Профессором. Сила!
     - Ты тоже кое-что стоишь, - заметил комиссар и задымил сигарой.
     - Да, я еще хотел вас спросить, господин комиссар: что теперь  будет  с
Грундайсом или как его там зовут? В общем, с вором?
     - Им сейчас занимаются. Надо опознать его личность. Его  фотографируют,
снимают отпечатки пальцев. А потом все это будут  сверять  с  данными  нашей
картотеки.
     - А это что такое?
     - Всех преступников, которых нам  удается  поймать,  мы  фотографируем,
берем у них отпечатки пальцев. У нас даже есть данные на тех, кого мы еще не
задержали, а только ищем. Ведь вполне вероятно, что  твой  вор,  прежде  чем
тебя обокрасть, совершил и другие кражи, верно?
     - Верно. А мне это даже в голову не пришло...
     - Минутку, - оборвал комиссар  Эмиля,  потому  что  на  столе  зазвонил
телефон. - Да, да... интересный для вас случай...Зайдите-ка все ко мне...  -
сказал он в трубку, потом положил ее и добавил, обращаясь к  Эмилю.  -  Сюда
сейчас придут несколько репортеров: они будут брать у тебя интервью.
     - А что это такое? - спросил Эмиль.
     - Брать интервью - это значит задавать вопросы.
     - Ну да! - воскликнул Эмиль. - Обо мне напишут в газете?
     - Наверно, - сказал комиссар. - Когда ученику реального училища удается
задержать вора, он становится знаменитым.
     В дверь постучали, и в кабинет вошли четыре репортера.  Комиссар  пожал
им руки и вкратце рассказал о приключениях  Эмиля.  А  все  четверо  усердно
записывали то, что говорил комиссар.
     - Просто великолепно!  -  сказал  один  из  репортеров.  -  Мальчик  из
провинции выступает как сыщик!
     - Может, возьмете его себе на службу? - посоветовал другой и засмеялся.
     - А почему ты не подошел сразу к полицейскому и не рассказал ему все? -
спросил третий.
     Эмиль вдруг испугался. Он вспомнил сержанта Йешке из Нойштадта  и  свой
сон. Неужели он теперь сам попался?
     - Ну, ну, - подбодрил его комиссар.
     Эмиль пожал плечами и сказал:
     - Эх, пусть будет что будет! Я не подошел к полицейскому потому, что  в
Нойштадте я раскрасил памятник великому герцогу Карлу - сделал  ему  красный
нос и черные усы. Можете меня арестовать, господин комиссар!
     Но, судя по  лицам  присутствующих,  никто  из  них  не  был  возмущен,
напротив, все дружно рассмеялись. А комиссар сказал:
     - Ну что ты, Эмиль! Разве мы можем посадить  в  тюрьму  нашего  лучшего
сыщика!
     - Правда? Ой, как я рад! - с облегчением воскликнул Эмиль. А  потом  он
подошел поближе к одному из репортеров и спросил его: -  Разве  вы  меня  не
узнали?
     - Нет, - ответил тот.
     - Ведь это вы купили мне вчера в трамвае билет, когда  кондуктор  хотел
меня высадить.
     - Было дело! - воскликнул репортер. - Теперь я тебя  вспомнил.  Ты  еще
спрашивал мой адрес, чтобы вернуть мне мелочь за билет.
     - Можно, я вам сейчас отдам? - спросил Эмиль и вынул из кармана  десять
пфеннигов.
     - Да что ты, и не думай! -сказал репортер. - А ты ведь мне  даже  тогда
представился.
     - Конечно, - объяснил  мальчик,  -  человек  должен  знать,  с  кем  он
говорит. Но вы, наверно, забыли: меня зовут Эмиль Тышбайн.
     - А меня - Кестнер, - сказал репортер, и они пожали друг другу руки.
     -  Великолепно!  -  воскликнул  комиссар.  -  Оказывается,  вы   старые
знакомые.
     - Послушай, Эмиль, - сказал господин Кестнер, - не  пойдешь  ли  ты  со
мной в редакцию? А до этого мы где-нибудь съедим по  пирожному  со  взбитыми
сливками.
     - Вы разрешите мне вас пригласить? - спросил Эмиль.
     - Ну и парень!
     Все снова рассмеялись, и вид у всех был очень довольный.
     - Нет уж, платить буду я, - твердо сказал господин Кестнер.
     - Что ж, спасибо, я с радостью приму ваше приглашение, но меня  ждут  в
коридоре Профессор и Густав.
     - Ну, мы их, само собой, тоже прихватим, - сказал господин Кестнер.
     У других репортеров были еще вопросы.  Эмиль  охотно  на  все  отвечал.
Репортеры записывали.
     - Вор этот - новичок? - спросил один из них.
     - Не думаю, - ответил комиссар. -  Может,  нас  еще  ждет  какой-нибудь
сюрприз. Во всяком случае, позвоните мне, пожалуйста, через полчаса.
     Потом все встали и распрощались. А  Эмиль  пошел  вместе  с  господином
Кестнером к следователю Лурье. Тот жевал теперь бутерброд с сыром.
     - А вот и сам Цвербайн! -воскликнул он, увидев Эмиля.
     - Тышбайн, - невозмутимо поправил Эмиль.
     Потом господин Кестнер усадил Эмиля, Густава и Профессора  в  машину  и
повез их прежде всего в кондитерскую. Дорогой Густав вдруг как гуднет  своим
клаксоном. Ребята рассмеялись, увидев, что  господин  Кестнер  испугался.  В
кондитерской они все очень веселились. Уплетали вишневый пирог  со  взбитыми
сливками и болтали о чем попало: о военном совете, который  они  держали  на
площади Никельсбург, о том, как они гнались за такси, о ночи в гостинице,  о
Густаве в роли посыльного, о скандале в банке. И господин Кестнер  сказал  в
конце разговора:
     - Вы все трое действительно отличные ребята!
     Они очень возгордились от этой похвалы и  даже  съели  еще  по  кусочку
вишневого пирога.
     Потом Густав и  Профессор  побежали  к  остановке  автобуса,  а  Эмиль,
пообещав  позвонить  после  обеда  Вторнику,  поехал  вместе  с   господином
Кестнером в редакцию.
     Здание, где делают газету, оказалось  огромным.  Почти  таким  же,  как
Управление полиции на  Александерплатц.  А  в  коридорах  был  такой  шум  и
сутолока, словно там проводили состязания по бегу с препятствиями.
     Они вошли в комнату, в которой за столом  работала  красивая  белокурая
девушка. И  господин  Кестнер  принялся  ходить  взад-вперед  по  комнате  и
диктовать этой девушке все то, что ему рассказал Эмиль, а она  быстро-быстро
стучала на машинке. Иногда он останавливался и спрашивал Эмиля:
     - Все верно?
     И диктовал дальше только после того, как Эмиль кивал головой.
     Потом господин Кестнер снова позвонил комиссару полиции.
     - Что вы говорите? - изумился он. - Просто невероятно!..  Ему  пока  не
рассказывать?.. Ну да?..  И  это  тоже  он?..  Я  так  рад!..  Огромное  вам
спасибо... Вот будет сенсация!..
     Господин Кестнер повесил трубку, поглядел на мальчика так, словно видел
его впервые, и сказал:
     - Эмиль, пошли скорее наверх. Нам надо тебя сфотографировать.
     - Да что вы! - с удивлением  пробормотал  Эмиль,  и  покорно  пошел  за
господином Кестнером, поднялся с ним еще на три этажа и очутился  в  светлой
комнате.
     Там он причесался, и его сфотографировали.
     Потом господин Кестнер повел Эмиля в типографию - ну и  грохот  же  там
стоял: казалось, что  стучат  сразу  на  тысяче  пишущих  машинок!  -  отдал
какому-то дяденьке странички, которые напечатала красивая белокурая девушка,
и сказал, что он тут же вернется, потому что это очень срочный материал, ему
надо только прежде отправить мальчика к бабушке.
     Потом они на лифте  спустились  на  первый  этаж;  и  вышли  на  улицу.
Господин Кестнер остановил такси, усадил в него Эмиля,  дал  шоферу  деньги,
хотя мальчик и запротестовал, и сказал:
     -  Отвезите,  пожалуйста,  моего  юного  друга  на  Шуманштрассе,   дом
пятнадцать.
     Они крепко пожали  друг  другу  руки,  и  господин  Кестнер  сказал  на
прощание:
     - Когда приедешь домой, передай от меня привет твоей маме. Она,  видно,
очень милая женщина.
     - Еще бы! - воскликнул Эмиль.
     - Да, и последнее! - крикнул вдогонку господин  Кестнер,  когда  машина
уже тронулась.  -  Обязательно  прочти  сегодняшний  вечерний  выпуск  нашей
газеты. Ты будешь удивлен!
     Эмиль обернулся, чтобы помахать господину Кестнеру. И господин  Кестнер
ему тоже помахал.
     Потом машина скрылась за углом.


       Глава шестнадцатая

     КОМИССАР ПОЛИЦИИ ПЕРЕДАпТ ПРИВЕТ

     Такси ехало уже по Унтер-ден-Линден, когда Эмиль спросил вдруг шофера:
     - Мы, наверно, скоро приедем?
     - Так точно.
     - Извините, пожалуйста, но  я  забыл,  мне  вначале  надо  попасть,  на
Кайзераллее, в кафе "Жости". Там я оставил букет цветов для тети и  чемодан.
Не будете ли вы так любезны заехать сперва туда?
     - Что значит "любезен"? У тебя есть деньги на случай,  если  не  хватит
тех, которые я уже получил?
     - Да, деньги у меня есть. А я не могу прийти к тете без цветов.
     - Ну что ж, ладно, - сказал шофер и свернул налево.
     Они  проехали  через  Бранденбургские  ворота,  потом   мимо   зеленого
тенистого Тиргартена и Ноллендорфской  площади.  Теперь,  когда  все  хорошо
кончилось, Берлин казался Эмилю куда приветливей и уютней. Но все же  он  на
всякий случай ощупал свой верхний карман. Деньги были на месте.
     Получив свои вещи в целости и сохранности, Эмиль  поблагодарил  девушку
за стойкой, снова сел в такси и сказал шоферу:
     - Ну, а теперь к бабушке!
     Они  развернулись,  проделали  весь  этот  длинный  путь   в   обратном
направлении, пересекли реку Шпрее и  покатили  по  узким  старым  улочкам  с
серыми домами. Эмилю хотелось глядеть в окно, но, как назло, ему  все  время
что-то мешало: то он возился с чемоданом, который без конца падал с сиденья,
то воевал с ветром, который вырывал у него букет из рук.
     Шофер  затормозил.   Машина   остановилась   у   дома   пятнадцать   на
Шуманштрассе.
     - Ну вот мы как будто и приехали, - сказал Эмиль и вылез  из  такси.  -
Сколько я вам должен добавить?
     - Нисколько, наоборот, я тебе еще верну тридцать пфеннигов.
     - Что вы! - воскликнул Эмиль. - Купите себе на них несколько сигар.
     - Спасибо, малыш, я не курю, а жую  табак,  -  сказал  шофер  и  поехал
дальше.
     Эмиль поднялся на третий этаж и  позвонил  в  дверь,  на  которой  была
табличка "Хаймбольд".  До  него  донеслись  громкие  возгласы,  потом  дверь
распахнулась, и он увидел бабушку. Она схватила Эмиля за шиворот, поцеловала
его в левую щеку и одновременно шлепнула по правой, потом втащила за  волосы
в квартиру и закричала:
     - Ах ты, негодник, ах ты, негодник!
     - Хорошенькие вещи узнаешь о тебе, - сказала тетя  Марта  дружелюбно  и
подала ему руку.
     А Пони-Шапочка - на  ней  был  мамин  передник  -  сунула  ему  локоть,
пропищав:
     - Осторожно! У меня руки мокрые. Мою посуду. Бедные мы, женщины!
     Потом они все прошли в комнату, Эмиля усадили на кушетку, и  бабушка  с
тетей Мартой стали его так рассматривать, словно  он  очень  ценная  картина
Тициана.
     - Деньги принес? - спросила Пони.
     - Еще бы! - воскликнул Эмиль, вынул из кармана  три  бумажки,  протянул
сто двадцать марок бабушке и сказал: - Вот, бабушка, возьми. И мама передает
сердечный привет. И просит тебя  не  сердиться,  что  ничего  не  послала  в
прошлый месяц. Но было мало работы. Зато в  этот  раз  она  посылает  больше
обычного.
     - Спасибо, мой милый мальчик, - ответила бабушка, протянула  ему  назад
ассигнацию в двадцать марок и сказала: - Это  тебе.  За  то,  что  ты  такой
отличный сыщик.
     - Нет, я не возьму этих денег. У меня ведь есть двадцать марок, которые
мне дала мама.
     - Эмиль, бабушку надо слушаться. Спрячь скорее деньги!
     - Нет, я их не возьму.
     - Ну и болван! - воскликнула Пони-Шапочка. - Я  не  заставила  бы  себя
просить!
     - Нет, бабушка, мне не хочется.
     - Возьми, говорят, не то у меня от бешенства разыграется  ревматизм,  -
пригрозила бабушка.
     - Ну, скорее убери эти деньги, - сказала тетя Марта и сама  сунула  ему
бумажку в карман.
     - Что ж, если вы уж так настаиваете... - простонал  Эмиль.  -  Спасибо,
бабушка.
     - Это я должна благодарить тебя,  это  я  должна  благодарить  тебя,  -
ответила бабушка и погладила Эмиля по голове.
     Потом Эмиль подал тете букет. Торжественно  развернули  бумагу,  и  все
растерялись - то ли плакать, то ли смеяться.
     - Сушеные овощи! - заявила Пони.
     - Ну конечно, они с вечера лежат без воды, - печально объяснил Эмиль. -
Тут нечему удивляться. Когда мы их вчера утром купили у Штамницев, они  были
совсем свежие.
     - Не сомневаюсь, не сомневаюсь, - сказала бабушка и поставила  завядшие
цветы в воду.
     - Может, еще отойдут, - утешила его тетя Марта. - Ну, а теперь  давайте
обедать. Дядя придет домой поздно. Пони, накрой на стол!
     - Сейчас! - ответила девочка. - Эмиль, а что у нас на обед?
     - Понятия не имею.
     - А что ты больше всего любишь?
     - Макароны с ветчиной.
     - Ну, значит, ты уже знаешь, что у нас на обед.
     Собственно говоря, накануне Эмиль  уже  ел  макароны  с  ветчиной.  Но,
во-первых, любимое блюдо можно есть хоть каждый  день,  а  во-вторых,  Эмилю
казалось, что с последнего обеда в Нойштадте у мамы прошло не меньше недели.
И он накинулся на макароны, словно он был господином Грундайсом - Мюллером -
Кислингом.
     После обеда Эмиль и Пони вышли на улицу, потому что Эмилю не  терпелось
опробовать маленький никелированный  велосипед  Пони.  Бабушка  прилегла  на
кушетке. А тетя Марта пекла яблочный пирог. Она  славилась  в  семье  своими
яблочными пирогами.
     Эмиль мчался по Шуманштрассе, а Пони  бежала  за  ним  и  держалась  за
седло, уверяя, что это необходимо, не то ее кузен упадет. Потом ему пришлось
слезть,  потому  что  Пони  захотела  продемонстрировать,  как  она   делает
восьмерки и тройки.
     И тут к ним подошел полицейский с портфелем под мышкой и спросил:
     - Скажите, дети, в доме пятнадцать живут Хаймбольды?
     - Да, - сказала Пони. - Это мы. Одну минуту, господин майор.
     Она поставила велосипед в подвал и заперла его.
     - Что-нибудь плохое? - спросил Эмиль, который все еще беспокоился из-за
проклятого Йешке.
     - Совсем наоборот. Это ты ученик Эмиль Тышбайн?
     - Да, я.
     - Ну, тогда я могу тебя от души поздравить!
     -  У  кого  это  день  рождения?  -  поинтересовалась  Пони,   которая,
вернувшись из подвала, услышала только последние слова.
     Но  полицейский  ничего  больше  не  сказал;  он  молча  поднимался  по
лестнице. Тетя Марта ввела его в  комнату.  Бабушка  проснулась  и  села  на
кушетке. Ее явно разбирало любопытство. Эмиль и Пони-Шапочка стояли у стола,
сгорая от нетерпения.
     - Дело вот в чем, -  начал  полицейский,  раскрывая  портфель.  -  Вор,
которого сегодня  утром  помог  задержать  ученик  реального  училища  Эмиль
Тышбайн, оказался не кем иным, как грабителем банка  в  Ганновере,  которого
разыскивают  вот  уже  месяц.  Он  похитил  большую   сумму   денег.   Нашим
специалистам удалось установить его личность. И он уже  во  всем  признался.
Почти все деньги  нашлись  -  они  были  зашиты  в  подкладке  его  костюма.
Ассигнации по тысяче марок.
     - С ума сойти! - воскликнула Пони-Шапочка.
     - Две недели назад, - продолжал полицейский,  -  банк  назначил  премию
тому, кто поймает грабителя. И так  как  ты,  -  он  обернулся  к  Эмилю,  -
задержал его, ты получишь эту премию.  Господин  комиссар  полиции  передает
тебе привет, он рад, что ты вознагражден за твое мужество.
     Эмиль поклонился.
     И тут полицейский вынул из портфеля пачку  денег  и  пересчитал  их  на
столе, а тетя Марта, которая с вниманием следила за его жестами, прошептала:
     - Тысяча марок!
     - Вот это да! - воскликнула Пони.
     Бабушка подписала квитанцию. И полицейский ушел.  Но  перед  этим  тетя
Марта угостила его стаканом наливки из дядиного шкафа.
     Эмиль сел рядом с бабушкой; он был не  в  силах  произнести  ни  слова.
Бабушка обняла его и сказала, покачивая головой:
     - Прямо трудно поверить. Прямо трудно поверить.
     Шапочка вскочила на стул и, дирижируя, словно в комнате находился  хор,
пропела:
     - А вот теперь, а вот теперь мы всех мальчишек пригласим на чашку кофе.
     - Да, - сказал Эмиль. - Это мы тоже сделаем. Но  прежде  всего...  ведь
теперь, собственно говоря, мама... как вы считаете?.. Мама может приехать  в
Берлин?..


       Глава семнадцатая

ФРАУ ТЫШБАЙН ВОЛНУЕТСЯ

     На следующее утро жена булочника фрау Вирт  из  Нойштадта  позвонила  в
дверь парикмахерши фрау Тышбайн.
     - Доброе утро, фрау Тышбайн, - сказала она, войдя  в  квартиру.  -  Как
поживаете?
     - Доброе утро, фрау Вирт. Я так волнуюсь! До сих  пор  не  получила  ни
строчки от сына. Как звонят в дверь, бегу, думаю, почтальон. Вас завить?
     - Нет. Я зашла к вам, чтобы... короче, потому что мне надо вам  кое-что
сообщить.
     - Я вас слушаю.
     - Эмиль передает вам привет и...
     - Бога ради, что с  ним  случилось?..  Где  он?  Что  вам  известно?  -
закричала фрау Тышбайн. Она ужасно  разволновалась  и  в  страхе  всплеснула
руками.
     - Да с ним все в порядке, дорогая. В полном порядке!  Он  поймал  вора.
Представляете! И полиция прислала ему в награду тысячу  марок.  Ну,  что  вы
скажете? И все просят вас поехать в Берлин двенадцатичасовым поездом!
     - А откуда вы все это узнали?
     - Ваша сестра только что позвонила из Берлина к нам  в  магазин.  Эмиль
тоже сказал несколько слов. Просил, чтобы вы приехали. Теперь, когда  у  вас
столько денег, это ведь можно себе позволить.
     - Вот оно что, вот оно что... да, конечно, - рассеянно  бормотала  фрау
Тышбайн. - Тысяча марок? За то, что он  поймал  вора?  Как  это  только  ему
взбрело в голову ловить вора? Всегда одни только глупости у него на уме!
     - Ну, как сказать! Тысяча марок - деньги немалые.
     - Не говорите мне об этой тысяче марок!
     - Конечно, бывают и большие несчастья. Так вы поедете?
     - Еще бы! У меня не будет ни минуты покоя, пока я не увижу Эмиля.
     - Тогда пожелаю вам доброго пути. Надеюсь,  эта  поездка  доставит  вам
удовольствие.
     - Большое спасибо, фрау Вирт,  -  сказала  парикмахерша  и  закрыла  за
гостьей дверь, все еще недоуменно качая головой.
     Уже в берлинском поезде фрау  Тышбайн  пережила  еще  одно  потрясение.
Против нее какой-то господин читал газету. Фрау  Тышбайн  очень  нервничала,
взгляд ее рассеянно блуждал по купе. Она глядела в окно, считала телеграфные
столбы, чтобы хоть как-то скоротать время, и больше всего ей хотелось бежать
за поездом, чтобы подталкивать его сзади,  -  ей  казалось,  он  ползет  как
черепаха. Она вертелась во все стороны, не находя себе  места,  и  вдруг  ее
взгляд случайно упал на газету, которую читал ее сосед.
     - Боже праведный! - воскликнула она и вырвала газету у него из рук.
     Господин решил, что она внезапно сошла с ума, и не на шутку испугался.
     - Вот, вот, - бормотала она. - Это мой сын. - И она  ткнула  пальцем  в
фотографию на первой странице.
     - Да что вы говорите! - обрадовался господин. -  Вы  мать  этого  Эмиля
Тышбайна? Отчаянный парень! Поздравляю вас, фрау Тышбайн, я восхищен!
     - Восхищаться тут нечего, - сказала парикмахерша и стала читать статью.
На первой странице стояло огромными буквами:

                       МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК В РОЛИ СЫЩИКА.
                СОТНЯ БЕРЛИНСКИХ РЕБЯТ ПРЕСЛЕДУЕТ ПРЕСТУПНИКА.

     А под заголовком шел захтывающий рассказ о приключениях Эмиля,  начиная
с вокзала в Нойштадте и кончая Управлением полиции в Берлине.  Фрау  Тышбайн
стала бледной как полотно. И газета в ее руках  так  и  прыгала,  словно  ее
трепал ветер. А ведь окно в купе было закрыто. Господину не терпелось, чтобы
она скорее дочитала статью. Но статья была  очень  длинной  -  она  занимала
почти всю первую страницу. И в середине была фотография Эмиля.
     Наконец она отложила газету в сторону, поглядела  на  своего  соседа  и
сказала:
     - Вот остался один - и тут  же  выкидывает  такие  номера!  Я  ему  так
наказывала быть осторожным, беречь эти сто сорок марок! Как  он  только  мог
поступить так неосмотрительно! Разве он не знает, что у нас нет лишних денег
для воров!
     - Видно, он устал. Может, даже вор его  загипнотизировал.  Такие  вещи,
говорят, бывают, - сказал господин с газетой. - Но разве вас  не  восхищает,
что мальчишка сумел выпутаться из такого