Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
льным мазкам кисти, густо
заполняя их, и удачно сумел воспользоваться выступом лопаток, так что они
стали частью композиции. Более того, хотя он работал и медленно, ему
каким-то образом удалось достичь известной непосредственности. Портрет
получился вполне живой, в нем явно просматривалась вихреобразная,
выстраданная манера, столь характерная для других работ Сутина. Ни о каком
сходстве речи не было. Скорее было передано настроение, а не сходство;
очертания лица женщины были расплывчаты, хотя само лицо обнаруживало
пьяную веселость, а на заднем плане кружились в водовороте темно-зеленые
мазки.
-- Грандиозно!
-- Мне и самому нравится. -- Юноша отступил, критически разглядывая
картину. -- Знаешь, -- прибавил он, -- мне кажется, будет неплохо, если я ее
подпишу. -- И, взяв жужжащую иглу, он в правом нижнем углу выписал свое
имя, как раз над тем местом, где у Дриоли находились почки.
Старик по имени Дриоли стоял точно завороженный, разглядывая картину,
выставленную в витрине. Все это было так давно, будто произошло в другой
жизни.
А что же юноша? Что сделалось с ним? Он вспомнил, что, вернувшись с
войны -- первой войны, -- он затосковал по нему и спросил Жози:
-- Где мой маленький калмык?
-- Уехал, -- ответила она тогда. -- Не знаю куда, но слышала, будто его
нанял какой-то меценат и услал в Серэ писать картины.
-- Может, он еще вернется.
-- Может, и вернется. Кто знает?
Тогда о нем вспомнили в последний раз. Вскоре после этого они
перебрались в Гавр, где было больше матросов и работы. Старик улыбнулся,
вспомнив Гавр. Эти годы между войнами были отличными годами: у него была
небольшая мастерская недалеко от порта, хорошая квартира и всегда много
работы -- каждый день приходило трое, четверо, пятеро матросов, желавших
иметь картину на руке. Это были действительно отличные годы.
Потом разразилась вторая война, явились немцы, Жози была убита, и
всему пришел конец. Уже никому не нужны были картины на руке. А он к тому
времени был слишком стар, чтобы делать какую-нибудь другую работу. В
отчаянии он отправился назад в Париж, смутно надеясь на то, что в этом
большом городе ему повезет. Однако этого не произошло.
И вот война закончилась, и у него нет ни сил, ни средств, чтобы снова
приняться за свое ремесло. Не очень-то просто старику решить, чем заняться,
особенно если он не любит попрошайничать. Но что еще остается, если не
хочешь помереть с голоду?
Так-так, думал он, глядя на картину. Значит, это работа моего
маленького калмыка. И как это при виде такого маленького предмета оживает
память. Еще несколько минут назад он и не помнил, что у него расписана
спина. Он уже давным-давно позабыл об этом. Придвинувшись еще ближе к
витрине, он заглянул в галерею. На стенах было развешано много других
картин, и, похоже, все они были работами одного художника. По галерее
бродило много людей. Понятно, это была персональная выставка.
Повинуясь внезапному" побуждению, Дриоли распахнул дверь галереи и
вошел внутрь.
Это было длинное помещение, покрытое толстым ковром цвета вина, и --
Боже мой! -- как здесь красиво и тепло! Вокруг бродили все эти люди,
рассматривая картины, холеные, с достоинством державшиеся люди, и у каждого
в руке был каталог. Дриоли стоял в дверях, нервно озираясь, соображая,
хватит ли у него решимости двинуться вперед и смешаться с этой толпой. Но
не успел он набраться смелости, как за его спиной раздался голос:
-- Что вам угодно?
Говоривший был в черной визитке. Это был коренастый человек с очень
белым лицом. Оно у него было дряблое и такое толстое, что щеки свисали
складками, как уши у спаниеля. Он подошел вплотную к Дриоли и снова спросил:
-- Что вам угодно? Дриоли молчал.
-- Будьте любезны, -- говорил человек, -- потрудитесь выйти из моей
галереи.
-- Разве мне нельзя посмотреть картины?
-- Я прошу вас выйти.
Дриоли не двинулся с места. Неожиданно он почувствовал, как его
переполняет ярость. ~ -- Давайте не будем устраивать скандал, -- говорил
человек. -- Сюда, пожалуйста. -- Он положил свою жирную белую лапу на руку
Дриоли и начал подталкивать его к двери.
Этого он стерпеть не мог.
-- Убери от меня свои чертовы руки! -- закричал Дриоли.
Его голос разнесся по длинной галерее, и все повернули головы в его
сторону -- испуганные лица глядели на человека, который произвел этот шум.
Какой-то служитель поспешил на помощь, и вдвоем они попытались выставить
Дриоли за дверь. Люди молча наблюдали за борьбой, их лица почти не выражали
интереса, и, казалось, они думали про себя: "Все в порядке. Нам это
неопасно. Сейчас все уладят".
-- У меня тоже, -- кричал Дриоли, -- у меня тоже есть картина этого
художника! Он был моим другом, и у меня есть картина, которую он мне
подарил!
-- Сумасшедший.
-- Ненормальный. Чокнутый.
-- Нужно вызвать полицию.
Сделав резкое движение, Дриоли неожиданно вырвался от двоих мужчин и,
прежде чем они смогли остановить его, уже бежал по галерее и кричал:
-- Я вам сейчас ее покажу! Сейчас покажу! Сейчас сами увидите! -- Он
скинул пальто, потом пиджак и рубашку и повернулся к людям спиной. -- Ну
что? -- закричал он, часто дыша. -- Видите? Вот она!
Внезапно наступила полная тишина, все замерли на месте, молча глядя на
него в каком-то оцепенении. Все смотрели на татуировку. Она еще не сошла, и
цвета были по-прежнему яркие, однако старик похудел, лопатки выступали, и в
результате картина, хотя и не производила столь сильное впечатление,
казалась какой-то сморщенной и мятой. Кто-то произнес:
-- О Господи, да ведь это правда! Все тотчас же пришли в движение,
поднялся гул голосов, и вокруг старика мгновенно собралась толпа.
-- Нет никакого сомнения! ,
-- Его ранняя манера, не так ли?
-- Это просто удивительно!
-- И смотрите -- она подписана!
-- Наклонитесь-ка вперед, друг мой, чтобы картина расправилась.
-- Вроде старая, когда она была написана?
-- В тысяча девятьсот тринадцатом, -- ответил Дриоли, не оборачиваясь.
-- Осенью.
-- Кто научил Сутина татуировке?
-- Я.
-- А кто эта женщина?
-- Моя жена.
Владелец галереи протискивался сквозь толпу к Дриоли. Теперь он был
спокоен, совершенно серьезен и вместе с тем улыбался во весь рот.
-- Месье, -- сказал он. -- Я ее покупаю. Дриоли увидел, как складки
жира заколыхались, когда тот задвигал челюстями.
-- Я говорю, что покупаю ее.
-- Как же вы можете ее купить? -- мягко спросил Дриоли.
-- Я дам вам за нее двести тысяч франков. -- Маленькие глазки торговца
затуманились, а крылья широкого носа начали подрагивать.
-- Не соглашайтесь! -- шепотом проговорил кто-то и толпе. -- Она стоит
в двадцать раз больше.
Дриоли раскрыл было рот, собираясь что-то сказать. Но ни слова ему не
удалось из себя выдавить, и он закрыл его, потом снова раскрыл и медленно
произнес:
-- . Но как же я могу продать ее? -- В голосе его про-" звучала
безысходная печаль.
-- Да! -- заговорили в толпе. -- Как он может продать ее? Это же часть
его самого!
-- Послушайте, -- сказал владелец, подходя к нему ближе. -- Я помогу
вам. Я сделаю вас богатым. Вместе мы ведь сможем договориться насчет этой
картины, а?
Предчувствуя недоброе, Дриоли глядел на него.
-- Но как же вы можете купить ее, месье? Что вы с ней станете делать,
когда купите? Где вы будете ее хранить? Куда вы поместите ее сегодня? А
завтра?
-- Ага, где я буду ее хранить? Да, где я буду ее хранить? Так, где же
я буду ее хранить? Гм... так... -- Делец почесал свой нос жирным белым
пальцем. -- Мне так кажется, -- сказал он, -- что если я покупаю картину,
то я покупаю и вас. Вот в этом вся беда. -- Он помолчал и снова почесал свой
нос. -- Сама картина не представляв! никакой ценности, пока вы живы. Сколько
вам лет, друг мой?
-- Шестьдесят один.
-- По здоровье у вас, наверно, не очень крепкое, а? -- Делец отнял руку
от носа и смерил Дриоли взглядом, точно фермер, оценивающий старую клячу.
-- Мне это не нравится, -- отходя бочком, сказал Дриоли. -- Правда,
месье, мне это не нравится.
Пятясь, он попал прямо в объятия высокого мужчины, который расставил
руки и мягко обхватил его за плечи. Дриоли оглянулся и извинился. Мужчина
улыбнулся ему и рукой, облаченной в перчатку канареечного цвета, ободряюще
похлопал старика по голому плечу.
-- Послушайте, дружище, -- сказал незнакомец, по-прежнему улыбаясь. --
Вы любите купаться и греться на солнышке?
Дриоли испуганно взглянул на него.
-- Вы любите хорошую еду и знаменитое красное вино из Бордо? --
Мужчина продолжал улыбаться, обнажив крепкие белые зубы с проблеском золота.
Он говорил мягким завораживающим голосом, не снимая при этом руки в перчатке
с плеча Дриоли. -- Вам все это нравится?
-- Ну... да, -- недоумевая, ответил Дриоли. -- Конечно.
-- А общество красивых женщин?
-- Почему бы и нет?
-- А гардероб, полный костюмов и рубашек, сшитых специально для вас?
Кажется, вы испытываете некоторую нужду в одежде.
Дриоли смотрел на этого щеголеватого господина, ожидая, когда тот
изложит свое предложение до конца.
-- Вы когда-нибудь носили обувь, сделанную по вашей мерке?
-- Нет.
-- А хотели бы?
-- Видите ли...
-- А чтобы вас каждое утро брили и причесывали?
Дриоли смотрел на него во все глаза и ничего не говорил.
-- А чтобы пухленькая симпатичная девушка ухаживала за вашими ногтями?
Кто-то в толпе захихикал.
-- А чтобы возле вашей постели был колокольчик, с помощью которого вы
утром вызывали бы служанку и велели ей принести завтрак? Хотели бы вы все
это иметь, дружище? Вам это кажется заманчивым?
Дриоли молча смотрел на него.
-- Видите ли, я являюсь владельцем гостиницы "Бристоль" в Каннах. И я
приглашаю вас поехать туда я жить там в качестве моего гостя до конца жизни
в удобстве и комфорте. -- Человек помолчал, дав возможность своему
слушателю сполна насладиться столь радостной перспективой. -- Единственной
вашей обязанностью -- могу я сказать -- удовольствием? -- будет проводить
время на берегу в плавках, расхаживая среди гостей, загорая, купаясь,
попивая коктейли. Вы бы хотели этого?
Ответа не последовало.
-- Разве вы не понимаете -- все гости таким образом смогли бы
рассматривать эту удивительную картину Су-тина. Вы станете знаменитым, и о
вас будут говорить:
"Глядите-ка, вон тот человек с десятью миллионами франков на спине".
Вам нравится эта идея, месье? Вам это льстит?
Дриоли взглянул на высокого мужчину в перчатках канареечного цвета, так
и не понимая, шутит ли он.
-- Идея забавная, -- медленно произнес он. -- Но вы всерьез об этом
говорите?
-- Разумеется, всерьез.
-- Постойте, -- вмешался делец. -- Послушайте, старина. Вот как мы
разрешим нашу проблему. Я покупаю картину и договорюсь с хирургом, чтобы он
снял кожу с вашей спины, и вы сможете идти на все четыре стороны и тратить
в свое удовольствие те громадные деньги, которые я вам за нее дам.
-- Без кожи на спине?
-- Нет-нет, что вы! Вы меня неправильно поняли. Хирург заменит вам
старую кожу новой. Это просто.
-- А он сможет это сделать?
-- Здесь нет ничего сложного.
-- Это невозможно! -- сказал человек в перчатках канареечного цвета.
-- Он слишком стар для такой серьезной операции по пересадке кожи. Это его
погубит. Это погубит вас, дружище.
-- Это меня погубит?
-- Естественно. Вы этого не перенесете. Только картине ничего не
сделается.
-- Боже мой! -- вскричал Дриоли.
Ужас охватил его; он окинул взором лица людей, наблюдавших за ним, и в
наступившей тишине из толпы послышался еще чей-то негромкий голос:
-- А если бы, скажем, предложить этому старику достаточно денег, он,
может, согласится прямо на месте покончить с собой. Кто знает?
Несколько человек хихикнули. Делец беспокойно переступил с ноги на
ногу.
Рука в перчатке канареечного цвета снова похлопала Дриоли по плечу.
-- Решайтесь, -- говорил мужчина, широко улыбаясь белозубой улыбкой. --
Пойдемте закажем хороший обед и еще немного поговорим. Как? Вы, верно,
голодны?
Нахмурившись, Дриоли смотрел на него. Ему не нравилась длинная гибкая
шея этого человека и не нравилось, как он выгибал ее при разговоре, точно
змея.
-- Как насчет жареной утки и бутылочки "Шамбертэна"? -- говорил
мужчина. Он сочно, с аппетитом выговаривал слова. -- Или, допустим,
каштанового суфле, легкого и воздушного?
Дриоли обратил свой взор к потолку, его губы увлажнились и отвисли.
Видно было, что бедняга буквально распустил слюни.
-- Какую вы предпочитаете утку? -- продолжал мужчина. -- Чтобы она
была хорошо прожарена и покрыта хрустящей корочкой или...
-- Иду, -- быстро проговорил Дриоли. Он схватил рубашку и лихорадочно
натянул ее через голову. -- Подождите меня, месье. Я иду. -- И через минуту
он исчез из галереи вместе со своим новым хозяином.
Не прошло и нескольких недель, как картина Сутина, изображающая женскую
голову, исполненная в необычной манере, вставленная в замечательную раму и
густо покрытая лаком, была выставлена для продажи в Буэнос-Айресе. Это, а
также то обстоятельство, что в Каннах нет гостиницы под названием
"Бристоль", заставляет немного насторожиться, и вместе с тем остается
пожелать старику здоровья и искренне понадеяться на то, что, где бы он ни
был в настоящее время, при нем находятся пухленькая симпатичная девушка,
которая ухаживает за его ногтями, и служанка, приносящая ему по утрам
завтрак в постель.
Роалд Дал. Автоматический сочинитель
Перевод И. А. Богданова
В кн.: Роальд Даль. Убийство Патрика Мэлони
Москва: РИЦ "Культ-информ-пресс", СКФ "Человек", 1991
OCR & spellchecked by Alexandr V. Rudenko (п'ятниця, 13 липня 2001 р. )
avrud@mail. ru
- Ну вот, Найп, дружище, теперь, когда все позади, пригласил тебя,
чтобы сказать, что, по-моему отлично справился с работой.
Адольф Найп молча стоял перед сидевшим за столом мистером Боуленом,
всем своим видом давая понять, что особенного восторга он не испытывал.
-- Разве ты не доволен?
-- Доволен, мистер Боулен.
-- Ты читал, что пишут сегодняшние газеты?
-- Нет, сэр, не читал.
Человек, сидевший за столом, развернул газету и стал читать:
-- "Завершена работа по созданию компьютера, выполнявшаяся по заданию
правительства. На сегодняшний день это, пожалуй, самая мощная
электронно-вычислительная машина в мире. Ее основным назначением является
удовлетворение постоянно растущих требований пауки, промышленности и
административных органов в быстрейшем осуществлении математических
вычислений, которые раньше, когда пользовались традиционными методами, были
бы попросту невозможны или требовали больше времени, чем отводилось па
изучение какой-либо задачи. По словам Джека Боулена, главы
электротехнической фирмы, в которой в основном проводилась работа,
быстрота действия повои машины может быть полностью осознана, если привести
такой пример: па решение задачи, занимающей у математика месяц, у машины
уходит лишь пять секунд. За три минуты она производит вычисления, которые,
будь они записаны на бумаге (если это вообще возможно), заняли бы
полмиллиона страниц. В этом компьютере используются электрические импульсы,
генерируемые со скоростью миллиона в секунду, и он способен производить
вычисления путем сложения. вычитания, умножения и деления. В смысле
практического применения возможности машины неисчерпаемы... "
Мистер Боулен взглянул па вытянутое лицо молодого человека, слушавшего
его с безразличным видом.
-- Разве ты не гордишься, Найп? Неужели ты не рад?
-- Ну что вы, мистер Боулен, разумеется, я рад.
-- Думаю, нет нужды напоминать тебе. что твой вклад в этот проект,
особенно в его первоначальный замысел, был весьма значителен. Мало того, я
бы даже сказал, что без тебя и без некоторых твоих идей весь этот проект мог
бы и поныне остаться на бумаге.
Адольф Найп переступил с ноги на ногу и принялся рассматривать белые
руки своего шефа, его тонкие пальцы, в которых тот вертел скрепку,
распрямляя ее и делая похожей на шпильку. Ему не нравились руки этого
человека. Да и лицо его ему не нравилось, особенно крошечный рот и
фиолетовые губы. Неприятнее всего было то, что, когда он говорил, двигалась
только нижняя губа.
-- Тебя что-то беспокоит, Найп? Что-нибудь серьезное?
-- Ну что вы, мистер Боулен. Вовсе нет, "-- Тогда как ты смотришь на
то, чтобы отдохнуть недельку? Тебя это отвлечет. Да ты и заслужил это.
-- Право, не знаю, сэр.
Шеф помолчал, рассматривая стоящего перед ним высокого худого молодого
человека. Странный тип. Неужели он не может стоять прямо? Вечно кислая
физиономия, одет небрежно, эти пятна на пиджаке, волосы, закрывающие
пол-лица.
-- Я бы хотел, чтобы ты отдохнул, Найп. Тебе это необходимо.
-- Хорошо, сэр. Если вам так хочется.
-- Возьми неделю. Если хочешь, две. Отправляйся куда-нибудь в теплые
края. Загорай. Купайся. Ни о чем не думай. Побольше спи. А когда вернешься,
мы поговорим о будущем.
Адольф Найп отправился домой, в свою двухкомнатную квартиру, на
автобусе. Бросив пальто на диван, он налил себе виски и сел перед пишущей
машинкой, стоявшей на столе. Мистер Боулен прав. Конечно же он прав. Если
не считать того, что ему и половины неизвестно. Оп, наверно, думает, что
здесь замешана женщина. Когда молодого человека охватывает депрессия, все
думают, что виной тому женщина.
Из машинки торчал отпечатанный наполовину лист бумаги. Он склонился над
ним и стал читать. Заголовок гласил: "На волосок от гибели". Текст начинался
словами: "Была темная ночь, низко над землей нависли черные тучи. В листве
деревьев свистел ветер, шел сильный дождь... "
Адольф Найп сделал глоток виски, ощутив сильный привкус солода. Он
почувствовал, как холодное виски тоненькой струйкой побежало по горлу и
достигло желудка. По телу разлилась теплота. А, черт с ним, с мистером
Джоном Боуленом. К черту компьютер. К черту...
Неожиданно, как это случается со всяким в минуту изумления, зрачки его
стали широко расширяться, рот приоткрылся. Он медленно поднял голову и
замер, не а силах пошевелиться. Не отрываясь, он уставился в одну точку на
стене, при этом взгляд его выражал скорее любопытство, чем удивление, но он
пристально глядел ток сорок, пятьдесят, шестьдесят секунд. Затем постепенно
(головы он не поворачивал) выражение лица его изменилось, любопытство
сменилось выражением удовольствия, поначалу довольно слабо угадывавшимся в
уголках рта, но это радостное чувство росло, лицо его разгладилось,
обнаруживая полный восторг. Впервые за многие месяцы Адольф Найп улыбнулся.
-- Ну конечно же, -- громко сказал он, -- это просто смешно.
И он снова улыбнулся, при этом его верхняя губа поднялась и обнажились
зубы.
-- Идея отличная, но едва ли осуществимая, поэтому стоит ли вообще
думать об этом?
Начиная с этой минуты Адольф Найп н