Я виноват в том, что случилось.  Воды  у  нас  хватит  до
завтрашнего утра. Если нас за день не подберут, я надену спасательный круг и
попытаюсь доплыть до берега. Может, где увижу катер или пароход.
     - Ни за что! - крикнул Густав. -  Если  кому-нибудь  из  нас  пускаться
вплавь, то уж, конечно, мне!
     - Я эту кашу заварил, - сказал Ганс, - мне ее и расхлебывать.
     - Так нельзя рассуждать. Поплывет тот,  кто  лучше  плавает,  -  сказал
Густав. - Ясно?..
     - Значит, я, - сказал Ганс.
     - Нет, я.
     - Я поплыву.
     - Нет, я!
     Оба вскочили: они готовы были растерзать друг друга. Но Профессор кинул
обоим по горсти песка в лицо. Они стали отплевываться и тереть глаза.
     - Вы  что,  совсем  рехнулись?  -  спокойно  осведомился  Профессор.  -
Ложитесь-ка лучше и поспите несколько часов. Во  время  сна  не  хочется  ни
есть, ни пить, хоть запасы сэкономим.
     Они послушно растянулись на песке и  закрыли  глаза.  Профессор  сел  в
лодку, прислонился к мачте и стал глядеть вдаль.

     Моторка "Аргус" неслась по волнам. Когда ребята, забывшись на  секунду,
переставали держаться за борт, они тут же слетали со скамейки. У Вторника на
лбу уже была большая шишка. А капитан сидел у руля неподвижно, как монумент.
     - Вон там! - крикнул он вдруг и показал куда-то вперед. Но  они  ничего
не увидели.
     - Белый флаг! - крикнул он в восторге. - Это они! - Он кивнул Джекки. -
Твой вопрос стоил дорого, мой мальчик.
     - Какой вопрос, капитан?
     - Есть ли здесь остров. Ребята попали на остров с  пальмой  и  сели  на
мель. Ну, уж я им задам перцу!
     - Я знал, что ничего плохого не случилось, - сказал Джекки.
     У капитана уже отлегло от сердца, он хохотал:
     - Ну да, верно, у тебя ведь есть шестое чувство!
     - Я тоже вижу что-то белое! - воскликнул Эмиль. - И мачту.
     - И я! - крикнул Джекки.
     А Вторник все еще ничего не видел. Эмиль попытался ему объяснить,  куда
смотреть, и тут он заметил, что Вторник плачет. Слезы градом катились по его
загорелым щекам.
     - Что с тобой, малыш?
     - Я так рад, так рад... - прошептал Вторник. - Но Густаву и  Профессору
лучше не рассказывай, что я ревел. Не то еще воображать начнут, погремушки!
     И он засмеялся сквозь слезы.
     - Я уже вижу три силуэта! - крикнул капитан. - И мою "Кунигунду"  тоже.
Ну, подождите, детки! Сейчас мы до вас доберемся!

     Густав и Ганс прыгали и скакали по островку, как негры во время  танца.
Они махали руками и орали не своим голосом.
     Профессор не сдвинулся с места; он  чертил  что-то  пальцем  по  песку.
Потом он все же встал, собрал  пустые  консервные  банки  и  задумчиво  стал
швырять их одну за другой в воду.
     Ганс забрался на мачту, снял свою рубашку и быстро  ее  надел.  "Аргус"
был уже совсем близко: капитан выключил мотор и бросил конец. Ганс его ловко
поймал и привязал к корме парусника. Теперь лодки стояли рядом.
     - Ура, погремушки! - вопил Густав.
     Капитан первым перепрыгнул с "Аргуса" на "Кунигунду IV".
     Племянник подошел к нему и сказал:
     - Дядя, я во всем виноват.
     Капитан отвесил ему оглушительную пощечину и сказал:
     - Слава богу, вы все живы и здоровы.


       Глава тринадцатая

ПЕРВЫЕ ШАГИ

     Возвращение  огромного  спасательного  флота  и  прибытие   потерпевших
кораблекрушение вызвало всеобщее ликование. На причале, на набережной и даже
в окрестных переулках толпились люди и приветственно махали руками.
     Капитан велел ребятам не спеша идти в гостиницу.  А  сам  отправился  с
рыбаками в деревенский кабачок и угостил всех пивом. Поблагодарив за помощь,
он быстро со всеми распрощался и торопливо зашагал  к  гостинице.  Он  повел
ребят в ресторан и заказал роскошный обед.
     Они заняли отдельный кабинет, чтобы чувствовать себя свободней.  Каждый
уплетал за двоих, но это не мешало им  разговаривать.  Они  рассказали  друг
другу все, что произошло, во всех подробностях. Ганс Шмаух, хотя  он  и  был
учеником официанта, тоже  сидел  за  столом,  и  его  шеф,  официант  Шмидт,
старательно его обслуживал.
     На сладкое подали шоколадный пудинг с ванильным соусом.
     - Я предлагаю дома пока не рассказывать о вашей робинзонаде,  -  сказал
капитан. - Завтра возвращаются ваши из  Дании.  Их  незачем  волновать  этим
происшествием. А если  что-нибудь  выяснится,  валите  все  на  меня.  Уж  я
как-нибудь выпутаюсь.
     Эмиль и Профессор вскочили.
     Капитан жестом усадил их на место.
     - Я знаю, что вы хотите сказать. Вы,  конечно,  горды  и  желаете  сами
отвечать за свои проступки. - Он покачал головой. - Хватит того, что у  меня
заболел живот. Пощадите взрослых! У нас, взрослых, слабые нервы!
     Эмиль и Профессор снова сели.
     - Ну вот, - ласково сказал  капитан.  -  А  теперь  дядя  Шмаух  пойдет
торговать древесиной.
     И он попросил счет.
     После обеда мальчики побежали в гавань. Только Ганс остался в гостинице
и снова превратился в ученика  официанта.  А  ребята  взяли  из  "Кунигунды"
корзину с остатками продовольствия и торжественно водворили  ее  в  кладовую
виллы "Морская".
     - Сегодня я дежурный, - важно заявил Густав.
     Потом они послали Джекки в гостиницу за вещами и поставили ему у себя в
комнате раскладушку, потому что в гостинице он жить больше не мог.
     - А теперь неплохо бы выспаться, - сказал Профессор, который,  несмотря
на тропическую пальму, простудился на острове и говорил в нос.
     - Нет, сон придется пока отложить, - заявил Эмиль. - Надо подумать, как
помочь Джекки. Здорово, что из Андерса удалось выколотить  пятьдесят  марок,
но долго на это не проживешь. У Джекки нет ни родителей, ни  родных.  Сможет
ли он выступать один, еще неясно. Что вы предлагаете?
     Вторник поднял руку.
     - Мы сейчас отправимся в сад. Нас четверо сы