а, когда между закрывающимися дверцами
лифта просунулись чьи-то руки. Резким рывком раздвинув двери, в лифт  влетел
тяжело дышащий мужчина и, то ли не успев,  то  ли  не  пожелав  затормозить,
тяжело навалился на девушку.
   Отчаянно завизжав, Марина изо всех сил  оттолкнула  бандита  и,  вспомнив
уроки карате, которые она когда-то брала, со всей дури заехала ему  ногой  в
пах.
   Мужчина с болезненным криком врезался спиной в уже захлопнувшиеся дверцы.
   - Гоша? - изумленно воскликнула Марина.
   Крестовоздвиженский ничего не ответил. Мыча  и  похрюкивая  от  боли,  он
съехал на пол, держась руками за поврежденную часть тела.
   - Боже мой! Гоша! Я не знала, что это ты! - бросилась к  нему  Марина.  -
Прости!
   В глазах милиционера стояли слезы. Он попытался  что-то  сказать,  но  из
перехваченного   спазмом   горла   вырывалось    лишь    нечто    совершенно
неудобоваримое.
   На девятом этаже лифт остановился, дверцы открылись, и Гоша  вывалился  в
коридор.
   - Сейчас! Подожди! Я помогу тебе, -  волновалась  Марина,  не  зная,  что
делать - то ли помогать корчащемуся  на  полу  Крестовоздвиженскому,  то  ли
доставать из сумочки ключи.
   - Ой! - выдохнул наконец немного оклемавшийся Гоша. - Значит, ты жива?
   - Вроде да, - удивилась Марина. - А в чем дело?
   - Я звонил, но никто не брал трубку. Вот я и подумал, что вас всех убили.
   - А почему вдруг нас должны были убить? Крестовоздвиженский растерялся:
   - Ну-у, не знаю. Просто я звонил, дома никого нет, а у Игоря и  мобильный
не отвечает. Вот я и подумал, что вас убили.
   - А ты у нас, оказывается, оптимист, - покачала головой Марина. -  Просто
я не ночевала дома, а  Игорь,  наверное,  отключил  телефон,  чтобы  его  не
беспокоили. Тебе не кажется, что это более простое объяснение?
   - Теперь кажется, - согласился Гоша. - Сам не понимаю, с чего это я вдруг
запаниковал? И Юра Демарин куда-то пропал.
   - Значит, ты поэтому так  спешил?  Крестовоздвиженский  смущенно  кивнул.
Марина отперла дверь.
   - Игорь, ты дома? - крикнула она. Никто не ответил.
   - Может, он спит? - предположила Марина. - Хотя в  это  время  он  обычно
поднимается. Или вышел куда? Сейчас проверим. По твоей милости  я  уже  сама
начинаю беспокоиться.
   Быстрым шагом пройдя по коридору, Буданова распахнула дверь спальни брата
и шагнула внутрь. Гоша ввалился в комнату вслед за ней.
   - Ой! - сказала Марина. - Извините.  Оля  Кузина  смущенно  вскрикнула  и
натянула на себя одеяло.
   Игорь  лениво  потянулся  и  открыл  глаза.  Затем  он  тряхнул  головой,
зажмурился и снова открыл глаза, но, увы, кошмарное видение не исчезло.  Он,
вернее, Анастасия Каменская лежала в постели рядом с голой Оленькой Кузиной,
а на них с выражением неподдельного изумления на лицах смотрели застывшие  у
двери   Алексей   Чистяков   и   смертельно   влюбленный    в    Олю    Гоша
Крестовоздвиженский.
   - Лешик? Чистяков? Это не то,  что  ты  думаешь,  -  непослушными  губами
пробормотал Игорь  избитую  фразу,  абсолютно  бессмысленную,  но  почему-то
наиболее распространенную в подобных ситуациях.
   - Я не Чистяков, - покачала головой Марина. - А ты не Каменская.
   Приблизившись к кровати, она резким движением сорвала с брата одеяло.
   - Посмотри на себя! - воскликнула она. - Ты Игорь Филимонов, и  ты  самый
настоящий мужчина. Так даже Каменская не замаскируется.
   - И еще какой мужчина! - блаженно закатила глаза Оля.
   - Что ты делаешь? - подпрыгнул от неожиданности Игорь, поспешно прикрывая
подушкой свои выставленные на  всеобщее  обозрение  мужские  достоинства.  -
Кстати, в ?Иллюзии убийства? еще почище гримируют.
   - Но у тебя-то все настоящее. Это уж точно не грим, - ввернула Кузина.
   - Я счастлива за тебя, за вас обоих, - с чувством произнесла Буданова.  -
Ты не представляешь, как я рада, что все так получилась.
   - Лешик? Чистяков?  Каменская?  -  ошеломленно  переспросил  окончательно
выбитый из колеи Гоша. Он уже ничего не понимал.
   То, что он увидел, было намного хуже удара в  пах,  который  нанесла  ему
Марина. Это оказалось несравнимо больнее. Он спешил как  сумасшедший,  боясь
обнаружить труп своего друга, а  тот  преспокойно  отключил  телефон,  чтобы
никто не мешал ему заниматься любовью с Гошиной девушкой! Игорь  ведь  знал,
как безумно Гоша влюблен в Олю! Как же он мог?! А Оля! Тоже хороша!
   Кровь пульсировала в висках Гоши, кровать и лица любовников  расплывались
перед глазами, почему-то вспомнилась сцена  из  старого  фильма,  в  котором
французский граф, обнаружив мужчину в постели своей жены, разрядил  пистолет
в обоих.
   Гоше показалось, что это его палец нажимает на курок. Трах!  Бах!  Крики,
стоны, мольбы о помощи, кровь, еще кровь и наконец тишина. Тишина звенела  в
ушах,  как  туго  натянутая   струна.   Лицо   Крестовоздвиженского   залила
смертельная бледность. Он пошатнулся, сделал неверный шаг вперед  и  потерял
сознание.

***

   Селена Далилова  окинула  Андрея  Бочарова  профессионально  отработанным
восхищенным взглядом, от которого даже низкорослые и лысые мужчины  начинали
чувствовать себя как минимум Арнольдом Шварценеггером.
   Водянистые, по-рыбьи выпуклые глаза прошлись по ее телу, почти не изменив
своего холодного, оценивающего выражения.
   Взгляд Андрея был девушке неприятен. И,  хотя  она  научилась,  используя
восточные психотехники, положительно настраивать  себя  на  общение  даже  с
физически непривлекательным для нее мужчиной, тут дело было не в  отсутствии
физического влечения. Этого клиента  с  некоторой  натяжкой  можно  было  бы
назвать красивым. Под одеждой проступали контуры  крупного  натренированного
тела без капли  лишнего  жира,  да  и  лицо  вполне  можно  было  бы  счесть
привлекательным, если бы его не портили выпуклые водянистые глаза и  тонкий,
презрительно изогнутый рот.
   Художница прислушалась к своим ощущениям, пытаясь понять, откуда  исходит
ее странная, тревожащая неприязнь к этому человеку.
   "Он не хочет меня, - подумала она. - Я это чувствую. Вот в чем  дело.  Он
меня не хочет. Но если он меня не хочет, что ему надо? Зачем  он  купил  мою
картину? Или его интересует не обычный секс? Возможно, какие-то  извращения?
Ладно, там разберемся?.
   - Здесь, в галерее, есть уютные кабинеты, - сказала Селена. -  Или,  если
хочешь, мы можем отправиться ко мне или к тебе. Сегодня все будет  так,  как
ты пожелаешь.
   - Я бы предпочел снять номер в отеле, - ответил Бочаров.

***

   - Они что там, совсем с ума посходили? - изумленно произнес Додик Дацаев,
недоверчиво прислушиваясь к диалогу, несущемуся из приемника. - При чем  тут
Каменская  с  Чистяковым?  Или  они  сексуальные   игры   с   переодеваниями
устраивают? А Христопродавцев твой - полный псих. Сначала напал на Буданову,
потом орал как резаный, потом нес что-то об убийствах, а теперь вот сознание
потерял от несчастной любви. И  это  сотрудник  правоохранительных  органов!
Страшно подумать, что такие люди заботятся о нашей с тобой безопасности. Они
же сами представляют угрозу для общества!
   - А ты думаешь, нормальный человек в  милицию  пойдет?  -  пожал  плечами
Тофик Магомаев. - Ты знаешь, какая у них зарплата?
   - Я знаю, что они должны киллера искать, а не  падать  в  обмороки  и  не
маяться  дурью,  играя  в  Каменскую  и  Чистякова.  Как   только   приведут
Христопродавцева в чувство, позвоним Филимонову и расскажем менту о Вороне и
о свидетеле с вещевого рынка. - Давно пора, - кивнул Тофик. - Пусть  наконец
делом займутся.

***

   - Да что же это с ним? Может, ?Скорую? вызвать? - обеспокоенно склонилась
над Гошей Оленька Кузина.
   - Подожди, у меня где-то был нашатырь.  Сейчас  поищу.  Кстати,  вы  что,
телефон отключили? Гоша пытался дозвониться сюда, но не смог.
   - Кажется, отключили, - кивнул Игорь.
   - Тогда я включу на всякий случай. Марина вышла.
   - Ты как? - озабоченно посмотрела на Игоря  Оля.  -  Несколько  сумбурное
пробуждение, правда? Я думала, все будет  совсем  не  так.  Кто  ты  сейчас?
Филимонов или  Каменская?  Ты  помнишь,  что  было  ночью?  Это  была  самая
потрясающая ночь в моей жизни!
   Игорь наморщил лоб и сжал виски руками.
   - Все так странно. В первый  момент,  когда  проснулся,  я  даже  не  мог
понять, кто я. Чувствуя рядом твое тело, я был мужчиной, а когда смотрел  на
Марину, мне казалось, что я Каменская. Так, словно у  меня  было  раздвоение
личности. Ты представляешь, о чем я говорю?
   - Представляю, - улыбнулась Оля. - Может, ты все-таки оставишь  Каменскую
Марининой? Роль мужчины у тебя получается гораздо лучше.
   - Только рядом с тобой.
   - Если захочешь, я всегда буду рядом с тобой.
   - И Марине совсем не подходит быть Чистяковым. Она  мне  призналась,  что
влюблена в Мапоту и собирается выйти за него замуж.
   - Замуж? За негра-стриптизера?
   - А  что?  Это  не  менее  экзотично,  чем  провести  ночь  с  Анастасией
Каменской. Игорь рассмеялся.
   - Я всегда мечтал быть сыщиком, - сказал он.
   -  Ну  и  будь  им,  -  пожала  плечами  Оля.  -  Кто  же  тебе   мешает.
Сыщики-мужчины ведь тоже встречаются.
   - Договорились, - кивнул Филимонов. - А как насчет поцелуя?
   Гоша   Крестовоздвиженский   пошевелился    и    вернулся    к    суровой
действительности. Над ним,  полуприкрыв  глаза  и,  наоборот,  полностью  от
действительности отрешившись, взасос целовались Оля и Игорь.
   - Предатели! - прохрипел Гоша и ударил кулаком по ковру.
   Игорь и Оля вздрогнули и разомкнули объятия.
   -  Ой!  Ты  уже  очнулся?  -   смущенно   пробормотала   Оля,   поправляя
растрепавшиеся волосы.
   - Черт, как больно! Руку из-за вас ушиб. В  комнату  впорхнула  Марина  с
ваткой, смоченной нашатырем.
   -  Ты  уже  пришел  в  себя!  Как  здорово!  -  воскликнула  она.  -   Не
представляешь, как ты нас напугал. Что с тобой случилось?
   Под обращенными на него участливыми взглядами Гоша смутился. Он, взрослый
серьезный  мужчина,  милиционер,  скапустился  на   глазах   у   всех,   как
слабонервный подросток. Разве может Кузина полюбить такого, как  он?  То  ли
дело Филимонов - красивый, богатый, да и в сыске смыслит больше,  чем  Гоша.
Крестовоздвиженскому захотелось заплакать от нестерпимой  жалости  к  самому
себе, но он сдержался. Он покажет им всем, что он не из тех, кто  распускает
нюни из-за баб. Он будет страдать молча. Никто не  узнает,  что  его  сердце
навсегда разбито.
   - Я думал, вас всех убили, - шмыгнув носом, объяснил Гоша.  -  Я  не  мог
дозвониться до вас и  решил  сам  переговорить  с  генералом  Елагиным.  Мне
сказали, что вчера он умер от сердечного приступа, но я в это не  верю.  Его
убили, как и всех остальных. Вот я и испугался, что спецслужбы  заодно  и  с
вами расправились.
   - Какие  спецслужбы?  Какого  генерала  убили?  -  встревоженно  спросила
Марина. - Что вообще здесь происходит?
   - Это долгая история. Потом объясню, - махнул рукой Игорь.

***

   - Все. Оклемался наш мент, - усмехнулся Додик Дацаев. - Пора звонить.
   - Я позвоню или ты? - спросил Тофик.
   - Лучше ты. Это ведь ты выполняешь задание Аглаи Тихомировны.
   Магомаев послушно набрал номер Игоря.
   - У вас сейчас находится милиционер по фамилии Христопродавцев, -  сказал
он. - Позовите его, пожалуйста, к телефону.

***

   Селена Далилова удивленно посмотрела на Бочарова.  Она  ожидала  от  него
чего угодно, но только не разговоров об искусстве. Значит,  его  интересует,
какой смысл она вкладывает в свои  картины.  Эта  тема  была  близка  сердцу
сюрреалистки. Она даже подумала, что первое впечатление могло быть ошибочным
и этот тип не такой уж неприятный, как ей показалось вначале, да и сложен он
вполне ничего. Если бы только не глаза?
   - В трагедии искусство, как способ катарсического очищения  от  страстей,
находит свою высшую форму, - объяснила Селена.
   - Интересно, какое отношение к трагедии и катарсическому  очищению  имеют
куски сала и отрезанные женские груди с синими штемпелями  нот  и  портретов
композиторов? - поинтересовался Андрей.
   - Похоже, тебе не слишком понравилась моя  картина.  Но  все-таки  ты  ее
купил.
   - Она была самой дешевой. Я купил не картину, а тебя.
   "Нет, все-таки  он  противный,  -  решила  Селена.  -  Грубый,  дотошный,
невежественный??
   - И теперь ты решил побеседовать со мной об искусстве?
   - Просто мне  интересно,  как  тебе  приходит  в  голову  рисовать  нечто
подобное? Что, старые добрые пейзажи и натюрморты уже не в моде?
   - Пейзажи и натюрморты рассчитаны  на  примитивов,  которые  не  способны
интуитивно проникнуть в глубокую духовную  сущность  произведения.  Там  все
лежит на поверхности. Даже полный идиот  может  понять,  что  хотел  сказать
художник.
   - Возможно, это не так плохо.
   - Мои картины не рассчитаны на примитивное мышление.
   - Извини, но в данном случае  тебе  попался  примитив.  Не  могла  бы  ты
объяснить мне глубокую духовную сущность ?Восхождения на Олимп??
   - Но это же очевидно.  Разве  ты  не  чувствуешь,  как  на  картине  чуть
колышется тяжелый бархатный занавес с золотой каймой? Занавес -  это  сцена,
театр. Он напоминает нам о том, что весь мир - театр, а все мы в нем актеры.
   Сало на пюпитрах - это языческий жертвенный тук, источник смрада, которым
смертные  соблазняли  олимпийцев,   изнанка   видимого,   подкладка   жизни.
Отрезанные  женские  груди  -  это   застывшая   в   смерти   сексуальность,
свидетельство  людской  плотоядности,  находящей  успокоение  в   страданиях
ближнего своего. Музыка, Вагнер, Моцарт - это трагедия, это великий духовный
катарсис. Это символично. Это  поэтично.  Это  морально,  экзистенциально  и
визуально.
   - Если так рассуждать, то можно обнаружить сходный символизм и в  тарелке
вчерашнего подкисшего  борща,  -  пожал  плечами  Бочаров.  -  Красный  цвет
напоминает бархат занавеса  театра,  кусочки  вареного  мяса  -  трагедию  и
застывшую в смерти сексуальность и так далее.
   - Но за тарелку вчерашнего борща не платят  по  три  тысячи  долларов,  -
напомнила художница. Ее настроение катастрофически ухудшалось.
   Если бы она была собакой, то с наслаждением тяпнула бы  этого  зануду  за
лодыжку.
   "К сожалению, клиентов нельзя кусать, - подумала  Селена.  -  Это  вредит
бизнесу?.
   - Смотря кто ее продает и на каких условиях, - заметил Андрей.
   - Ну так и покупал бы борщ  вместо  картин,  -  окончательно  разозлилась
Далилова.
   - Извини, - изменил тактику Андрей, пытаясь  исправить  ситуацию.  В  его
планы не входило ссориться с художницей. Если она всерьез  решит  обидеться,
то можно считать, что его денежки выброшены на ветер - никакой информации из
нее клещами не вытянешь.  -  Я  довольно  замкнутый  человек  и  плохо  умею
выражать свои чувства. Мне просто  хотелось  поговорить  с  тобой  на  тему,
которая тебя интересует, - об искусстве. Мне хочется понять, как ты мыслишь,
что ты чувствуешь. Возможно, это покажется банальным, но для меня  важно  не
только то, что у тебя самое потрясающее в мире тело,  но  и  твой  ум,  твой
интеллект, твоя духовная жизнь.
   Лесть,  примитивная,  как  каменный  топор  пещерного  человека,  как  ни
странно, сработала.  Щеки  Селены  порозовели,  а  взгляд  смягчился.  Какая
красивая женщина  не  растает  от  комплиментов  мужчины,  восхваляющего  ее
глубокий ум и душевную тонкость! И в то же время в каком-то потаенном уголке
сознания зажегся сигнал,  предупреждающий  об  опасности.  С  этим  клиентом
что-то явно было не так. Но что?
   - Ты читал ?Дао любви?? - меняя тему, спросила художница.
   - К сожалению, нет. Может быть, ты перескажешь мне, о чем там идет речь?
   - Лучше я тебе покажу, - улыбнулась Селена, дразнящим  движением  опуская
вниз бретельки вечернего платья.

***

   -  Ума  не  приложу,  кто  бы  это  мог  быть?  -  покачал  головой  Гоша
Крестовоздвиженский.  -  Этот  тип  заявил,  что  убийцу  генерала  Елагина,
Вермеева и других бизнесменов  зовут  Ворон  и  что  он  имеет  отношение  к
спецслужбам. И еще он утверждал, что  Вадим  Кругликов  купил  кроссовки  на
вещевом рынке  у  метро  ?Пролетарская?  в  палатке  номер  шестьдесят  три.
Продавца зовут Махмуд Асыров. Асыров опознал Кругликова по  фотографии.  Это
просто невероятно.
   - Интересно, кто же все-таки звонил - сказала Оля. - И откуда у него  вся
эта информация?
   - Не имею ни малейшего понятия, - пожал плечами  Гоша.  -  Он  говорил  с
легким кавказским акцентом.
   - И еще, когда  он  просил  позвать  тебя  к  телефону,  он  назвал  тебя
Христопродавцевым, - заметил Игорь. - Тут наверняка не  обошлось  без  Аглаи
Тихомировны.
   - Аглая Тихомировна? - простонал  Крестовоздвиженский.  -  Этого  еще  не
хватало! Опять Аглая Тихомировна! А она-то тут при чем?
   - Скорее всего она, не доверяя милиции, наняла частного детектива, а  он,
в свою очередь, решил поделиться с милицией  информацией.  Это  единственное
логичное объяснение. Возможно, он считает, что  у  нас  больше  возможностей
выйти на Ворона. Мне непонятно только, как он узнал о Кругликове и как нашел
этого продавца. Создается такое впечатление, что он в курсе  всего,  что  мы
делаем.
   - С ума сойти, - покачал головой Гоша. - Как ему это удается?
   - Какая разница! - пожал плечами Игорь. - Главное, что он  нам  помогает,
если, конечно, это не западня, которую подстраивают нам спецслужбы.
   - Вряд ли, - сказал Крестовоздвиженский. - Спецслужбы не стали бы с  нами
цацкаться. Просто убрали бы нас, как генерала, -  и  дело  с  концом.  Кроме
того, этот тип говорил с кавказским  акцентом,  а  спецслужбы  кавказцев  не
слишком жалуют. Значит, они надеются, что мы выйдем на Ворона.  Хотел  бы  я
знать - как.
   - Если Ворон был связан со спецслужбами, - возможно, я смогу вам  помочь,
- вмешалась Оля. - Один старый друг моего отца много лет проработал  в  КГБ.
Думаю, через него я смогу что-нибудь разузнать. Если хотите, я могу съездить
к нему прямо сейчас.
   - А мы  пока  заглянем  на  рынок.  Стоит  потолковать  с  этим  Махмудом
Асыровым.

***

   Селена Далилова, заложив руки под  голову,  вытянулась  на  кровати.  Она
знала, что этот жест приковывал взгляд мужчин к ее роскошной и тяжелой,  как
у Памелы Андерсон, груди. Впрочем, сейчас художница сделала этот жест  чисто
механически. Ее мысли занимал мужчина, отдыхающий рядом с нею. Для человека,
незнакомого  с  техниками  восточного  секса,  он  оказался  на  высоте.  Он
схватывал все буквально на лету, а его сильное  подтянутое  тело  спортсмена
двигалось легко и  ритмично,  с  нужной  силой  и  амплитудой,  инстинктивно
откликаясь на ее желания и  потребности.  И  все-таки  Селену  не  оставляло
странное ощущение,  что  он  занимается  любовью  как-то  отрешенно,  как-то
слишком профессионально. Впрочем, может быть, это только ее фантазии? Она же
нафантазировала вначале, что он чуть ли  не  извращенец.  И  ошиблась.  Этот
парень оказался нормальнее и естественнее, чем  подавляющее  большинство  ее
клиентов.
   "Глупости все это, - решила Селена. - Сейчас он встанет и уйдет.  И  все.
Ему действительно нужен был только секс?.
   - Хочешь закурить? - обратился к ней Андрей.
   - Я не курю.
   - Правильно делаешь. Я тоже.
   - А зачем носишь с собой сигареты?
   - Чтобы угощать тех, кто курит. Интересно, многие покупатели твоих картин
курят в постели?
   - Это что, социологический опрос?
   - Просто я ищу тему для разговора.
   - Я не обсуждаю своих клиентов.
   - Я тоже их не обсуждаю. Я просто спросил,  многие  ли  из  них  курят  в
постели.
   - Никто, - усмехнулась Далилова. - Потому что я им этого не позволяю.
   -  Не  позволяешь?  Говорят,  твои  картины  покупают  очень  богатые   и
влиятельные люди. Разве можно им что-то не позволить?
   "Я не ошиблась. Он действительно хочет что-то у меня выведать, - подумала
Селена. - Но что??

***

   - Ворон? - Федор Иванович Коптяев пристально посмотрел на Олю. -  Значит,
тебя интер