и о  чем  дру­гом больше не думал.
Идея  чрезвычайно захватила  его,  сначала  потому,  что  у него  появлялась
возможность -- правда, неопределенная  -- самым жестоким образом  ото­мстить
своим злейшим врагам. Минут десять или пятна­дцать  он неспешно рассматривал
ее  именно  с  этой  точки  зрения, затем  совершенно  неожиданно  для  себя
принял­ся самым  серьезным образом изучать ее и с точки зрения практического
осуществления.  Он взял  лист бумаги  и  сде­лал  несколько  предварительных
записей. Но дальше это­го дело  не пошло. Он тут же вспомнил  старую истину,
заключающуюся  в  том, что насколько  бы совершенна  машина ни была, она  не
способна творчески мыслить. Она  справляется только с теми задачами, которые
сво­дятся к  математическим формулам,  и задачи  эти  могут иметь  одно -- и
только одно - верное решение.
     В этом все дело. Другого пути нет. Машина не может обладать мозгом. Но,
с другой стороны,  она  может иметь  память, не так ли?  Компьютер  обладает
замечательной  памятью.   Путем   превращения  электрических   импульсов   в
сверхзвуковые  волны можно  заставить машину запомнить  одновременно  тысячу
знаков,  а затем,  когда  понадобит­ся,  в любое  время получать информацию.
Нельзя  ли  по­этому,  исходя из  этого  принципа,  создать  аппарат  памяти
неограниченного объема?
     Мысль смелая, по как ее осуществить? Неожиданно ему в голову пришла еще
одна,  хотя  и  простая  па  первый  взгляд,  идея.  Суть  ее  сводилась   к
сле­дующему. Грамматика  английского  языка  в известной степени подчиняется
математическим законам. Допустим, даны слова и задан смысл того,  что должно
быть сказа­но, тогда возможен только один порядок, в который эти слова могут
быть организованы.
     Нет,  подумал  он, это не  совсем так. Во многих пред­ложениях возможен
различный порядок слов и  групп  слов,  и в любом  случае  грамматически это
будет  оправ­дано. Впрочем, не  в этом суть. В основе  своей  теория вер­па.
Очевидно  поэтому, что можно  задать  компьютеру  ряд  слов  (вместо цифр) и
сделать так,  чтобы  машина  органи­зовывала их  в соответствии  с правилами
грамматики.  Нужно только,  чтобы она  выделяла  глаголы,  существи­тельные,
прилагательные,  местоимения,  хранила  их в  ап­парате  памяти  в  качестве
словарного запаса и  готовила их к выдаче по первому требованию. Потом нужно
будет подкинуть ей несколько сюжетов, и пусть она пишет.
     Найпа теперь  было не остановить.  Он тут же принял­ся за работу  и  не
прекращал упорных занятий в течение  нескольких  дней. По всей гостиной были
разбросаны  лис­ты  бумаги,  исписанные  формулами  и   расчетами,  словами,
тысячами  слов,  набросками   сюжетов  для  рассказов,  неиз­вестно   почему
пронумерованных; тут были большие  вы­писки из  словаря Роже; целые страницы
были  заполне­ны  мужскими  и женскими именами, сотнями  фамилий, взятых  из
телефонного справочника; отдельные листы  были испещрены чертежами и схемами
контуров,   комму­таторов    и   электронных    ламп,    чертежами    машин,
предна­значенных  для  того,  чтобы   пробивать   в  перфокартах  от­верстия
различной  формы,  и  схемами какой-то  диковин­ной  электрической  машинки,
способной самостоятельно печатать десять  тысяч слов  в минуту. На отдельном
лис­те была набросана схема приборной панели с небольши­ми  кнопками, причем
па  каждой было написано назва­ние  какого-нибудь  известного  американского
журнала.
     Он работал с упоением. Расхаживая по комнате сре­ди разбросанных бумаг,
он потирал  руки и  сам с  собой  разговаривал;  время  от времени  он криво
усмехался  и  произносил смертельные  оскорбления, при этом слово "издатель"
звучало довольно часто.  На пятнадцатый  день напряженной  работы он  сложил
бумаги в две огромные папки и отправился -- почти бегом --  в конторку "Джон
Боулен Инк. электронное оборудование".
     Мистер Боулен был рад вновь увидеться с ним.
     --  Слава  Богу,  Найп,  ты  выглядишь  на сто  процентов лучше. Хорошо
отдохнул? Где ты был?
     Он как всегда неприятен  и неряшлив, подумал  мис­тер Боулен. Почему он
не может стоять прямо? Согнулся, словно высохшее дерево.
     --  Ты  выглядишь  на  сто процентов  лучше,  старица.  И чего  это  он
усмехается, хотелось бы мне знать.
     Каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что уши у
     пего стали еще больше.
     Адольф Найп положил папки на стол.
     --  Смотрите,  мистер  Боулен! -- вскричал он.  -- По­смотрите,  что  я
принес.
     И  он  стал  рассказывать,  раскрыв  папки  и  разложив  чертежи  перед
изумленным  маленьким   человечком.  Он  говорил  целый  час,  подробно  все
объясняя,  а когда  закон­чил, отступил  на шаг и слегка  покраснел.  Затаив
дыха­ние, он ждал приговора.
     -- Знаешь  что, Найп? Я думаю,  что  ты голова. Осторожнее, сказал себе
мистер Боулен. Обращайся с ним осторожнее. Он кое-что значит. Если бы только
эта  его длинная  лошадиная  морда и  огромные зубы не  про­изводили  такого
отталкивающего впечатления. У этого парня уши будто листья ревеня.
     -- Но, мистер Боулен, она будет работать! Я ведь до­казал  вам, что она
будет работать! И вы не сможете от­рицать этого!
     --  Не спеши, Найп. Не  спеши и  послушай меня.  Адольф Найп смотрел на
своего шефа, с каждой се­кундой испытывая к нему все большее отвращение.
     -- Твоя идея. -- зашевелилась нижняя губа мистера  Боулена, -- довольно
оригинальна,  я  бы  даже  сказал, что  это  блестящая идея, и  это еще  раз
подтверждает мое мне­ние относительно твоих  способностей, Найп.  Но не бери
ее всерьез. В конце концов, приятель, какую мы можем извлечь из нее  пользу?
Кому  нужна машина, пишущая рассказы?  Да- и какая, кстати,  от  нее выгода?
Скажи-ка мне,
     -- Можно я сяду, сэр?
     -- Конечно садись.
     Адольф Найп присел  па краешек  стула.  Шеф  не  сво­дил с  пего  глаз,
ожидая, что он скажет.
     --  Если  позволите, я бы хотел  объяснить  вам, мистер  Боулен,  как я
пришел к этому.
     -- Давай, Найп, валяй.
     С ним  нужно  держаться попроще,  сказал про  себя мистер Боулен.  Этот
парень почти  гений.  Это находка для  фирмы. Его ценность можно сравнить со
слитком золота,  вес  которого  равен его  собственному. Взять хотя  бы  эти
бумаги. Ужасная  чепуха.  Просто  поразительно,  что он  сам до всего  этого
додумался.  Никакого  проку,  разумеет­ся,  от   всего  этого  нет.  Никакой
коммерческой выгоды. Ни это еще раз говорит о том, что парень талантлив.
     -- Пусть это будет чем-то вроде исповеди, мистер Бо­улен.  Мне кажется,
я смогу объяснить вам, почему я всег­да был таким... встревоженным, что ли.
     -- Выкладывай,  что  там  у тебя,  Найп.  Сам  знаешь -- на меня  можно
положиться.
     Молодой человек  стиснул пальцы рук коленями а  уперся локтями в живот.
Казалось, ему стало неожидан­но холодно.
     -- Видите ли, мистер Боулен,  по правде,  меня  не осо­бенно привлекает
работа здесь. Я знаю, что я с пей справ­ляюсь и  все такое, но душа у меня к
пей не лежит. Это не то, чем бы я хотел заниматься.
     Словно на пружинах, брови мистера Боулена подско­чили вверх. Он замер.
     -- Понимаете, сэр, всю свою жизнь я хотел стать пи­сателем.
     -- Писателем?
     -- Да,  мистер Боулен.  Наверно, вы не поверите,  по  каждую  свободную
минуту я тратил на то, что писал рассказы. За последние десять лет я написал
сотни,  бук­вально сотни коротких рассказов. Пятьсот шестьдесят  шесть, если
быть точным. Примерно по одному в педелю.
     -- О Боже! И зачем тебе это?
     -- Насколько я сам себе это представляю, сэр, у ме­ня есть страсть.
     -- Какая еще страсть?
     -- Страсть к творчеству, мистер Боулен. Всякий раз, поднимая  глаза, он
видел губы мистера Боулена. Они делались все тоньше и  тоньше и станови­лись
еще более фиолетовыми.
     -- А позволь спросить тебя, Найп, что ты делал с эти­ми рассказами?
     -- Вот тут-то и начинаются проблемы, сэр. Их никто не покупал. Закончив
рассказ,  я  отсылал  его  в  журнал. Сначала  в  один,  потом  в другой.  А
кончалось, мистер Бо­улен, дело тем, что они присылали. мне  его назад. Меня
это просто убивает.
     Мистер Боулен с облегчением вздохнул.
     --  Очень  хорошо  понимаю  тебя,  старина. --  В голосе его  слышалось
сочувствие. --  Со всеми хоть раз  в  жизни  случалось  нечто  подобное.  Но
теперь, после того как ре­дакторы -- а они знают что к чему --  убедили тебя
в  том, что  твои рассказы -- как  бы сказать? -- несколько неудач­ны, нужно
оставить это занятие. Забудь об этом, прия­тель. Забудь, и все тут.
     -- Нет,  мистер  Боулен.  Это  не так!  Я  уверен,  что  пи­шу  хорошие
рассказы.  О  Господи,  да вы  сравните их с  той  чепухой,  что  печатают в
журналах,  --  поверьте мне, все это  слюнявая невыносимая  чушь... Меня это
сводит с ума!
     -- Погоди, старина...
     -- Вы когда-нибудь читаете журналы, мистер Боу­лен?
     -- Извини, Найп, но какое это имеет отношение к тво­ей машине?
     --  Прямое,  мистер  Боулен,  самое  прямое. Вы  только  послушайте.  Я
внимательно просмотрел  несколько  раз­ных журналов,  и мне показалось,  что
каждый из них  пе­чатает только то, что для него наиболее типично. Писа­тели
-- я имею в виду преуспевающих писателей  -- зна­ют об этом и соответственно
и творят.
     -- Постой, приятель. Успокойся. Я все же не думаю, что мы сможем как-то
использовать это.
     --  Умоляю вас,  мистер Боулен,  выслушайте  меня до конца. Это  ужасно
важно.
     Он  замолчал, с  трудом  переводя дыхание. Он вконец  разнервничался и,
когда  говорил,  размахивал  руками.  Его  длинное  покрасивее  лицо  горело
воодушевлением. Рот его наполнился слюной, и казалось, что  и слова, которые
он произносил, были мокрыми.
     --   Теперь   вы  понимаете,   что  с   помощью   особого  регу­лятора,
установленного на моей машине  и  соединяющего  "отдел  памяти"  с "сюжетным
отделом", я могу,  просто нажав па нужную кнопку, получать любой необходимый
мне рассказ в зависимости от направления журнала.
     --  Понимаю, Найп,  понимаю. Все  это очень  занятно, но зачем  все это
нужно?
     -- А вот зачем, мистер Боулен. Возможности рынка ограниченны. Мы должны
производить  необходимый то­вар в  нужное время.  Это чисто деловой  подход.
Теперь  я  смотрю  на  все  это с вашей  точки зрения  -- пусть  это  бу­дет
коммерческое предложение.
     -- Дружище, я никак не могу рассматривать это в ка­честве коммерческого
предложения. Тебе  не хуже меня известно, во что обходится создание подобных
машин.
     -- Я  это  хорошо знаю,  сэр.  Но, даже  учитывая это, я  думаю, вы  не
представляете себе, сколько платят журна­лы авторам рассказов.
     -- И сколько же они платят?
     -- Что-то около двух с  половиной тысяч долларов. А в среднем, наверно,
около тысячи.
     Мистер Боулен подскочил на месте.
     -- Да. сэр, это так.
     -- Просто невероятно, Найп. Это же смешно!
     -- Нет, сэр, это так.
     -- Уж не хочешь ли ты сказать, что журналы платят такие деньги всякому,
кто... наваляет  какой-то там рас­сказ!  О  Боже, Найп! Что  же это такое? В
таком случае все писатели миллионеры!
     -- Это на  самом деле так, мистер Боулен! А тут по­являемся  мы с пашей
машиной. Вы  послушайте, сэр, что  я вам еще расскажу, я уже все обдумал.  В
среднем тол­стые журналы  печатают  в каждом номере три  рассказа.  Возьмите
пятнадцать  самых  солидных журналов -- те,  ко­торые  платят больше  всего.
Некоторые из них выходят раз в месяц,  но большинство -- еженедельники. Так.
Это значит, что  каждую  педелю  у  нас  будут  покупать, ска­жем, по  сорок
больших рассказов. Это сорок  тысяч долларов. С помощью нашей  машины, когда
она заработает на полную мощность, мы сможем захватить весь рынок!
     -- Ты, парень, совсем сошел с ума!
     --  Нет,  сэр, поверьте, то,  что я  говорю,  правда.  Не­ужели  вы  не
понимаете, что мы их завалим одним лишь количеством! За тридцать секунд  эта
машина  может  вы­давать рассказ  в  пять тысяч  слов,  и его  тут  же можно
от­сылать. Разве писатели  могут состязаться с ней? Скажи­те, мистер Боулен,
могут?
     Адольф Найп увидел,  как в эту  минуту  в лице  его шефа произошла едва
заметная перемена.  Глаза его  за­светились, ноздри расширились,  на лице не
двигался ни один мускул.
     Он быстро продолжал:
     -- В наше время,  мистер Боулен, нельзя особенно по­лагаться на статью,
написанную от руки. Она не выдер­жит конкуренции в  мире массовой продукции,
типичном  для  этой  страны,  и  вы  это отлично  понимаете.  Ковры, стулья,
башмаки, кирпичи, посуду, что хотите -- все сей­час делает машина. Качество,
возможно, стало хуже,  по  какое  это  имеет значение? Считаются  только  со
стои­мостью производства. А рассказы...  рассказы  тоже товар,  как  ковры и
стулья, и кому  какое  дело,  каким образом вы  их производите,  лишь бы они
были. Мы будем продавать их оптом, мистер Боулен!  И по более низким  ценам,
чем любой другой писатель этой страны! Мы завоюем рынок!
     Мистер Боулен уселся поудобнее. Он наклонился впе­ред, положил локти на
стол и не сводил глаз с говорив­шего.
     -- И все же я думаю, что это неосуществимо, Найп.
     -- Сорок тысяч в педелю! -- воскликнул Адольф  Найп. --  Если  даже  мы
будем брать полцены, то ость два­дцать тысяч в неделю, это все равно миллион
в год! -- И, понизив  голос, он добавил: -- Вы ведь не зарабатываете миллион
в год па компьютерах, мистер Боулен?
     -- Однако, Найп, ты серьезно думаешь, что их купят?
     --  Послушайте,  мистер  Боулен.  Кому  нужны   напи­санные  по  заказу
рассказы, если можно за полцены  ку­пить точно такие  же? Это ведь очевидно,
не правда ли?
     -- А как ты будешь их продавать? Кто-то ведь дол­жен быть их автором?
     --   Мы  создадим  литературное  агентство,  через  кото­рое  и   будем
распространять их. И придумаем имена мни­мым авторам.
     -- Мне  это не нравится, Найп. Все это отдает мошен­ничеством, тебе так
не кажется?
     --  И  вот  еще что, мистер Боулен.  Как только  мы  нач­нем,  появятся
всевозможные  побочные продукты, так  же представляющие ценность.  Возьмите,
скажем,  рекламу. Люди,  занимающиеся  производством пива и тому  подоб­ным,
платят  в наше время большие деньги, если  знамени­тые писатели позволяют нм
использовать свое имя в  ка­честве  рекламы.  Да  что  там говорить,  мистер
Боулен! Все это не детские шалости. Это большой бизнес.
     -- Не слишком-то обольщайся, приятель.
     -- И  еще.  Почему  бы  нам,  мистер  Боулен, не  подпи­сать  несколько
наиболее удачных рассказов вашей фа­милией? Если, конечно, вы не против.
     -- Помилуй, Найп. Это еще зачем?
     -- Не знаю,  сэр, хотя некоторые писатели  и пользу­ются  уважением,  к
примеру  Эрл Гарднер и Кэтлин Норрис. Нам все равно нужна будет какая-нибудь
фамилия, и я подумывал о  том,  чтобы  для начала подписать  пару  рассказов
своей.
     --  Ишь  ты, писатель,  --  задумчиво  произнес  мистер Боулен. --  Вот
удивятся в клубе, когда увидят мою фами­лию в журналах, в хороших журналах.
     -- Ну конечно, мистер Боулен.
     Взгляд  мистера   Боулена   сделался   отсутствующим,  он   мечтательно
улыбнулся.  Но   продолжалось  это  с  минуту.  Он  встряхнулся  и  принялся
перелистывать лежавшие пе­ред ним чертежи.
     --  Одного я не пойму,  Найп. Откуда ты  будешь брать  сюжеты? Ведь  не
будет же их выдумывать машина?
     -- Мы ей дадим сюжеты. Это не проблема. У  каждого из пас есть какие-то
сюжеты. В папке, что слева  от вас, их сотни три или четыре. Мы снабдим  ими
"сюжетный отдел" машины.
     -- Продолжай.
     -- Есть и еще кое-какие тонкости, мистер Боулен. Вы поймете, что я имею
в виду, когда  изучите чертежи.  На­пример, есть прием,  который  использует
каждый писа­тель: в рассказ вставляется хотя бы  одно длинное слово с весьма
туманным значением. Это  заставляет читателя думать,  будто автор необычайно
умен. Моя машина  будет делать то же самое.  С этой целью  в  нее  запрятана
целая куча длинных слов.
     -- Куда?
     -- В "словарный  отдел", --  отвечал Найп.  Остаток  дня они провели  в
обсуждении  возможностей нового  аппарата. Кончилось дело  тем,  что  мистер
Боулен пообещал подумать. На следующее утро он был полон энтузиазма,  однако
виду не подавал. Через неделю идея полностью захватила его.
     -- Мы  должны всем говорить, Найп, что  просто ра­ботаем над  созданием
еще одного компьютера, но нового типа. Таким образом мы сохраним нашу тайну.
     -- Вы правы, мистер Боулен.
     И через шесть месяцев  машина была  создана. Ее по­местили в  отдельном
кирпичном доме во дворе здания, в котором размещалась фирма, и теперь, когда
она была готова к работе, к ней и близко никого не подпускали, кроме мистера
Боулена и Адольфа Найпа.
     И  вот  настал  волнующий  момент,  когда  двое  мужчин:  один  из  них
небольшого  роста, упитанный, коротконо­гий,  другой --  высокий,  худой,  с
торчащими зубами -- стояли  в  коридоре  и  готовились  к  созданию  первого
рас­сказа.  Во  все  стороны от  них расходились небольшие ко­ридоры,  стены
которых  были  переплетены  проводами, усеяны выключателями  и  электронными
лампами. Оба они нервничали;  мистер  Боулен, не  в силах стоять  спо­койно,
подпрыгивал то на одной, то на другой ноге.
     -- Какую кнопку нажмем? --  спросил Адольф Найп,  разглядывая ряд белых
маленьких клавишей,  напоминавших те, что установлены в  пишущей машинке. --
Выби­райте вы,  мистер Боулен. А выбирать есть из чего -- тут есть "Сатердей
ивнинг пост",  "Колье", "Лейдиз хоум  джорнэл"  -- любой журнал, который вам
нравится.
     -- О Господи!  Откуда же мне знать? --  Он прыгал на  месте,  будто его
жалили пчелы.
     -- Мистер Боулен, -- серьезным тоном произнес Адольф Найп, -- осознаете
ли вы, что в эту минуту в одном лишь вашем мизинце заключена сила, способная
сделать вас самым разносторонним писателем на всем континенте?
     -- Послушай, Найп,  прекрати эти  шуточки,  прошу  те­бя,  и давай  без
предисловий.
     --  Хорошо,  мистер  Боулен. Пусть это будет... дайте  подумать...  вот
этот. Как насчет этого  журнала? -- Он выпрямил палец и нажал на  кнопку, на
которой малень­кими черными буквами  было выведено  название  "Тудейз Умэн".
Что-то щелкнуло,  и, когда он  убрал палец, кноп­ка осталась утопленной.  --
Журнал мы выбрали, -- ска­зал он. -- А теперь -- вперед!
     Он  протянул руку и нажал  на выключатель на при­борной панели. В ту же
минуту комнату  заполнило  гром­кое  гудение, посыпались искры, и  застучали
бесчислен­ные крошечные молоточки. И почти  тотчас же из щели, расположенной
справа  от приборной  панели,  посыпались  в  корзину  листы бумаги.  Каждую
секунду появлялся  но­вый  лист,  и  раньше  чем  через  полминуты все  было
кон­чено. Листы больше не появлялись.
     -- Ну вот! -- воскликнул Адольф Найп. -- Ваш рас­сказ готов.
     Они схватили листы и стали читать. На первой стра­нице было напечатано:
"Айфкимосасегуезтпплнвокудскигт   и,   фухпеканвоертюуиол   кйхгфдсаксквонм,
перуитрехдйкгмвпо, умсюи...  " Они  переглянулись.  Остальные  страницы были
заполнены  примерно таким же текстом.  Мистер  Боулен стал  кричать. Молодой
человек пытался его успокоить:
     --  Все в порядке, сэр. Правда,  все  в  порядке. Нужно  только немного
отрегулировать  ее. Где-то  что-то не так соединилось, и все.  Не забывайте,
мистер  Боулен, что  в  ней больше  миллиона  футов  проводов.  Да и  трудно
ожи­дать, что с первого раза все пойдет гладко.
     -- Она никогда не будет работать, -- сказал мистер Боулен.
     --  Наберитесь терпения, сэр. Наберитесь терпения. Адольф Найп принялся
разыскивать неисправность,  и через четыре дня  объявил, что  все готово для
очередного испытания.
     -- Она никогда не будет работать,  -- говорил мистер Боулен. -- Я знаю:
она никогда не будет работать.
     Найп улыбнулся и нажал на кнопку с  надписью: "Ридерз  дайджест". Затем
он дернул рычаг, и комната н