аете,  где  остановился
Галкин, а я вам помогу туда пробраться. Договорились?
   - У меня даже телефон есть, - проникшись доверием к незнакомцу,  говорила
журналистка.
   Еще десяти минут Забродову хватило но то, чтобы  выведать  у  журналистки
все, что  его  интересовало.  Теперь  он  знал,  где  находятся  апартаменты
Галкина.
   Фуршет был в разгаре. Появились артисты, они заняли  место  на  маленькой
сцене. Зазвучала музыка,  полилась  песня.  Некоторые  мужчины  и  дамы  уже
танцевали на небольшой сцене.
   Илларион Забродов и журналистка стояли у окна.
   - Так вы мне поможете встретиться с младшим Галкиным? - уже в который раз
задала вопрос Анжела.
   - Вполне может быть. А сейчас, извини, я должен ненадолго отлучиться.
   Как работает служба безопасности в этом комплексе, Забродов  уже  уяснил.
Также он знал все, что ему было необходимо:  знал  номер,  в  котором  живет
Галкин-старший и его мерзкий сын, убийца и негодяй.  Он  понимал,  что  либо
сегодня, либо этим  вечером  или  ночью,  либо  уже  никогда  он  не  сможет
добраться до Галкина-младшего. А этого Иллариону хотелось страстно,  слишком
много невинных жертв было на счету у Галкина старшего и его сына.
   Психологический портрет Аркадия  Галкина  Илларион  уже  составил.  Таких
людей он знал, чувствовал. Знал, что они сильно  подвержены  психологическим
воздействиям, и именно этим способом Илларион решил действовать. Для  начала
ему надо было подобраться как можно ближе к Галкину-младшему.
   Он  оказался  в  коридоре,  посмотрел  на  двух  охранников,  стоящих   у
стеклянной двери, затем вернулся в зал, отыскал Анжелу и предложил девушке:
   - Не прогуляться ли нам по улице? Погода, как говорится, шепчет.
   От подобного предложения журналистка не отказалась.  Ей  уже  осточертели
музыка, коллеги, и все те,  кто  поглядывал  на  нее  вожделенно.  В  глазах
мужчин, разогретых алкоголем, читалось желание затащить журналистку к себе в
номер.
   Через пять минут Илларион Забродов и его спутница  покинули  шумный  зал.
Они двинулись по вымощенному брусчаткой тротуару вокруг комплекса.  Илларион
время от времени поглядывал на здание.
   - Что это вы так рассматриваете здание? Нравится?
   - Красивое.
   - Думаю, в Эмиратах таких зданий хоть пруд пруди.
   - Таких нет. Хотя это, насколько я понимаю, построили югославы или турки,
- комментировал Забродов.
   Они обошли комплекс зданий и вернулись к входу. "Странный он  какой-то...
Болтает о разных пустяках, - думала девушка, - совсем ко мне не пристает.
   Удивительный мужчина".
   То, что ее собеседник и спутник  нормальной  ориентации,  журналистка  не
сомневалась. На "голубого" Илларион абсолютно не  походил,  этот  контингент
девушка знала прекрасно, некоторые из ее коллег принадлежали  к  сексуальным
меньшинствам.
   Вернувшись в зал, выпив  немного  шампанского  и  станцевав  один  танец,
Илларион извинился:
   - Я оставлю тебя, Анжела, но ненадолго.  Если  хочешь,  мы  можем  уехать
отсюда вместе.
   - Нет, завтра у меня здесь съемка...  У  меня,  кстати,  здесь  номер,  -
улыбнувшись, произнесла девушка. - Только не в этом корпусе, а  в  другом  -
там, где поселили всех журналистов.
   Илларион, извинившись, удалился. А через  десять  минут  он  уже  был  на
улице. Темнота ему была на руку. Перебираясь с  одного  балкона  на  другой,
Илларион оказался на соседнем балконе номера, где жил Галкин-младший.
   Аркадий после очередной ссоры с отцом пометался по номеру, затем  упал  в
кресло и, зло матерясь, сжал голову руками. Охраны в комнате  не  было,  они
стояли за дверью в коридоре. Дважды Аркадий  открывал  дверь.  Он  был  зол.
Дважды обращался к охранникам, требовал принести бутылку коньяка, но  охрана
безмолвствовала, на замечания и просьбы Галкина-младшего не отвечала.
   Выбраться из номера Аркадий не мог.
   - Чтоб вы все сдохли, мерзавцы и холопы! - крикнул он охранникам.
   Охранник повертел пальцем у виска:
   - Совсем мозги отпил, - прокомментировал он выкрики Аркадия.
   Галкин-младший сорвал с себя пиджак, бросил на кровать очки, рубаху.  Ему
было плохо, чертовски болела голова, хотелось выпить. Алкоголя в  номере  не
было. Он вспотел так сильно, что майка прилипла к телу.
   "Надо принять  душ,  переодеться.  Я  позвоню  отцу,  попрошу,  чтобы  он
отпустил меня, позволил уехать с этого долбаного форума, где я абсолютно  не
нужен".
   Он вошел в ванную.
   Илларион слышал, как хлопали двери в номере.
   - Пора! - сказал он сам себе и, проделав немыслимый, почти акробатический
трюк, оказался на балконе. Дверь в номер была полуоткрыта.  Пальцем  толкнув
дверь, Илларион проскользнул в номер.
   Он слышал окрик Галкина-младшего:
   - Я буду принимать душ. Если отец спросит, скажете, я моюсь.
   - Мойся, мойся, - произнес про себя Илларион и, когда услышал  шум  воды,
проскользнул в номер.
   Быстро осмотрелся. Вытащил из-за спины пистолет "ТТ" и, держа его в руке,
подошел к кровати, поднял подушку и сунул оружие под нее. В обойме было  два
патрона.
   "Думаю, что этого, мерзавец,  тебе  хватит!".  Перед  тем,  как  положить
пистолет, Илларион тщательно протер его. Теперь он знал: его отпечатков  нет
на пистолете. Таким же сложным способом он перебрался  на  соседний  балкон,
спустился этажом ниже и уже через пятнадцать минут, вальяжно  куря  и  пьяно
пошатываясь, двигался по коридору к стеклянной двери, ведущей  на  лестницу.
По этой лестнице он спустился в зал. Уходя из  номера  Галкина-младшего,  он
погасил свет.
   Еще через десять минут он уже был на  улице,  стоял  и  смотрел  на  окна
апартаментов Галкина-младшего.
   Наконец там зажегся свет.
   "Значит, ты помылся. Молодец, - подумал Илларион, вытаскивая  из  кармана
трубку мобильного телефона, а из другого кармана маленький плоский диктофон.
- А сейчас я тебя, мерзавец, немножко огорчу", - он набрал номер.
   Аркадий Галкин в  это  время  стоял  у  зеркала,  завернутый  в  махровую
простыню, и смотрел на свое отражение. Зазвенел телефон.
   - Отец звонит. Сейчас я с ним поговорю. Опять  буду  паинькой,  -  злясь,
проговорил Аркадий. Подошел к телефону, снял трубку:
   - Это я, - сказал Аркадий.
   - А это я, - ответил Забродов.
   - Кто это - ты?
   - Илларион Забродов. Мою фамилию, надеюсь, ты слышал?
   - Ты еще жив? - процедил сквозь  зубы  Аркадий,  вновь  обливаясь  потом,
холодея от страха.
   - Как ты можешь догадаться,  пока  еще  жив.  Хочу  дать  тебе  послушать
кое-что, - Илларион включил кнопку диктофона.
   Аркадий задрожал. Из трубки слышался голос Лили:
   "Да, я сидела справа, Аркадий сидел за рулем. Конечно, я все  видела.  Он
решил показать свою прыть. Увидел девушек, стоящих  у  обочины,  и  помчался
прямо на них. Я говорила ему, не надо это делать,  но  он  не  послушал.  Он
вообще никогда никого не слушал. Джип сбил девушек, потом мы бросили  машину
и уже добрались до Москвы на каком-то микроавтобусе. Он сказал мне, чтобы  я
молчала""
   - Ну, как тебе? - пряча диктофон в  карман,  спросил  Забродов.  -  Узнал
голос? Это голос с того  света,  она  зовет  тебя  к  себе.  Ведь  она  тебе
нравилась?
   -  Ты  сволочь!  Сволочь!   Гнусный   убийца!   -   закричал   в   трубку
Галкин-младший.
   - Нет, убийца - ты. У тебя, кстати, под подушкой  лежит  пистолет,  и  ты
можешь красиво уйти.
   - Куда уйти?
   - На тот свет. Если ты не уйдешь сам, то я сейчас к  тебе  приду,  помогу
тебе это сделать, - Илларион отключил телефон.
   Аркадий Галкин после услышанного в ужасе замер  с  телефонной  трубкой  в
руке. Он был абсолютно голый, простыня упала, лицо побелело,  губы  отливали
синевой.
   - Пистолет? Какой пистолет?! - в истерике он бросился к  дивану,  откинул
подушку.
   Затем кинулся в спальню, сбросил подушку на пол и увидел черный пистолет.
Рука Аркадия Галкина потянулась к оружию.
   "Надо позвонить отцу, надо предупредить его! Пусть он спасет меня!  Пусть
защитит!"
   Такого страха Галкин еще не испытывал ни разу в жизни. Больше  всего  его
потряс голос убитой им Лили, Галкин не мог понять:
   - Неужели она жива? Неужели произошло чудо? Нет,  нет,  она  мертва...  -
бормотал Аркадий.
   Он подбежал к телефону. Но номера отца не  знал.  Он  приоткрыл  дверь  и
крикнул охраннику:
   - Эй, ты! Ты! Быстро вниз, найди отца, скажи, чтобы срочно  шел  ко  мне!
Скорее!
   Видя бледное, перекошенное от страха  лицо  хозяйского  сынка,  охранники
переглянулись.
   - Давай, сходи, а я побуду здесь, - предложил один из них.
   Один из охранников быстро помчался  по  длинному  коридору  к  стеклянной
двери. Он прибежал вниз, с трудом отыскал Бориса Аркадьевича, а вот  Антона,
как ни старался,  найти  не  мог.  Рядом  с  Борисом  Аркадьевичем  был  его
пресс-секретарь.
   - Чего тебе?
   - Да там Аркадий чудит.  Весь  какой-то  странный,  кричит,  отца  зовет.
Что-то у него случилось.
   Пресс-секретарь, извинившись перед своим шефом и седовласым политиком,  с
которым  Борис  Аркадьевич  увлеченно  беседовал  о  политической  ситуации,
сообщил то, что его просил Аркадий.
   - Черт бы его подрал! Что, пьяный? - охранник пожал плечами. -  Извините,
у меня здесь дела. Я скоро вернусь, - и  Галкин-старший,  мило  улыбнувшись,
двинулся из банкетного зала.
   Впереди шел охранник, сзади секретарь. Лицо Галкина-старшего было мрачным
и злым.
   "За сегодняшний день он умудрился меня несколько раз вывести из себя. Ну,
я ему сейчас задам! Какого черта?!"
   На лестнице, метрах в десяти  от  стеклянной  двери,  с  большим  букетом
цветов в руках стоял Илларион Забродов. Когда Галкин-старший уже  поднимался
к лестнице, Илларион, прижав к уху телефон, набрал номер.
   Трубку сняли тотчас.
   - Ну, что, мерзавец, еще не пустил себе пулю в  лоб?  -  Илларион  слышал
тяжелое прерывистое дыхание. Аркадий  был  так  напуган,  что  даже  не  мог
вымолвить слова. - Я к тебе сейчас приду. Я уже иду. Охранник у твоих дверей
уже мертв, как будешь мертв и ты.
   Аркадий поднял пистолет и прошептал:
   - Ну, иди, иди!
   -  Иду!  -  ответил  Забродов.  -  А  ты  не  забыл  снять   пистолет   с
предохранителя?
   - Нет, не забыл.
   - Ну, тогда молодец.
   Галкин-старший подошел к двери номера, где был его сын, положил  руку  на
дверную ручку.
   - Я пришел! И сейчас войду, у тебя остался  последний  шанс  покончить  с
собой, - услышал в трубке Галкин-младший голос Забродова.
   Дверь резко открылась. Галкин-младший, прищурившись, нажал  на  спусковой
крючок. Он увидел силуэт человека  в  темном  костюме,  в  белой  рубашке  и
ярко-синем галстуке. Лишь после второго выстрела он сообразил, что  это  его
отец.
   Одна пуля вошла Галкину-старшему в шею, другая  -  в  грудь,  как  раз  в
область сердца. Промахнуться с  такого  расстояния  было  почти  невозможно.
Охранник, услышав выстрелы, выхватил оружие и выстрелил в  абсолютно  голого
мужчину, в руке которого был пистолет, а в другой - телефонная трубка.
   Галкин-младший  качнулся  и  рухнул,  стягивая  на  пол  телефон.  Бориса
Аркадьевича Галкина подхватил пресс-секретарь.
   Илларион Забродов услышал  выстрелы  в  телефонной  трубке,  увидел,  что
происходит в конце коридора сквозь стеклянную дверь. Телефон  он  опустил  в
карман пиджака и с букетом цветов, не спеша, двинулся вниз по  лестнице.  Он
отыскал Анжелу, подарил ей цветы, а затем извинился, сказав, что его  срочно
вызывают в Москву.
   - Можно, я вам позвоню?
   Анжела написала на листочке блокнота свой телефон.
   - До встречи, Анжела.

***

   Полковник ГРУ Андрей Мещеряков открыл глаза в половине седьмого.  Стол  в
гостиной уже был убран. Мещеряков протер глаза. С кухни слышалась  музыка  и
звяканье посуды.
   - Илларион! Илларион! - немного охрипшим голосом крикнул Мещеряков. - Что
это с нами было? Мы вчера столько выпили!
   - Да, выпили сильно, - сказал Илларион, появляясь с подносом, на  котором
стоял кофейник и две чашки. Рядом на комоде стояла недопитая бутылка виски.
   - Давненько мы с тобой так не сидели.
   - Да уж, и не говори. Может, ты хочешь полечиться, Андрей?
   - Нет, нет, у меня и так голова трещит.
   - Тогда выпей кофе, а я выпью виски,  -  Илларион  налил  себе  в  стакан
немного виски, сел в кресло, включил телевизор.
   Когда из ванной появился вымытый и довольный Андрей, Илларион смотрел  на
экран телевизора.
   Мещеряков сел к столу:
   - Что ты там смотришь?
   - Да жду, когда передадут сводку погоды. Может, сегодня съезжу на  озеро,
что-то хочется порыбачить.
   - А меня возьмешь?
   - Почему бы и нет? Ты же сегодня и завтра свободен, выходные как-никак, -
сказал Забродов. - Твое здоровье, Андрей, - он пил виски.
   Запах алкоголя сегодня раздражал Мещерякова.
   Он поморщился:
   - Как ты можешь с утра пить эту самогонку?
   - Мне нравится, - сказал Илларион.
   - И что, ты в таком виде поведешь машину?
   - Почему я? Ты поведешь машину. Ты же хочешь поехать  и  поймать  большую
щуку?
   - Хочу.
   - Тогда и порулишь.
   Первой новостью, которую Мещеряков и  Забродов  услышали  после  заставки
новостей  было  сообщение  о  том,  что  известный   предприниматель   Борис
Аркадьевич Галкин трагически погиб. Так же погиб и его сын Аркадий Борисович
Галкин. Все это произошло поздним вечером во  время  проведения  форума.  На
экране появились две фотографии - Галкина-старшего и его сына.
   - Не может быть! - вскочил из-за стола Андрей Мещеряков.
   - А ты говорил, - делая глоток виски,  сказал  Забродов,  -  что  олигарх
фигура неприкасаемая, и ничего с ним никто не сможет сделать.
   - Как это произошло? - Мещеряков  бросился  к  телефону,  затем,  положив
трубку, сказал. - Ерунда какая-то... Черт знает что!  Мне  сказали,  что  по
предварительным  данным   сын   застрелил   отца,   а   охранник   застрелил
Галкина-младшего.
   - Вот видишь, есть же высший суд!
   - Какой к черту суд! Налей-ка и мне.
   - А как же рыбалка?
   - Налей, налей, Илларион.
   Забродов поставил стакан рядом со своим и разлил остатки виски из большой
граненой бутылки.
   - За справедливость! - прикоснувшись своим стаканом к стакану Мещерякова,
сказал Илларион.
   - Ничего не понимаю! Как это могло произойти?
   - Думаю, разберутся, - делая глоток, ответил бывший  инструктор  спецназа
ГРУ Илларион Забродов.



    Андрей ВОРОНИН и Максим ГАРИН
    КОМБАТ
    НИКТО, КРОМЕ ТЕБЯ

Анонс

   Он немногословен, но если  пообещал,  то  выполнит  обещанное,  таков
Комбат, ведь это не просто кличка главного  героя  Бориса  Рублева,  это
прозвище, которое он  заслужил.  Он,  бывший  майор  десантно-штурмового
батальона, держался в армии до конца. Многоточие в его  военной  карьере
поставила последняя война.
   Пока идет дележ денег, мирских благ, о нем не  вспоминают,  но  когда
случается беда, от которой не откупишься, Комбат сам приходит на помощь,
ведь он один из немногих, кто еще не забыл смысл  слов:  дружба,  честь,
Родина...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

   Последнее время Рублев постоянно  пребывал  в  плохом  настроении.  И
причин вроде никаких,  а  на  душе  пасмурно.  Вспомнился  будильник  на
батарейке - заряд закончился и секундная стрелка вяло дергалась на одном
месте, туда-сюда. Вот так и он: ничего не хочется.
   Бывали в жизни крупные неприятности,  случалось  и  горе.  Здесь  все
понятно - стиснув зубы, перетерпеть и - вперед  назло  врагу.  А  теперь
даже водка не пьянит -  пьешь  прямо  как  воду.  Может,  потому  что  в
одиночку?
   Комбат достал со шкафа пыльную гитару, за которую брался  раз  в  три
года. Стал перебирать те  немногие  аккорды,  которые  когда-то  выучил.
Песни обрывались, едва успев начаться. Он не пел, а бурчал себе под нос.
Сторонний наблюдатель ровным счетом ничего бы не расслышал.
   Утром видел афишу: ?Спартак " - ЦСКА. ?Сходить, что ли, на футбол?? -
подумал он.
   Из разряда болельщиков Рублев  давно  выбыл.  Не  оставалось  времени
сидеть у телевизора и, тем более,  посещать  матчи.  Только  вот  теперь
выдалась пустая, ничем не заполненная полоса.
   Еще  на  подступах  к  стадиону  стали  попадаться  кучки  горланящих
подростков  в  красно-белых   шарфах   и   шапочках.   ?Спартак-чемпион!
Спартак-чемпион!? Глаза не пьяные, не обкуренные - просто пустые.
   Безмолвные шеренги ОМОНа у проходов на стадион напоминали  регулярное
войско,  ожидающее  наскоков  варварских   отрядов.   Казалось,   сейчас
красно-белые в самом деле ринутся с боевым кличем в атаку. Но все только
начиналось: пока фанаты  послушно  останавливались,  предъявляя  билеты,
позволяя себя оглядывать и даже прощупывать куртки.
   Просочившись вместе с другими  в  одну  из  узких  горловин  прохода,
Рублев уселся на место, закурил.  Начинало  темнеть,  и  зеленый  газон,
подсвеченный прожекторами, выглядел особенно праздничным. Игра  началась
под  рев  трибун,  где  преобладали   спартаковские   болельщики.   Цвет
армейского клуба непросто было отыскать.
   Рублев  чувствовал,  что  не   может   включиться   в   происходящее,
проникнуться глубоким смыслом игры. Он не вскакивал с места,  когда  раз
за разом прокатывались по  стадиону  ?волны?,  не  матерился  по  поводу
неиспользованного момента. То ли по  возрасту  уже  не  годился  в  ярые
болельщики, то ли слишком большой груз висел на душе. Комбат  привык  не
волноваться из-за вещей, гораздо более важных, тесно связанных с  жизнью
и смертью. И теперь не  мог  кричать,  хвататься  за  голову.  Даже  эта
многотысячная толпа, окружающая со всех сторон,  не  в  силах  была  его
раскачать.
   Он не заметил, как ?Спартак? забил гол. Все разом вскочили на ноги, а
потом захлебнулись от восторга.
   - А это что за козел тут затесался? - спросил кто-то,  когда  трибуна
мало-мальски успокоилась. - Мент переодетый?
   - Да оставь ты его на хрен.
   Рублев  даже  не  стал  смотреть,  кто  им   интересуется.   Внимание
болельщиков тоже переключилось. На соседней трибуне раздалось  несколько
хлопков, вспыхнули лиловые огни, повалил густой белый дым.
   - Ну блин, подпалили! Э, смотри, уже кого-то мочат!
   - Суки, твари!
   Последнее относилось к двум омоновцам, взявшимся за дубинки.  Десятка
полтора фанатов полезли через перила  в  соседний  сектор,  остальные  -
свистели,  улюлюкали,  позабыв  об  игре.  Кто-то  внизу  стал  выдирать
пластиковое сиденье...
   "В чужом пиру похмелье, - оценил свое состояние Рублев. - Здесь  свой
мир,  свои  страсти,  которые  кажутся   пустыми,   надуманными.   Хотел
развеяться,  сбросить   хандру!   Наверное,   хватит   -   считай,   что
повеселился?.
   Докурив очередную сигарету, стал пробираться к выходу. Шел уже второй
тайм,  многие  орали  осипшими  голосами.  Испарения  от  пиротехники  с
примесью  сигаретного  дыма  висели  над  головами  в  холодном  осеннем
безветрии.

***

   Он неторопливо прошел несколько кварталов,  довольный  тем,  что  рев
постепенно отдаляется, затихает. Не хотелось впихиваться в  транспорт  и
снова  оказаться  стиснутым  со  всех  сторон.  Дождя  нет,   торопиться
некуда...
   Матч тем временем закончился. Еще не сбросившие  возбуждение  зрители
резво рассыпались по всем улицам. Некоторые бежали трусцой, другие вдруг
останавливались как вкопанные, растянув над головой шарф.
   Потом  оживление  постепенно  улеглось.  Возгласы  затихли  и   улицы
вернулись к прежней будничной жизни.  Проходя  мимо  темной  подворотни,
Комбат вдруг услышал чье-то прерывистое дыхание и глухие звуки,  похожие
на удары. ?Бьют кого-то?, -  промелькнуло  в  голове.  Заворачивающая  в
подворотню машина осветила  четырех  человек,  пинающих  ногами  пятого,
лежащего на асфальте. Черные тени мгновенно распрямились, скользнули  по
глухой стене и снова исчезли, после чего в подворотне  стало  как  будто
темней, чем раньше.
   - Эй, ребятки! Может, хватит беспредельничать?
   - Кузя, глянь, кто там голос подает? Других профессий кроме армейской
Комбат не имел. Поэтому он сочувствовал армейцам.  Но  дело