мучительным  позором.  По-моему, уже давно  пора  уничтожить
жизнь  на  Земле с помощью ядерного или химического  оружия,
предоставив тем самым амебе новый шанс развиться в  могучую,
мудрую и высокоморальную сверхамебу...
     - Ты шутишь? - недоверчиво посмотрел на меня Ник.
     - Нисколько, - с убийственно серьезным видом заявила я.
-  Просто  я  в своем расизме осмелилась пойти  еще  дальше.
Думаю,  мы поймем друг друга. Расист расисту - друг, товарищ
и  брат.  В  конце  концов, мы боремся за  то,  чтобы  Земля
принадлежала высшим существам! Мне будет приятно  на  досуге
более  подробно  изложить  тебе свои  соображения  по  этому
поводу.
      - Да-да, конечно, - без особого энтузиазма пробормотал
Миллендорф.  -  Марио говорил, ты приехала  в  Кейптаун  для
того, чтобы что-то выяснить. Что именно?
      Я улыбнулась. То, что Ник переменил тему, было хорошим
знаком.  Я  могла бы побиться об заклад, что  больше  он  не
станет  поднимать  при мне тему расовых различий,  опасаясь,
что я вновь начну донимать его теорией суперамеб.
      - В Барселоне произошло два убийства, - объяснила я. -
Не  исключено,  что  ключ к их разгадке удастся  отыскать  в
Кейптауне.
      За окнами замелькали окраины раскинувшегося у подножия
Столовой горы города. Миллендорф свернул на узкую улочку.
     - Я покажу тебе Кейптаун, - сказал он.
      Мы  миновали  ботанический сад с высокими  пальмами  и
пылающими  фиолетовым огнем бугенвиллеями, обогнули  высокий
округлый  холм  с  романтическим  названием  "Львиный  зад",
пронеслись  вдоль  подножия  Сигнального  холма  и   наконец
въехали на территорию расположенного у порта старого города.
      На  его  мощенных булыжником мостовых  почти  не  было
негров.  Причудливая смесь викторианского  и  эдуардианского
стилей  со  староголландской архитектурой чем-то  напоминала
небольшие  городки  севера Европы, в  то  время  как  буйная
тропическая  растительность  с  пылающими  на  фоне   зелени
вызывающе  яркими цветами навевала ассоциации с югом  Италии
или Испании.
       Дом  Ника,  в  нижней  части  которого  располагалось
детективное   агентство,  был  двухэтажным.   Верхний   этаж
опоясывала   по  периметру  широкая  терраса  с  увенчанными
капителями белыми колоннами.
       -  Шикарный  дом,  -  восхитилась  я.  -  Ты  неплохо
устроился.  Наверное,  приятно и жить  и  работать  в  одном
месте.
     - Нельзя сказать, чтобы я чересчур убивал себя работой,
-  усмехнулся  Миллендорф.  - К  счастью,  мой  дорогой  дед
обеспечил  меня  приличным наследством, так что  детективное
агентство для меня скорее развлечение, чем источник доходов.
Иногда  таких  историй  от клиентов наслушаешься  -  в  кино
ходить не надо.
      По широкой деревянной лестнице мы поднялись наверх,  и
Ник  проводил меня в комнату для гостей, значительную  часть
которой  занимала  также доставшаяся ему  от  деда  огромная
ab `(-- o кровать под балдахином.
     - Я хотела поговорить с тобой об убийствах, - напомнила
я.
      -  Прямо  сейчас? - удивился Ник. - Даже не распаковав
чемоданы?
     - Мне нужен адрес одной женщины, живущей в Кейптауне. Я
знаю только номер ее телефона.
       -   Может,   обсудим  дела  за  ужином?   Ты   имеешь
представление о южноафриканской кухне?
      -  Чисто  теоретическое.  Я  слышала,  что  это  некая
причудливая  смесь  индонезийской,  малайской,  французской,
немецкой, голландской и датской кухонь.
      -  Нечто вроде этого, - кивнул Миллендорф. -  Зимой  в
Кейптауне  особенно  популярно  барбекю  из  дичи.  Как   ты
относишься  к  запеченной  на  гриле  вырезке  шпрингбока  -
антилопы-прыгуна?  Кстати, на африкаанс  барбекю  называется
"брааис".
      -  С  восторженным энтузиазмом, - сообщила я. - Честно
говоря, я здорово проголодалась.
      -  Вот  и отлично. Если хочешь, можешь принять  душ  и
переодеться. Я буду ждать тебя внизу, в агентстве.  Дай  мне
телефонный  номер. Пока ты будешь собираться,  я  постараюсь
узнать адрес.
      -  Здорово! Вот это оперативность! - восхитилась я.  -
Это тебе не испанское "та„апа mismo".
      -  Знакомое выражение, - ухмыльнулся Миллендорф.  -  В
Иностранном  легионе  мы частенько его употребляли.  Завтра,
которое почти никогда не наступает.
      - Надеюсь, что в Южной Африке все будет по-другому,  -
вздохнула я.

                             ***

      Окно ресторана "Золотые копи", у которого располагался
наш столик, выходило на густую сочную зелень парка Де Вааль.
Толстые  негритянки  в  тюрбанах и  ярких  цветастых  юбках,
разложив  у  чугунной  ограды  парка  свои  товары,   лениво
зазывали   покупателей.   Желающих  приобрести   африканские
сувениры не находилось, и сидящие на асфальте женщины, чтобы
не  тратить  время  впустую, нанизывали на  нитки  бусины  и
бисер, что-то плели, готовя новые поделки на продажу.
       Запеченная  вырезка  антилопы-прыгуна,  приправленная
соусом "боерворс", оказалась просто великолепной. Запивая ее
знаменитым  красным вином "Бишопкорт" из  виноградников  Яна
ван  Рибеека,  я  излагала  расисту  Миллендорфу  сложную  и
запутанную  историю  двух  убийств,  ограбления  старика   в
Вальпинеде и давно исчезнувшей ман-далы Бесконечного  Света,
непонятно каким образом оказавшейся в руках у Джейн Уирри.
     Устойчивостью к алкогольным напиткам я не обладала, так
что   пары   бокалов   "Бишопкорта"  мне  оказалось   вполне
достаточно,   чтобы  захмелеть.  По  этой  причине   рассказ
получался  не  слишком  внятным, но зато  изобиловал  массой
живописных   подробностей,  включающих  ужасную  смертельную
тайну  Ренн-ле-Шато, упоительные свиные уши, которыми  тетка
Oримитиве   сражала  мужчин  наповал,  а  также   похищенный
неизвестными    злоумышленниками    мумифицированный    труп
шестиногого   поросенка,  которого   Дидье   Лермит   считал
инопланетным сыном Христа.
       Потрясенный  размахом  событий  Ник  слушал  меня   с
вдохновляющим  интересом. Поскольку пил  он  гораздо  больше
меня,  то  тоже был слегка под хмельком, так что  мы  вполне
стоили друг друга.
       -   Пришельцы,  говоришь?  -  сатанински   прищурился
Миллендорф. - Значит, эти твари шастают среди нас и пакостят
землянам.
      -  Это  не  я  говорю, - возразила я.  -  Так  считают
сайентологи.
     - Ублюдки инопланетные, - хлопнул кулаком по столу Ник.
- Попадись они мне...
      - А как, интересно, расисты относятся к инопланетянам?
-  неожиданно заинтересовалась я. - Как к цветным? Гуманоиды
ведь обычно бывают серого или зеленого цвета.
      -  Если  серые  - значит, цветные, - убежденно  заявил
Миллендорф.   -   Так   и  вьются  вокруг   Земли,   москиты
космические.  Как  подумаю,  что  эти  зеленые  инопланетные
глисты похищают и насилуют наших белых женщин, прямо выть от
злости  хочется. Свои каракатицы с антеннами им  небось  уже
давно надоели.
      -  А  разве  черных женщин пришельцы  не  насилуют?  -
удивилась я.
      -  Подумаешь,  черных, - махнул рукой  Ник.  -  Черных
насилуют  все,  кому  не лень. Как насчет  порции  скального
лобстера? Здесь его готовят так, что пальчики оближешь.
     - Нет, - запротестовала я. - Лобстера я уже не выдержу.
      - Выдержишь, - заверил меня Миллендорф. - Вы, русские,
сильные.  В проруби зимой купаетесь. И что мы все  пьем  ван
Рибеека? Ты ведь еще не пробовала вино Симона ван дер  Стила
с виноградников Константине.
     - Только не это, - ужаснулась я. - Я и так уже пьяна.
      -  Ерунда!  -  отмахнулся Ник. - Не прикидывайся.  Вы,
русские,  водку  ведрами глушите, сам по  телевизору  видел.
Подумаешь,  пара бокалов вина! Тебе это как  слону  дробина.
Сейчас  мы...  возьмем бутылочку ван дер  Стила,  быстренько
уговорим  по  скальному лобстеру, а после  этого  отправимся
допрашивать Эсмеральду ван Аахен.
      - Эсмеральду ван Аахен? Кто это? - не сразу сообразила
я.
      -  Как  кто?  - удивился экс-легионер. -  Ты  же  сама
просила меня достать ее адрес.
     - И ты уже достал? Так быстро?
      - А что там доставать? Я же все-таки частный детектив.
Один  звонок - и дело в шляпе. Но допрашивать Эсмеральду  мы
будем только после лобстера с ван дер Стилом. Иначе я никуда
тебя не повезу.
      -  Ладно,  -  согласилась я,  решив,  что  детективная
деятельность,  как и искусство, требует жертв.  -  Заказывай
своего лобстера.

                             ***

      Из  ресторана мы вышли, держась друг за друга и слегка
покачиваясь, причем Ник шатался гораздо сильнее, чем  я.  Не
желая  окончательно  опьянеть, я лишь делала  вид,  что  пью
вино, в то время как бывший легионер в одиночестве прикончил
еще две бутылки.
      Солнце уже село, и мы некоторое время бродили впотьмах
вокруг  ресторана, пытаясь отыскать "Рейндж  Ровер".  Описав
пятый круг, мы обнаружили-таки машину, после чего Миллендорф
потратил  минут десять, нашаривая в кармане ключи. Замок  он
открыл  только  с третьей попытки. Представив,  что  с  нами
будет,  если  спьяну Ник начнет лихачить, я впала  в  легкую
панику.
      -  Можно,  я  поведу машину? - попросила я.  -  Обожаю
водить мощные тачки вроде этой.
     - Думаешь, я пьян? - обиделся Ник.
      -  Нет,  что  ты! Я просто никогда не  сиделаза  рулем
восьмицилиндрового "Рейндж Ровера".
      -  Ладно,  веди, - великодушно позволил Миллендорф.  -
Только  осторожно,  машину  не  разбей,  она  совсем  новая.
Главное   -   не  забывай  основное  правило:  как   увидишь
перебегающего дорогу негра, жми на газ.
      - Не увижу, - заверила я, усаживаясь за руль. - Сейчас
темно,  негры  черные, а без очков я почти ничего  не  вижу,
особенно в темноте.
     - Так надень очки.
      - Не могу, - вздохнула я. - Я принципиально не ношу  с
собой  очков.  Они  меня раздражают, так что  тебе  придется
предупреждать меня, где нужно поворачивать, когда  тормозить
у светофора, и все такое прочее.
      -  Удивительно, сколько с тобой мороки, -  укоризненно
покачал головой Миллендорф. - Ладно, давай поиграем в слепую
и паралитика.
     Наш путь до Климонд-Бэй, где жила Эсмеральда ван Аахен,
напоминал смесь вестерна с затянувшимся кошмаром.
      -  Ниггер! Там! Слева! Ату его! Поддай газу!  Расплющь
черномазого! - размахивая руками, азартно вопил  Ник,  а  я,
так  окончательно  и  не протрезвевшая,  до  рези  в  глазах
вглядывалась в темноту, пытаясь ни на кого не налететь.
      Затормозив наконец у дома Эсмеральды, я почувствовала,
что у меня дрожат руки и ноги.
      -  Так  никого и не задавили, - разочарованно произнес
Ник.  -  Скучная  ты какая-то. Сразу видно, что  никогда  не
бывала на сафари.
      - Я просто берегла машину, - попыталась оправдаться я.
-  Не  хватало только, чтобы какой-либо негр разбил  головой
фару или помял радиатор.
      - Ради удовольствия можно пойти на некоторые жертвы, -
вздохнул  Миллендорф.  -  Подумаешь,  фара!  Ладно,  пойдем,
пообщаемся с мадам ван Аахен.
     Поднявшись на крыльцо, он нажал на кнопку звонка. Из-за
двери   раздался  женский  голос,  что-то  спрашивающий   на
африкаанс. Ник ответил также на языке буров.
      Дверь  приоткрылась на ширину накинутой цепочки,  и  в
образовавшемся  проеме показалось лицо  женщины  лет  сорока
пяти.
       Миллендорф  вынул  из  кармана  какой-то  документ  и
продемонстрировал   его  даме.  Я  решила,   что   это   его
удостоверение   частного  сыщика.  Без  особого   энтузиазма
Эсмеральда ван Аахен сняла цепочку и пригласила нас войти.
      Гостиная дома была увешана всевозможными шкурами, а на
полу,  раскинув когтистые лапы и увенчанный кисточкой хвост,
покоился  лев,  вернее,  то,  что  осталось  от  его  былого
великолепия.
      Предложив нам присесть на покрытую шкурой зебры  софу,
хозяйка дома расположилась в кресле напротив.
      -  Вы сказали, что расследуете убийство, - перешла она
на английский. - В чем, собственно, дело?
      - Речь идет об убийстве Родни Вэнса, - объяснила я.  -
Это я звонила вам из Барселоны. Вы отказались разговаривать,
и мне пришлось прилететь в Южную Африку.
      Руки Эсмеральды вспугнутыми птицами взметнулись вверх,
судорожно обхватив горло.
     - Уходите отсюда.
      -  Почему?  Мы  ведь  только что пришли,  -  с  пьяной
наивностью изумился Ник.
     - Неужели вы не хотите, чтобы убийца Вэнса был наказан?
-  Я  попыталась  воззвать  к гражданскому  сознанию  бурки-
бурячки. - Родни же был вашим другом.
      -  Я  не  обязана  разговаривать с  вами.  Уходите!  -
отрезала ван Аахен и встала.
     Я бросила отчаянный взгляд на Ника, мысленно умоляя его
что-либо предпринять.
       Экс-легионер  тоже  встал.  Слегка  покачиваясь,   он
приблизился  к  Эсмеральде, взял ее  за  руку  и  с  громким
чмоканьем  запечатлел  на ее ладони  поцелуй.  Я  поежилась,
представив,  что  за  такие  штучки  пьяный  детектив  может
запросто схлопотать по морде, но, к моему удивлению,  бурка-
бурячка  застыла  соляным столбом, глядя на  русые  кудри  и
невинно-голубые  очи  Миллендорфа с недоверчиво-восторженной
оторопелостью.
      -  Мадам! - торжественно произнес Ник, решив закрепить
достигнутый  успех.  -  Очевидно,  вы  чего-то  боитесь.  Не
беспокойтесь. Я сумею вас защитить.
      В  глазах Эсмеральды отразилась мучительная внутренняя
борьба.
      -  Вы  не  понимаете, насколько все  это  серьезно,  -
покачала головой она.
     - Так объясните нам, - попросил Ник. - Сядьте в кресло,
расслабьтесь,  начните  говорить и  сами  увидите,  что  все
пойдет как по маслу.
     Ван Аахен вяло, как тряпичная кукла, вновь опустилась в
кресло.
     Не выпуская ее руки, Миллендорф уселся на львиную шкуру
у ее ног.
     - Кто такая Джоанна Мастере? - спросила я.
      -  Джоанна  Мастере? Так Родни говорил вам  о  ней?  -
-%`"-. дернулась Эсмеральда.
     - Немного, - соврала я. - Почти ничего.
      -  Так  кто такая Джоанна Мастере? - вкрадчиво спросил
Ник, накрывая свободной ладонью колено бурки-бурячки.
       -  Да  так,  одна  женщина,  -  еле  слышно  ответила
Эсмеральда.  -  Она  уехала из Южной  Африки  несколько  лет
назад.  Джоанна  организовала в Кейптауне группу  Творческой
поддержки для художников, музыкантов и писателей.
      Вытащив  из  сумочки фотографию Джейн  с  мандалой,  я
подошла к ван Аахен.
      -  Вы  знаете  эту женщину? Выхватив  у  меня  снимок,
Эсмеральда  уставилась  на  него с выражением  нескрываемого
ужаса.
      -  Господи!  - прошептала она. - Значит, это  все-таки
правда!
     - Что правда? - мгновенно отреагировал Ник.
      -  Нет,  - закричала ван Аахен. Вырвав руку из пальцев
Миллендорфа, она разорвала снимок пополам.
      -  Нет,  нет,  нет,  - стонала она, превращая  останки
фотографии  в бумажное конфетти. Стон перешел в истерические
рыдания.
       -   Убирайтесь!  Убирайтесь!  Убирайтесь!  Я  тронула
Миллендорфа за локоть.
       -  Пойдем  отсюда.  Пусть  она  успокоится.  Детектив
задумчиво почесал в затылке.
      -  Хотел  бы я знать, что ее так напугало, - задумчиво
произнес он.

                             ***

       До   дома   машину  вел  Ник.  Истерика,   устроенная
Эсмеральдой,   слегка   протрезвила   его.   Находясь    под
впечатлением   последних  событий,   Миллендорф,   к   моему
невыразимому облегчению, отказался от намерения давить  всех
встречных  негров, так что до его особняка мы добрались  без
приключений.
     Потеря фотографии меня не слишком расстроила, поскольку
еще   в  Барселоне  на  всякий  пожарный  случай  я  сделала
несколько  копий.  Несмотря на то что ван Аахен  так  ничего
толком и не сказала, загадка понемногу начала проясняться.
      Теперь  я  была уверена, что Джоанна Мастере  и  Джейн
Уирри  -  одно и то же лицо. Также было очевидно, что  Джейн
что-то  натворила  в  Кейптауне, из-за чего  была  вынуждена
сменить имя и фамилию и сбежать из Южной Африки.
      Родни  не  был лично знаком с Джейн, но мог слышать  о
Джоанне  Мастере и ее тайне от Эсмеральды или еще  от  кого-
нибудь.  Очевидно, Вэнс вспомнил нечто связанное с  Джейн  в
тот  момент,  когда  Уирри читала главу о  своих  предках  -
розенкрейцерах, тамплиерах и прочих исторических личностях.
      Используя в формируемых ею группах стандартный трюк  с
автобиографией, мадам Творческий Блок, сменив фамилию и имя,
то  ли  поленилась,  то ли не захотела вносить  изменения  в
столь впечатляющую историю своей жизни.
      Знакомая  песня  про барона де Босолейла,  ясновидящую
Bивиан    и    пастуха-чудотворца   Корнелиуса    Маккормика
насторожила  Родни,  наведя его на нежелательные  для  Джейн
размышления. Чтобы окончательно утвердиться в обоснованности
своих  подозрений, Вэнс позвонил бурке-бурячке и сразу после
этого  принялся шантажировать Уирри. Жаль, что я  так  и  не
узнала,  какую  информацию  Родни  искал  в  южноафриканских
газетах.
      В  свете  истории с шантажом логичнее  всего  было  бы
предположить,  что  именно  Джейн  убила  Вэнса.   То,   что
найденный  в  пещере  волос  ей не  принадлежал,  ничего  не
доказывало. Этот волос там мог оставить кто угодно  и  когда
угодно. Ладно, допустим, что это Уирри прикончила Родни. Кто
же  тогда задушил мадам Творческий Блок и устроил обыск в ее
доме?
      А  что,  если  Эсмеральда  после  разговора  с  Вэнсом
проговорилась  кому-нибудь  о  том,  что  Джоанна   Мастере,
превратившаяся в Джейн Уирри, перебралась в Барселону? Слухи
имеют    противоречащее   всем   законам   физики   свойство
распространяться с околосветовой скоростью,  а  в  Кейптауне
наверняка   должна  была  найтись  парочка-тройка   человек,
здорово  сердитых на правнучку ясновидящей Вивиан,  -  иначе
вряд  ли  бы  ей  потребовалось убегать из  Южной  Африки  и
обзаводиться фальшивыми документами.
     Некий агрессивно настроенный субъект, очень сердитый на
Джоанну  Мастере,  вполне мог лично отправиться  в  Испанию,
чтобы  убить  ее.  Если  же у этого агрессивно  настроенного
субчика  водились денежки, не исключено, что  он,  не  желая
марать руки, подослал к ней наемного убийцу.
      Интересно,  почему  ван Аахен так  испугалась,  увидев
фотографию Джейн?
      "Господи!  Значит, это все-таки правда!" - воскликнула
бурка-бурячка, и сразу после этого у нее началась истерика.
      На вопрос о том, кто такая Джоанна Мастере, Эсмеральда
отреагировала  гораздо  спокойнее.  Значит,  дело  было   не
столько  в  Уирри, сколько в изображенной на снимке  мандале
Бесконечного Света.
     Несмотря на то что мне страшно хотелось спать, я решила
поделиться своими соображениями с Ником.
     - Не исключено, что талисман Блаватской хранился у кого-
то,  живущего в Кейптауне, а Джейн украла его. В этом случае
ее вполне мог убить хозяин мандалы, - изложила я свою версию
происходящего.
      - Темное это дело, - покачал головой Мил-лендорф. - Ты
уверена,  что  стоит  влезать в него? Ван  Аахен  смертельно
напугана,  налицо уже два трупа. Не забывай,  что  я  обещал
Марио  присматривать за тобой. Если тебя прикончат,  я  буду
плохо выглядеть в глазах друга.
      - Значит, единственное, что тебя беспокоит, - это долг
перед приятелем по легиону, - обиделась я.
      -  Не  передергивай, - поморщился Ник. - И не  пытайся
сменить  тему.  Попробуй  хоть раз в  жизни  прислушаться  к
голосу  разума.  Почему бы нам не прийти  к  компромиссу:  я
устрою  тебе  роскошный вояж по Южной Африке,  а  ты  взамен
перестанешь  совать  свой излишне  любопытный  нос  куда  не
a+%$c%b.  Только представь - Сан-Сити, Крюгер-парк,  сафари,
путешествие   на   каяках  по  Оранжевой  реке,   заповедник
Салмонсдам, виндсерфинг в Фолс-Бэй, восхождение на  Столовую
гору  и прочие экзотические удовольствия. Если хочешь,  даже
охоту  на черномазых тебе организую. Это, конечно, запрещено
законом, но кто в Южной Африке обращает внимание на закон? У
меня есть пара великолепных снайперских винтовок.
      -  Только вот этого не надо, - взмолилась я. - Не  для
того  я  летела