бы  все
выставленные в ?Экстази? сюрреалистические кошмары Селены.
   Впавший в  состояние  ступора,  Гоша  стоял  не  шевелясь.  Его  все  еще
раздирали внутренние противоречия.
   - Проходите, - сделала приглашающий жест Селена, широко распахивая дверь.
Она подумала, что давно так не развлекалась. ?Новые  русские?,  для  которых
купить роскошное женское тело было не проблемой, обычно реагировали  на  нее
менее бурно.
   "Бедняги, - вздохнула Селена.  -  Похоже,  настоящих  женщин  они  видели
только в американских фильмах?.
   Она грациозно развернулась, из-за чего полы пеньюара  взметнулись  вверх,
на мгновение обнажив ягодицы. Это зрелище окончательно  добило  и  без  того
полумертвого от переживаний Крестовоздвиженского.
   Юра сделал над собой усилие и, слегка качнувшись, шагнул в дверной проем.
   Гоша не двинулся с места.
   Осуждающе покачав головой, Филимонов рукой надавил ему снизу на  челюсть,
возвращая ее в нормальное положение, и похлопал страдальца по щекам.  Взгляд
Гоши стал чуть более осмысленным.
   - Пойдем, чувствительный ты наш, - подтолкнул его в спину Игорь.
   Тофик Магомаев лихорадочно накручивал  диск  телефона.  Он  снова  звонил
Додику.
   - Менты уже вовсю шантажируют генерала! - взволнованно сообщил Тофик.
   - Ну и что? - отозвался Додик. - Мы еще вчера знали, что  они  собираются
его шантажировать.
   - Пошевели мозгами! Если это делают они, то можем и мы. Ты представляешь,
какую пользу может принести ручной  генерал  ФСБ?  Дагестанская  мафия  тебе
будет пятки от восторга лизать!
   - Он нам может принести еще и неприятности, - заметил  Дацаев.  -  Но,  в
общем, в этой идее что-то есть.
   - Слушай! -  загорелся  Тофик.  -  А  что,  если  мы  заодно  и  генерала
прослушивать будем?
   - Ну ты даешь! - восхитился Додик. - Вот это я понимаю -  размах.  Только
генерал ФСБ - это тебе  не  мент.  Ему  так  просто  в  ботинок  ?жучок?  не
затолкаешь.
   - Но ведь ты у нас умный, - польстил приятелю Тофик. -  Генерал  нас  еще
раньше милиционеров на убийцу Вермеева выведет, да и мало ли  что  полезного
мы сможем узнать? В наше время информация - это деньги.  Иногда  даже  очень
большие деньги.
   - Ладно. Подумаю, что можно сделать, - вздохнул Додик.

***

   Сейчас его звали Андрей Бочаров. До этого у него было еще несколько имен,
но ему не нравилось их вспоминать. Каждое имя было  связано  с  определенным
периодом в его жизни. Тогда у него была вера в необходимость  того,  что  он
делал, освобождающая его от угрызений совести, а честолюбивое желание  стать
лучшим и продвинуться по служебной лестнице до самой вершины заставляло  его
работать по шестнадцать часов в сутки, не замечая бега времени и не чувствуя
усталости. Так было до перестройки. Потом все изменилось.
   "У меня не осталось ничего - ни иллюзий, ни честолюбия,  ни  даже  имени,
данного мне при рождении, - подумал Андрей. - Но, что еще хуже, - все то,  к
чему я стремился  и  ради  чего  вкалывал  как  проклятый  всю  свою  жизнь,
оказалось миражом в пустыне, к которому легковерный путник идет, растрачивая
последние  силы,  но  обнаруживает  на  месте  утопающего  в  зелени  города
раскаленный зноем песок, запорашивающий глаза?.
   В последние годы Андрей часто возвращался мыслями к этой теме. Вначале он
чувствовал растерянность, боль и злость, отчаянную, как предсмертная агония.
Он был типичным солдатом - человеком, которому нравится  выполнять  приказы,
чувствуя себя  частью  отлаженного  до  совершенства  механизма.  Подчинение
приказам и драконовская дисциплина, с помощью которой он  превратил  себя  в
?совершенную боевую машину?, избавляли его  от  необходимости  размышлять  о
том, что хорошо и что плохо, что правильно и что не правильно. Правильно то,
что говорят свыше.  Все  остальное  -  не  правильно.  Интересы  государства
превыше частных интересов. Кто не с нами - тот против  нас.  Вот  и  все.  И
никаких слюнявых интеллигентских рассуждений на философские темы. В этом  он
был не силен.
   Кощунственная мысль о том, чтобы выйти из системы и наконец  позаботиться
о себе, назревала уже давно, но сломить  психологические  барьеры  оказалось
дьявольски трудно, гораздо труднее, чем Берлинскую стену.
   В последнее время Андрей все чаще  слушал  Высоцкого,  по  несколько  раз
подряд прокручивая свою любимую песню ?Охота на волков?: -
   - Волк не может нарушить традиций,
   Почему же, вожак, дай ответ,
   Мы затравленно мчимся на выстрел
   И не пробуем - через запрет ?
   Волк не может, не должен иначе.
   Видно, в детстве слепые щенки,
   Мы, волчата, сосали волчицу
   И всосали - нельзя за флажки!
   Я из повиновения вышел,
   За флажки - жажда жизни сильней.
   Только сзади я радостно слышал
   Удивленные крики людей.
   Рвусь из сил, изо всех сухожилий,
   Но сегодня - не так, как вчера.
   Обложили меня, обложили,
   Но остались ни с чем егеря!
   Идет охота на волков, идет охота
   На серых хищников, матерых и щенков.
   Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
   Кровь на снегу, и пятна красные флажков, -
   - подпевал Бочаров, заводясь от страстного  до  надрывности  хрипловатого
голоса Высоцкого.
   Чувства загоняемого в силки волка были ему слишком хорошо знакомы. Он  не
раз смотрел смерти в лицо, но он всегда побеждал. Чувство опасности  пьянило
его, как наркотик. Сталкиваясь с врагами, он  никогда  не  ощущал  страха  -
только дурманящее эйфорическое возбуждение, при котором обычные человеческие
чувства, казалось, полностью отключались. На мгновения он становился  равным
богам. И вот сейчас ему, как загнанному волку из песни, предстояло  победить
самого серьезного противника, с которым он когда-либо встречался,  -  самого
себя.
   Бочаров ?вышел за флажки?, убив Вермеева и  перекачав  на  свой  номерной
счет принадлежащие издателю ?Bay!? 900 тысяч долларов.  Сделав  это,  он,  к
своему собственному удивлению, впервые в жизни почувствовал  себя  свободным
человеком. Он больше не выполнял чужую волю. Он сам принимал решения. Теперь
его судьба зависела только от него самого.
   О том, что Вермеев совершает по Интернету биржевые операции, Андрей узнал
совершенно случайно от своей любовницы Зои Починок, парикмахерши из  модного
салона ?Вивиан?.
   Однажды, когда они возвращались из кино,  Зоя  издалека  указала  ему  на
входящую в подъезд ее дома высокую худощавую блондинку.
   - Это Лиля Ужик, моя соседка, - объяснила она. - Художница.  Стрижется  у
меня. Ты слышал про нее?
   - Я не слишком увлекаюсь искусством, - пожал плечами Бочаров.
   - Как художница она немногого стоит, - завистливо хихикнула Зоя. - И в то
же время картины свои  продает  за  бешеные  деньги  -  любовники  покупают.
Знаешь, кто ее основной клиент?
   - Кто? - без особого интереса  спросил  Андрей.  Он  не  выносил  бабские
сплетни, но по опыту знал, что, если Зою не выслушать, она обидится и  тогда
вместо ужина и секса придется долго и нудно выяснять отношения.
   - Сергей Вермеев. Редактор журнала ?Bay!?. Она мне такие  вещи  про  него
рассказывала - не поверишь. Настоящий извращенец. Заставляет ее наряжаться в
костюм пожарного и носиться по квартире, звоня в  колокольчик  и  размахивая
латунным ведерком. При этом он даже ее не трахает, но каждый раз покупает ее
картины за несколько тысяч долларов. Везет же некоторым! Я  бы  и  за  сотню
баксов пожарным нарядилась. Почему только мне этого никто не предлагает?
   Андрей рассеянно кивнул, издавая неопределенно-мычащий звук, который  его
подруга должна была истолковать как завистливое удивление.
   - Ты не  представляешь,  какие  деньжищи  заколачивает  этот  Вермеев,  -
страдальчески  вздохнула  Починок.  -  Лиля  рассказывала,  что   он   прямо
финансовый гений. Мало того, что на журнале миллионы делает, так он еще и на
бирже играет. Вроде у него интуиция, как у пифии. За год удваивает капитал.
   По телу Бочарова прокатился холодок неопределенного предчувствия.
   - На какой бирже? - быстро спросил он. - На российской?
   Зоя презрительно фыркнула.
   - Вот еще! Какой нормальный ?новый русский?  станет  в  российские  акции
вкладываться! Конечно, за границей. То ли в Нью-Йорке, то  ли  в  Париже.  А
может, и там и там?  Лилька  говорила,  только  я  точно  не  помню.  Андрей
задержал дыхание. Его сердце стремительно забилось. Этого имени ему пока  не
называли, но наверняка оно есть в СПИСКЕ.  Это  его  шанс.  Его  шанс  стать
свободным, богатым и независимым. Бочаров понял, что настало время ?выйти за
флажки?.

***

   Больше всего Андрей боялся, что сегодня или завтра  раздастся  телефонный
звонок и  незнакомый  человек,  встретившись  с  ним  в  условленном  месте,
предъявит  ему  фотографию  и  досье  издателя,  которые  он  просмотрит  и,
запомнив, сразу же вернет посреднику. Это  означало  бы,  что  Вермеев  стал
мишенью, то есть больше он ему не принадлежит.
   И все-таки Андрей не спешил.  Сказывался  профессионализм.  Он  незаметно
следил за Сергеем, собирая сведения о его распорядке, о его любовных связях,
родственниках и знакомых.
   План  убийства  созрел  в  тот  момент,  когда   Бочаров   увидел   Аглаю
Тихомировну.  Вермеева  с  завидной  настойчивостью  ломилась   в   квартиру
издателя, когда того, по всей видимости, не было дома.
   - Сережа! Открой! Это я, твоя  мама!  Открой,  я  тебе  говорю!  -  орала
Вермеева, вдохновенно молотя кулаками по бронированной двери, как кузнец  по
наковальне.
   Когда  возмущенная  мать  издателя  вышла  из  подъезда,  во  весь  голос
рассуждая о неблагодарных детях и общем падении морали россиян, гуляющий  во
дворе доберман банкира Ивана Аграрного поджал хвост  и  спрятался  за  спину
хозяина.  Банкир  съежился  и,  отводя  глаза,   перешел   с   неторопливого
прогулочного шага на бег и в  мгновение  ока  скрылся  за  углом.  Остальные
соседи поступали точно так же - отводили глаза и старались как можно быстрее
исчезнуть из поля зрения разряженной,  как  новогодняя  елка  в  сумасшедшем
доме, Аглаи Тихомировны.
   План оказался до гениального прост. Правда, вместе с  Вермеевым  пришлось
убрать и Лилю Ужик, но трупом больше, трупом меньше - какая разница. Он  уже
давно потерял счет своим жертвам. К  жизни  и  смерти  Бочаров  относился  с
философским спокойствием фаталиста. В конце концов, из-за плохого  состояния
дорожного покрытия в год в стране,  по  статистике,  гибнет  намного  больше
людей, чем от рук убийц, но почему-то никто не привлекает к  ответственности
лиц, отвечающих за состояние дорог. Так где же справедливость?
   Андрей  намеренно  изменил  почерк  преступления  в  надежде,   что   его
наниматели не догадаются, что смерть издателя - дело его рук.  Впрочем,  они
были профессионалами. Почти наверняка они заподозрят его, но, будучи  людьми
расчетливыми и хладнокровными, не станут делать скоропалительные выводы,  не
имея на руках неопровержимых доказательств. Пока еще он был им  полезен.  Но
он слишком много знал. Рано или поздно наступит и его черед, и в него всадит
пулю молодой ретивый киллер, страстно желающий сделать карьеру.
   Время  становилось  его   врагом.   Бочаров   чувствовал   его   течение,
неторопливое, но в то же время неотвратимое, как бесшумный  поток  песчинок,
пересыпающихся в невидимых глазу  отделениях  песочных  часов.  Когда  песок
закончится? Через минуту? Через неделю? Через год? Через десять лет?
   Ему надо было срочно найти еще одного ?нового русского? из СПИСКА, такого
же богатого, как Вермеев. Тогда ему уж точно хватит  денег  на  обеспеченную
старость. Андрей уже знал, как он его отыщет. Ведя наблюдение за  издателем,
он выяснил всю подноготную о галерее Марины Будановой. Лиля  Ужик  продавала
там свои картины, а заодно, как и другие художники и художницы, свое тело.
   Картины и тела от ?Экстази? были по карману только очень  богатым  ?новым
русским?. Наверняка, перебрав  спиртного  и  разомлев  в  постели  очередной
сексапильной красотки, они принимались с удовольствием рассуждать, какие они
умные и крутые. Художницы, естественно, восхищенно ахали  и  делали  большие
глаза. Надо просто ?разговорить? одну из  гетер  Марины  Будановой.  Бочаров
даже  знал  кого.  Конечно  же.  Селену   Далилову,   самую   популярную   и
высокооплачиваемую шлюху художественного борделя.

***

   - Значит, вы арестовали Тараса, - констатировала Селена Далилова.
   - Будь добра, накинь что-нибудь на себя, - в третий раз попросил Игорь.
   В ответ на его просьбу художница  раздвинула  колени,  заложила  руки  за
голову и потянулась, изогнувшись с кошачьей грацией. Пеньюар распахнулся еще
сильней как сверху, так и снизу.
   Оцепеневшие от  напряжения  Гоша  и  Юра  напряженно  застыли  в  креслах
напротив Селены. Они больше не пытались отвести от нее взгляд. Для этого  им
уже чисто физически не хватало сил. Нервное напряжение и неравная  борьба  с
неожиданно проснувшимися основными природными инстинктами настолько вымотала
их, что они были слабы, как тифозный больной после кризиса.
   Укоризненно покачав головой, Игорь пошел в ванную  и  вернулся  оттуда  с
длинным махровым халатом цвета морской волны.
   - Или ты немедленно его наденешь, или  Марина  больше  никогда  не  будет
выставлять в своей галерее твои картины, - твердо произнес он.
   - Я не поддаюсь на шантаж, - гордо вскинула голову Селена.
   - В таком случае я прошу тебя об этом как о личном одолжении.
   Художница вздохнула и поднялась с софы.
   - Это другое дело, - усмехнулась она, закутываясь  в  халат.  -  Ну  что,
теперь ты доволен?
   - Вполне.
   - Зря вы арестовали Тараса. Он невиновен.
   - У него отсутствует алиби. Кроме того, есть серьезные улики.
   - Ерунда. Я знаю Тараса. Он, может, и не ангел, но убить кого-то он точно
не способен.
   - А может, это  ты  убила  Буданова?  Ошарашенная  Селена  уставилась  на
Филимонова.
   - Я? С чего мне его убивать? Ты в своем уме?
   - Ну, это просто предположение. Согласно показаниям  Денисова,  Егор  дал
ему три дня на размышления. Тарас утверждает, что он позвонил тебе и ты  ему
пообещала, что сама разберешься с шантажистом, так что он может ни о чем  не
беспокоиться. А потом Егора убили, и на месте преступления обнаружили  чулок
Денисова, а на кроссовках, выброшенных убийцей в помойку, были следы пастели
из набора Тараса. Вывод напрашивается сам собой - или Буданова  убил  Тарас,
или, что мне кажется  даже  более  вероятным,  его  убил  некто,  пытавшийся
подставить  Денисова.  Ты  была  в  курсе  шантажа,  ты  имела   возможность
беспрепятственно  проникнуть  в  его  квартиру,  выкрасть  чулок  и  образцы
пастели, а затем назначить Буданову свидание и пристукнуть его.
   - Как  гипотеза  звучит  вполне  правдоподобно,  но  ты  забыл  об  одной
маленькой детали - мотив. У меня не  было  мотива.  Я,  конечно,  дружила  с
Тарасом, но не настолько, чтобы ради него пойти на убийство.
   - Ты могла сделать это ради себя. У Буданова ведь были и твои фотографии.
После Денисова он вполне мог переключиться на тебя,  если,  конечно,  он  не
начал шантажировать тебя одновременно с Денисовым. В  этом  случае  мотив  у
тебя был более чем серьезный.
   - Но ты  упомянул,  что  милиция  нашла  кроссовки  убийцы,  -  напомнила
художница. - Судя по всему, это были мужские кроссовки, а у меня,  к  вашему
сведению, тридцать седьмой размер.
   - Что не мешает тебе надеть  кроссовки  большего  размера,  -  усмехнулся
Филимонов.
   - Допустим. Но если бы я захотела убить Егора, во-первых, я не  стала  бы
подставлять Тараса, а во-вторых, тебе известно лучше,  чем  кому  бы  то  ни
было, какие у меня связи. Если бы мне так уж приспичило избавиться от Егора,
мне бы было достаточно просто шепнуть на ушко нужному человеку, что он  меня
обижает.
   - Может быть, ты так и сделала?
   - Честно говоря, я рассматривала подобный  вариант,  но  решила  от  него
отказаться. Мне не хотелось быть замешанной в преступлении, и, кроме того, я
надеялась уладить все миром. В  любом  случае  я  не  стала  бы  подставлять
Тараса.
   - Нам известно, что после того, как мы в первый раз  навестили  Денисова,
он немедленно позвонил тебе, сказал, что его допрашивали,  что  у  него  нет
алиби и ему необходимо срочно встретиться с тобой. О чем вы говорили?
   - Тарас был страшно напуган. Был момент, когда  он  подумал,  что  это  я
убила Егора, пытаясь помочь ему, но я поклялась, что это не так.
   - Но ты пыталась отговорить  Буданова?  Убедить  его,  чтобы  он  оставил
твоего друга в покое?
   - Конечно. Сначала я  по  телефону  договорилась  с  ним  о  встрече.  Мы
встретились в кафе около галереи ?Экстази?. Разговор был довольно неприятный
и шел на повышенных тонах. Егор вел себя очень нагло. Он заявил, чтобы я  не
вмешивалась в его личные дела, и намекнул, что и мне пора готовить  денежки,
поскольку его следующей жертвой стану я. Впрочем, по старой дружбе он обещал
сделать мне скидку. Я рассвирепела и сказала, что не поддаюсь  на  шантаж  и
организовать его похороны будет гораздо дешевле, но этот  негодяй  возразил,
что оставил в надежном месте конверт с копиями всех фотографий и  указаниями
фамилий его возможных убийц.
   Я рассмеялась ему в лицо и заявила, что мне глубоко плевать на то, что он
там написал, и вообще я  не  такая  дура,  чтобы  убивать  его  собственными
руками. Просто он умрет от несчастного случая.  На  самом  деле  я  отчаянно
блефовала, но это был единственный способ остановить шантажиста.
   Создалась патовая ситуация. Я чувствовала, что Егор слегка  струхнул,  но
гордость и упрямство не позволяли ему отступиться. В конце концов мы  решили
отложить этот разговор на несколько дней,  чтобы  остыть  и  хорошенько  все
обдумать.
   Я  почувствовала,  что  он  готов  пойти  на  попятную,  но   надо   было
предоставить ему возможность  ?сохранить  лицо?.  А  для  этого  требовалось
время. Я позвонила Тарасу и сказала ему, что все улажено. А  потом  Буданова
убили. Понятия не имею, кто это сделал, но ни я, ни Денисов не имели к этому
отношения.
   - А ты не в курсе, Егор шантажировал еще кого-либо?
   - Если и шантажировал, мне об этом ничего не известно.
   - А ты никому  не  упоминала  о  шантаже?  Селена  отрицательно  покачала
головой.
   - Нет. И, насколько я знаю, Тарас разговаривал об этом  только  со  мной.
Боюсь, что я больше ничем не смогу помочь. Я рассказала вам чистую правду.
   - Я верю тебе, - кивнул головой Игорь.  -  А  теперь  вопрос  немного  из
другой оперы. У тебя были отношения с Вермеевым?
   - Ты имеешь в виду сексуальные отношения?
   - Нечто вроде этого. Художница рассмеялась.
   - Ты же знаешь, что нет. Сергей покупал картины только Лили  Ужик.  Кроме
того, похоже, бедняга вообще был девственником. Чего только Лиля про него не
рассказывала! Ты  представляешь,  он  заставлял  ее  наряжаться  пожарным  и
звонить в колокольчик, а потом, глядя на  нее,  мастурбировал.  Без  костюма
пожарного его член было невозможно поднять даже с помощью лебедки.
   - Вы с Лилей вроде дружили. Она случайно не упоминала  тебе  о  том,  что
Вермеев держал деньги в налоговых ?оазисах? и занимался биржевой игрой?
   - Сейчас все богачи держат деньги в налоговых ?оазисах?, - пожала плечами
Селена. - Лиля, естественно, говорила, что у него денег  куры  не  клюют.  А
насчет биржевой игры - не помню. Может, и упоминала  -  всего  в  голове  не
удержишь. А почему ты об этом спросил? Это имеет какое-то  отношение  к  его
смерти?
   - Вполне возможно, - уклончиво сказал Игорь. - Если  ты  вдруг  вспомнишь
что-то  еще  о  Буданове,  возможно,  какую-нибудь  деталь,  которая   может
оказаться полезной, сразу позвони мне на мобильный. Хорошо?
   - Позвоню, - пообещала художница.
   Крестовоздвиженский   и   Демарин   механически   брели   за   Игорем   к
припаркованному  во   дворе   ?Бентли?.   Казалось,   они   движутся   чисто
инстинктивно, как следуют за мамой-уткой вылупившиеся из яиц утята. Во время
допроса Селены милици