случится такое?
     Фегелейн вспоминает.  В   канун   сражения   фюрер   позвонил   в
Берхтесгаден,  где  в  те  дни  находилась его подружка.  Дела обстоят
хорошо,  кричал он в трубку,  можно не сомневаться, что все закончится
очень  быстро.  Поэтому  пусть  Ева оставит на время свои развлечения,
захватит сестру и спешит сюда.  Здесь им покажут  зрелище,  какого  не
видела еще ни одна женщина в мире.  А потом,  когда все закончится, он
возьмет их с собой в Италию.
     В тот  день  фюрер  был  в  отличном расположении духа,  смеялся,
шутил.  Он распорядился,  чтобы в Берхтесгаден был  послан  скоростной
самолет.
     В эти же часы штат референтов заканчивал  подготовку  предстоящей
встречи  Гитлера  и  Муссолини.  Фюрер  так  спланировал сроки,  чтобы
свидание с дуче произошло в момент,  когда все на земле узнают о новой
великой победе германского оружия.  Тогда легче будет сделать решающий
нажим на тех, кто колеблется. Они станут сговорчивыми. И против общего
врага двинутся десятки новых дивизий союзников Германии.
     Но это далеко не все.  Фюрер не сомневался: кардинальная перемена
обстановки   на   Востоке   заставит   призадуматься   и   англичан  с
американцами.  И тогда он,  быть  может,  пойдет  на  почетный  мир  с
Западом,  чтобы,  собрав  все  силы,  скорее  одолеть главного врага -
добить его,  отдышаться,  залечить раны.  А потом,  черт возьми, немцы
вернутся к разговору с англичанами и американцами!
     Таковы были планы. И все рухнуло.
     В конце   первой   недели   боев   германские  армии  обессилели,
затоптались на месте. И тогда русские двинулись в контрнаступление.
     Что пережил фюрер!  На него страшно было смотреть. Опасались, что
его хватит удар. Разумеется, Ева и Гретель не покинули Берхтесгадена -
Фегелейн  позаботился  об  этом  в первую очередь.  Он же сделал затем
умный ход.  Увидев,  что фюреру не терпится уехать, он глубокомысленно
заявил на совещании в ставке: фюрер не должен откладывать свой визит в
Италию. Дуче ждет, медлить нельзя, сейчас встреча важна как никогда.
     Самолет Гитлера  выруливал  на  старт,  когда  далеко на запад от
Курска разносился басовый голос русских орудий  -  противник  развивал
наступление.  По  всем  дорогам  нескончаемыми  вереницами  тянулись в
немецкий тыл санитарные эшелоны и колонны грузовиков,  набитых парнями
из  Вестфалии  и  Вюртембурга,  Баварии и Пруссии,  а заодно "голубыми
фалангистами" Франко и  отборными  "барсальерами"  итальянского  дуче,
искалеченными советскими снарядами и минами.
     Ветер дул с востока.  Все вокруг было пропитано  смрадной  смесью
сгоревшего пироксилина, дыма пожарищ, запахов крови, тлена.
     Такова была обстановка на Востоке,  когда самолет Гитлера взмыл в
воздух,  направляясь  в  Италию.  В  кабине,  разумеется,  находился и
Фегелейн,  прихваченный фюрером  в  благодарность  за  хороший  совет.
Генерал   СС   был   счастлив   от  сознания  того,  что  благополучно
выкарабкался из всей этой истории.
     Италия!.. Фегелейн не сомневался,  что нынешняя поездка Гитлера -
затея пустая.  Русские лишили фюрера козырей,  которые  тот  собирался
выложить перед своими коллегами.
     И тем  приятнее  было,  что  встретили  их  подчеркнуто  пышно  и
торжественно. На аэродроме - почетный караул личной гвардии Муссолини,
развевающиеся знамена, оркестры, выспренняя речь самого дуче о великой
миссии  двух  государств и партий,  о непоколебимой верности их союзу.
Все это поначалу озадачило Фегелейна.  Уж он-то знал,  что итальянская
армия,  растерявшая  в  России  и  Африке свои лучшие дивизии,  сейчас
представляет жалкое зрелище. Потомкам Ромула и Рема осточертела война.
При  первой же возможности они швыряют оружие и тянут вверх руки перед
неприятелем.  Недавно почти без сопротивления  капитулировали  сильные
итальянские гарнизоны островов Пантеллерия и Лампедуза, где за мощными
укреплениями можно было держаться месяцами.  А  всего  несколько  дней
назад американцы высадились и на Сицилии.
     Да, торжественный парад, который дуче устроил в честь Гитлера, на
всем  этом  фоне  выглядел поистине странно.  Но потом Фегелейн понял:
Муссолини затеял пышную церемонию,  чтобы показать: он еще на коне, он
силен, у него могучий союзник.
     Точно так же вел себя дуче и  за  столом  переговоров  -  вызывал
адъютантов,  отдавал  распоряжения,  подсчитывал количество дивизии из
вновь мобилизуемых резервистов. Он клялся: Италия будет с Германией до
конца, до полной победы...
     По пути на родину самолет Гитлера сделал остановку в  Париже.  Во
Франции,  как считал фюрер,  сравнительно спокойно,  он пробудет здесь
несколько дней,  отдохнет.  Остановка эта  была  предпринята  тоже  по
совету  Фегелейна,  который  жаждал  провести  ночку-другую  в хорошем
обществе...  Но в самом центре Парижа  по  автомобилю  высокого  гостя
вдруг простучала автоматная очередь.  И это несмотря на сильную охрану
и  специально  объявленную  воздушную  тревогу,  загнавшую  горожан  в
убежища и подворотни!  Правда, фюрер не пострадал (бронированный кузов
и  пуленепробиваемые  стекла  машины),  но  настроение  у  него   было
испорчено.
     Надо ли удивляться тому, что фюрер не задержался в Париже!
     ...Вскоре показался  Берлин  в  разрывах  низких кучевых облаков.
Теряя высоту,  машина прошла  сквозь  облачность.  Солнце  еще  только
вставало,  город был в глубоких тенях, обозначавших проспекты, массивы
парков, заводские кварталы. Юго-запад, затянутый дымом, сквозь который
пробивались языки рыжего пламени,  отсюда, с высоты трех сотен метров,
походил на костер из детских кубиков.  Пожар  был  результатом  налета
американских "крепостей".
     "Целендорф или Штеглиц", - определил район пожаров Фегелейн.
     Он покосился  на  Гитлера.  Тот  сидел у борта машины,  сложив на
груди руки.  Фегелейну была видна его напряженно округлившаяся  спина,
затылок. Внезапно Гитлер всем корпусом отодвинулся от иллюминатора.
     - Господин Фегелейн, завтра утром вы отправитесь в Пенемюнде. Там
сейчас решается судьба Германии. Вы понимаете?
     - Да, мой фюрер. - Генерал вскочил с кресла.
     - Вернуться сможете с первыми партиями ФАУ, не раньше. Вы головой
отвечаете за Вернера фон Брауна и его работу.  Каждую неделю вы будете
докладывать мне о положении дел.
     Пенемюнде!.. Опускаясь на  место,  Фегелейн  даже  закашлялся  от
волнения. Боже, как ему не повезло!
     Минувшей ночью,  когда они сели на промежуточном аэродроме, чтобы
переждать   воздушный   налет   на   Берлин,  он  проводил  Гитлера  в
приготовленные ему апартаменты,  затем направился в местное  отделение
гестапо,  чтобы  узнать  новости.  Там  ему  вручили сводку событий за
последние часы.  Сводка оказалась настолько плохой,  что  Фегелейн  не
рискнул показать ее Гитлеру.  Он мудро рассудил, что будет лучше, если
о ней доложат другие. Теперь все равно ничего не изменишь.
     В сводке  сообщалось:  группа тяжелых бомбардировщиков противника
пыталась  прорваться  в   центральные   районы   страны.   Истребители
перехватили   их,  сбили  несколько  машин.  Однако  часть  самолетов,
продолжая полет,  вскоре оказалась над Пенемюнде  и  подвергла  остров
бомбардировке.   Ударами   с  воздуха  причинены  разрушения,  которые
уточняются.
     Фегелейн подозревал,    что   на   Пенемюнде   шла   вся   группа
бомбардировщиков.  А если так, то естественно предположить, что секрет
острова Узедом раскрыт и этот налет только начало.
     Генерал поежился.  Вот она, ирония судьбы: благополучно выбраться
из   пекла  только  для  того,  чтобы  попасть  в  другое,  еще  более
страшное!..
     Как же  быть?  Что предпринять?  Испытанное средство - подставить
другого вместо себя. Но на это требуется время. А в запасе у Фегелейна
только один день и одна ночь.
     Отворилась дверь пилотской кабины. Бортрадист, держа в руках лист
бумаги, направился к Гитлеру.
     Тот пробежал глазами сообщение.  Отложил его.  Помедлив, прочитал
снова.  Лоб у него был в морщинах.  Казалось,  Гитлер в растерянности,
силится что-то понять - и не может.
     И вот  до  Фегелейна  донеслись  странные звуки.  Он прислушался.
Сомнений не было: фюрер плакал!
     Фегелейн вскочил  с  места.  Но  первыми  возле Гитлера оказались
телохранители.  Они встали по обеим сторонам кресла  фюрера  и  угрюмо
поглядывали   на  окружающих  -  здоровенные  парни,  каждый  с  двумя
пистолетами и кинжалом на поясе.
     Кто-то вскрикнул. Все оглянулись. В дальнем конце фюзеляжа, зажав
ладонями рот,  скорчилась  повариха.  Неподалеку  испуганно  крестился
камердинер.
     К Гитлеру подошел врач.  Достав термос с питьем,  он  трясущимися
руками отвинчивал крышку.
     Фегелейн коснулся плеча радиста:
     - Что случилось?
     - Свергнут и арестован Муссолини, - тихо ответил радист.
     Что творилось в Берлине в тот памятный день!
     Сильные эсэсовские    патрули    перегородили    Фоссштрассе    и
Герингштрассе  в районе резиденции Гитлера,  пропуская лишь автомобили
ОКБ и РСХА. Сотни военных заполнили вместительные залы рейхсканцелярии
- там шли совещания.
     В типографиях ротационные машины выбрасывали  экстренные  выпуски
"Фолькишер  беобахтер",  "Ангрифф",  "Дас  шварце  кор"  с  портретами
Муссолини и клятвами верности бывшему итальянскому дуче.
     Уличные громкоговорители изрыгали речи Геббельса,  Фриче и других
гитлеровских краснобаев, перемежаемые бравурными маршами.
     Все это имело одно общее название: паника. Откровенная паника - и
ничто иное,  ибо в свете последних событий  нацисты  как-то  по-новому
стали оценивать провалы и поражения на Востоке,  неудачи в Африке и на
Средиземноморье,  растущее освободительное движение  в  оккупированных
странах.
     Сидя в своем кабинете,  Гитлер  лихорадочно  просматривал  стопку
сообщений из Италии.  Он уже знал подробности.  Все началось с доклада
Муссолини  Большому  совету.  Сделав  информацию  об  итало-германских
переговорах,  дуче  заявил  о необходимости усилить совместные военные
операции.  В течение многих лет было так:  стоило ему только подняться
на  трибуну,  как  все  начинали  вопить  от восторга.  Но вчера совет
взбунтовался.
     На голосование    поставили   резолюцию,   выражающую   недоверие
правительству Муссолини. И вот человек, чья воля была законом для всей
страны  в  течение  двадцати  с  лишним  лет,  человек  этот низложен,
превращен  в  ничто  и,  шатаясь,   покидает   трибуну.   Вскоре   его
арестовывают.
     Итак, Муссолини  в  тюрьме.  Гитлер  представил  себе:  одиночная
камера с толстыми железными решетками на окнах,  койка,  прикованная к
стене ржавой цепью... Неужели и его самого ждет та же участь?..
     Не в силах находиться в бездействии, он встал, прошел к глобусу у
камина, отыскал точку, обозначающую Рим. Где-то здесь находится маршал
Пьетро  Бадольо,  которому  король  Виктор Эммануил вручил всю полноту
власти в стране.  Что ж,  выбор не так плох.  Бадольо,  завоеватель  и
бывший вице-король Абиссинии,  - тоже фашист. Новый премьер и тот, что
свергнут, - птицы одного гнезда.
     Вернувшись к   столу,   Гитлер   вызывает  адъютанта  и  диктует:
связаться с  Бадольо  и  продолжать  давление  на  Италию;  немедленно
установить,   где   содержится  Муссолини,  как  его  охраняют;  найти
возможность освободить дуче из тюрьмы.  Сделав запись, адъютант кладет
на стол принесенную папку.
     - Бомбили Пенемюнде, мой фюрер...
     - Что? - Гитлер вскакивает с кресла, выхватывает из папки сводку.
     Прочитав, он отбрасывает бумагу.
     Воздушный налет  на  Пенемюнде  -  это посерьезнее,  чем смещение
дуче.  В  Италии  еще  ничего  не  потеряно,  с  Бадольо  можно  будет
договориться.  Да  и  Муссолини  рано  сбрасывать  со счетов.  Гораздо
тревожнее,  что противник раскрыл секрет острова Узедом. Впрочем, быть
может,  тревога ложная. В последнее время не раз бывало, что сбившиеся
с курса самолеты врага сбрасывали бомбы на случайные  цели.  Возможно,
так   произошло   и   в   этом  случае.  Работы  по  проектированию  и
строительству  самолетов-снарядов  и  ракет  проводятся  в  обстановке
строгой секретности,  об этом знают лишь немногие и абсолютно надежные
люди.  Что же касается тех,  кто живет и работает  непосредственно  на
острове,  то  все они наглухо изолированы от внешнего мира,  тщательно
контролируются  специальной  службой.  Ни  о  каком  контакте   их   с
противником не может быть и речи.
     Но вот в кабинет вошел Гиммлер.
     Побелев от  бешенства,  слушал  Гитлер  сообщение рейхсфюрера СС.
Невероятно: коммунисты проникли в Пенемюнде!..
     Уже одиннадцатый  год  пошел  с  того времени,  как объявлена вне
закона и считается ликвидированной Коммунистическая  партия  Германии.
Но,  подавленная, разгромленная, истребленная, она, эта партия, живет,
действует,  причем  все  энергичнее,   решительнее!..   Коммунисты   и
беспартийные  противники  режима  тайно  печатают  листовки  и газеты,
организуют саботаж в промышленности  и  на  транспорте,  устанавливают
контакты  с  восточными  рабочими,  прячут  и подкармливают дезертиров
вермахта, беглецов из концлагерей. Сколько их выловлено, отправлено на
виселицы, расстреляно, сгноено в тюрьмах - тысячи, многие тысячи!..
     Прищурив глаза,  Гитлер перебирает в памяти имена.  Вот Ион Зиг и
Вильгельм  Гуддоф  -  редакторы  "Роте  фане",  а  после ее разгрома -
руководители крупнейшей  подпольной  организации  "Внутренний  фронт".
Работали дерзко,  умудрялись выпускать журнал. Имели связи и филиалы в
десятках городов.  Под стать им офицер вермахта Гарро Шульце-Бойзен  и
экономист  Арвид  Харнак.  Эти,  создав  большую  тайную  организацию,
развернули подрывные действия внутри  страны.  Как  же  называлась  их
банда?..  Гитлер мысленно перенесся в специальную резиденцию СД,  куда
он выезжал, чтобы лично участвовать в "усиленных" допросах выловленных
подпольщиков.  Как она именовалась в СД? Ага, "Красная капелла"! И еще
одно имя:  Герберт Баум,  электротехник,  создатель боевой  группы  на
предприятиях   Сименсштадта.   Баума   и   других  Гитлер  тоже  лично
допрашивал,  но так ничего не добился.  Люди прошли через руки  лучших
специалистов службы безопасности, но не раскрыли рта...
     И вот теперь - коммунистическая группа,  установившая  контакт  с
Пенемюнде!..
     - Как же это случилось? - спросил Гитлер.
     Рейхсфюрер СС поджал губы, промолчал.
     - И вся ваша могучая  служба  не  смогла  помешать  жалкой  кучке
предателей!
     - Охрана Пенемюнде вне компетенции РСХА.  - Гиммлер стащил с носа
пенсне,  стал  нервно  протирать  стекла.  - Вы поручили остров Узедом
другой службе.
     В эти  минуты  мощный  спортивный  автомобиль затормозил у южного
подъезда  рейхсканцелярии  и  высадил  Вильгельма  Канариса.   Адмирал
взбежал  по  ступеням  и  исчез  в здании.  Вскоре он торопливо шел по
мраморной галерее, направляясь к кабинету Гитлера.
     Было время,  когда Канарис, не задерживаясь, пересекал приемную и
уверенно брался за ручку двери,  украшенной вензелем  фюрера:  он  был
одним из немногих,  кому разрешалось входить к Гитлеру в любой час дня
и ночи и без доклада.  Но времена меняются.  Гитлер считал - и не  без
оснований!  -  что тяжелейшие поражения вермахта на Восточном фронте в
известной мере являются результатом серьезных провалов абвера. Поэтому
положение Канариса пошатнулось.  Теперь он не мог явиться к фюреру, не
испросив разрешения.
     Шеф абвера подошел к адъютанту.
     - Фюрер один?  - поинтересовался он,  хотя отлично  знал,  с  кем
сейчас  разговаривает  Гитлер,  и  именно  поэтому  бросил  все дела и
примчался.
     Адъютант холодно   посмотрел   на  Канариса,  прошел  в  кабинет.
Вернувшись, разрешающе кивнул адмиралу. Тот шагнул в дверь.
     - А,  вот и вы,  - сказал Гитлер. - Я как раз думал о вас. Можете
сесть.
     Наступила пауза.   Сжав   губы,   Гитлер  исподлобья  смотрел  на
руководителя военной разведки.
     - Рассказывайте же,  - наконец проговорил он,  - с чем вы пришли,
господин Канарис.  Несомненно,  мы услышим о новых  блестящих  успехах
опекаемого вами абвера!
     Гитлер с трудом сдерживался.  Один вид этого человека  с  румяным
лицом  и  благообразными сединами вызывал раздражение,  ярость.  Абвер
работал все хуже.  Перед летней кампанией этого года,  несмотря на все
усилия  германской  разведки,  советским  войскам  удалось сохранить в
тайне основные оборонительные сооружения  в  районе  Курской  дуги,  а
затем  дезориентировать противника в оценке ударных соединений русских
- в первую очередь авиации и танков.  И это не все.  Уже  упоминалось,
что  советской  разведке  своевременно стал известен день и час начала
германского наступления...  Недавние события в  Италии  показали,  что
германская  военная  разведка  просчиталась и здесь.  А теперь еще эта
бомбардировка Пенемюнде!
     - Вижу,  вы недовольны, мой фюрер, - сказал Канарис. - И причина,
конечно,  Пенемюнде...  Что ж, тут ничего не поделаешь. В свое время я
должен был настоять, чтобы под контроль абвера передали весь остров.
     - Что-о? - в бешенстве вскричал Гитлер.
     - Весь  остров,  -  невозмутимо  повторил  Канарис,  - весь,  без
остатка,  а не только лишь лаборатории и промышленный комплекс.  Абвер
или  РСХА,  -  он дружески улыбнулся Гиммлеру,  - абвер или РСХА,  все
равно кто,  но командовать на острове должен был кто-то один. Ибо, как
говорят русские,  когда много нянек, ребенок остается без присмотра. И
теперь я должен принять  вину  на  себя,  хотя  по  справедливости  ее
следовало бы отнести службе рейхсфюрера СС.
     - Это же ваш объект!
     - Все  лагеря военнопленных подчинены РСХА.  К сожалению,  КЦ1 на
острове Узедом не является исключением.  А ниточка потянулась  оттуда.
Группе заключенных - это были советские военнопленные - каким-то путем
удалось установить связь с материком. Здесь данные о секрете Пенемюнде
попали в руки антиобщественных элементов.
     1 К Ц - сокращенно: концентрационный лагерь.
     - И они переправили эти данные через фронт?
     Канарис выразительно посмотрел на Гиммлера,  как бы приглашая его
ответить на этот вопрос.
     - Думаю,  что не успели переправить, - сказал Гиммлер. - Мы давно
наблюдали за этой организацией и на днях взяли ее целиком. Все эти дни
шли непрерывные  допросы.  Они  многое  прояснили.  Руководил  группой
электромеханик  одного  из  заводов  Хейнкеля Пауль Прозе.  Люди Прозе
проникли... Простите, мой фюрер, но в этой связи я хотел бы спросить о
ходе  подготовки  к  операции  "Доллар".  Господин  адмирал,  все ли в
порядке у Артура Абста?
     Канарис тревожно поджал губы.  Что могло стрястись у Абста, о чем
разнюхало СД, но не осведомлен он, глава абвера? Разумеется, ничего.
     И он  доложил,  что подготовка к операции проходит успешно.  Одна
океанская подводная лодка уже переоборудована для транспортировки ФАУ,
опробована,  действует хорошо.  Партия снарядов отобрана и скоро будет
доставлена к лодке.  Другой подводный корабль приспособлен для  приема
управляемых  пловцами  торпед.  Но возникли и осложнения.  В последнее
время на побережье США высажено несколько групп абвера.  По полученным
данным,   группы,   которые   должны   были   подготовить  диверсии  и
террористический акт,  ликвидированы американской контрразведкой. Одна
из  уцелевших  групп  не  смогла выполнить главной задачи - установить
радиомаяки наведения для  ракет.  Фюрер  должен  решить:  отложить  ли
операцию, пока будет произведена заброска новых групп, или...
     - Не откладывать!  - перебил Гитлер. - Ни одного дня промедления!
Нью-Йорк достаточно большая цель, чтобы попасть в нее без радиомаяков.
Пусть  это  обеспечит  фон  Браун.  В  час,  когда  ФАУ  обрушатся  на
небоскребы  Манхеттена,  в  этот  самый час управляемые людьми торпеды
атакуют  портовые  сооружения  Нью-Йорка,  военные  корабли,   крупные
танкеры. Больше взрывов, огня, побол