ене,  штат
Миссисипи, приблизительно в полутора часах езды отсюда. Обслуживала  его
девчонка, которая говорит, что ей кажется, он останавливался около  часа
дня. Останавливался ли где еще, не знаем. Секретарша  сообщила,  что  из
конторы он уехал в девять утра, сказал, что ему надо выполнить поручение
клиента. С той поры до нашего звонка она об адвокате ничего не  слышала.
Получается, что он выехал из Нового Орлеана где-то вскоре после  девяти,
ехал  пять  или  шесть  часов  в  направлении  Мемфиса,  однажды  только
остановился,  чтобы  заправить  машину,  потом  заехал,   чтобы   купить
пистолет, двинул в лес и застрелился. Может,  останавливался  пообедать,
может, чтобы купить виски, может, еще куча всяких вещей.  Мы  продолжаем
искать.
   - Почему Мемфис? - спросил Уолли Бокс. Фолтригг кивнул, явно  одобряя
вопрос.
   - Он здесь  родился,  -  торжественно  промолвил  Мактьюн,  глядя  на
Фолтригга с таким видом, как будто каждый предпочитает умереть там,  где
родился. Ответ был не без юмора, но, поскольку Мактьюн при этом сохранил
серьезное лицо, Фолтригг юмора не понял. Мактьюн и  раньше  слышал,  что
умом тот не блещет.
   - По всей вероятности, семья переехала, когда он был еще ребенком,  -
объяснил он после паузы. - Клиффорд пошел в школу  в  Раисе  и  потом  в
юридический колледж в Тулейне.
   -  Мы  вместе  учились  в  юридическом  колледже,  -  сказал  Финк  с
гордостью.
   - Это замечательно. Записка была написана  от  руки  каким-то  черным
фломастером. Его не нашли ни в машине, ни в его карманах. - Мактьюн взял
листок  бумаги  и  протянул  его  через  стол.  -  Вот.  Это   оригинал.
Поосторожнее с ним. - Уолли Бокс схватил листок и передал его Фолтриггу,
который принялся его изучать. Мактьюн потер глаза и продолжил. -  Только
распоряжения насчет похорон и указания для  секретарши.  Посмотрите  там
снизу.  Такое  впечатление,  что  он  пытался  что-то  приписать   синей
шариковой ручкой, но в ручке не было пасты.
   Фолтригг поднес записку поближе.
   - Тут написано: "Марк, Марк, где"... Дальше не разобрать.
   - Верно. Почерк отвратительный, да и  паста  кончилась,  но  эксперты
того же мнения: "Марк, Марк, где". Они еще полагают, что, когда Клиффорд
это писал, он был пьян.  Ручку  мы  нашли  в  машине.  Дешевенькая.  Вне
сомнения, та самая. У него нет ни детей, ни племянников, ни братьев,  ни
других родственников по имени Марк. Сейчас проверяем  ближайших  друзей,
хотя секретарша и сказала, что таковых нет,  но  до  сих  пор  не  нашли
никакого Марка.
   - И что это значит?
   - Есть один вариант. Несколько часов  назад,  когда  Марк  Свей  ехал
вместе  с  мемфисским  полицейским  по  фамилии  Харди  в  больницу,  он
обмолвился, что Роми сказал или  сделал  что-то.  По  словам  секретарши
Клиффорда, Роми - сокращенное от Джером.  По  сути  дела,  сказала  она,
многие знакомые называли его Роми, а не  Джером.  Откуда  мальчишке  это
знать, если не сам Клиффорд ему об этом сказал?
   Фолтригг слушал с открытым ртом.
   - А вы как думаете?
   - Ну, мне думается, мальчишка был в  машине  до  того,  как  Клиффорд
застрелился. Более того, он пробыл  там  довольно  долго,  иначе  откуда
столько отпечатков, и они о чем-то говорили. Затем, в  какой-то  момент,
мальчик вылез из машины. Клиффорд пытается приписать что-то в записке  и
затем стреляет в себя. Мальчишка напуган. Его младший брат в шоке. Вот и
все.
   - Зачем мальчишке врать?
   - Первое, повторяю, - он напуган. Второе - он еще ребенок.  Третье  -
может, Клиффорд ему что-то сказал такое, чего он не должен был знать.
   Доклад Мактьюна был предельно точным, и после драматической последней
фразы в комнате  воцарилась  тишина.  Фолтригг  замер.  Бокс  и  Финк  с
открытыми ртами уставились на письменный стол.
   Поскольку его босс временно растерялся.  Бокс  агрессивно  выдвинулся
вперед и задал глупый вопрос:
   - Почему вы так думаете?
   Терпение Мактьюна  в  отношении  прокуроров  США  и  их  приспешников
истощилось двадцать лет  назад.  Он  их  много  повидал  за  это  время,
научился играть в их игры и использовать в своих целях их тщеславие.  Он
звал, что лучший способ от них отвязаться - просто ответить.
   - Из-за записки, отпечатков и вранья. Бедный  парень  не  знает,  что
делать.
   - Вы с мальчишкой говорили? - Фолтригг  положил  записку  на  стол  и
откашлялся.
   - Нет. Я был в больнице два часа  назад,  но  его  не  видел.  С  ним
говорил полицейский, сержант Харди.
   - А собираетесь?
   - Да, через несколько часов. Думаю, в девять мы с Труманном поедем  в
больницу и поговорим с мальчиком и, возможно, с его матерью. Я бы  также
хотел побеседовать с младшим братом, но тут все зависит от врача.
   - Я бы тоже хотел при этом присутствовать. - Все знали, что  Фолтригг
скажет именно это. Мактьюн покачал головой.
   - Неудачная мысль. Мы сами  разберемся.  -  Голос  был  резким  и  не
оставлял сомнения, кто тут старший. Тут был Мемфис, не Новый Орлеан.
   - Что насчет лечащего врача? Вы с ним говорили?
   - Нет еще. Сделаем  это  утром.  Сомневаюсь,  что  он  нам  в  чем-то
поможет.
   - Как вы думаете, дети могут рассказать доктору? - с  невинным  видом
спросил Финн.
   Повернувшись к Труманну, Мактьюн закатил глаза, как бы желая сказать:
"Ну что за полудурков ты сюда привез?"
   - Я не могу ответить на этот вопрос, сэр. Я не знаю, что видели дети.
Я не знаю, как зовут врача. Я не знаю, говорил ли  он  с  детьми.  Я  не
знаю, скажут ли ему дети что-нибудь.
   Фолтригг, нахмурившись, посмотрел на Финка, который неловко поежился.
Мактьюн взглянул на часы и встал.
   - Уже поздно, джентльмены. Наши люди закончат  обследовать  машину  к
полудню, и тогда мы снова встретимся.
   - Мы должны знать  все,  что  знает  Марк  Свей,  -  сказал  Рой,  не
собираясь вставать. - Он был в машине, и Клиффорд с ним говорил.
   - Я знаю.
   - Да, мистер Мактьюн, но есть кое-что, чего вы  не  знаете.  Клиффорд
знал, где находится труп, и он рассказал об этом.
   - Есть много вещей, которых я не знаю, мистер  Фолтригг,  потому  что
дело ведется в Новом Орлеане,  а  я  работаю  в  Мемфисе,  как  вы  сами
понимаете. Я не желаю ничего больше знать о  бедном  мистере  Бойетте  и
бедном мистере Клиффорде. У меня здесь своих трупов  по  самую  задницу.
Уже почти час ночи, а я все еще у себя в  офисе,  разговариваю  с  вами,
отвечаю на вопросы и занимаюсь не своим делом. И я буду заниматься  этим
делом до полудня  завтрашнего  дня,  а  затем  пусть  его  забирает  мой
приятель Ларри Труманн. С меня хватит.
   - Если, разумеется, вам не позвонят из Вашингтона.
   - Да, разумеется, если мне не позвонят из Вашингтона.  Тогда  я  буду
делать все, что прикажет мне мистер Войлз.
   - Я разговариваю с мистером Войлзом каждую неделю.
   - С чем вас и поздравляю.
   - По его словам, в ФБР делу Бойетта придают первостепенное значение.
   - Я слышал.
   - И я уверен, мистер Войлз по достоинству оценит ваши усилия.
   - Сомневаюсь.
   Рой медленно встал и воззрился на Мактьюна.
   - Нам совершенно необходимо знать все, что знает Марк Свей. Поняли?
   Мактьюн посмотрел ему прямо в глаза и ничего не ответил.
 
Глава 8 
 
   Карей несколько раз за ночь  подходила  к  Марку,  а  в  восемь  утра
принесла ему апельсиновый сок. Мальчик был один в маленькой гостиной,  и
она осторожно разбудила его.
   Несмотря  на  все  свои  многочисленные  проблемы,  Марк   безнадежно
влюбился в эту красивую медсестру. Он пил сок и не отводил взгляда от ее
сверкающих карих глаз. Она похлопала по одеялу, прикрывавшему ему ноги.
   - Сколько вам лет? - спросил он. Карен широко улыбнулась.
   -  Двадцать  четыре.  На  тринадцать  лет  старше  тебя.  Почему   ты
спрашиваешь?
   - Да так. Вы замужем?
   - Нет. - Она осторожно сняла с него  одеяло  и  принялась  складывать
его. - Тебе было удобно на диване?
   Марк встал и потянулся.
   - Лучше, чем та постель, на которой спит мама. Вы всю ночь работали?
   - С восьми до восьми. У нас смены по суткам, четыре  раза  в  неделю.
Пойдем со мной. Доктор Гринуэй  в  палате  Рикки  и  хотел  бы  с  тобой
поговорить. - Она взяла его за Руку,  что  было  очень  приятно,  и  они
вместе двинулись к палате Рикки.  Потом  Карен  ушла,  закрыв  за  собой
дверь.
   Дайанна выглядела  усталой.  Она  стояла  в  ногах  кровати  Рикки  с
незажженной сигаретой в  дрожащей  руке.  Марк  подошел  к  ней,  и  она
положила руку ему на плечо. Они смотрели, как доктор гладит Рикки лоб  и
пытается заговорить с ним. Глаза мальчика были закрыты, и  он  никак  не
реагировал на слова доктора. Было тяжко слушать детский лепет Гринуэя.
   - Не слышит он вас, доктор, - наконец  сказала  Дайанна,  но  тот  не
обратил на нее внимания. Она утерла  слезу  с  щеки.  Марк  почувствовал
запах мыла и заметил, что волосы у нее мокрые. И еще она сменила одежду.
Но  не  накрасилась,  поэтому   лицо   выглядело   непривычно.   Гринуэй
выпрямился.
   - Очень тяжелый случай, - заметил  он  как  бы  про  себя,  не  сводя
взгляда с закрытых глаз Рикки.
   - Как же нам быть? - спросила Дайанна.
   - Подождем. Состояние его стабильно, и непосредственной  угрозы  нет.
Он придет в себя, и очень важно, чтобы в этот  момент  вы  находились  в
комнате. - Гринуэй задумчиво посмотрел на них, потирая бороду.  -  Когда
он откроет глаза, он должен увидеть свою мать, вы понимаете?
   - Я никуда не ухожу.
   - Ты, Марк, можешь приходить и уходить, но все же лучше, чтобы ты как
можно больше находился в палате.
   Марк кивнул. Даже мысль о том, чтобы провести здесь еще минуту,  была
неприятной.
   - Первые мгновения - самые важные. Он испугается, оглядевшись вокруг.
Он должен видеть и чувствовать свою мать. Обнимите  его,  говорите  ему,
что  все  будет  хорошо.   Немедленно   позовите   сестру.   Я   оставлю
соответствующие указания. Он будет очень голоден, так что мы позаботимся
о еде для него. Сестра  уберет  капельницу,  и  он  сможет  походить  по
комнате. Но самое основное - быть рядом.
   - А когда, вы думаете, он...
   - Я не знаю. Возможно, сегодня или завтра. Трудно сказать.
   - Вам уже встречались такие случаи? Гринуэй взглянул на Рикки и решил
сказать правду. Он отрицательно покачал головой.
   - Такие тяжелые - нет. Ребенок  почти  что  в  коме,  что,  в  общем,
нетипично. Обычно, как следует отдохнув, они приходят в себя и  начинают
есть. - Он попытался улыбнуться. - Но я не слишком волнуюсь. С Рикки все
будет в порядке. Просто нужно время.
   Казалось, Рикки его услышал. Он застонал  и  вытянулся,  но  глаз  не
открыл. Все внимательно наблюдали за ним, надеясь, что  он  скажет  хоть
слово. Хотя Марк и предпочитал, чтобы он молчал обо всей этой истории со
стрельбой, пока они не обсудят все наедине, ему отчаянно хотелось, чтобы
его младший братишка проснулся и начал говорить  о  чем-нибудь.  Он  уже
устал смотреть, как тот  лежит,  свернувшись  калачиком,  и  сосет  этот
треклятый палец.
   Гринуэй залез в свой чемодан и извлек оттуда газету. То была утренняя
газета "Мемфис пресс". Он положил  ее  на  постель  и  протянул  Дайанне
визитную карточку.
   - Мой кабинет в соседнем здании.  Вот  тут  на  всякий  случай  номер
телефона. Помните, сразу же, как он проснется, позовите  сестру,  а  она
сообщит мне. Договорились?
   Дайанна взяла карточку и кивнула. Гринуэй развернул газету на кровати
и спросил:
   - Видели это?
   - Нет, - ответила она.
   В низу первой полосы шел заголовок: "НОВООРЛЕАНСКИЙ  АДВОКАТ  КОНЧАЕТ
ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ В СЕВЕРНОМ  МЕМФИСЕ".  Под  заголовком  справа  была
напечатана большая фотография Джерома Клиффорда, а левее,  более  мелким
шрифтом,  подзаголовок:   "ИЗВЕСТНЫЙ   АДВОКАТ   ПО   УГОЛОВНЫМ   ДЕЛАМ,
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В СВЯЗЯХ С МАФИЕЙ". Марку прежде всего бросилось  в  глаза
слово "Мафия".
   Гринуэй наклонился вперед и понизил голос.
   - Похоже, мистер Клиффорд довольно известный адвокат в Новом Орлеане.
Он занимался делом сенатора Бойетта. Судя по  всему,  защищал  человека,
обвиняемого в убийстве. Вы что-нибудь об этом слышали?
   Дайанна сунула в рот незажженную  сигарету  и  отрицательно  покачала
головой.
   - Ну, это очень важное дело. Первый американский сенатор,  убитый  до
истечения срока его полномочий. Вы потом тут все прочитаете.  Там  внизу
ждут полиция и ФБР. Когда я час назад пришел в больницу, они уже  ждали.
- Марк схватился руками за перила кровати.  -  Они  хотят  поговорить  с
Марком, но не могут этого сделать без  моего  разрешения.  Ну  так  как,
разрешить?
   - Нет, - выпалил Марк. - Я не хочу с ними разговаривать. - Дайанна  и
Гринуэй молча смотрели на него. - Со мной может произойти то же, что и с
Рикки, если полиция будет ко мне приставать. - Марк почему-то знал,  что
полицейские вернутся и снова будут задавать бесконечные вопросы.  Они  с
ним еще не закончили. Но его кинуло в дрожь  при  виде  фото  на  первой
полосе газеты и упоминании  о  ФБР,  и  ему  настоятельно  потребовалось
сесть.
   - Не пускайте их пока, - попросила Дайанна Гринуэя.
   - Они спрашивали, не могут ли  поговорить  с  вами  в  девять,  но  я
сказал, что нет. Но они не уйдут. - Он снова взглянул на часы. - Я здесь
буду до полудня. Может быть, тогда и поговорим с ними.
   - Как скажете, - согласилась она.
   - Прекрасно. Тогда я их промурыжу до двенадцати. Мы позвонили  к  вам
на работу и в школу, старайтесь хоть об  этом  не  беспокоиться.  Просто
будьте рядом с Рикки, пока я не вернусь.
   Дайанна вышла в ванную комнату  и  закурила  сигарету.  Марк  нажимал
кнопки на пульте дистанционного управления  у  кровати  Рикки,  пока  не
нашел по телевизору местные новости. Ничего,  кроме  погоды  и  новостей
спорта.
 
*** 
 
   Дайанна кончила читать статью о мистере Клиффорде и  положила  газету
на пол под раскладушку. Марк с беспокойством наблюдал за ней.
   - Его клиент убил сенатора  Соединенных  Штатов,  -  сообщила  она  с
благоговейным трепетом.
   Ну и дела. Придется ему отвечать на сложные вопросы. Марк  неожиданно
почувствовал голод. Шел уже десятый час. Рикки не шевелился. Медсестры о
них забыли. Казалось, Гринуэй ушел уже сто лет назад. Где-то  в  темноте
притаились агенты ФБР. С каждой минутой палата казалась все меньше, а от
сидения на неудобной койке все тело у него затекло.
   - Интересно, зачем это ему понадобилось?  -  сказал  он,  потому  что
ничего другого придумать не смог.
   - Здесь написано, что Джером Клиффорд  имел  связи  с  новоорлеанской
мафией и что его клиент известен как член этой мафии.
   Марк видел "Крестного отца" по кабельному телевидению. Более того, он
видел предисловие к "Крестному отцу" и потому знал все о мафии. Сцены из
фильмов промелькнули перед ним, и боли в животе усилились. Сердце билось
часто-часто.
   - Я есть хочу, мама. А ты хочешь есть?
   - Почему ты не сказал мне правду, Марк?
   - Потому что там в трейлере был полицейский, сама понимаешь  -  время
для разговоров было неподходящее. Прости меня, мам. Мне,  честно,  очень
жаль. Я хотел рассказать тебе, как только мы останемся одни, честно.
   Она потерла виски. Вид у нее был огорченный.
   - Ты же мне никогда не врал, Марк. Никогда не говори никогда.
   - Мам, давай поговорим об этом позже? Я на самом  деле  голоден.  Дай
мне пару долларов, я сбегаю в кафетерий и куплю  несколько  плюшек.  Мне
очень хочется. И принесу тебе кофе. - Он уже встал,  ожидая,  когда  она
даст ему деньги.
   К счастью, она  тоже  была  не  расположена  к  серьезным  беседам  о
правдивости и всяком таком. Снотворное все еще  действовало,  и  она  не
слишком быстро соображала. В голове  гудело.  Дайанна  открыла  сумку  и
протянула ему пятидолларовую купюру.
   - А где кафетерий?
   - В подвале. Я там уже два раза был.
   - Почему-то меня это  не  удивляет.  Наверное,  ты  уже  всюду  здесь
побывал. - Будь осторожен.
   Он закрыл за собой дверь. Она немного  подождала,  потом  достала  из
сумки баночку с валиумом, которую прислал Гринуэй.
 
*** 
 
   Пока шла передача Донахью, Марк съел  четыре  плюшки,  поглядывая  на
мать, которая пыталась дремать на кровати. Затем, поцеловав  ее  в  лоб,
заявил, что ему требуется побродить немного.
   Марк снова воспользовался лестницей черного хода, потому что понимал,
что Харди и агенты ФБР ждут его появления где-нибудь внизу.
   Как и большинство других бесплатных больниц, больница  Святого  Петра
строилась в те  времена,  когда  на  всем  старались  сэкономить,  а  об
архитектурной гармонии забывали. Больница представляла собой  растянутое
в длину, поражающее воображение сочетание всяческих пристроек и крыльев,
путаницу холлов, коридоров и антресолей, с помощью которых была  сделана
попытка объединить все это в единое целое.  Где  можно,  были  сооружены
эскалаторы и лифты. В какой-то исторический момент кто-то сообразил, как
трудно переходить из одного отделения в  другое,  не  рискуя  безнадежно
заблудиться,  и  на  стенах  были   развешены   многочисленные   цветные
указатели, чтобы упорядочить движение. Потом  добавили  еще  пристройки.
Указатели устарели, но остались висеть, как висели, и вносили свою лепту
в общую неразбериху.
   Марк пробрался уже знакомым путем и вышел из больницы через небольшой
вестибюль на авеню Монро. Он изучил карту  центра  города  у  телефонной
будки и выяснил, что до конторы Джилла Тила можно свободно дойти пешком.
Она находилась на третьем этаже здания в четырех кварталах от  больницы.
Марк быстрым шагом направился туда. Был вторник,  школьный  день,  и  он
боялся нарваться на служащих, отлавливающих прогульщиков.  На  улице  он
был единственным ребенком в понимал, что выглядит подозрительно.
   По дороге он разрабатывал новую стратегию. Что плохого, спрашивал  он
себя, стараясь  не  встречаться  взглядом  с  прохожими,  если  анонимно
позвонить в ФБР или полицию и сказать, где именно находится тело?  Тогда
не только он будет знать эту тайну. Если Роми не соврал, тело  найдут  и
убийцу посадят в тюрьму.
   И все-таки это рискованно. Его вчерашний звонов  по  911  был  полной
катастрофой. Любой  на  другом  конце  провода  поймет,  что  говорит  с
ребенком. ФБР запишет разговор и определит, чей это  голос.  И  в  мафии
тоже не дураки.
   Наверное, это паршивая идея.
   Нужное ему здание было старым  и  очень  высоким.  Вестибюль  отделан
плиткой и мрамором. Вместе с ним в лифт вошли несколько прилично  одетых
мужчин с дипломатами. Они негромко переговаривались.
   Его остановка была первой.  Марк  вышел  в  небольшой  вестибюль,  от
которого прямо, направо и налево  шли  коридоры.  Он  свернул  налево  и
вышагивал с таким  видом,  как  будто  поиски  адвоката  были  для  него
привычным делом. Оказалось, что в этом здании полным-полно адвокатов. Их
имена значились на красивых бронзовых табличках, привинченных к  дверям.
На некоторых дверях  были  вывешены  целые  устрашающие  списки  имен  с
инициалами  и  точками.   ДЖ.УИНСТОН   БАКНЕР.   Ф.МАКДОНАЛЬД   ДАРСТОН.
И.ХЕМПСТЕД КРОУФОРД. Чем больше имен читал Марк, тем больше ему хотелось
найти простого старину Джилла Тила.
   Дверь мистера Тила он обнаружил в конце коридора, и на  ней  не  было
бронзовой таблички. Вместо этого сверху донизу шли большие черные буквы:
"ДЖИЛЛ ТИЛ - НАРОДНЫЙ АДВОКАТ". Около двери ждали три человека.
   Марк проглотил комок в горле и вошел  в  офис.  Там  толпился  народ.
Небольшая  приемная  была  переполнена  несчастными  с  самыми   разными
увечьями и ранами. Кругом торчали  костыли.  Двое  сидели  в  инвалидных
колясках. Свободных мест не было, и один бедняга  с  загипсованной  шеей
сидел на заставленном  всякой  всячиной  кофейном  столике.  Голова  его
качалась, как у новорожденного. Маленькая девочка с чудовищно обожженным
лицом жалась к своей  матери.  Как  будто  война  прошла.  Хуже,  чем  в
приемном отделении больницы Святого Петра.
   Мистер Тил был, безусловно, по горло занят со своими клиентами.  Марк
уже решил уйти, как кто