тность в  Чикаго
своей страстной защитой гангстеров-убийц  и  торговцев  наркотиками.  За
последнее  десятилетие  гангстерские  воротилы  со  всей  страны   часто
обращались  к  нему  со  всякими  делами.   Успехи   его   были   весьма
посредственными, но в данном случае клиентов привлекало  не  соотношение
между выигранными и проигранными делами, а его  злобное  лицо,  лохматая
шевелюра и громовой голос.  Апчерч  был  из  числа  тех  адвокатов,  для
которых главное - чтобы о них писали в газетах и журналах, чтобы их лица
мелькали на экране и чтобы о них всюду говорили. У него всегда была своя
точка зрения. Он не боялся делать прогнозы. Он был резок и  мог  сказать
что угодно,  и  потому  его  обожали  ведущие  всяких  дурацких  дневных
телепередач.
   Апчерч  брался  только  за  сенсационные  дела,   гарантирующие   ему
заголовки крупным шрифтом и фотографии в прессе.  Ничто  не  вызывало  у
него отвращения. Он предпочитал богатых клиентов с тугим кошельком,  но,
если  в  помощи  нуждался  маньяк-убийца,  Апчерч  был  тут  как  тут  с
контрактом, обеспечивающим ему эксклюзивные права на книгу или фильм.
   Хотя он страшно  гордился  своей  популярностью  в  его  превозносили
ультралевые за защиту местных убийц,  он,  по  сути  дела,  был  обычным
адвокатом на службе у мафии. Мафия закупила его с потрохами, дергала  за
веревочки, как  марионетку,  и  платила,  сколько  считала  нужным.  Его
держали на длинном поводке и разрешали  иногда  высказаться,  но  стоило
мафии свистнуть, он должен был мчаться со всех ног.
   Так что, когда в четыре утра  позвонил  Джонни  Салари,  дядя  Барри,
Уиллис  Апчерч  вскочил  как   ошпаренный.   Коротко   поведав   ему   о
несвоевременной кончине Джерома Клиффорда, Салари потребовал,  чтобы  он
незамедлительно летел в Новый Орлеан.  В  ванную  комнату  Апчерч  бежал
вприпрыжку, обуреваемый радостью, что ему придется защищать  Барри  Ножа
перед всеми этими телекамерами. Принимая душ, он думал  о  том,  сколько
уже всякого  писали  про  это  дело.  Теперь  он  будет  звездой  первой
величины. Завязывая перед зеркалом девяностодолларовый  галстук,  он  не
мог сдержать довольной усмешки при мысли о предстоящих шести  месяцах  в
Новом Орлеане, где вся пресса будет плясать под его дудку.
   Именно для этого он и стал юристом.
 
*** 
 
   На первый взгляд обстановка в палате внушала ужас. Капельницу  сняли,
потому что Дайанна лежала на кровати рядом с Рикки, прижав  его  к  себе
изо всех сил  и  гладя  по  голове.  Мальчик  стонал,  что-то  бормотал,
дергался и извивался. Он то открывал, то снова закрывал глаза.
   - Все хорошо, детка, все хорошо. Мама с тобой. Мама с тобой, - сквозь
слезы приговаривала Дайанна.
   Гринуэй стоял рядом, сложив руки на груди и лишь  изредка  подергивая
себя за бороду. На лице его застыло недоуменное выражение, как будто  он
видел такую сцену впервые в жизни.  По  другую  сторону  кровати  стояла
медсестра.
   Марк вошел так тихо, что его  никто  не  заметил.  Реджи  осталась  в
коридоре. Был уже почти полдень, самое время  появиться  агентам  ФБР  и
остальным, но Марк понял, что присутствующим в комнате в  данный  момент
не было никакого дела до полицейских с их вопросами.
   - Все хорошо, детка, все хорошо. Мама с тобой.
   Марк подошел поближе, чтобы лучше видеть. Дайанна с трудом улыбнулась
ему вымученной улыбкой, потом закрыла глаза, продолжая шептать  ласковые
слова на ухо Рикки.
   Прошло  несколько  долгих  минут,  и  наконец  Рикки  открыл   глаза,
казалось,  узнал  мать  и  перестал  дергаться.  Дайанна  несколько  раз
поцеловала  его  в  лоб.  Медсестра  улыбнулась  и  проговорила   что-то
утешительное.
   Гринуэй взглянул на Марка и кивнул в сторону двери.  Марк  последовал
за ним. Они медленно прошли в дальний конец коридора.
   - Он проснулся около двух часов  назад,  -  объяснил  врач.  -  Такое
впечатление, что он потихоньку приходит в себя.
   - Он уже что-нибудь сказал?
   - О чем ты?
   - Ну, знаете, насчет вчерашнего.
   - Нет. Он что-то бормотал, и это хороший признак,  но  понять  ничего
было нельзя.
   Ну, что ж. Хорошо хоть так. Придется Марку на всякий случай держаться
поближе к палате.
   - Значит, с ним все будет в порядке?
   - Я этого не  говорил.  -  Каталка  с  обедом  "остановилась  посреди
коридора, и им пришлось обойти ее. - Я надеюсь, что с ним  все  будет  в
порядке, но на это потребуется время.
   Последовала длинная пауза.
   - Твоя мама - сильная женщина?
   - Довольно сильная. Нам через многое пришлось пройти.
   - А родственники есть? Ей потребуется помощь.
   - Да нет, родственников нет. У нее есть сестра в Техасе,  но  они  не
ладят. Дедушка умер, а бабушка тоже живет в Техасе. И все время болеет.
   - Жаль.
   Они остановились в конце коридора и посмотрели сквозь грязное окно на
улицу.
   - Ко мне агенты ФБР пристают, - сказал Гринуэй.
   "Не только к тебе", - подумал Марк.
   - Где они?
   - В комнате 28. Такая  маленькая  комната  для  заседаний  на  втором
этаже. Она почти всегда пустует. Они сказали, что будут ждать меня, тебя
и твою маму ровно в полдень. Вид у них был довольно серьезный. - Гринуэй
взглянул на часы и пошел назад в палату. - Похоже, им не терпится.
   - Я готов, - заявил Марк, тщетно стараясь не казаться испуганным.
   Гринуэй нахмурился.
   - Ты что имеешь в виду?
   - Я нанял адвоката, - объяснил Марк с гордостью.
   - Когда?
   - Сегодня утром. Она уже здесь, там, в конце коридора.
   Гринуэй посмотрел в ту сторону, но Реджи не было видно за поворотом.
   - Твой адвокат здесь? - переспросил он недоверчиво.
   - Ага.
   - И как ты нашел адвоката?
   - Это длинная история. Но я сам ей заплатил.
   Гринуэй задумался, потом двинулся назад по коридору.
   - Но твоя  мама  сейчас  не  может  отойти  от  Рикки  ни  при  каких
обстоятельствах. Да и мне не мешает быть поближе к нему.
   - Никаких проблем. Мы с моим адвокатом все устроим.
   Они остановились у двери палаты Рикки.  Гринуэй  поколебался,  прежде
чем открыть дверь.
   - Я могу отложить все это до завтра. Я вообще могу  выставить  их  из
больницы. - Он старался казаться крутым парнем, но Марк понимал, как  на
самом деле обстоят дела.
   - Да нет, спасибо. Они не уйдут. Вы позаботьтесь о Рикки и маме, а мы
с адвокатом займемся агентами ФБР.
 
*** 
 
   Реджи  разыскала  пустую  комнату  на  восьмом  этаже,  где   они   и
уединились. Они уже опаздывали на десять минут. Она быстро закрыла дверь
и скомандовала:
   - Задери рубашку.
   Он замер, в изумлении уставившись на нее.
   - Задери рубашку, - повторила она, принимаясь дергать его футболку  с
изображением "Тигров Мемфиса". Открыв свой портфель, она  вынула  оттуда
маленький черный  магнитофон  и  катушку  лейкопластыря.  Она  проверила
микрокассету и нажала на кнопки. Марк  не  отводил  от  нее  глаз.  Было
очевидно, что ей не впервой этим заниматься.  Прижав  магнитофон  к  его
животу, она приказала:
   - Держи! - Затем продела ленту через хомутик на магнитофоне, обернула
ее вокруг его талии и закрепила.
   -  Вдохни  поглубже,  -  сказала  она,  и  он  послушно  выполнил  ее
приказание.
   Потом он заправил рубаху в джинсы. Реджи отступила на шаг и  оглядела
его.
   - Замечательно, - оценила она.
   - А если они меня обыщут?
   - Не обыщут. Пошли.
   - Откуда вы знаете, что меня не обыщут? -  спросил  он  обеспокоенно.
Ему приходилось торопиться, чтобы успеть за ней. Медсестра подозрительно
посмотрела на них.
   - Потому что они пришли поговорить, а не  арестовывать  тебя.  Поверь
мне.
   - Я верю, просто боюсь.
   - Все будет в порядке, Марк. Только помни, чему я тебя учила.
   - А вы уверены, что они не заметят эту штуку?
   - Абсолютно. - Она  с  силой  толкнула  дверь,  и  они  оказались  на
лестнице. Быстро спустились по зеленым бетонным ступенькам. Марк шел  на
шаг сзади. - А что,  если  сработает  сигнал  или  что  еще,  а  они  от
неожиданности вытащат пушки? Что тогда?
   - Никаких сигналов. - Она взяла его руку и крепко сжала. - И  они  не
стреляют в детей.
   - В одном кино стреляли.
 
*** 
 
   Второй этаж больницы Святого Петра построили задолго до девятого.  Он
был серый  и  грязный,  коридоры  забиты  спешащими  врачами,  сестрами,
техниками, санитарами с носилками,  больными  в  инвалидных  колясках  и
обалдевшими родственниками, не знающими, где встать, и  старающимися  не
попасться никому под ноги. Коридоры разветвлялись во  всех  направлениях
без всякой системы, образуя  настоящий  лабиринт.  Реджи  спросила  трех
медсестер, как ей найти комнату 28,  и  только  третья  смогла  на  ходу
объяснить им, куда идти.  Наконец  они  обнаружили  полутемный  коридор,
застеленный потертым ковром. На простой деревянной двери шестой  комнаты
по правой стороне они увидели номер 28.
   - Я боюсь, Реджи, - сказал Марк, глядя на дверь. Она крепко сжала его
руку.  Если  она  и  нервничала,  заметить  это  было  невозможно.  Лицо
оставалось спокойным, голос тихим и успокаивающим.
   - Делай то, что я сказала, Марк, и все. Я знаю, что делаю.
   Они вернулись немного назад к  комнате  номер  24,  и  Реджи  открыла
дверь. Раньше здесь был кафетерий, а теперь хранился всякий хлам.
   - Я подожду здесь. Теперь иди и постучи в дверь.
   - Я боюсь, Реджи.
   Она осторожно нащупала магнитофон и, найдя кнопку, нажала ее.
   - Иди, - приказала она.
   Марк глубоко вздохнул и постучал. Он слышал,  как  в  комнате  кто-то
двигался.
   - Войдите, - послышался довольно недружелюбный голос.
   Он медленно открыл дверь, вошел и закрыл ее за  собой.  Комната  была
узкой и длинной, как и стол,  стоящий  посредине.  Ни  одного  окна.  Ни
улыбки на лицах двух мужчин, стоящих с каждой стороны  стола  в  дальнем
конце. Их легко можно было принять за близнецов - белые, застегнутые  до
верху рубашки, красно-синие галстуки, темные брюки, короткая стрижка.
   - Ты, верно, Марк? - спросил один, в то время  как  другой  продолжал
смотреть на дверь. Марк кивнул. Говорить он не мог.
   - А где твоя мать?
   - А, это... кто вы такие? - наконец удалось выговорить Марку.
   Тот, который стоял справа, сказал:
   - Я Джейсон Мактьюн, мемфисское отделение ФБР.  -  Он  протянул  руку
Марку, и тот вяло ее пожал. - Приятно познакомиться, Марк.
   - Ага, мне тоже.
   - А я - Ларри Труманн, - назвался другой. - ФБР. Новый Орлеан.
   Так же вяло Марк пожал руку Труманну. Агенты нервно переглянулись.  С
минуту все неловко молчали. Наконец  Труманн  указал  на  стул  в  конце
стола.
   - Садись, Марк.
   Мактьюн согласно кивнул и почти что улыбнулся.  Марк  осторожно  сел,
опасаясь, что лента порвется и эта дурацкая штука вывалится.  Они  тогда
быстренько нацепят на него наручники, зашвырнут в машину, и  он  никогда
больше не увидит маму. Что тогда сделает Реджи? Они подвинулись к  нему,
разложив блокноты на краю стола.
   Они прямо дышали ему в лицо, и Марк сообразил, что это такая тактика.
Он едва не улыбнулся. Если они хотят сидеть так близко - ради  Бога.  Но
тогда черненький магнитофон все запишет. Чисто и ясно.
   - Мы, гм, ждали твою маму и доктора Гринуэя тоже, -  сказал  Труманн,
бросая взгляды на Мактьюна.
   - Они с моим братом.
   - И как он? - с сочувствием спросил Мактьюн.
   - Не очень здорово. Мама сейчас не может отойти от него.
   - Мы полагали, она придет сюда, - снова произнес Труманн и  посмотрел
на Мактьюна, как бы спрашивая его совета.
   - Ну, можно подождать, пока она освободится, - предложил Марк.
   - Нет, Марк, нам надо поговорить сейчас.
   - Может, я позову ее?
   Труманн достал из кармана рубашки ручку и улыбнулся Марку.
   - Да нет, давай поговорим пару минут, Марк. Втроем. Ты нервничаешь?
   - Немного. Что вы хотите от меня? - Он все еще дрожал от  страха,  но
дышать  стало  легче.  Магнитофон  не  издавал  никаких  звуков,  и   он
постепенно переставал за него опасаться.
   -  Ну,  нам  хотелось  бы  задать  тебе  несколько  вопросов   насчет
вчерашнего.
   - А адвокат мне не нужен?
   Они переглянулись, челюсти их абсолютно одинаково отвисли,  и  прошло
несколько секунд, прежде чем Мактьюн склонился к Марку и произнес:
   - Конечно, нет.
   - А почему?
   - Ну, потому, что мы, понимаешь, просто хотим задать  тебе  несколько
вопросов. И все. Если ты решишь, что тебе нужна твоя  мама,  мы  позовем
ее. Или еще кого. Но адвокат тебе не нужен. Только несколько вопросов, и
все.
   - Я уже говорил с полицейским. Даже очень долго вчера говорил.
   - Так мы не полицейские. Мы - агенты ФБР.
   - Это-то меня и пугает. Думаю,  может,  мне  все  же  нужен  адвокат,
чтобы, знаете, защищал мои права и все такое.
   - Ты слишком часто смотрел телевизор, малыш.
   - Меня зовут Марк, ладно? Можете вы звать меня Марком?
   - Конечно. Извини. Но адвокат тебе не нужен.
   - Да-да, - подключился Труманн. - Адвокаты только мешают. И  им  надо
платить деньги, и они вечно против всего возражают.
   - Может, мы подождем, пока мама придет?
   Они обменялись одинаковыми улыбками, и Мактьюн сказал:
   - Не думаю, Марк. Разумеется, если ты хочешь, мы можем подождать,  но
ты ведь умный парень, да  и  мы  торопимся,  так  что  просто  несколько
вопросов, и все.
   - Ладно. Если нужно.
   Труманн заглянул в свой блокнот и начал первым.
   - Значит так. Ты сказал мемфисским полицейским, что  Джером  Клиффорд
был уже мертв, когда вчера вы  с  Рикки  наткнулись  на  машину.  Теперь
скажи, Марк, это правда? - Он задал свой вопрос с  ухмылкой,  как  будто
заранее знал, что все это вранье.
   Марк поерзал, глядя прямо перед собой.
   - Я должен отвечать на этот вопрос?
   - Конечно.
   - Почему?
   - Потому что мы должны знать правду, Марк. Мы из ФБР, расследуем  это
дело, и нам нужна правда.
   - А что будет, если я не отвечу?
   - Много всякого. Возможно, мы будем вынуждены  отвезти  тебя  в  свою
контору, разумеется, на заднем сиденье машины и без  наручников,  и  там
задать тебе действительно серьезные вопросы. Может, и мать твою придется
туда отвезти.
   - А что будет с мамой? У нее могут быть неприятности?
   - Вполне возможно.
   - Какие?
   Они немного помолчали, нервно переглядываясь. У них с  самого  начала
не было твердой почвы под ногами, а сейчас дела шли  все  хуже  и  хуже.
Нельзя допрашивать детей, предварительно не поговорив с родителями.
   Но какого черта! Мать не явилась.  Отца  у  него  нет.  Мальчишка  из
бедной семьи и в данный момент совсем один. Вряд ли появится  еще  такая
возможность. Так что быстренько пара вопросов.
   Мактьюн откашлялся и сурово нахмурился.
   - Марк, ты когда-нибудь  слышал  о  том,  что  нельзя  препятствовать
правосудию?
   - Да нет.
   - Так вот, это  преступление,  понял?  Оскорбление  закона.  Человек,
знающий что-то о преступлении и скрывающий это от ФБР или полиции, может
быть обвинен в том, что он препятствует правосудию.
   - И что тогда?
   - Ну, если его признают виновным,  его  могут  осудить.  Отправить  в
тюрьму или что-нибудь в этом роде.
   - Значит, если я не отвечу на ваши вопросы, нас с  мамой  отправят  в
тюрьму?
   Мактьюн озадаченно посмотрел на Труманна. Лед становился все тоньше.
   - Почему ты не  хочешь  отвечать,  Марк?  -  спросил  Труманн.  -  Ты
что-нибудь скрываешь?
   - Я просто боюсь. И это несправедливо. Мне всего  одиннадцать,  а  вы
агенты ФБР, и мамы тут нет. Я и не знаю, что мне делать.
   - А без мамы ты не можешь ответить на вопросы, Марк? Ты вчера  что-то
видел, а мамы твоей там не было. И она не может  помочь  тебе  ответить.
Нам просто надо знать, что ты видел.
   - Если бы вы были на моем месте, вы потребовали бы адвоката?
   - Дьявол, ну конечно, нет, -  сказал  Мактьюн.  -  Я  никогда  бы  не
связался с адвокатом. Извини за грубое выражение,  сынок,  но  они,  как
гвоздь в заднице. Поверь мне. Если тебе нечего скрывать, адвокат тебе не
нужен. Отвечай правдиво, и все будет прекрасно.
   Он начинал злиться, что было неудивительно. Марк знал,  что  один  из
них обязательно должен быть злым. Обычная система "плохой полицейский  -
хороший полицейский",  с  которой  Марк  был  отлично  знаком  благодаря
телевизору. Мактьюн будет свирепеть и дальше, а Труманн станет улыбаться
и даже иногда хмуро поглядывать на своего  разошедшегося  коллегу,  так,
чтобы Марк видел. За это Марк должен проникнуться к нему доверием. Потом
Мактьюн выйдет из себя и покинет комнату, а  Марк  вывернется  наизнанку
перед добрым Труманном.
   Труманн наклонился к Марку, фальшиво улыбаясь.
   - Марк, Джером Клиффорд был уже мертв, когда вы с Рикки нашли его?
   - Я хочу воспользоваться Пятой поправкой.
   Улыбку как ветром сдуло.  Лицо  Мактьюна  налилось  кровью,  и  он  в
отчаянии покачал головой. Последовала длинная пауза,  во  время  которой
агенты переглядывались друг с другом. Марк следил за ползущим  по  столу
муравьем, пока тот не исчез под блокнотом.
   Труманн, который добрый, наконец решился заговорить.
   - Боюсь, Марк, ты слишком часто смотришь телевизор.
   - Вы хотите сказать, я не могу воспользоваться Пятой поправкой?
   - Сейчас я угадаю,  -  прорычал  Мактьюн.  -  Ты  смотришь  "Закон  в
Лос-Анджелесе", верно?
   - Каждую неделю.
   - Оно и видно. Так ты будешь отвечать на вопросы, Марк?  Потому  что,
если не будешь, нам придется принять меры.
   - Какие?
   - Обратиться в суд. Поговорить с судьей. Убедить его  заставить  тебя
отвечать на вопросы. Это все довольно неприятно, знаешь ли.
   - Мне надо в туалет, - сказал Марк, сполз со стула и встал.
   - Разумеется, Марк, - согласился Труманн,  неожиданно  перепугавшись,
что Марку стало плохо. - Туалет где-то дальше по коридору.  -  Марк  был
уже у дверей. - Даем тебе пять минут, Марк. Мы подождем. Не торопись.
   Марк вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
 
*** 
 
   В течение семнадцати минут агенты болтали  и  крутили  в  руках  свои
ручки. Они не волновались. Опытные агенты, они были знакомы  со  всякими
уловками. Такое уже случалось. Он заговорит.
   Раздался стук в дверь, и Мактьюн сказал:
   - Войдите.
   Дверь открылась, и  появилась  симпатичная  женщина  лет  пятидесяти.
Войдя, она  закрыла  за  собой  дверь,  как  будто  находилась  в  своем
собственном офисе. Они было начали подниматься, но она остановила их:
   - Можете сидеть.
   - У нас совещание, - официально заметил Мактьюн.
   - Вы не в ту комнату попали, - грубо бросил Труманн.
   Она поставила портфель  на  стол  и  подала  каждому  из  агентов  по
визитной карточке.
   - Не думаю, -  сказала  она.  -  Мое  имя  Реджи  Лав.  Я  адвокат  и
представляю Марка Свея.
   Надо отдать им должное, они приняли это известие не так уж  и  плохо.
Мактьюн принялся разглядывать визитку, а Труманн просто  стоял,  опустив
руки и пытаясь сообразить, что бы сказать.
   - Когда он вас нанял? - спросил Мактьюн, глядя выпученными глазами на
Труманна.
   - Это ведь не ваше дело, не так ли? Он меня не нанял, он заплатил мне
аванс. Садитесь.
   Она непринужденно уселась на стул и подкатила его  к  столу.  Мужчины
неуклюже присели на приличном расстоянии от нее.
   - А где, гм... где Марк?
   - Где-то. Он воспользовался Пятой поправкой. Могу я  посмотреть  ваши
документы?
   Они немедленно потянулись к пиджакам, порылись в карманах  и  выудили
оттуда свои бляхи. Она внимательно рассмотрела обе и записала  что-то  в
своем блокноте.
   Покончив с этим, она подвинула бляхи им через стол и спросила:
   - Вы что, пытались допросить этого ребенка в отсутствие его матери?
   - Нет, - ответил Труманн.
   - Ну конечно, нет, - заявил Мактьюн, весь вид которого  говорил,  что
он шокирован подобным предположением.
   - Он сказал, что вы пытались...
   - Он все перепутал, - объяснил Мактьюн. -  Мы  сначала  обратились  к
доктору Гринуэю, и он согласился на эту встречу, в которой  должны  были
участвовать Марк, Дайанна Свей и доктор.
   - Но они не пришли, - быстро добавил Труманн, изо всех  сил  стараясь
все раз