ать,
что делать дальше.
     Гриша появился  в  начале  девятого.  Он  в  то  утро  не  заходил  в
"Ассунту", а занимался уточнением  некоторых  обстоятельств,  связанных  с
вербовкой русских "массажисток", - местное отделение Интерпола обнаружило,
что недавно арестованные торговцы наркотиками, о которых я  уже  упоминал,
знакомы с организаторами конкурсов претенденток во Владивостоке. Я показал
ему письмо Дженнифер.
     Как и следовало ожидать, оно не произвело на него того  ошеломляющего
действия, какое испытал я.
     - Значит, твоя  хохлушка  чуть  было  не  оказалась  жертвой  взрыва?
Обычное дело, при мафиозных разборках часто гибнут ни в  чем  не  повинные
люди. Как говорил Иосиф Виссарионович, "лес рубят - щепки летят".
     Не помню, где и когда употребил Сталин эту поговорку и говорил ли  он
так вообще когда-нибудь,  но  ее  часто  упоминали,  связывая  с  циничным
оправданием "издержек"  строительства  социализма.  Вообще  выступления  и
сочинения наших "вождей" давали массу расхожих цитат  и  афоризмов.  Гриша
широко пользовался ими для расцвечивания своей речи, в  его  интерпретации
они иногда звучали удивительно смешно.
     Зато мой друг очень заинтересовался той частью письма, где  Дженнифер
писала о "пещерах", в которых люди  Грегора  и  Скала  оборудовали  что-то
вроде тайного интерната для привезенных из стран бывшего Союза детей.
     - Как ты думаешь, зачем им этот  цыплячий  загон?  Столько  хлопот...
Должны же они как-то окупаться!
     Я объяснил ему, насколько сумел, основные принципы  оптовой  торговли
живым товаром, изложенные мне в  краткой  лекции  мистером  Скалом.  Между
прочим,  он  говорил,  что  донорское  сердце,  даже  в   охлажденном   до
четырех-шести градусов виде, можно хранить не дольше четырех  часов  после
изъятия, потом из-за отсутствия свежего кислорода оно "угасает"  и  теряет
способность биться. Правда, в последнее время испанские медики  как  будто
научились  продлевать  срок  хранения,  подпитывая  сердце   кровью   того
человека, которому оно  предназначалось  для  пересадки,  но  этот  способ
слишком сложен и, конечно, не  годится  для  сохранения  сердца  во  время
перевозки.
     - Понятно. А так "материал" сохраняется более  свежим,  чем  в  любом
холодильнике, и сколько угодно долго. Вот гады! Устроили прямо-таки  склад
"живых консервов"!
     Как только Гриша произнес эти слова, в мозгу у меня сработал какой-то
клапан, и я понял,  к  чему  Череп-Скал  в  разговоре  со  мной  во  время
экскурсии по подземному хранилищу донорских органов приплел натуралиста  и
знатока жизни насекомых Фабра.
     - Ты нашел  нужное  слово.  Именно,  "живые  консервы".  Знаешь,  так
поступают осы-наездники и сколии. Они откладывают  личинки  в  тело  живых
гусениц или пауков, обеспечивая свое будущее потомство  свежим  кормом  до
самого момента вылупления. И  обитают  эти  "живые  консервы"  в  земляных
норках,  маленьких  пещерах...  Очень  похоже.  Скал,  как  многие  другие
выдающиеся мыслители, учился у природы.
     -  Твой  мистер  Скал  не  изобрел  ничего  нового.  Гитлеровцы  тоже
практиковал такое, брали кровь у пленных, у детей в приютах, оставшихся на
оккупированной территории.
     - Если ты думаешь, что я буду отстаивать его  приоритет,  то  глубоко
ошибаешься. Моя цель - сделать так, чтобы он закончил свой жизненный  путь
там же, где и его идейные предшественники. И как можно быстрее.
     - Разве в Австралии еще существует виселица?
     - Ей-богу, не знаю. Но это уже детали.
     - Думаю, виселицы для него мало.
     Было очевидно, что судьба  маленьких  пациентов  моей  подруги  очень
взволновала Гришу. Только сейчас мое  сознание,  оглушенное  и  потерявшее
способность чувствовать боль, начало  нормально  реагировать  после  шока,
причиненного письмом Дженнифер. Я представил себе оборудованный в  мрачных
подземельях детский концлагерь, истощенных маленьких узников, увидел,  как
подобно привидению в белом халате бродит  между  ними  Вероника,  стараясь
сохранить жизнь в беспомощных крошечных тельцах... Сохранить  для  судьбы,
уготованной им Грегором и Скалом, судьбы,  которая  могла  оказаться  хуже
смерти.
     Мне стало не по себе. Я могу легкомысленно, с долей цинизма рисковать
своей жизнью, спокойно переносить неприятности, выпадающие на мою  долю  и
долю моих коллег, - в  конце  концов,  мы  профессионалы.  Я  в  состоянии
хладнокровно относиться даже к своим подопечным, тем, кого выручаю из беды
или защищаю.  Так  врач  не  должен  принимать  слишком  близко  к  сердцу
страдания своих пациентов, иначе он просто не  сможет  работать.  Но  быть
равнодушным  к  судьбе  маленьких,  беззащитных   детей...   Таких   высот
самообладания и профессионализма я еще не сумел достичь и, боюсь,  никогда
не сумею.
     - Гриша, мы должны бросить все свои дела и  найти  это  место.  Может
быть, мы еще успеем кого-нибудь спасти.
     Никогда не  оставлявший  без  возражения  или  хотя  бы  критического
замечания любое мое высказывание, Гриша на этот раз согласился со мной без
спора, без малейшей попытки поупражняться в остроумии.
     - Да.
     Это короткое "да" прозвучало, как железная клятва. Я давно был с  ним
знаком и знал, что если уж мой  друг  становится  немногословным,  кому-то
придется очень плохо.



                                    27

                                               И пьяные с глазами кроликов
                                               "Invino veritas!" кричат.
                                                                    А.Блок

     Решение  было  принято,  оставалось  воплотить  его  в  жизнь.  После
краткого обсуждения мы согласились, что работать  нужно,  параллельно,  по
нескольким направлениям одновременно. Во-первых, сообщить все,  что  стало
нам известно, руководству, чтобы оно по возможности перекрыло или хотя  бы
уменьшило поток,  питающий  фирму  Скала  сырьем,  во-вторых,  постараться
определить точное местонахождение подпольного "интерната",  как  стали  мы
между собой  называть  таинственные  пещеры,  где,  по  словам  Дженнифер,
содержались малолетние пленники.
     - Ты не мог бы прямо спросить Скала? - Предложение  Гриши  на  первый
взгляд казалось нелепым, но он тут же разъяснил  свою  мысль.  -  Под  тем
предлогом,  что  можно  было  бы  организовать   туда   доставку   грузов,
предназначенных для "Ассунты".
     -  К  сожалению,   нет.   Он   предполагает   воспользоваться   моими
транспортными каналами только для  перевозки  "свежемороженых  продуктов",
как они называют уже изъятые донорские органы, кровь и плазму.
     - А живой товар?
     - Кажется, у них для этого есть специальный  корабль.  Впрочем,  Скал
упоминал о нем мельком, ничего определенного.
     - Неужели твоя подружка не заметила  чего-нибудь  такого...  Какую-то
примету,  скажем,  характер  окружающей  местности,  особенную  гору   или
виднеющиеся вдали здания.  Словом,  то,  что  могло  бы  помочь  привязать
"интернат" к определенной точке на карте?
     - Нет. Она говорила, что за ней все время наблюдают. А в письме,  как
ты сам читал, упоминает, что в маленькую бухту, куда пришел  пароход,  они
добрались ночью. Потом их взял катер, потом они ехали  на  вездеходе.  Она
даже не запомнила, сколько это заняло времени.
     - Да, конечно, не густо... Но что возьмешь с растерянной,  запуганной
девчонки.
     - Не такая уж она "запуганная девчонка". Просто у  нее  нет  наших  с
тобой навыков.
     - Во всяком случае, это где-то недалеко от побережья.
     - Да, наверное. Километров десять-двадцать,  я  думаю.  Вряд  ли  они
рискнули бы везти  детей  по  обычному  шоссе  и  на  большое  расстояние.
Подплыть ночью к берегу укромной бухты или  посадить  там  гидросамолет  -
другое дело.
     - Какая там была погода?
     - Я понимаю, что ты  пытаешься  выяснить.  Разные  участки  побережья
Австралии резко отличаются по климатическим условиям. Нет,  о  погоде  она
ничего не говорила. В пещерах было сыро и жарко, но это могло  объясняться
и их местным климатом, мало связанным с окружающим.
     - Не обратиться ли нам к здешним властям?
     - Опасно. У нас нет никаких конкретных  данных,  а  слухи  о  начатом
расследовании могут просочиться в прессу. Ты  же  знаешь,  эти  ребята  из
газет  и  с  телевидения  иногда  проявляют  таланты,  которым  могли   бы
позавидовать лучшие разведчики. А тогда...
     - Да, тогда Скал и компания постараются спрятать концы в воду.
     - Вот именно. В  буквальном  смысле.  Скормят  детей  акулам,  и  вся
работа. Никаких улик,  никакой  эксгумации  останков.  Идеальное  сокрытие
трупов.
     - Нам нужно быть предельно осторожными. Может, не стоит обращаться  и
к нашему руководству? Там вполне вероятна утечка информации.
     - Мы постараемся сделать все  аккуратно.  О  том,  что  нам  известно
относительно "интерната", сообщать не будем, скажем только о  самом  факте
возникновения организации, занимающейся добычей "живого товара" Тогда если
Грегор  и  Скал  сумеют  что-то  пронюхать,  они  будут  озабоченны   лишь
сохранением своих источников "сырья". И, конечно, тем, как бы расправиться
с нами.
     - Ну, этим озабоченно столько людей... И сейчас, и раньше.
     - Не скажи. Пока  что  я  им  нужен,  они,  наоборот,  всячески  меня
оберегают, защищают, как, например, от Адамса.
     - Если Скал будет очень опасен, мы натравим на него еще  кого-нибудь,
- легкомысленно предложил Гриша. Очевидно, успех операции "Встречный  пал"
- во всяком случае, в отношении  толстяка  и  его  людей  -  вскружил  ему
голову.
     - Можно, конечно... Только нам сперва нужно будет влезть в  очередное
осиное гнездо.
     - На этот счет не беспокойся. Мы с тобой наступаем на них чуть ли  ни
на каждом шагу.
     Тут он был прав.
     На  следующий  день  я  посетил   "Ассунту"   и   стойко   выдерживая
укоризненные взгляды мисс Макгроу, явно недовольной тем, что за  последнее
время пренебрежение служебными обязанностями  вошло  у  меня  в  привычку,
составил и отправил в Центр шифровку.  Текст  ее  мы  с  Гришей  тщательно
отработали  накануне  в  соответствии   с   противоречивыми   требованиями
убедительности, краткости и умолчания  о  некоторых  важных  подробностях,
вроде "интерната".
     - Почему не пришла ваша знакомая, сэр? Она передумала?
     Вопрос застал меня врасплох. За всеми заботами,  связанными  с  новым
направлением моей деятельности, я забыл,  что  договаривался  относительно
Джин, о ее временном переходе под опеку секретарши.  Пришлось  придумывать
оправдание экспромтом.
     -  Она  задерживается...  Но,  возможно,  я  еще  воспользуюсь  вашим
любезным согласием. Простите, что так получилось, у  этих  молодых  девиц,
знаете ли, семь пятниц на неделе. Наверное, я как-то нарушил ваши планы?
     - Нет, не беспокойтесь, сэр. Но вы не позвонили, не предупредили меня
о том, что она не придет, и...
     Упрек был совершенно справедлив. Как  ни  старайся,  а  наша  родимая
привычка к расхлябанности и необязательность нет-нет да и  вылезет  наружу
откуда-то из глубины характера.  Прямо  как  в  том  старом  анекдоте  про
русских шпионов, которых  узнают  по  тому,  что  они  всегда  выходят  из
туалета, застегивая  на  виду  у  публики  последнюю  пуговичку,  нам  его
рассказывали еще на первом курсе.
     Мое раскаянье было так неподдельно, что  мисс  Макгроу  смягчилась  и
простила меня.
     - Сделать вам кофе, мистер Майнер?
     Поддерживать мои угасающие  силы  являлось  ее  любимым  занятием,  и
стоило мне согласиться, как она растаяла бы окончательно. К  сожалению,  я
ее разочаровал.
     - Благодарю вас, но я должен спешить, у меня деловая встреча.
     Взгляд мисс Макгроу сделался ледяным, она повернулась и  молча  вышла
из моего кабинета.
     После очередного свидания со Скалом, я вернулся к себе в  коттедж.  У
меня еще теплилась надежда, что Дженнифер найдет возможность связаться  со
мной по телефону или еще как-нибудь. Но день прошел,  а  от  нее  не  было
никаких известий.
     Вечером появился Гриша, и мы с ним разработали план операции, которая
как  будто  могла  помочь  выяснить,  где   находится   загадочный   район
местонахождения "интерната". Риск был велик, но ничего  другого  придумать
мы не сумели, а время утекало с такой скоростью, что теперь  я  готов  был
предположить, будто мои часы работают  не  "на  керосине",  а  на  атомном
топливе.
     План  был  настолько  прост,  что  граничил  с   идиотизмом   или   с
гениальностью, впрочем, говорят, это часто  оказывается  совместимым.  Его
осуществление требовало использования некоторых "спецсредств", к  счастью,
они у меня были.
     В основе операции знакомство, которое я  завязал  с  одним  из  людей
Скала, несколько раз сопровождавшего нас во время экскурсий по  подземному
хранилищу "свежемороженых продуктов".  В  последнее  мое  посещение  Скала
позвали к телефону, после чего он вынужден был  уехать  до  конца  осмотра
контейнера нового типа. Чтобы не терять  времени,  патрон  поручил  своему
помощнику ввести меня в курс  дела.  Потом  мы  с  ним  зашли  в  портовый
кабачок, где приятно закончили вечер.
     В том, что касается искусства обольщения случайных собутыльников, мне
далеко до одного  старого  друга  по  имени  Вася  Кившенко,  его  обаянию
поддавались даже ревизоры и сухари-бухгалтеры, но все  же  новый  знакомый
проникся, кажется, чувством искренней симпатии ко мне. Настолько, что даже
сообщил доверительно, что любимым его баром является не эта забегаловка, а
заведение, расположенное в Центральном парке,  вблизи  одного  из  прудов.
Поскольку он мельком упомянул, что живет где-то  в  Уэверли,  я  решил,  и
думаю,  не  без  основания,  что  любовь  эта  определялась  не  качеством
обслуживания или выбором подаваемых напитков, а просто тем, что оттуда ему
удобнее было "под газом" добираться домой.
     Мне пришлось просидеть в баре три вечера подряд, но на  четвертый  я,
наконец, увидел, что он входит в  освещенный  сиреневым  светом  рекламной
вывески турникет. Он направился  было  прямо  к  стойке,  гонимый  жаждой,
которая ясно читалась на его лице, но я перехватил страдальца на полпути.
     - Привет, Джордж!
     - О, Дэн! Рад тебя видеть.
     Он обрадовался еще больше, когда я предложил ему сесть за мой  столик
и подозвал официанта.
     Через  час  ему  понадобилось  отлучиться.  В  том  не  было   ничего
удивительного,  учитывая  количество  выпитого  за  мой   счет   пива.   Я
воспользовался  этим,  чтобы  сдобрить  его  полный  бокал  и  тарелку   с
аппетитным салатом из креветок белым порошком, который  все  эти  три  дня
ожидал своего часа  в  пакетике,  спрятанном  в  моем  нагрудном  кармане.
Заметив недоуменный взгляд проходившего мимо официанта, я высыпал  остатки
в свое блюдо.
     - Что-нибудь не так, сэр?
     - Нет, не беспокойтесь. Это лекарство от диспепсии, у  меня  и  моего
друга бывает легкое несварение желудка. Здесь все очень вкусно.
     - Ах, вот что... Простите, сэр.
     Не знаю, понял ли он медицинскую терминологию, но удалился, как видно
успокоенный тем,  что  я  не  предъявил  никаких  претензий.  Однако,  его
вмешательство и неожиданное внимание к моим  манипуляциям  заставили  меня
сделать то, что делать я сперва не собирался и теперь проделал  с  большой
неохотой. Я достал из того же кармана, где хранился  пакетик  с  порошком,
завернутую в клочок бумаги большую белую таблетку, с трудом проглотил ее и
запил глотком минеральной воды.
     С детства я не умел глотать таблетки, а когда все же приходилось  это
делать, разжевывал их, даже желтые и невыносимо горькие таблетки хины.
     Джордж вернулся через несколько минут, и мы продолжили наше застолье.
Еще через двадцать минут белый порошок,  разработанный  нашей  двенадцатой
лабораторией препарат СП-26, называемый в просторечье "болтунчиком", начал
оказывать на моего собеседника желательное действие.  Несколько  наводящих
вопросов, и моего визави прорвало, как дамбу в половодье.
     Хотя я ел пищу, посыпанную тем же  препаратом,  мой  язык  работал  с
нормальной скоростью и голова оставалась ясной  -  благодаря  спасительной
таблетке, правда, после нее у меня все еще першило в горле. Но он...
     Вскоре я уже знал, где примерно находится  "интернат".  Конечно,  мне
повезло, что Джордж  был  посвящен  в  тайну  его  местонахождения,  но  я
надеялся на это, учитывая его близость к Скалу, и не  ошибся.  Окружающие,
привыкшие к пьяной болтовне здешних завсегдатаев, не обращали внимания  на
чрезмерную болтливость моего собеседника.
     Тем не менее, я поспешил увести его на свежий  воздух  -  пусть  себе
болтает что угодно в моей машине. Это могло продлиться еще  часа  два-три,
сидеть  столько  времени  в  баре  я  не  собирался  как  из   соображений
конспирации, так и просто потому, что у меня не было лишних денег.
     Компенсируя  вполне  устойчивую  походку  своего  приятеля  -   СП-26
действует только  на  тормозящие  центры  мозга,  заведующие  речью,  -  я
несколько раз демонстративно споткнулся, хватаясь за него руками, так  что
со стороны мы вполне могли сойти за парочку подвыпивших гуляк. Наконец, мы
благополучно добрались до стоянки, и я усадил  Джорджа,  что-то  оживленно
рассказывающего  о  своих  сексуальных   подвигах,   на   правое   сидение
"ситроена".
     Полночи мы колесили по окружающим Центральный парк улицам, потом темп
речи начал приближаться к нормальному, и я отвез его в Уэверли.
     "Болтунчик" имеет ту особенность, очень удобную,  между  прочим,  что
после него у "пациента" не остается никаких воспоминаний о необычном своем
состоянии, поэтому я  не  боялся  разоблачения.  Если  мой  собутыльник  и
вспомнит нашу встречу, то подробности разговора  наверняка  останутся  для
него чем-то неясным, расплывчатым. Он припишет все похмелью, состоянию для
него обычному - и только.
     Когда я рассказал обо всем Грише, он сперва было предложил немедленно
обратиться за помощью в полицию, пусть, мол, установят налет на это  место
и захватят "интернат". Сначала я согласился. Но чуть поостыв  и  вспомнив,
что мы находимся в правовом государстве, где для  принятия  силовых  акций
требуются достаточно веские и юридические обоснованные причины,  передумал
и убедил Гришу в своей правоте.
     - Они захотят допросить Джорджа, а пока его найдут...
     - Ты прав. Сколько  времени  они  возятся  с  Костлявым  Маком!  Нет,
обратившись к властям, мы только обеспечим себе большие неприятности.
     - Если бы только это, Гриша. Мы обеспечим  хорошим  завтраком  дюжину
акул в заливе Карпентария.
     - Ты снова прав, - нахмурился он. - Но тогда...
     - Тогда нам надо собираться в дорогу.



                                    28

                                                  На пулю вся моя надежда,
                                                  Защита слабому она.
                                                                    Гордон

     Мисс Макгроу  встретила  известие  о  том,  что  я  снова  уезжаю  на
неопределенный срок в служебную командировку с покорно-стоическим видом.
     -  Подберите,  пожалуйста,  материалы   по   северной   части   штата
Квинсленда,  той,  что  примыкает  к  юго-восточному   побережью   залива.
Крупномасштабные карты, сводки погоды за последнее время. Все,  что  может
понадобиться путешествующему в тех краях туристу.
     - Вы собираетесь поехать туда, сэр? В  самом  начале  сезона  дождей?
Говорят, что дороги в это время становятся там практически  непроходимыми,
за исключением, конечно, больших шоссе.
     - Я возьму напрокат "лендровер".
     Брови моей секретарши поползли вверх, символизируя крайнее удивление.
Находясь  в  курсе  всех  легальных  дел  "Ассунты",  она  не  могла  себе
представить,  что  именно  заставляет  меня  предпринять  столь   странное
путешествие. А я не удосужился прид