ени  под  скалой, мой  зловредный  novio
сообщил,  что  ему интересно понаблюдать за тем,  как  я  на
глазах  изумленных  гомосеков  буду  ползать  по  обрыву  на
карачках, внимательно разглядывая камешки, щепочки и кусочки
засохшего птичьего помета.
     - Фашист! - возмущенно сказала Я.
      -  Причем  потомственный, - гордо заметил  Эстевез.  -
Думаешь, почему я выбрал тебя? Я твердо решил довершить  то,
что мой отец не закончил в России.
     - Ладно, не хочешь улики искать, тогда хоть танго спой,
- попросила я. - Все веселее будет.
     Минут пять я, обдирая коленки, действительно ползала на
карачках   по   узкой  тропинке,  а  Марио  с   утрированным
аргентинским  акцентом пел о том, что "хоть  я  не  в  силах
позабыть тебя, уже могу тебе сопротивляться".
     Ошеломленные столь странным зрелищем, гомосеки опасливо
обходили  меня  стороной  и,  очарованные  мягким  баритоном
Эстевеза, бросали на него пылкие взгляды.
       -   Может,   ты   все-таки  ограничишься   написанием
детективов? - допев заключительную строку о том, что женщина
-  бездушная кукла с камнем в груди вместо сердца, предложил
Марио.   -   У  тебя  это  получается  гораздо  лучше,   чем
расследование преступлений.
     Я поднялась и помассировала затекшую спину.
     - Родни убили не здесь, - изрекла я.
      -  Ты  пришла к этому выводу потому, что тебе  надоело
ползать по земле?
     - Вовсе нет. Посмотри, сколько людей проходит по тропе.
В  воскресенье  народа наверняка было не меньше.  Убийца  не
стал бы рисковать, убивая Вэнса здесь.
      -  Чтобы сбросить с обрыва человека, много времени  не
надо.
      -  Слишком  рискованно. Сначала убийца  оглушил  Родни
молотком.  Он  мог не рассчитать удар, Вэнс  мог  закричать,
позвать  на помощь. Это все равно что совершать преступление
на проходном дворе, где постоянно толпится народ.
      -  Не здесь так не здесь. Тем лучше. Что будем делать?
Пойдем в Виланову?
     - Нет, - покачала я головой. - У меня возникла еще одна
идея. Попробую обследовать берег снизу.
     - Не сдаешься, да?
     - Пойдем поплаваем.
      Оставив  Марио загорать на пляже, где было  обнаружено
тело  Родни, я надела туфли для серфинга, чтобы не  поранить
ноги  о  покрывающие  камни острые, как бритва,  ракушки,  и
поплыла вдоль берега.
       Нагромождения   крупных  каменных  глыб   маскировали
незаметные сверху входы в вымытые волнами в скалистой породе
гроты.  Некоторые из них можно было заметить только с  воды,
да и то оказавшись почти рядом с входом.
      Выбравшись  на  берег,  я обследовала  один  из  таких
гротов,   наполовину  залитый  водой,  но  обнаружила   лишь
неимоверное  количество деловито снующих  туда-сюда  крабов.
Устроив  небольшой переполох среди местной морской фауны,  я
поплыла  дальше и почти у края мыса увидела еще  один  грот,
значительно  большего  размера. За узким  входом  неожиданно
открывалась   вымытая   в  более  мягкой   породе   округлая
полусфера,  напоминающая каменную  палатку.  Волны  сюда  не
добирались,  и  покрытый глубокими трещинами  рыжевато-бурый
пол грота был сухим и относительно ровным.
     Мое появление спугнуло небольшого геккончика. В Испании
таких  ящериц  с  забавными  утиными  перепонками  на  лапах
называют  драконами.  Вильнув  хвостом,  геккон  побежал   к
дальнему  краю  грота и юркнул в узкую  расщелину  в  скале.
Последовав за ним, я заглянула в щель, надеясь, что обнаружу
затаившуюся в убежище ящерицу.
      Геккона  там  не  оказалось, но мое  внимание  привлек
смутно   белеющий  в  глубине  трещины  небольшой   бумажный
прямоугольничек.  Подцепив его мизинцем, я извлекла  находку
наружу.  С  маленькой фотографии размером 3х4 мне обаятельно
улыбался десятилетний Родни Вэнс.
      Некоторое  время я созерцала симпатичную  мальчишескую
мордашку,  жалея  о  том, что со мной  нет  Марио,  ведь  я,
несмотря на свою близорукость, все-таки нашла улику, да  еще
какую улику!
      Все  оказалось именно так, как я и предполагала. Родни
никто  не  сбрасывал с обрыва. Убийца заманил  журналиста  в
грот,  оглушил его молотком, нанес еще несколько ран, скорее
"a%#. уже камнем, пытаясь имитировать травмы, полученные при
падении  со  скалы,  а затем утопил. Место  здесь  укромное,
относительно удаленное, "голубые" сюда не заплывают, так что
все можно было проделать быстро, тихо и незаметно.
      Почти  наверняка  убийцей была  женщина.  Сомнительно,
чтобы   Родни   позволил  мужчине  завлечь  себя   в   такое
труднодоступное  место,  и  уж  тем  более  он  не  стал  бы
демонстрировать  ему  свою детскую фотографию.  А  с  другой
стороны,   откуда  такая  уверенность,  что  Вэнс   не   был
бисексуалом? С нынешним "сильным полом", особенно в Ситжесе,
вообще ни в чем нельзя быть уверенным. В по-собачьи ласковых
повадках    журналиста,   несомненно,   проглядывало    явно
выраженное  женское  начало.  Что,  если  альфонс  Родни  по
совместительству был Маргариткой?
       Нет,   все-таки   вряд  ли  в  этом   деле   замешаны
сексменыпинства.   Началось-то  все  с   группы   Творческой
поддержки - так при чем тут "голубые"? Моя сыщицкая интуиция
упрямо  настаивала  на  том, что  с  Вэнсом  в  пещере  была
женщина.
       В   полной   мере  восхитившись  своими  детективными
талантами,  я  встала на четвереньки и с удвоенной  энергией
принялась  обследовать  пол пещеры.  Мои  усилия  увенчались
успехом,  и  вскоре  я  обнаружила пару  коротких  рыжевато-
каштановых  волосков  и  один черный  волос  средней  длины.
Рыжеватые  волоски почти наверняка принадлежали злосчастному
Вэнсу,  зато черный запросто мог выпасть из пышной  прически
Джейн Уирри.
      Несмотря на то, что в Испании черноволосых дам  (и  не
только  дам)  с  волосами  до плеч  прямо-таки  пруд  пруди,
теперь,  обнаружив волос, я была готова побиться об  заклад,
что   журналиста  прикончила  именно  Джейн.  Неясным   пока
оставался мотив. Ничего, с мотивом мы как-нибудь разберемся.
     Карманов в купальнике у меня, естественно, не было, и я
крепко  зажала  в кулак драгоценные волосы и детский  снимок
Родни.  Плыть  с  фотографией в руке я  не  могла,  опасаясь
испортить  ее,  поэтому  до пляжа, на  котором  меня  ожидал
Марио, решила добираться по берегу. Взобравшись на обрыв,  я
вернулась  по  тропинке  к пляжу,  на  котором  меня  ожидал
Эстевез, и с гордостью продемонстрировала ему свои находки.
     - Ну что, убедился? - торжествующе сказала я. - Полиция
Ситжеса  проворонила  улики, а я со своей  близорукостью  их
нашла, причем особо не напрягаясь.
       -  Ты,  вероятно,  в  курсе,  что  существует  ocoбая
категория   личностей,  к  которым  судьба   благоволит,   -
философски  заметил  Марио.  -  Таким  людям  по  совершенно
непонятной причине всегда везет.
     - На что это ты намекаешь? - обиделась я. - Надеюсь, не
на мой интеллектуальный уровень.
      -  Что  ты! Я бы не посмел коснуться вопроса  о  твоем
интеллекте,  хотя  бы  потому, что  женщина  и  интеллект  -
понятия  несовместимые  и противоречащие  друг  другу,  -  с
невинным видом развел руками Эстевез. - Речь идет всего лишь
о законе равновесия. Обделив человека в одном, судьба обычно
компенсирует это чем-то другим, везением например.
     - Будь любезен, уточни, что ты имеешь в виду под словом
"обделила", - с легкой угрозой в голосе произнесла я.
      -  Как  что?  - усмехнулся Марио. - Естественно,  твою
близорукость. А ты, интересно, о чем подумала?

                             ***

      Пообедав в ресторане, мы на всякий случай заглянули  в
полицейский  комиссариат Ситжеса, но он, как  я  и  ожидала,
оказался  закрыт по случаю праздника. Меня  это  не  слишком
расстроило, поскольку В Лйбом случае в пять часов  я  должна
увидеться  с  Пепе,  чтобы вместе  нанести  визит  в  группу
Творческой поддержки.
      Марио подвез меня до метро "Уркинаона", около которого
мы  с Тамайо договорились встретиться. Я предложила Эстевезу
присоединиться  к нам и посмотреть на Джейн с  ее  творчески
блокированными   последователями,  но  мой  циничный   novio
заявил,  что,  в  отличие от меня, не испытывает  нездоровой
тяги к личностям с различными психическими отклонениями.
      -  Нет  у  них  никаких отклонений, только  творческие
блоки, - обиделась я за коллег-писателей.
      -  Ты  полагаешь,  что психически  нормальный  человек
способен накропать историю о парализующем волю меховом грифе
с микрофоном?
      -  Не знаю, - пожала я плечами. - Границы нормы до сих
пор  четко не определены. Может, Хорхе просто пытается  быть
оригинальным.   И  вообще,  долбанутики  меня  воодушевляют.
Стимулируют,  так  сказать,  мой творческий  потенциал.  Сам
подумай,  что  бы  делали  писатели без  психов,  фанатиков,
маньяков и придурков? Чем шизанутее герой, тем больше  славы
получает писатель. Возьми хоть Достоевского. Он и сам был  с
приличными  сдвигами  - лудопатия, эпилепсия,  садомазохизм,
потому  так  хорошо и описывал внутреннюю жизнь  психопатов.
Кому  интересен  разумный уравновешенный  герой  без  всяких
душевных  терзаний? Для вульгарной "бульварной прозы"  вроде
детективов  он,  может  быть,  и  сойдет,  но  для   высокой
литературы - нет.
     Вот, например, один творчески блокированный писатель из
группы так драматично заявил:
      "Я  жажду  писать, но я ненавижу писать". В этом  есть
нечто почти гамлетовское. За исследования мутных глубин  его
психики запросто можно Нобелевскую премию получить. Тут тебе
полный  джентльменский набор - духовный кризис, нравственные
терзания, неразрешимые внутренние противоречия, ни к чему не
приводящие   рассуждения   о  креативности   и   собственном
предназначении  -  все  то,  что,  как  полагают  творческие
личности, и отличает человека от животного.
      А  теперь  посмотри на меня. Рядом с этим писателем  я
выгляжу  убогой  и  примитивной, как амеба  по  сравнению  с
чеченским террористом. Хочу писать - пишу, не хочу писать  -
не  пишу.  Хочу гулять - гуляю, не хочу гулять -  не  гуляю.
Прямо  собака  какая-то, а не творческая  личность.  Никаких
нравственных терзаний, никакой духовности. Сплошная польская
колбаса.  Вот мне и приходится с долбанутиками общаться  для
"$.e-."%-(o...
      -  По  мне, уж лучше польская колбаса. На психов  я  в
Иностранном  легионе  насмотрелся, -  усмехнулся  и  укатил,
оставив меня дожидаться инспектора Тамайо.

                             ***

     На этот раз по-латински пунктуальный Пепе опоздал всего
на пятнадцать минут.
       -   Я  обнаружила  место  преступления  и  улики,   -
взволнованно  сообщила  я,  гордо демонстрируя  полицейскому
полиэтиленовый пакетик с фотографией и волосами. - Теперь  я
почти уверена, что убийство - дело рук Джейн Уирри.
      -  Только  на основании того, что у нее черные  волосы
средней длины? - усомнился Тамайо.
      -  Так  говорит моя сыщицкая интуиция, -  торжественно
заявила я.
     - Сыщицкая интуиция? - задумчиво произнес Пепе. - Вот у
тетки  Примитиве, той, что живет в Вальпинеде и неподражаемо
готовит свиные уши, совершенно потрясающая интуиция.  С  ней
даже  наш комиссар иногда советуется, неофициально, конечно.
Вот  и  сейчас, когда Примитиво вместо меня занялся делом  с
мумией,  тетка сказала ему: "Дорогой племянник, я  чувствую,
что за этим делом что-то стоит. Что-то очень серьезное".
     - Что-то стоит? Что именно? - поинтересовалась я.
      -  Понятия не имею, - пожал плечами инспектор. - Этого
Беатрис   не   уточнила.   Но   интуиция   у   нее    просто
сногсшибательная. Пару лет назад в Ситжесе "голубой" карлик-
миллионер  обвинил кандидата от социалистической  партии  на
должность мэра Вилановы и Ла Гельтру в том, что тот украл  у
него сделанное в Японии по эксклюзивному заказу нижнее белье
с  ручной  вышивкой, изображающей гомосексуальные  отношения
между  сегуном  и двумя самураями. Беа тогда  сразу  сказала
своему  племяннику:  "Никогда не верь карликам.  Они  всегда
преувеличивают".  Беатрис прямо как в  воду  глядела.  Трусы
миллионера  полиция в конце концов обнаружила  у  горничной,
которая  всего  лишь ненадолго одолжила их,  чтобы  показать
эротическую вышивку своей подружке-парикмахерше, а та...
      -  Пепе,  - взмолилась я. - Я с удовольствием выслушаю
все  твои  истории  о  мумиях,  карлике-миллионере  и  тетке
Примитиве,  но  только  не сейчас. Давай  все-таки  займемся
делом  Родни  Вэнса. Для начала нужно выяснить,  есть  ли  у
Джейн алиби на воскресенье.
       -  Я  всего  лишь  пытался  объяснить,  что  верю   в
существование сыщицкой интуиции, - обиделся Тамайо. - Какая-
то  ты дерганая. Спешишь все время куда-то. Никуда от нас не
денется твоя группа. Сидят сейчас твои творческие личности в
кафе,  пивко  потягивают,  расслабляются,  вдохновляют  друг
друга  на  подвиги. Вот и ты расслабься. Мы, слава  богу,  в
Испании,  а  не  на  американском Диком  Западе.  Здесь  все
делается  спокойно,  без  спешки, с  удовольствием.  No  hay
prisa, понимаешь?
      - Извини. Это всего лишь порыв творческого энтузиазма,
- устыдилась я.
      -  Бог  дал  человеку энтузиазм, чтобы  компенсировать
отсутствие  разума, - наставительно заметил Пепе.  -  Именно
поэтому разумный человек никогда никуда не спешит. Испания -
очень разумная страна, страна любви, хорошей кухни и сиесты.
Это  американцы все делают на бегу, любят на бегу,  работают
на  бегу,  даже едят на бегу. Только безмозглые  янки  могли
изобрести   фаст-фуд,  все  эти  отвратительные  гамбургеры,
сосиски  в тесте. Это ж надо додуматься - есть на  ходу!  Не
удивительно, что их всех так разносит...
     - Я тоже не люблю фаст-фуд, - не выдержав, перебила его
я.  -  Пойдем,  ладно?  Нездоровые привычки  американцев  мы
вполне можем обсудить по дороге.
      - Вы, русские, наверное, от климата такие активные,  -
вздохнул Тамайо. - У вас в стране так холодно, что  если  вы
не будете постоянно двигаться, то замерзнете.
     - Точно. И еще у нас медведи гуляют по Красной площади,
- усмехнулась я.

                             ***

      К  моему удивлению, Джейн в кафе не оказалось.  Восемь
членов  группы  Творческой поддержки лениво болтали  друг  с
другом,   гадая,   куда  могла  подеваться   помешанная   на
пунктуальности  и  регламенте  мадам  Творческий  Блок.   Ей
пробовали  звонить  на  домашний и  мобильный  телефоны,  но
безуспешно. Уирри на звонки не oтвечала.
      Из  присутствующих  мне были знакомы  только  четверо:
американец  Шенон, художница Кейси - "польская  колбаса",  а
также  двое  испанских писателей: Хорхе - "меховой  гриф"  и
Висенте,  озабоченный гиперсексуальностью Европы.  Остальные
члены группы были новенькими.
      К  моему удивлению, не выносящий слова "проблема" негр
Лиланд и неразлучная парочка девушек, одна из которых писала
маленькие   рассказики  ужасов  и  почти  не  говорила   по-
английски,  а  другая  вообще не владела  английским,  также
отсутствовали. Это было странно. Похоже, я ошиблась,  решив,
что  эта троица намертво прилепились к Джейн, как ракушки  к
днищу судна.
       Продемонстрировав   собравшимся  свое   удостоверение
полицейского    инспектора,   Пепе    поинтересовался,    не
располагает  ли  кто-либо  информацией,  могущей  помочь   в
расследовании обстоятельств смерти Родни Вэнса.
      К  моему  удивлению, известие о смерти Вэнса было  для
группы  полной  неожиданностью.  Несмотря  на  то,  что  все
слышали  или  читали об утонувшем около Ситжеса англичанине,
никому  и в голову не пришло, что речь шла о приходившем  на
предыдущее занятие журналисте.
      Я  попросила членов группы описать, как Родни вел себя
на  собрании. Вопреки моим ожиданиям, выяснилось, что он был
довольно молчалив, почти все время как завороженный  смотрел
на Джейн, не пытался флиртовать и знакомиться с девушками  и
ушел сразу же после занятий, вслед за Уирри.
      Предположение  о  том,  что Родни  подцепил  в  группе
богатую  невесту, не подтвердилось. Значит, дело  было  все-
b  *(  в мадам Творческий Блок. Пристальное внимание  к  ней
Вэнса  вряд ли было продиктовано любовью с первого  взгляда.
Скорее всего Родни то ли встречал Уирри когда-то раньше,  то
ли что-то о ней знал. За этой историей явно скрывалась некая
тайна.   Тайна,  на  которой  журналист  собирался   неплохо
заработать и которая в результате стала причиной его смерти.
      Вэнс ни за что не упустил бы возможности под предлогом
языкового  обмена  познакомиться с  девушками  из  группы  и
раскрутить их на кофе или бутерброды. Вместо этого  он  весь
вечер смотрел на Уирри и ушел сразу же вслед за ней. Что  же
такого Родни мог знать о мадам Творческий Блок?
     - Ни у кого из вас не сложилось впечатления, что Вэнс и
Джейн уже были знакомы? - спросила я.
      -  Нет,  - отрицательно покачал головой Шенон.  -  Они
точно   не   знали   друг  друга.  Джейн   попросила   Родни
представиться группе и рассказать о себе. Она вела себя так,
словно никогда прежде его не видела.
      - Вэнс точно ее не знал, - вмешалась Кейси. - Когда он
пришел,  то спросил у меня, кто здесь Джейн Уирри. Я указала
ему  на Джейн, он подошел к ней, поздоровался и сказал,  что
он Родни Вэнс, журналист, который вчера звонил ей.
      -  Но  Висенте утверждает, что все занятие  Родни  как
завороженный, не отрываясь, смотрел на Джейн.  Он  таращился
на Уирри с того самого момента, как ты указала ему на нее?
      - Вовсе нет, - покачала головой Кейси. - Вначале он не
обратил  на  Джейн  особого внимания. Представившись  Уирри,
Вэнс уселся между мной и Бенитой, которая сегодня не пришла,
и  принялся  болтать с нами. Пялиться на Джейн  Родни  начал
только после того, как она прочитала главу из своей книги. Я
обратила  на это внимание, потому что задала Вэнсу  какой-то
вопрос,  но  он,  казалось, даже не слышал меня.  Так  он  и
просидел до конца занятий, прямо как зачарованный,  а  потом
поднялся и ушел сразу же после Уирри.
     - О чем именно шла речь в этой главе? - спросила я.
      -  В основном о предках Джейн, - ответил Шенон. -  Это
было самое начало ее автобиографии.
     - Ты мог бы пересказать его?
     - Конечно, почему бы и нет?
      Как следовало из рассказа американца, мадам Творческий
Блок  решила  не ограничивать себя в выборе  предков,  и  ее
генеалогическое  дерево  было щедро  расцвечено  тамплиерами
<Тамплиеры  (французское  templiers,  от  temple   -   храм)
(храмовники)   -   члены  католического   духовно-рыцарского
ордена,  основанного  в  Иерусалиме в  1118  году.  Название
получили  по местонахождению гроссмейстера ордена (в  бывшем
храме   Соломона   в   Иерусалиме).  Занимались   торговлей,
ростовщичеством  (в  XIII  в. были  крупнейшими  в  Западной
Европе  банкирами). В 1312 году орден был упразднен  папой>,
розенкрейцерами  <Розенкрейцеры  -  члены  тайного  общества
мистиков  и  алхимиков, созданного в XVII  веке  и  имевшего
отделения  во  многих европейских странах. В середине  XVIII
века  появились  новые  розенкрейцеры, которые  представляли
собой  одну  из высших ступеней франкмасонства>, целителями,
ясновидящими и даже чудотворцами. Тут были и великий магистр
`kf  `%)  Храма Жак де Молай, и знаменитый алхимик барон  де
Босолейл, принадлежащий к братству розенкрейцеров,  и  некая
ясновидящая   Вивиан,   сожженная   на   костре   английской
инквизиции,   и  шотландский  пастух  чудотворец   Корнелиус
Маккормик, которому каждую неделю лично являлась Дева Мария,
и прочие не менее замечательные личности.
      Великие  предки периодически навещали  Уирри  во  сне,
давая ей всевозможные полезные советы и наставляя ее на путь
истинный.  На  то,  что ей недурно было  бы  перебраться  из
Лондона  в Барселону, Джейн намекнул алхимик де Босолейл,  а
идейку  о  создании группы Творческой поддержки нашептал  на
ушко  в момент ясновидческого транса великий магистр Жак  де
Молай.
       Способности   "сайкик