илиция только и делала, что защищала демократию.
   Идиотизм!
   Из-за этого идиотизма Герман и не поехал в больницу, остался дома.
   Квартира у родителей роскошная. Престижный район, пять комнат,  ковры  на
полах и на стенах, хрусталь, фарфор, картины известных  мастеров,  фамильные
драгоценности. И все это добро нельзя оставлять без присмотра.
   Иначе и опомниться не успеешь, как квартиру обчистят.  Тем  более  это  и
все, что осталось у родителей. Ну еще машина и дача казенная. Больше  ничего
нет.
   А раньше было все. Положение в обществе, уважение, почет. Но в девяностом
году отца отправили на пенсию. Ни за что ни про что.  Кому-то  его  лицо  не
понравилось.
   Только отец не унывал. Обосновался с матерью на даче, огородом занимался,
цветочки выращивал. В общем, жил в свое удовольствие. И мать  не  жаловалась
на судьбу.
   А Герман в московской квартире  жил.  Ему  ведь  университет  заканчивать
надо. Вместе с ним жила Алла.  На  правах  жены.  Правда,  их  отношения  не
узаконены были официальным браком. Но для них это не имело особого значения.
Да и родители не возражали. Напротив, только одобряли их  гражданский  брак.
Алла им нравилась, но только не больно-то хотели они  принимать  ее  в  свою
семью на законных правах. Ведь она из простой  семьи:  мать  -  санитарка  в
больнице,  отец  -  мастер  на  заводе.  Нонсенс,  но   радетеля   интересов
пролетарской партии  совершенно  не  впечатляло  пролетарское  происхождение
невестки. Ведь он-то считал себя аристократом. Самое интересное,  фамилия  у
отца обыкновенная - Шлыков. А у Аллы - Оболенская.
   Самая что ни на  есть  дворянская.  Но  разве  не  отец  и  ему  подобные
искореняли пережитки царской России? Против этого не попрешь...
   На жизнь  Герман  не  жаловался.  Роскошная  квартира,  своя  собственная
"восьмерка" - отец на двадцатилетие подарил, деньги на рестораны,  куда  они
часто с Аллой заглядывали. Только вот  факультет  МГУ  не  очень  хороший  -
философский. Отец его специально туда впихнул.  Чтобы  марксистско-ленинское
учение от зубов отскакивало. Думал, Герман по его стопам пойдет.  Да  только
кто ж знал, что жизнь повернется к ним задом.
   Отец всегда горел пламенными идеями классовой борьбы. Но  это  не  мешало
ему вести успешную  борьбу  за  полноту  собственного  кармана.  Это  другие
довольствовались    одними    только    партноменклатурными    привилегиями:
спецобслуживание, спецбольницы,  спецдачи,  спецмашины.  Отец  же  всегда  в
будущее заглядывал. Он открыл для себя источник левого дохода, делал  деньги
и   клал   их   в   банки.   В   стеклянные,   трехлитровые.   Сотенными   и
пятидесятирублевыми купюрами. Солидные сбережения сделал он к моменту выхода
на пенсию. А потому и не тужил. Ведь впереди его ждало обеспеченное будущее.
   Да, в будущее он смотрел. Да только недостаточно далеко.  Зима  девяносто
первого  года.  Государство  делает  ход   конем.   Изымает   из   обращения
"полтинники" и "сотки".  И  в  одночасье  все  отцовские  деньги  становятся
бесполезным хламом. Он пытался обменять старые купюры  на  новые.  Но  сумел
вернуть лишь крохи. Остальные сбережения  протухли  как  тушенка  на  жарком
солнце.
   Отец  не  выдержал.  И  заработал  инфаркт.  Сейчас  он  в  больнице,   в
реанимации. И мать рядом с ним. Бедная, ведь и она на грани срыва...
   Впрочем, сами  во  всем  виноваты.  Надо  было  вовремя  "деревянные"  на
"зеленые" обменять, ведь была такая возможность. Была да сплыла...
   Алла подбиралась к нему и так и этак. А он на нее не реагировал.
   - Гера, ну хватит тебе киснуть, - наконец не выдержала она. - Сидит  тут,
как мышь на крупу надулся. Твой отец что, умер? С ним все в порядке.
   Больница - лучше не бывает, доктора - светила, лекарства отличные, уход.
   Ведь откачали его. А скоро он совсем поправится. После  инфарктов  знаешь
сколько еще жить можно?..
   В медицине она разбирается. Ей интересна эта область. И очень жалеет, что
не поступила в медицинский институт. Она Менделеевский заканчивает.
   Химией она еще со  школы  увлекалась.  Валентности,  оксиды,  органика...
Герман на нюх всю эту дрянь не переносил. А ей интересно.
   - Знаю...
   - А ты ведешь себя так, будто уже похоронил его. Так нельзя...
   И она снова прильнула к нему.
   А ведь она права. Получается, он отца заживо похоронил. А  ведь  ему  еще
жить и жить... А вот как быть с деньгами? Их уже не вернуть... Только  вслух
об этом он не сказал.
   Герман повернулся к Алле, обнял ее, впился ей в губы и уложил  спиной  на
диван.  Его  рука  полезла  ей  под  халат.  Ее  тело   задрожало,   дыхание
участилось...
   Аллу он любил. И, может быть, даже не потому, что она такая красивая.
   Их связывают не только чувства. Но и детство, а затем юность.
   Виталик Болотов. Их одноклассник. Герман ненавидел его. И все из-за того,
что не мог взять над ним верх. А дрались они довольно часто.  Сначала  из-за
права на лидерство в классе. Затем из-за Аллы. Виталик всегда побеждал. Зато
Герман умыл его. Пусть Болотов и сильней, но Алла выбрала Германа.
   Он уже давно сох по ней. И, наконец, набрался смелости предложить ей свою
дружбу. С тех пор они вместе. А Виталик бесился. Все норовил  его  подловить
да нос ему расквасить.
   Герман злился. Алла - дама его сердца,  а  ему  вовсе  не  хотелось  быть
побитым рыцарем. В восьмом классе он  всерьез  увлекся  боксом.  Побеждал  в
спаррингах, яростно молотил  по  груше.  И  все  представлял,  что  избивает
Виталика. Только тот и сам не промах, дзюдо занимался. А потом уличные драки
- в них Виталик преуспел. Ведь он пацан из простых, плебей. В  компаниях,  с
которыми он водился, "стенка на стенку" явление обычное.
   Он уже стал совсем взрослым, уже с Аллой в постели побывал, а Виталик все
продолжал мстить ему за свое поражение. До самого выпускного бала.  А  после
школы исчез с горизонта. Больше они не виделись.
   И слава богу...
   Виталик. Это детство и ранняя юность. Все в прошедшем времени. Давно  уже
пора забыть обиды. Умом Герман это понимает, а душа все трепещет.
   Почти пять лет прошло с тех пор, как он в последний раз  видел  Виталика.
Но злость все та же. Он продолжал заниматься боксом. Скоро выпуск, он станет
законченным идио...  то  есть  философом.  Кому  он  нужен  будет  со  своим
дипломом? Никому! Хорошо, что он больше спортом  занимался,  чем  наукой.  И
время не зря потрачено. Он уже сейчас мастер спорта по боксу.
   Два года назад,  помимо  всего  прочего,  он  решил  заняться  спортивной
стрельбой, записался в  секцию.  Грандиозных  успехов  на  этом  поприще  не
добился: не хватало времени, чтобы отнестись к этому  виду  спорта  со  всей
серьезностью. Но "марголин" в его руках был послушен,  он  легко  выбивал  в
мишенях "десятки". Иногда он представлял на месте мишени Виталика.
   Аллу он любил. Но кроме того, она оставалась для него символом победы над
Виталиком. Это тешило его самолюбие. И не  утратило  своей  новизны  до  сих
пор...
   Они занимались любовью с Аллой, а в это время в  больнице  скончался  его
отец. У него случился второй инфаркт. Он умер, не приходя в сознание.
   - Как же мы теперь будем жить? - спросила мама, с трудом сдерживая слезы.
   Потрясение было слишком велико, и она едва держалась  на  ногах.  Герману
приходилось ее поддерживать.
   Отца похоронили на третий день. Но мать не смогла побывать  на  кладбище.
Она в это время находилась в больнице. Потеря мужа - это само по себе  горе.
А потом какой-то скот из верхов сообщил ей, что в связи со смертью  товарища
Шлыкова его дача отходит в пользу государства. Ведь она была  закреплена  за
ним пожизненно без права передачи по наследству.
   И это еще не все.
   Есть такая категория воров, которые обкрадывают квартиры,  где  находится
покойник. Их презрительно "мародерами" называют.
   В родительской квартире они  побывали  в  тот  день,  когда  должны  были
хоронить отца. Проникли в дом под видом партийных деятелей. Якобы для  того,
чтобы попрощаться со своим соратником. В  суматохе  они  отыскали  тайник  с
драгоценностями, забрали все.
   "Как мы будем жить?" И Герману пришлось искать ответ на этот вопрос.
   Мама две недели пролежала в больнице и вернулась  домой,  где,  казалось,
навсегда поселилась печаль.
   - Ну как, - снова  задумался  он.  -  Закончу  университет,  устроюсь  на
работу. Будем жить на мою зарплату...
   В ответ мама только вздохнула. Кто-кто, а она не привыкла  жить  на  одну
зарплату.
   Зато не расстраивалась Алла.
   - Что-нибудь придумаем, - сказала она.
   Он думал, Алла отвернется от него, даже бросит. Ведь брак  их  официально
не зарегистрирован, детей у них нет. Он уже никто - у него нет ни положения,
ни денег. А она молодая, красивая, без пяти минут с высшим  образованием.  И
жизнь вокруг кипит. В двадцатые  годы  в  Москве  нэпманы  шиковали,  сейчас
господа "новые русские" на "мерсах" раскатывают. Для них открыты все  двери:
в самые дорогие магазины и в лучшие рестораны. И  многие  из  этих  нынешних
хозяев жизни не женаты...
   Только Алла не думала о них. Она думала о Германе и о самой  себе.  В  ее
мозгу рождалась одна идея за другой. То она хотела  заняться  недвижимостью,
то видела выгоду на рынке ценных бумаг, то вдруг вспоминала, что  в  мировой
практике самым прибыльным считается торговый капитал. А  потом  вдруг  вбила
себе в голову, что сейчас самое  время  начать  карьеру  фотомодели.  И  уже
всерьез надумала устроиться на курсы манекенщиц. Хорошо, вовремя охладела  к
этой идее. Потом она вдруг захотела стать певицей.  Обнаружила,  что  у  нее
есть голос. Только быстро поняла, что на этом поприще ей ничего не светит.
   А еще заикнулась насчет актерского ремесла. Но вмиг остыла -  нужно  ведь
театральное училище заканчивать.
   А актриса из нее бы получилась - в этом Герман даже не сомневался.
   Когда ей это было надо, она могла изобразить любой  оттенок  человеческих
чувств. Она могла разыграть бурную радость, умела вызвать  к  себе  жалость,
сострадание.
   Она  хотела  быть  кем  угодно  -   коммерсантом,   брокером,   маклером,
фотомоделью, певицей, актрисой. Только не тем, кем она должна была стать.
   Химия не могла дать ей тех денег, которых она хотела.
   - А может, в проститутки пойти? - спросила она как-то.
   Недавно она посмотрела фильм  "Интердевочка".  И  сейчас  находилась  под
впечатлением.
   Герман ошалело уставился на нее.
   - А что, валютные проститутки неплохо зарабатывают. А если еще и  элитной
стать... Как думаешь, я буду пользоваться спросом?
   Спору нет, спрос на нее был бы немалый. Только он ответил ей по-другому.
   - Ты будешь получать по морде. - И  как  бы  в  подтверждение  этих  слов
отвесил ей оплеуху. Это был первый раз, когда он ее ударил.
   - Дурак! - Она обиделась.
   Но скоро простила. Поняла, что сама во всем виновата.
   В проститутки она не пошла. Но бизнесом занялась. Вместе с ним.
   Конечно, это был не тот бизнес, о котором она мечтала. Офисы, компьютеры,
факсы, миллионные сделки - это по-прежнему было где-то там,  за  горизонтом.
Им достались несколько мест в пыльном "Икарусе", который повез их в  Польшу.
Вот так перед Германом открылась философия жизни, а в частности,  челночного
бизнеса.
   После нескольких рейсов Герман сдался. Утомительные туры, базарная суета,
жара, пыль, галдеж, толкотня... Очень скоро он понял, что  это  дело  не  по
нему. Даже если оно приносит прибыль. А прибыль не ахти какая, но была.
   Ему  вдруг  показалось,  что  он  сможет  заняться  куда  более  солидным
бизнесом. Время больших денег, время  большой  удачи.  Он  знал  уже  немало
примеров, когда люди делали целые состояния из ничего.
   В последнем челночном рейсе он познакомился с  человеком,  который  знал,
как провернуть несколько очень выгодных сделок. Он имел несколько выходов на
заграничных партнеров. Мало того, у него даже была  лицензия  на  проведение
внешнеэкономических торговых операций. Он ее Герману  под  большим  секретом
показал.  И  он  бы  уже  давно  оседлал  большой  бизнес,  да  только   ему
оттолкнуться было не от чего. Не было первоначального капитала.
   "Но ничего, - сказал он. - У меня уже все на мази. Я договорился с  одним
человеком. Он продаст мне крупную партию австрийской обуви. В Союзе я загоню
ее втридорога. И не в розницу. А через оптовых  покупателей.  Ты  понимаешь,
Герман, о чем я?"
   Конечно же, он понимал. Василий, так звали этого тридцатилетнего мужчину,
обладал всеми качествами, необходимыми для успешной коммерции.
   Подводило его, пожалуй,  только  одно.  Василий  был  слишком  честен.  И
никогда не мог  обмануть  покупателя.  Но  он  не  собирался  менять  своего
отношения к делу. Говорил,  что  скоро  настанут  времена,  когда  репутация
честного  бизнесмена  будет  приносить  ему  большие  деньги  Василий  очень
красочно описывал виды на будущее. И  Герману  даже  становилось  завидно  В
отличие от грандиозных, но расплывчатых проектов Аллы, Василий  четко  знал,
чем он будет заниматься. И даже в черновом варианте мог составить  примерный
бизнес-план своего предприятия. Это подкупало.  А  еще  Василий  нуждался  в
деловых партнерах. Хотел создать предприятие на паях. Но только он даже и не
думал, чтобы его партнером стал Герман.
   "А где ты возьмешь деньги на проект?" - спросил Герман у Василия.
   "Придется идти на риск, - тот аж побледнел от внутреннего напряжения.
   - Я свою квартиру продаю..."
   "А можно?"
   "У нас все можно".
   И он даже изложил Герману несколько вариантов.
   "Все деньги я пущу в дело".
   "А если их будет мало?"
   "А тебе-то что?"
   "Если ты не против, я могу вложить в дело свою долю".
   Василий  был  против.  Вернее,  не  то  чтобы  против.  Но  он   всячески
отговаривал Германа. Говорил, что на любом деле можно прогореть. И тогда  он
останется на бобах. Но это  только  подогревало  интерес  Германа.  В  конце
концов они ударили по рукам.
   Герман притворился больным. И в очередной рейс Алла отправилась без него.
В ее отсутствие он занялся обменом своей квартиры на меньшую с доплатой. Это
был один  из  вариантов,  который  ему  подсказал  Василий.  И  у  него  все
сладилось.  Он  обменял  пятикомнатную  квартиру   в   центре   столицы   на
двухкомнатную  в  спальном  микрорайоне.  И  получил  доплату  в  сто  тысяч
долларов. Это были сумасшедшие деньги.
   Он отдал их Василию как раз в тот день, когда  из  очередного  челночного
рейса  вернулась  Алла.  Только  с  корабля  она  попала  не  на  бал,  а  в
двухкомнатную квартиру. Хоть и мебель была в  ней  приличная,  и  улучшенная
планировка, но Алла наградила его очень нелестным словом.
   - Это ж надо быть таким бестолковым!
   - Не смей так говорить... Я, между прочим, сто тысяч  долларов  за  обмен
имею...
   - И где же деньги? -  устало  спросила  она.  И  Герман  рассказал  ей  о
договоре с Василием.
   - Фирма ваша зарегистрирована?
   - Да, конечно, вот документы... У него на руках были все копии договоров.
Он и Василий значились учредителями.
   - А где этот Вася?
   - Как где, дома.
   - А ты хоть раз у него был?
   - Ну, вообще-то он приглашал. Да мне как-то некогда было...
   - Адрес есть?
   - Ну, конечно...
   - Поехали...
   По указанному адресу проживали незнакомые люди. Ни о каком Василии они  и
слыхом не слыхивали.
   - Тебя надули, понял? Как самого последнего идиота, - зло процедила Алла.
   - Но у меня же расписка есть. Да и в документах мой взнос в уставной...
   - Да заткнись ты!
   С тех пор как Алла занялась торговлей, она начала меняться.  Стала  более
грубой, иллюзий поубавилось. И на вещи она уже смотрела куда  более  трезво,
чем он. Неудивительно, что она сразу почуяла подвох.
   Герман обратился в милицию. Там над ним открыто посмеялись.  Но  за  дело
взялись. И выяснили, что фирма была зарегистрирована под подложным паспортом
на имя Ляпунова Василия Давыдовича. Точно, ляп, самый натуральный. Настоящее
имя афериста определить не представлялось возможным.
   У  Германа  была  отличная  зрительная  память.  По  его  показаниям  был
составлен фоторобот мошенника. Только ни к чему это не привело.  Преступника
разыскать не удалось. Денежки плакали.
   Сто тысяч долларов. Целое состояние.
   - Растяпа! - презрительно  отозвалась  о  его  коммерческих  способностях
Алла.
   За что получила пощечину. На этот раз ответом был не безобидный "дурак".
   - Козел! - прошипела она.
   И схлопотала по шее.
   Так вот он и заткнул ей рот.
   - Ладно, не горюй, что-нибудь придумаем, - сказала она ему  на  следующий
день.
   И она придумала. Только Герман не сразу узнал, что именно.

***

   - Такая хорошая девочка. И одна?
   Толстый  неуклюжий  поляк  очень  хорошо  говорил  по-русски.  Почти  без
акцента. Одно слово, славянин. Только Алле было сейчас все  равно,  славянин
он или негр.
   Она не собиралась  ложиться  с  ним  в  постель.  Мужчины  совершенно  не
волновали ее. Только Герман. Она любила его. Хотя,  пожалуй,  он  был  этого
недостоин. Неприспособленный какой-то. Привык жить на всем  готовом,  а  как
судьба отвернулась от него, так лапки кверху и задрал.
   Челночный бизнес, видите ли, не по нему. Как будто ей легко по заграницам
мотаться, тюки неподъемные таскать. Ах да, она же баба из грязи.
   А он князь совковый.
   А ведь у нее натура тонкая. И челноком ей быть также  чертовски  надоело.
Но надо же как-то зарабатывать на жизнь. Она зарабатывает, но только не  так
много, как того бы хотелось. Другие вот  крутятся,  ларьки  свои  открывают,
продавцов нанимают. И раскручиваются. А у нее торгашеского везения  нет.  И,
наверное, оно к ней не придет.
   - Да пошел ты! - огрызнулась Алла.
   - Ну чего ты, дорогая! - Толстяк и не собирался от нее отставать. - Пошли
ко мне. Отдохнем...
   Ей уже не раз предлагали скоротать одиночество  в  рейсе.  Пока  с  мужем
ездила, ничего. А как одна осталась, так предложений хоть отбавляй. То  один
попутчик приставать начнет, то другой. И все деньги предлагают. Кто двадцать
баксов, кто пятьдесят. Бизнесмены хреновы.
   И в Польше на  рынках  предлагали.  И  этот  сейчас  предложит.  Долларов
пятьдесят. Русские женщины, они ведь дешевые.
   - Пятьсот долларов! - отрезала она.
   Обычно это действовало отрезвляюще. Ну какой дурак отдаст пятьсот  баксов
там, где можно обойтись максимум сотней?
   - Хорошо, пятьсот! - не раздумывая согласился толстяк.
   "А может?.."
   Пятьсот долларов - это большие деньги. За них  можно  много  чего  купить
здесь. А в Москве выгодно продать.
   - Пошли? - спросил он, пока она размышляла. И она послушно последовала за
ним. Очнулась в машине.  "Мерседес",  новый.  Сразу  видно,  не  бедствующий
поляк. И способен отвалить за нее пять сотен баксов. А  что,  разве  она  не
стоит этого? Стоит, и даже много больше.
   Алле стало немного стыдно от этих мыслей. Но  только  немного.  Зато  она
ощутила гордость за себя.
   Толстяк привез ее в свою квартиру. Несколько комнат, роскошь, комфорт.
   И богатый выбор напитков.
   Алла выбрала мозельское вино. Поляк припал к  водке.  К  обычной  русской
водке. Оказывается, ничего другого он не признавал.
   Скоро Алла и сама переключилась на водку.  Пьяной  будет  легче  отдаться
этому толстяку.
   Она не хотела спать с ним. Да только он уже вынул из секретера деньги.
   Ровно пятьсот долларов. И положил их ей в сумочку. Получалось,  отступать
уже было поздно.
   Они пили, закусывали, а потом она отключилась. Осознание действительности
вернулось к ней в тот момент, когда толстяк кончал в нее...
   Благо она постоянно сидит на противозачаточном. Никак не  вдохновляла  ее
перспектива родить ребенка. Сколько возни с  ним,  сколько  криков,  соплей,
сраных пеленок. И груди потеряют упругость. Может быть, потом,  когда  будут
деньги, чтобы нанять няньку. Или даже кормилицу...
   За окнами была глухая ночь. Часы показывали половину второго ночи.
   Получается, она