те, что я вас записываю.
   - Можешь себе записывать! Тебя  притянут  как  ответчика.  Это  будет
чудесно! Виктор Маттис завладеет газетой ?Вашингтон пост?! Невероятно!
   Грей  недоверчиво  покачал  головой  в   сторону   Дарби.   Редакторы
улыбались, глядя в пол. Становилось довольно забавно.
   - Итак, сэр, вы уже слышали о деле пеликанов? У нас есть копия.
   Последовало молчание. Затем послышалось отдаленное хрипение,  похожее
на последний вздох издыхающего пса. И вновь молчание.
   - Алло, мистер Вельмано! Вы слушаете?
   - Да.
   - Кроме того, у нас есть копия  записки,  которую  вы  послали  Симзу
Вейкфилду, датированной 28 сентября, где вы предполагаете, что положение
вашего клиента значительно улучшится, если  Розенберг  и  Дженсен  будут
устранены из суда. Мы имеем источник, который  говорит,  что  эта  мысль
была результатом исследований, проведенных человеком по кличке Эйнштейн,
сидящим, как я надеюсь, в библиотеке на шестом этаже.
   Опять молчание. Грей продолжал:
   -  Статья  уже  готова  к  печати,  но   я   хочу   дать   вам   шанс
прокомментировать  события.  Итак,  вы  будете  комментировать,   мистер
Вельмано?
   - У меня болит голова.
   - Хорошо. Что еще?
   - Вы обнародуете записку слово в слово?
   - Непременно.
   - И поместите мою фотографию?
   - Да, ту, старую, на слушании в Сенате.
   - Сукин сын!
   - Благодарю вас. Что еще?
   - Как я понял, вы выжидали до пяти часов. Если бы вы позвонили  часом
раньше, мы смогли бы успеть в суд, чтобы положить всему  этому  конец  и
остановить проклятый процесс.
   - Совершенно верно, сэр. Так было задумано.
   - Сукин сын!!
   - Хорошо!
   - Но вы ведь не хотите погубить людей, не  правда  ли?  -  Голос  его
вдруг стал жалким и заплетающимся. Поистине  трогательная  забота!  Грей
дважды напоминал ему про магнитофон, но Вельмано был  слишком  потрясен,
чтобы помнить об этом.
   - О нет, сэр! Что еще?
   - Скажите Джексону Фельдману, что в девять утра мы подадим в суд, как
только откроется здание суда.
   - Передам. Вы отрицаете, что написали записку?
   - Разумеется.
   - И отрицаете существование этой записки?
   - Это фальшивка.
   - Судебного дела не будет, мистер Вельмано. Думаю, что  и  вы  знаете
это. Молчание. Затем опять:
   - Сукин сын!
   Щелкнул рычаг, и они некоторое время слушали его замирающий звук. Они
с недоверчивыми улыбками смотрели друг на друга.
   - Дарби, вы не хотите стать журналисткой? - спросил Смит Кин.
   - Конечно, это забавно, - ответила она, - но вчера меня  дважды  чуть
не схватили за горло. Так что, благодарю покорно.
   Фельдман встал и указал на магнитофон.
   - Я не собираюсь это использовать.
   - А мне понравилось то место, где говорится о  погубленных  людях.  И
угрозы о возбуждении против нас деда, - сказал Грей.
   - Не стоит. Грей. Статья и так займет  всю  первую  страницу.  Может,
пригодится для другого раза. В дверь постучали. Это был Кротхэммер.
   - Войлс хочет тебя видеть, - сказал он Фельдману.
   - Приведи его сюда.
   Грей быстро встал, а  Дарби  отошла  к  окну.  Солнце  уже  садилось,
наступали сумерки. Усилилось уличное движение.  Не  видно  было  никаких
признаков Хромого и банды его сообщников, но, несомненно, они были там и
ждали, под прикрытием темноты, в надежде на последнюю попытку убить  ее,
и неважно, с какой целью  -  из  предосторожности  или  из  мести.  Грей
сказал, что у него есть план, как выйти из здания без перестрелки  после
того, как все закончится. Но он не стал вдаваться в детали.
   Вошли Войлс и К. О. Льюис. Фельдман представил  их  Грею  Грентэму  и
Дарби Шоу. Войлс, улыбаясь, подошел к ней и оглядел с головы до ног.
   - Итак, это та самая особа, которая запустила колесо?  -  сказал  он,
делая попытку изобразить восхищение, но этого не получилось.
   Она сразу же почувствовала к нему презрение.
   - Я думала, что его запустил Маттис, - холодно отпарировала  она.  Он
отвернулся и снял свой потертый плащ.
   - Присядем? - профессиональным тоном спросил он.
   Они уселись вокруг стола: Войлс,  Льюис,  Фельдман,  Кин,  Грентэм  и
Кротхэммер. Дарби осталась у окна.
   - У меня есть некоторые  замечания,  так,  для  протокола,  -  сказал
Войлс, беря у Льюиса лист бумаги. Грей приготовился делать пометки.
   - Во-первых,  ровно  две  недели  назад  мы  получили  копию  дела  о
пеликанах и в тот же день представили его на рассмотрение в  Белый  дом.
Оно было лично передано заместителем директора, К. О.  Льюисом,  мистеру
Флетчеру  Коулу,  который  получил  его  вместе  с  нашими   ежедневными
докладными для Белого дома. На этом совещании присутствовал  специальный
агент Эрик Ист. Мы считали, что дело вызовет достаточно вопросов,  чтобы
за него взяться, но за него не брались в течение шести дней, пока мистер
Гэвин Верхик, юрисконсульт директора по  особым  делам,  не  был  найден
убитым в Новом Орлеане. В это время  ФБР  немедленно  начало  тщательное
расследование по  делу  Виктора  Маттиса.  Четыреста  наших  агентов  из
двадцати семи отделов приняли участие в этом расследовании, потратив  на
это более одиннадцати тысяч часов, опросив более 600 человек и  объездив
пять   иностранных   государств.   В   настоящее   время   расследование
продолжается в полную силу. Мы надеемся, что Виктор Маттис будет главным
обвиняемым в убийствах судей Розенберга и Дженсена, и сейчас мы пытаемся
выяснить место его пребывания. Войлс сложил бумагу и передал ее  обратно
Льюису.
   - Что вы  предполагаете  делать,  если  найдете  Маттиса?  -  спросил
Грентэм.
   - Арестую его.
   - У вас имеется ордер?
   - Скоро будет.
   - Есть какие-нибудь предположения о том, где он может находиться?
   -  Откровенно  говоря,  нет.  Мы  неделю  пытались  выявить  его,  но
безуспешно.
   - А Белый дом не препятствовал вашему расследованию по делу Маттиса?
   - Если вы выключите магнитофон, мы обсудим этот вопрос, идет?
   Грей взглянул на главного редактора.
   - Идет, - сказал Фельдман.
   Войлс пристально посмотрел на Фельдмана, затем  на  Кинга,  затем  на
Кротхэммера, затем на Грентэма.
   - Запись выключена, верно? Вы не будете это использовать ни при каких
обстоятельствах. Понятно?
   Они кивнули в знак согласия и внимательно слушали. И Дарби тоже.
   Войлс недоверчиво взглянул на Льюиса.
   -  Двенадцать  дней  тому  назад  в   Овальном   кабинете   Президент
Соединенных Штатов попросил меня исключить  Виктора  Маттиса  из  списка
подозреваемых. Или, говоря его словами, попросил меня отступиться.
   - Он объяснил причину? - спросил Грентэм.
   - Он сказал, что это существенно подорвало бы его репутацию  и  могло
бы серьезно  повредить  ему  на  перевыборах.  Он  считал,  что  дело  о
пеликанах само по себе не имело большого значения, но если бы оно  стало
предметом расследования, то об этом узнала бы пресса и тогда  пострадала
бы его политическая репутация.
   Кротхэммер слушал с открытым ртом. Кин - уставясь  в  стол.  Фельдман
ловил каждое слово.
   - Это достоверно? - спросил Грей.
   - Я записал разговор на пленку. Она у меня с собой, но я  не  позволю
ее прослушать, пока Президент не изменит своего мнения.
   Наступило  длительное  молчание.  Они  восхищались  этим  коротышкой:
подумать только - сделал запись у Президента!
   Фельдман откашлялся.
   - Вы только что видели статью.  С  того  времени,  как  ФБР  получило
письмо и до начала расследования, была задержка. Этому в  статье  должно
быть дано объяснение.
   - У вас есть мое заявление. Этого достаточно.
   - Кто убил Гэвина Верхика? - спросил Грей.
   - Я не буду обсуждать детали расследования.
   - Но вы знаете?
   - Кое-какие предположения имеются. Но это все, что я могу сказать.
   Грей оглядел сидящих за столом. Было ясно, что Войлс не скажет сейчас
больше ничего, и все-таки у  всех  как-то  спало  напряжение.  Редакторы
переваривали услышанное.
   Войлс распустил галстук и расслабился.
   - Это не для записи, конечно, но все-таки, каким образом  ваши  парни
докопались до Моргана, этого убитого юриста?
   -  Я  не  буду  обсуждать  детали  расследования,  -  сказал  Грей  с
плутовской усмешкой. Все рассмеялись.
   - А что вы будете делать дальше? - спросил Войлса Кротхэммер.
   - Завтра к полудню соберется  суд  присяжных.  Незамедлительно  будут
предъявлены обвинения. Попытаемся найти Маттиса, хотя это будет нелегко.
Не представляем даже,  где  он.  Последние  пять  лет  он,  в  основном,
проводил на Багамских островах,  но  у  него  есть  собственные  дома  в
Мексике, Панаме, Парагвае.
   Войлс опять взглянул на Дарби. Она стояла, прислонясь к  стене  около
окна, и слушала.
   - За какое время будет набран первый материал? - спросил Войлс.
   - Они печатают всю ночь, начиная с половины одиннадцатого,  -  сказал
Кин.
   - В какое издание попадет статья?
   - В ?Лейт Сити?, это  самое  объемистое  издание.  К  полуночи  будет
готово.
   - Фото Коула будет на первой странице? Кин посмотрел на  Кротхэммера,
а тот на Фельдмана.
   - Полагаю, да. Мы сошлемся  на  вас,  говоря,  что  дело  было  лично
передано Флетчеру Коулу, на которого, в свою очередь, сошлемся,  говоря,
что Маттис заплатил Президенту четыре с лишним миллиона.  Да,  я  думаю,
мистер Коул заслужил увидеть свой портрет на первой  странице  со  всеми
остальными.
   - Согласен, - сказал Войлс. - Если я пришлю человека  в  полночь,  не
дадите ли вы для меня несколько отпечатанных экземпляров?
   - Разумеется, - ответил Фельдман. - А зачем?
   - Да я хочу лично передать один Коулу. Постучаться в  полночь  в  его
дверь, лицезреть его в пижаме и швырнуть газету  ему  в  лицо.  А  потом
сказать, что вернусь с повесткой в суд на заседание присяжных,  и  вслед
за тем явлюсь с обвинением. А затем приду с наручниками.
   Он сказал это с таким наслаждением, что стало страшно.
   - Я рад, что у вас нет ни капли зависти, - сказал Грей, но  лишь  Кин
смог оценить эту шутку.
   - Как вы думаете, его обвинят? - с невинным видом спросил Кротхэммер.
   Войлс опять взглянул на Дарби.
   - Он закроет собой Президента. Добровольцем встанет к  стенке,  чтобы
спасти босса.
   Фельдман проверил часы и вышел из-за стола.
   - Можно попросить об одолжении? - спросил Войлс.
   - Конечно, о чем именно?
   - Мне бы хотелось на несколько минут остаться  с  мисс  Шоу  наедине.
Если она, конечно, не возражает.
   Все посмотрели на Дарби, которая  пожала  плечами  в  знак  согласия.
Редакторы и К. О. Льюис дружно встали и гуськом потянулись  из  комнаты.
Дарби схватила Грея за руку и попросила его остаться. Они сели  за  стол
напротив Войлса.
   - Разговор будет конфиденциальный, - сказал Войлс, глядя на Грея.
   - Он останется, - сказала Дарби. - Магнитофон выключен.
   - Чудненько.
   - Если вы собираетесь меня допрашивать, то я не  стану  говорить  без
адвоката. Он покачал головой.
   - Ничего подобного. Я лишь хотел поинтересоваться, что вы собираетесь
делать дальше?
   - Почему я должна вам говорить?
   - Потому что мы можем помочь.
   - А кто убил Гэвина?
   Войлс заколебался, отвечать или нет.
   - Только без записи.
   - Без записи, - подтвердил Грей.
   - Я скажу вам, кто, по нашему мнению, убил его, но сначала вы скажете
мне, сколько раз вы разговаривали с ним до его смерти.
   - Несколько раз во время уик-эндов. И хотели  встретиться  в  прошлый
понедельник, а потом уехать из Нового Орлеана.
   - А в последний раз когда говорили?
   - В воскресенье вечером.
   - И тле он был?
   - В своей комнате в Хилтоне.
   Войлс глубоко вздохнул и уставился в потолок.
   - И обсуждали с ним встречу на понедельник?
   - Да.
   - Вы встречали его раньше?
   - Нет.
   - Человек, который убил его, это тот же самый, с которым вы держались
за руки, когда ему вышибли мозги.
   Она боялась спросить, кто. Грей сделал это за нее.
   - Кто же это?
   - Великий Хамел.
   Она охнула и закрыла глаза. Попыталась что-то сказать,  но  слова  не
шли с языка.
   - Это сбивает с толку, - сказал Грей, стараясь быть рациональным.
   - В каком-то смысле, да. Человек, убивший  Хамела,  -  работающий  по
контракту оперативник, независимо нанятый ЦРУ. Он был там,  когда  убили
Каллахана, и я думаю, он вступил в контакт с Дарби.
   - Это Руперт, - сказала она спокойно.
   - Конечно же, это не настоящее его имя,  но  пусть  будет  Руперт.  У
него, возможно, двадцать имен. Если это тот, на  кого  я  думаю,  то  он
английский кореш, заслуживающий доверия.
   - Вы можете представить, как это неприятно? - спросила она.
   - Могу представить.
   - Почему Руперт был в Новом Орлеане? И почему он  за  ней  следил?  -
спросил Грей.
   - Это долгая история, и я ее до конца не знаю. Я  стараюсь  держаться
подальше от ЦРУ, уж вы мне поверьте. У меня и так  хватает  хлопот.  Это
ведет опять к Маттису. Несколько  лет  назад  ему  понадобились  деньги,
чтобы продвинуть его великий  проект.  Тогда  он  продал  часть  проекта
ливийскому правительству. Я не уверен, было ли это законно, но попало  в
ЦРУ. Очевидно, они  следили  за  Маттисом  и  за  ливийцами  с  огромным
интересом, и, когда заварилась вдруг эта  тяжба,  ЦРУ  стало  направлять
процесс. Не думаю, чтобы они  подозревали  Маттиса  в  убийствах  членов
Верховного суда, но Боб  Гмински  держал  в  руках  копию  этого  вашего
письмеца уже несколько часов спустя после того,  как  мы  передали  одну
копию в Белый дом. Ему дал ее Флетчер Коул. Понятия не имею, кто  сказал
о письме Гмински, но, как бы то ни было, не те слова попали не в те уши,
и спустя сутки находят мертвого мистера Каллахана. А вам, милочка, очень
повезло.
   - Тогда почему я этого не чувствую? - спросила она.
   - Но это никак не объясняет Руперта, - сказал Грей.
   - Не скажу наверное, но подозреваю,  что  Гмински  тотчас  же  послал
Руперта следить  за  Дарби.  Думаю,  письмо  поначалу  напугало  Гмински
больше, чем кого бы то ни было. Вероятно, он  послал  Руперта  выследить
ее, отчасти для того, чтобы понаблюдать, а  отчасти  -  чтобы  защитить.
Затем произошел взрыв автомобиля, и этим мистер Маттис как бы подтвердил
письмо. Для чего еще нужно было бы убивать Каллахана  и  Дарби?  У  меня
есть основания верить, что в Новом Орлеане было полно людей из  ЦРУ  уже
через несколько часов после взрыва.
   - Но почему? - спросил Грей.
   - Стало ясно, что письмо достоверно, и Маттис  начал  убивать  людей.
Основной  его  бизнес  в  Новом   Орлеане.   И,   полагаю,   ЦРУ   очень
заинтересовалось Дарби. К счастью для нее. Когда было  нужно,  они  были
там.
   - Но если ЦРУ зашло так далеко, то почему  вы  этим  не  занялись?  -
спросила она.
   - Вопрос по существу. Мы не придавали делу столь большого значения  и
не знали и половины того, что знали в ЦРУ. Могу поклясться, что все  это
казалось так маловероятно, а  у  нас  дюжина  других  подозреваемых.  Мы
недооценили его. Все казалось так просто и ясно.  К  тому  же  Президент
попросил нас отступиться, и это легко было сделать, так как я никогда не
слышал о Маттисе: не было оснований. Но тут мой приятель Гэвин  покончил
с собой, и я послал туда своих людей.
   - Зачем Коул дал дело Гмински? - спросил Грей.
   - Он испугался. Для того мы его и отправили. Ну что ж,  Гмински  есть
Гмински, и иногда делает все  по-своему,  невзирая  на  такие  маленькие
препятствия, как закон и прочее. Коул захотел проверить дело и  приказал
Гмински сделать это по-тихому.
   - Значит, Гмински не ровня Коулу.
   - Он ненавидит  Коула,  что  очень  понятно.  Гмински  сотрудничал  с
Президентом, но не выходил на него. Все произошло так  быстро.  Помните,
Гмински, Коул, Президент и я  впервые  увидели  дело  ровно  две  недели
назад. Гмински, вероятно, выжидал, чтобы рассказать Президенту кое-какую
историю, но упустил момент.
   Дарби отодвинула стул и подошла к окну.  Было  уже  темно,  но  улица
по-прежнему была запружена машинами. Хорошо, что эти  тайны  раскрылись,
но от этого она почувствовала еще большую опасность. Ей так хотелось  бы
уйти! Она устала от бегства и травли, устала от этих игр. и репортеров с
Греем, устала интересоваться, кто это сделал и почему; устала  от  своей
вины, написав это проклятое письмо; наконец, устала покупать каждые  три
дня новую зубную щетку. Ей хотелось бы очутиться где-нибудь на пустынном
берегу моря, в маленьком коттедже,  где  нет  ни  телефонов,  ни  людей,
особенно тех, которые прячутся за фургонами и за  ближайшим  углом.  Она
хотела бы проспать три дня кряду без кошмарных сновидений и преследующих
ее теней. Да, пора уходить.
   Грей внимательно наблюдал за ней.
   - Ее выслеживают от Нью-Йорка, а теперь здесь, - сказал он Войлсу.  -
Кто это?
   - Вы уверены? - спросил Войлс.
   - Они весь день торчали на улице, наблюдая  за  зданием,  -  заметила
Дарби, кивая на окно.
   - А мы следили за ними, - сказал Грей. - Они там и сейчас.
   Войлс, казалось, был настроен скептически.
   - Вы их видели раньше? - спросил он Дарби.
   - Одного. Он был на похоронах Томаса в Новом Орлеане. Он  гонится  за
мной от Французского квартала. Он почти нашел меня на  Манхэттене,  и  я
видела, как он разговаривал с другим типом  часов  пять  тому  назад.  Я
знаю, это он.
   - Кто это? - опять спросил у Войлса Грей.
   - Не думаю, чтобы за вами гонялось ЦРУ.
   - О, именно они и гонятся за мной!
   - Вы видите их сейчас?
   - Нет. Они исчезли два часа назад. Но они были там.
   Войлс встал и потер  свои  пухлые  руки.  Он  медленно  обошел  стол,
развертывая сигару.
   - Не возражаете, если я закурю?
   - Возражаю, - сказала она, не глядя на него.
   Он положил сигару на стол.
   - Мы поможем вам, - сказал он.
   - Я не хочу вашей помощи, - сказала она, по-прежнему глядя в окно.
   - Чего же вы хотите?
   - Хочу уехать из страны, но, черт возьми, с уверенностью,  что  никто
не отправится следом. Ни вы, ни они, ни Руперт и ни один из его дружков.
   - Но  вам  придется  вернуться,  чтобы  дать  показания  перед  судом
присяжных.
   - Только в том случае, если они смогут  меня  найти.  Я  собираюсь  в
такое место, где на повестки в суд смотрят косо.
   - Как же насчет судебного процесса? Ведь вы  будете  нужны.  -  Войлс
сунул в рот сигару, но не зажег ее. Ему всегда  лучше  думалось  с  этой
штукой в зубах. - У меня есть для вас деловое предложение.
   - У меня нет настроения заключать какие бы то ни было  соглашения.  -
Теперь она стояла, прислонись к стене, и смотрела то на  Войлса,  то  на
Грея.
   - Это хорошее предложение. У меня есть самолеты и вертолеты  и  много
ребят с пистолетами, не боящихся тех молодчиков, что  играют  в  прятки.
Во-первых, мы выведем вас из здания, и никто не  будет  об  этом  знать.
Во-вторых, мы посадим вас в мой самолет  и  отправим  куда  вы  скажете.
В-третьих, вы можете исчезнуть. Даю слово, никто из  нас  не  станет  за
вами  следить.  Но  -  и  это  будет  в-четвертых  -  вы  позволите  мне
поддерживать с вами связь через мистера Грентэма здесь, в том и только в
том случае, если возникнет крайняя необходимость.
   Она смотрела на Грея, пока делалось это предложение, и было очевидно,
что он одобряет его. Она сохраняла бесстрастное выражение лица, но, черт
возьми, звучало неплохо! Если бы она доверилась Гэвину после его первого
телефонного звонка, он был бы жив и она бы никогда не взялась за руки  с
Хамелом. Если бы она просто уехала с  ним  из  Нового  Орлеана,  как  он
предлагал, он не был бы убит. Она думала об этом  каждые  пять  минут  в
последние семь дней.
   Это было выше ее сил. Приходит время, когда вы сдаетесь  и  начинаете
доверять людям. Ей не нравился этот человека но в последние десять минут
он был в высшей степени честен с ней.
   - Это ваш самолет и ваши пилоты?
   - Да.
   - Где они находятся?
   - На базе Эндрюс.
   - Тогда сделаем так. Я сяду в самолет, и он возьмет курс  на  Денвер.
На борту не будет никого, кроме меня, Грея  и  пилотов.  Через  тридцать
минут после взлета я скажу пилоту