им действующим лицом
спектакля был судебный пристав с пистолетом на бедре.
   Марк сел, чувствуя, что все не сводят  с  него  глаз.  Оба  помощника
шерифа вышли, и, когда дверь за ними закрылась, судья снова взял в  руки
дело и полистал его. Если до этого все ждали мальчика и его адвоката, то
теперь настало время всем ждать судью. Таков уж судебный этикет.
   Реджи выудила  из  портфеля  один-единственный  блокнот  и  принялась
делать заметки. В другой руке она  держала  бумажную  салфетку,  которой
вытирала глаза. Марк смотрел в стол, глаза все еще  мокрые.  Но  он  был
полон решимости взять себя в руки и  выдержать  это  испытание.  Слишком
много зрителей.
   Финк и Орд не  сводили  глаз  с  ног  судебной  стенографистки.  Юбка
кончалась где-то на полдороге между бедром и коленями. Она была узкой, и
казалось, что она ползет наверх на какую-то долю  дюйма  каждую  минуту.
Треножник,  на  котором  был  укреплен  магнитофон,  она  крепко  зажала
коленями. Если учесть размеры судебного зала, она находилась от  них  на
расстоянии меньше десяти футов, а им в данный момент меньше всего  нужно
было, чтобы их что-то отвлекало. Но они  продолжали  смотреть.  Ну  вот!
Юбка поднялась еще на четверть дюйма!
   За  столом  вместе  с  Ордом  и  Финком  сидел  и  нервничал  Бакстер
Л.Маклемор, молодой юрист, только что окончивший юридический колледж. Он
был самым незначительным сотрудником в конторе прокурора, и на его  долю
выпала обязанность присутствовать в суде по делам несовершеннолетних. И,
хотя это дело не было вершиной какого-то  блестящего  расследования,  но
сидеть рядом с Джорджем Ордом было лестно. Маклемор  ничего  не  знал  о
деле Марка Свея, и мистер Орд объяснил ему в  коридоре  несколько  минут
назад, что поддерживать  обвинение  будет  мистер  Финк.  Разумеется,  с
разрешения суда. Бакстер же должен просто  сидеть,  хорошо  выглядеть  и
помалкивать.
   - Дверь закрыли? - наконец спросил  судья,  посмотрев  в  направлении
судебного пристава.
   - Да, сэр.
   - Прекрасно. Я просмотрел заявление  и  готов  начать  слушание.  Для
протокола: я вижу, что ребенок присутствует,  его  адвокат  тоже  здесь.
Мать ребенка, являющаяся его опекуном, получила сегодня утром  экземпляр
заявления и повестку в суд. Однако матери ребенка в суде нет, и это меня
беспокоит. - Гарри на минуту замолк и снова полистал дело.
   Финк решил, что пришло самое время сказать свое веское слово в  деле,
поэтому он медленно встал, стараясь застегнуть  пиджак,  и  обратился  к
суду.
   - Ваша Честь, я хотел бы заметить для протокола, что я - Томас  Финк,
помощник прокурора по Южному округу штата Луизиана.
   Взгляд Гарри медленно оторвался  от  дела  и  остановился  на  Финке,
стоящем со значительным и нарочито серьезным видом и нервно перебирающем
пальцами, которые никак не могли справиться с верхней пуговицей пиджака.
   - Я - один из подателей заявления, - продолжил Финк, - и, если вы мне
позволите, я хотел бы коснуться вопроса об отсутствии матери ребенка.
   Гарри молча смотрел на него с таким видом, будто  отказывался  верить
своим  глазам.  Реджи  невольно  улыбнулась.   И   подмигнула   Бакстеру
Маклемору. Гарри  наклонился  вперед  и,  оперевшись  на  стол  локтями,
казалось, ловил каждое гениальное слово, произнесенное самым  выдающимся
юристом всех времен и народов.
   Финк убедился, что у него есть внимательные слушатели.
   - Ваша Честь, мы  считаем,  то  есть  все,  кто  подписал  заявление,
считают:  дело  настолько  срочное,  что  данное  слушание  должно  было
состояться немедленно. Ребенка представляет адвокат,  и,  я  бы  сказал,
вполне компетентный адвокат, и никакие права мальчика не будут  нарушены
в связи с отсутствием его матери. Насколько нам  известно,  мать  должна
постоянно находиться у постели своего  младшего  сына,  так  что  трудно
сказать, когда она сможет присутствовать на слушании. Мы  считаем,  Ваша
Честь, что необходимо немедленно начать данное слушание.
   - Да что вы говорите? - заметил Гарри.
   - Да, сэр. Такова наша позиция.
   - Ваша позиция, мистер Финк, - произнес Гарри  медленно  и  громко  и
указал пальцем, - сидеть  вон  на  том  стуле.  Пожалуйста,  садитесь  и
слушайте меня внимательно, потому что я повторять не буду.  И  если  мне
придется это сделать, то я прикажу надеть на вас наручники и увести  вас
в нашу распрекрасную тюрьму, где вы приведете ночь.
   Ошарашенный Финк упал на стул. Челюсть у него отвисла.
   Гарри хмуро посмотрел поверх очков прямо на Томаса Финка.
   - Теперь слушайте внимательно, мистер  Финк.  Вы  здесь  не  в  Новом
Орлеане в одном из шикарных залов  заседаний,  и  я  не  один  из  ваших
федеральных судей. Это мой  личный  зал,  и  я  сам  устанавливаю  здесь
правила. Правило номер один в этом зале: вы можете говорить, только если
я к вам обращусь. Правило  номер  два:  вы  не  надоедаете  "Его  Чести"
ненужными речами, замечаниями и комментариями. Правило номер  три:  "Его
Честь" не желает слушать голоса адвокатов. Он их  слушает  уже  двадцать
лет и знает, как они обожают звук  собственного  голоса.  Правило  номер
четыре: в моем зале для заседаний вы не встаете. Вы  сидите  и  говорите
как можно меньше. Вам понятны эти правила, мистер Финк?
   Финк тупо посмотрел на Гарри и попытался кивнуть.
   Но Гарри еще не закончил.
   -  Это  очень  маленький  зал,  мистер  Финк.  Я  сам  его   придумал
давным-давно для частных слушаний. Мы тут  все  можем  хорошо  видеть  и
слышать друг друга, так что держите ваш рот на замке, зад - на стуле,  и
мы с вами прекрасно поладим.
   Финк все еще пытался кивнуть. Он  схватился  за  стул,  твердо  решив
никогда больше не вставать. Сидящий за  ним  Мактьюн  с  трудом  сдержал
улыбку.
   - Мистер Маклемор, как я понял, мистер Финк собирается  выступать  от
имени обвинения. Вы не возражаете?
   - Нет, Ваша Честь.
   - Пусть так и будет. Но постарайтесь удержать его на стуле.
   Марк смотрел на все происходящее с нарастающим ужасом. Он-то надеялся
увидеть на судейском месте доброго, ласкового  старичка,  переполненного
любовью и сочувствием. Не тут-то было. Он взглянул на красную шею тяжело
дышащего мистера Финка и почти пожалел его.
   - Миссис Лав, - обратился судья к Реджи неожиданно теплым и  душевным
тоном, - возможно, у вас есть какие-либо возражения от имени ребенка.
   - Да, Ваша Честь. - Она наклонилась  и  сказала,  обращаясь  прямо  к
судебной стенографистке:
   - У нас несколько возражений, и я хотела бы, чтобы они были  занесены
в протокол.
   - Разумеется, - согласился Гарри с таким  видом,  будто  Реджи  могла
иметь все,  что  только  пожелает.  Финк  поглубже  уселся  на  стуле  и
постарался казаться как можно незаметнее. Он уже решил для себя,  что  в
следующий  раз  хорошенько  подумает,  прежде  чем  пытаться  произвести
впечатление на суд с помощью красноречия.
   Реджи взглянула на свои заметки.
   - Ваша Честь, я прошу, чтобы расшифровка протокола данного  заседания
была сделана как можно скорее и напечатана, с тем чтобы  ею  можно  было
воспользоваться для срочной апелляции.
   - Согласен.
   - Я возражаю против этого слушания по нескольким причинам. Первое: ни
ребенок, ни мать, ни их адвокат не были своевременно уведомлены.  Прошло
только три часа, как заявление было вручено матери ребенка,  и,  хотя  я
представляю мальчика уже три дня и все, кто причастен к этому  делу,  об
этом знают, я получила уведомление только семьдесят  пять  минут  назад.
Это несправедливо, нелепо и является злоупотреблением  со  стороны  суда
своими полномочиями.
   - Когда бы вы хотели назначить слушание, миссис Лав? - спросил Гарри.
   - Сегодня четверг, - сказала она. - Как насчет вторника или среды  на
той неделе?
   - Годится. Скажем, во вторник в девять. - Гарри взглянул на  все  еще
неподвижного Финка, боящегося среагировать даже на последнее заявление.
   - Разумеется, миссис Лав,  мальчик  до  того  времени  останется  под
стражей.
   - Этого мальчика не за что брать под стражу, Ваша Честь.
   - Но я подписал соответствующее распоряжение, и я его  не  отзову  до
слушания. По нашим законам, миссис Лав, мы имеем право немедленно  взять
под стражу предполагаемого малолетнего преступника, и ваш клиент в  этом
случае не исключение. Кроме того, есть еще и другие соображения в данном
конкретном случае, которые, я убежден, мы вскоре обсудим.
   - Если мой клиент останется под стражей, я  не  могу  согласиться  на
отсрочку слушания.
   - Прекрасно, - ответил судья. - Занесите  в  протокол,  что  отсрочка
была предложена судом и отклонена адвокатом ребенка.
   - И пусть в протоколе также будет отмечено, что ребенок  отказывается
от отсрочки, потому что он не хочет оставаться в центре  для  временного
задержания подростков дольше, чем это необходимо.
   - Отмечено, -  сказал  Гарри,  слегка  ухмыльнувшись.  -  Пожалуйста,
продолжайте, миссис Лав.
   - Мы также возражаем против этого слушания,  потому  что  на  нем  не
присутствует  мать  ребенка.  В  силу  чрезвычайных   обстоятельств   ее
присутствие в данный момент исключается, и  заметьте,  Ваша  Честь,  эта
несчастная женщина получила уведомление  всего  три  часа  назад.  Этому
ребенку всего одиннадцать лет, и он нуждается в помощи  матери.  Как  вы
знаете, Ваша Честь, по нашим  законам  присутствие  родителей  на  таких
слушаниях  предпочтительно,  так  что  продолжать  заседание   без   нее
несправедливо.
   - Когда сможет миссис Свей прийти?
   - Никто не знает. Ваша Честь. Она  практически  прикована  к  постели
своего  сына,  страдающего  от   посттравматического   стресса.   Доктор
разрешает ей покидать палату только на  несколько  минут.  Могут  пройти
недели, прежде чем она сможет прийти.
   - Значит, вы хотите отсрочить это слушание на неопределенное время?
   - Да, сэр.
   - Хорошо. Я не возражаю. Разумеется, ребенок останется под стражей до
слушания.
   - Этот ребенок не должен содержаться под стражей. Он  будет  в  вашем
распоряжении в любое время, когда пожелаете.  Никакой  пользы  от  того,
чтобы держать его взаперти, не будет.
   - Миссис Лав, в этом деле есть усложняющие  ситуацию  обстоятельства.
Так что я не намерен отпустить ребенка до слушания, то есть прежде,  чем
мы ознакомимся с тем,  что  он  знает.  Вот  так.  Я  боюсь  его  сейчас
освобождать. Если я послушаюсь вас и освобожу его, а  с  ним  что-нибудь
случится, я до гроба себе этого не  прощу.  Вы  меня  понимаете,  миссис
Лав?
   Она понимала, но ни за что не должна была с этим согласиться.
   -  Боюсь,  вы  принимаете  решения,  основываясь  на  несуществующих,
фактах.
   - Возможно. Но у меня в этих вопросах широкие полномочия, и,  пока  я
не услышу доказательства, я его не отпущу.
   - Неплохо будет процитировать эти слова в  апелляции,  -  огрызнулась
она, что Гарри явно не понравилось.
   - Отметьте в протоколе, что суд предложил отсрочку слушания до явки в
суд матери и что отсрочка была отклонена ребенком.
   Реджи тут же отреагировала.
   - Отметьте также, что ребенок отказался от отсрочки, потому что он не
хочет оставаться в центре для временного задержания  подростков  дольше,
чем это необходимо.
   - Отмечено, миссис Лав. Пожалуйста, продолжайте.
   - Ребенок обращается к суду с просьбой не  принимать  заявление,  так
как оно подано без  достаточных  оснований  и  с  единственной  целью  -
выяснить, что ребенок может знать. Податели заявления, Финк и  Фолтригг,
используют данное слушание как еще одну попытку спасти свое  зашедшее  в
тупик уголовное расследование. Их  заявление  -  беспомощное  месиво  из
"может быть" и "если". Оно подано под присягой, хотя данные  джентльмены
и понятия не имеют, какова  же  на  самом  деле  правда.  Они  просто  в
отчаянии. Ваша Честь, вот и шарят в  темноте,  авось  на  что-нибудь  да
натолкнутся. Заявление следует отклонить и отпустить нас домой.
   Гарри посмотрел сверху вниз на Финка и заметил:
   - Я с ней вполне согласен,  мистер  Финк.  Что  вы  по  этому  поводу
думаете?
   К этому времени Финк совсем расслабился на своем стуле, наблюдая, как
Его Честь отклонил одно за другим  два  возражения  Реджи.  Его  дыхание
почти что пришло в норму, и лицо из алого стало  просто  розовым,  когда
вдруг судья неожиданно согласился с ней и уставился на него.
   Финк вздрогнул и едва не вскочил на  ноги,  но  вовремя  сдержался  и
начал заикаться:
   -  Ну,  Ваша  Честь,  мы,  это,  могли  бы,   гм...   доказать   свои
предположения, если бы нам дали такую возможность. С нашей точки зрения,
значит, то, что в заявлении...
   - Надеюсь, - усмехнулся Гарри.
   - Да, сэр, мы знаем, что этот мальчик задерживает расследование.  Да,
сэр, мы уверены, что сможем доказать свои предположения.
   - А если нет?
   - Ну, значит, мы считаем, что...
   -  Понимаете  ли  вы,  мистер  Финк,  что,  если   я   выслушаю   все
доказательства и обнаружу, что вы валяете дурака, я могу обвинить вас  в
неуважении к суду? И, поскольку я достаточно хорошо знаю миссис  Лав,  я
уверен, что возмездие со стороны ребенка последует незамедлительно.
   - Мы собираемся подать исковое заявление завтра утром, Ваша Честь,  -
помогла ему Реджи. - Против мистера Финка и мистера Роя  Фолтригга.  Они
оскорбляют этот суд и  законы  для  подростков  в  штате  Теннесси.  Мои
сотрудники в данный момент составляют это исковое заявление.
   Ее сотрудник в данный момент сидел с другой  стороны  двери  и  жевал
"Спикере", запивая его диетической кока-колой. Но  в  зале  суда  угроза
прозвучала зловеще.
   Финк бросил  умоляющий  взгляд  на  Орда,  сидящего  рядом  с  ним  и
составляющего список необходимых дел на день: ничто  в  этом  списке  не
имело ни малейшего  отношения  к  Марку  Свею  или  Рою  Фолтриггу.  Орд
руководил двадцатью восемью юристами, работающими над  тысячами  дел,  и
ему было глубоко  наплевать  на  Барри  Мальданно  и  на  труп  сенатора
Бойетта. Его это не касалось. Орд был слишком занятым  человеком,  чтобы
тратить драгоценное время на Роя Фолтригга с его штучками.
   Но Финк все же был  не  лыком  шит.  На  его  долю  досталось  немало
неприятных   судебных   процессов,   враждебно   настроенных   судей   и
скептиков-присяжных. Он быстро взял себя в руки.
   - Ваша Честь, заявление  сродни  обвинительному  акту.  Правду  можно
выяснить  только  в  ходе  слушания,  так  что  если  мы  продолжим,  то
постараемся доказать правомочность наших предположений.
   Гарри повернулся к Реджи.
   - Я приму предложение об отклонении заявления к  сведению,  а  сейчас
дам возможность его подателям высказаться. Если им не  удастся  доказать
свою правоту, я приму ваше предложение об отклонении заявления, а дальше
мы уже решим.
   Реджи пожала плечами с таким видом, будто именно этого она и ждала.
   - Что-нибудь еще, миссис Лав?
   - Пока все.
   - Вызовите вашего первого свидетеля, мистер Финк, - приказал Гарри. -
И покороче. Переходите  прямо  к  делу.  Если  будете  тянуть  время,  я
вмешаюсь и, уж будьте уверены, подгоню.
   - Да, сэр.  Наш  первый  свидетель  сержант  Мило  Харди  из  полиции
Мемфиса.
   Во время всей предварительной возни Марк даже не шевельнулся. Он  так
и не понял, выиграла ли Реджи или все проиграла,  и  почему-то  ему  это
было безразлично. Он чувствовал  несправедливость  системы,  позволяющей
притащить маленького мальчика  в  суд,  где,  окруженный  препирающимися
адвокатами, готовыми вцепиться друг другу  в  глотку  под  презрительным
взглядом  судьи,  среди  жонглирования  законами,  статьями  кодексов  и
юридическими терминами он должен сообразить, что же ему  делать.  Ужасно
несправедливо.
   Потому  он  просто  сидел,   уставившись   в   пол,   неподалеку   от
стенографистки. Глаза его все еще были мокрыми, и ему никак не удавалось
дать им высохнуть.
   Пока ходили за сержантом Харди,  все  молчали.  Судья  расслабился  в
кресле и снял очки.
   - Я хочу, чтобы мои слова записали в протокол, - наконец  сказал  он.
Он еще раз взглянул на Финка. - Это дело предельно конфиденциально. Есть
причина, почему слушание закрытое. Я запрещаю кому-либо  повторить  хотя
бы одно слово, сказанное  здесь  сегодня,  или  обсуждать  с  кем-нибудь
что-либо из происходящего здесь. Я понимаю, мистер Финк, что  вы  должны
отчитаться перед прокурором  Нового  Орлеана,  и  мистер  Фолтригг,  как
человек,  подписавший  заявление,   имеет   право   знать,   что   здесь
происходило.  Когда  будете  с   ним   разговаривать,   передайте   ему,
пожалуйста, что я  крайне  огорчен  его  отсутствием.  Раз  он  подписал
заявление, он должен быть здесь. Вы можете рассказать обо всем  ему,  но
никому другому. Никому другому. И вы  должны  напомнить  ему,  чтобы  он
держал рот на замке, понятно, мистер Финк?
   - Да, Ваша Честь.
   - Объясните мистеру Фолтриггу, что, если я узнаю, что он  в  какой-то
мере нарушил конфиденциальность данного слушания, я издам  постановление
об оскорблении суда и сделаю все, чтобы посадить его в тюрьму.
   - Да, Ваша Честь.
   Гарри неожиданно повернулся  к  Мактьюну  и  К.О.Льюису.  Они  сидели
непосредственно за Ордом и Финном.
   - Мистер Мактьюн и мистер Льюис, вам  сейчас  придется  покинуть  зал
суда, - произнес он резко. Они дружно схватились за  подлокотники.  Финк
повернулся и посмотрел на них, затем перевел взгляд на судью.
   - Гм... Ваша Честь, нельзя ли этим джентльменам остаться в...
   - Я велел им уйти, мистер Финк, - громко заявил  Гарри.  -  Если  они
хотят выступить как свидетели, мы  их  потом  вызовем.  А  если  они  не
свидетели, им нечего здесь делать, и они вполне могут подождать в  холле
вместе с остальными. А теперь, шевелитесь, джентльмены.
   Мактьюн только что не бежал рысью к дверям, ни в малейшей степени  не
считая себя обиженным, но мистер Льюис был оскорблен до глубины души. Он
застегнул пиджак и уставился на судью, но выдержал только секунду. Никто
не мог переглядеть Гарри Рузвельта, и К.О.Льюис не собирался и пытаться.
Он с гордым видом  прошествовал  к  двери,  которую  уже  успел  открыть
вырвавшийся на свободу Мактьюн.
   Еще через несколько секунд вошел сержант Харди и  сел  в  кресло  для
свидетелей. Он был при полном параде. Поудобнее устроив свой широкий зад
в кресле, он приготовился отвечать на вопросы.  Но  Финк  застыл,  боясь
начать без соответствующего указания судьи.
   Судья  Рузвельт  подкатился  на  своем  стуле  поближе   и   принялся
внимательно разглядывать Харди. Что-то привлекло его внимание, а  Харди,
как жирная гусеница, сидел на стуле, не придавая особого значения  тому,
что судья находится от него на расстоянии нескольких дюймов.
   - Зачем у вас пистолет? -  спросил  Гарри.  Харди  вздрогнул,  поднял
глаза, потом резко повернул голову вправо и посмотрел на свое бедро так,
как будто вид пистолета удивил его не меньше, чем судью. Он  разглядывал
его, словно не понимал, как эта чертова штука прилипла к его бедру.
   - Ну, я...
   - Вы на дежурстве или нет, сержант Харди?
   - Нет.
   - Тогда зачем на вас форма и почему, во имя всего святого, вы явились
ко мне в зал заседаний с пистолетом?
   Впервые за много часов Марк улыбнулся. Судебный пристав сообразил,  в
чем дело, и быстро направился  к  свидетельскому  креслу,  а  Харди  тем
временем дергал за ремень, снимая кобуру. Судебный пристав унес ее прочь
с таким видом, будто это было орудие убийства.
   - Вы когда-нибудь давали показания в суде? - спросил Гарри.
   Харди глупо улыбнулся и сказал:
   - Да, сэр, много раз.
   - В самом деле?
   - Да, сэр, много раз.
   - И как много раз вы давали показания, имея при себе оружие?
   - Извините, Ваша Честь. - Гарри  расслабился,  взглянул  на  Финка  и
махнул рукой в сторону Харди, как бы  давая  ему  "добро".  Финк  провел
много часов в залах заседаний за последние двадцать лет и гордился своим
умением  вести  дела  в  суде.  Его  послужной  список  был   достаточно
внушительным. Он был бойким, умел складно говорить