Так Гусь
всю дорогу выступал  соло. И потом не  могла же я разглашать тайны следствия
при подозреваемом, пусть и пьяном в дым? Как он, кстати, Генрих?
     - Уснул.  Не знаю, в  каком состоянии проснется. Надо  бы позвонить ему
завтра утром.
     - Завтра  нам  самим  небо  с  овчинку  покажется, причем  без  всякого
похмелья.  Так   что   Мищенко  придется  сражаться  со   своей   депрессией
самостоятельно. Пошли в гостиную, обсудим положение.
     -  А не заморить ли сначала червячка? - с плохо  скрытым воодушевлением
предложил Прошка.
     Марк фыркнул:
     -  Тот,  что обитает в  твоем  желудке,  зовется боа-констриктором, его
ничем не проймешь.
     - Plenus venter not studet libenter, - изрек Леша.
     - Все, хватит о жратве. Вы и голодные-то сообразительностью не блещете.
Прения закрыты, идем в гостиную.
     Прошка уныло поплелся в указанном направлении, всем своим видом выражая
вселенскую скорбь. У остальных вид тоже был далеко не счастливый, правда, по
иной причине. Расположившись  в креслах и на диване, мы рассказали Генриху о
своих  подозрениях  по  поводу   Глыбы  и  о  неудачной  попытке  выбить  из
подозреваемого признание.
     - Глыба не скрывает злобы, которую вызывает у него Мефодий. Более того,
он даже не стал отрицать, что его  подружка, рассказывая о нечаянной встрече
с покойным, возможно,  и называла фамилию ЛЈнича, - подытожил Марк. - Но  он
категорически  утверждает,  что не помнит  этого  и  вообще  до  пятницы  не
представлял себе, кто  такой Великович.  Ну  и естественно, с  пеной  у  рта
настаивает  на своей  невиновности. Как это ни печально, у  нас  с  Варварой
сложилось впечатление, что он не врет.
     - А я думаю - вполне может врать, - не согласился Прошка. - Помните его
дурацкие   студенческие  розыгрыши?   Керосин,  налитый   в  бутылку  из-под
подсолнечного масла, когда у Чернова был жуткий насморк, натертые мылом полы
в комнате Суханова  и  Пивоварова,  шоколадные  конфеты  с ликеро-пургеновой
начинкой? Атропин в портвейне - шутка как раз в его вкусе.
     -  Ну  все-таки  столько лет  прошло,  -  неуверенно сказал  Генрих.  -
Наверное, он с тех пор поумнел.
     - Горбатого могила исправит.
     - А  мне кажется подозрительным Мищенко, - высказал свое мнение Леша. -
С чего бы ему убиваться по Мефодию, который ничего хорошего ему не сделал?
     Генрих вздохнул, потер лоб и неохотно выдавил из себя:
     - Вообще-то Мищенко действительно за что-то  себя казнит. Он  несколько
раз  заговаривал о своей вине. Но у меня сложилось  впечатление,  что Игорек
считает  смерть Мефодия  самоубийством. Как вы  понимаете, он  выражал  свои
мысли не очень внятно, поэтому не берусь утверждать наверняка.
     -  Леша, а не  ты ли  говорил, что не веришь в виновность Глыбы, потому
что ему незачем было забираться в квартиру к ЛЈничу и тем  более  к  тебе, -
напомнила  я. - А зачем, по-твоему, туда полез бы Мищенко? Если он и отравил
Мефодия,  то  неожиданно  для себя.  Гусь  не рассчитывал  встретить  его  у
Генриха,  атропин же носил с собой, потому что  подумывал о самоубийстве,  -
такова  была  наша  версия?   Как  впихнуть  в  нее  исчезновение  ключей  и
загадочного воришку, который ничего не украл?
     - Не знаю, - признался Леша. - Но ведь мы пока не впихнули воришку ни в
одну версию...
     - Как это не впихнули!  - Марк хищно подался  вперед. - Мы  решили, что
шарить по квартирам мог Архангельский - в поисках улик, которые указывают на
него как на убийцу.
     - Да, но у Архангельского нет мотива, - напомнил Леша. - Если, конечно,
не принимать всерьез Прошкины выдумки.
     - Почему  это не принимать?!  -  возмутился  Прошка.  - Отличный мотив,
комар  носа  не подточит!  И я что-то  не упомню, чтобы вы привели хоть один
убедительный  контрдовод.  Получается,  вы  отбрасываете эту  версию  только
потому, что ее автор - я? Завидуете моему интеллектуальному превосходству?
     -  Завидуем  твоему  апломбу,  -  поправила  я.  -  Ничем,  кстати,  не
оправданному.  Если Серж  пошел на  убийство из-за своих противоестественных
наклонностей, которые продемонстрировал  Мефодию,  то за какими  уликами  он
лазил к ЛЈничу и Леше? Может быть, Мефодий любовно хранил фотографии, где он
и Серж предаются порочной страсти?
     - Слушайте,  мы толчем воду в ступе, - раздраженно сказал Марк. - Нужно
зайти с другой  стороны,  а то  так и  будем  талдычить  одно  и  то  же  до
завтрашнего утра. К  примеру, возьмем атропин. Почему убийца применил именно
его? Может, у него плохое зрение? Недавно побывал у  окулиста, и ему  капали
атропин в глаза?
     -  Приговаривая при  этом,  что пить эту гадость ни  в коем  случае  не
стоит? - уточнила я с ехидцей.
     - А может быть,  прав ЛЈнич: атропин  выбрали, чтобы  подставить его? -
предположил Леша. - Зная, что у него жена окулист.
     - Да, мы как-то совсем упустили это из виду! - встрепенулся Прошка.
     - Но, по словам ЛЈнича, у него нет врагов, - заметил Генрих.
     -  И  не надо! ЛЈнич и без врагов мог  управиться  с  Мефодием. Как  ни
крути, а  он - наш  самый многообещающий  кандидат. Мотив, правда,  не ахти,
зато возможности - пальчики оближешь! В пятницу в первой половине дня Генрих
зовет его в гости.  ЛЈнич утверждает, что звонил домой и нарвался на Мефодия
уже в четыре часа, однако, заметьте, это  только  его  слова. И даже если он
сказал правду, у него было три часа,  чтобы съездить к жене на работу, взять
атропин и в радостном предвкушении отправиться на встречу с будущей жертвой.
     -  Постой,  Прошка! Жена  должна  была сидеть дома - ведь  именно ей  и
звонил ЛЈнич, - напомнил Леша.
     - Мы  знаем это опять-таки только  с его слов. И потом  после  ЛЈничева
звонка она запросто могла сходить на работу, взять атропин и доставить мужу.
Кстати, не она ли его надоумила? Наверняка ее Мефодий достал еще больше, чем
ЛЈнича. А ЛЈнич над женой трясется.
     - А  исчезнувшие ключи? А проникновение в квартиры?  - поинтересовалась
я.
     - ЛЈнич  все наврал. Ты, Варька, сама его  надоумила, попросив поискать
дома  Мефодиев  ключ.  А  уж  когда   ЛЈнич  услышал,  что  у  Леши  побывал
неизвестный,  он  и  вовсе  обрадовался. Этакий  нежданный  подарок  судьбы,
уводящий следствие  в  неведомые дали! Вот  он  и намекнул, что  к  ним тоже
наведались...
     - А кто же тогда посетил Лешу?
     - Никто. Леша  сам посеял ключ, а насчет  переложенных словарей ему все
померещилось.
     - Ничего  мне  не померещилось!  Словари  лежали не  в том  порядке.  И
клавиатуру компьютера кто-то переставил, телефон сдвинули.
     - Это у тебя в голове что-то сдвинулось, - убежденно заявил Прошка.
     - Хватит  препираться! - прикрикнул на них Марк.  - Не верю я, что Леша
ошибся. Можно  провести  маленький  опыт. Вот скажи,  Леша:  сколько чашек у
Варвары в сушилке и что стоит у нее на кухонном подоконнике?
     -  В сушилке четыре синих  кружки, белая чашка в черно-красную клетку и
один стакан с  подстаканником, - не раздумывая выдал Леша. - На  подоконнике
две  трехлитровые  банки,  одна  пустая, другая на  треть  наполнена  водой,
жестянка  с  обгорелыми  спичками, спичечный коробок, керамический  кувшин и
кусок черного гранита с розовыми прожилками.
     Прошка прытко покинул гостиную и вернулся разочарованный.
     - Все точно.
     -  Короче,  твоя гипотеза несостоятельна, - сказал Марк. - Как уже было
замечено,  Великович не дурак,  чтобы  совершать  такое  топорное  убийство.
Подозрение падет на него в первую очередь.
     - На нас,  - уныло поправила я. -  В первую очередь подозрение падет на
нас.  Возможности  Великовича по  сравнению  с  нашими  просто  смешны.  Кто
устраивал прием, кто выбирал гостей, кто уничтожил улики, перемыв всю посуду
и выбросив бутылки, кто избавился от тела, наконец?
     Все тяжело вздохнули, и только Леша попробовал отрицать очевидное:
     - Но мы же не звали Мефодия!
     - Зато звали  ЛЈнича,  - хмуро  сказал Марк. - Как ты  докажешь, что не
знал, у кого жил Мефодий?
     - Зачем мне  это  доказывать? Из  того,  что мы  пригласили Великовича,
вовсе  не  следует, что он  должен был привести  с собой  Мефодия. Это вышло
случайно!
     -  Случайно,  но в милиции могут решить, что такая  случайность  вполне
предсказуема. Почему  бы  Великовичу  не  рассказать  Мефодию  о  встрече  с
однокашниками? Почему бы Мефодию  не выразить желание присутствовать на этой
встрече?
     В наступившей тишине противно замяукал телефонный звонок. Я бросилась в
спальню. На определителе светился номер Архангельского.
     - Да, Серж?
     - Варька, лапонька, как у вас дела?
     -  Как сажа  бела.  Но  еще  не  вечер. Мы  этого поганца вычислим,  не
сомневайся!
     - Надеюсь,  -  осторожно сказал Серж. -  А  у  меня  тут творится нечто
непонятное. Правда, не знаю, имеет ли это отношение к делу...
     - У тебя в квартире кто-то побывал?
     - Да, а как ты догадалась? Но что самое  странное, ничего не пропало. Я
и не заметил бы, если бы не мусорное  ведро. Понимаешь, я  собирался вынести
его утром перед работой и выставил  в прихожую, а потом понял, что опаздываю
на  встречу, и  решил:  подождет  до  вечера.  И  разумеется, в  спешке  его
опрокинул.  А вернувшись домой,  узрел его стоящим в сторонке, под вешалкой.
Но  я точно помню, что не поднимал  ведра.  Посмотрел на него, чертыхнулся и
выскочил за дверь.
     - Серж, а когда ты ушел и когда вернулся?
     - Ушел в десять, а вернулся только что.
     - Мы звонили тебе часа в три на работу, и нам сказали, что тебя нет.
     -  Ездил на выставку после обеда.  На ту самую,  куда сослал во вторник
Безуглова.
     - Кто-нибудь знал, где ты и когда вернешься?
     - Естественно. Я  известил секретаршу. Сказал, куда еду, и предупредил,
что  буду  там до  вечера. А почему  ты  спрашиваешь? У тебя  есть  какие-то
соображения насчет личности моего лжедомушника?
     - Никаких. Просто  я  хочу  убедиться, что  твой  неизвестный гость мог
получить информацию  о  твоих планах и  действовать,  не  опасаясь сюрпризов
вроде  непредвиденной  встречи  с тобой.  Ведь твоя  секретарша  не стала бы
замыкаться в гордом молчании, если  бы кто-нибудь  позвонил и спросил, как с
тобой связаться?
     -  Не стала бы. Но зачем кому-то забираться в мою  квартиру, если не за
материальными ценностями, объясни, солнышко. И как ты догадалась, что ко мне
забрались? К вам что - тоже?
     -  Да. К  Леше. Серж, извини, пожалуйста,  но  позволь мне поделиться с
тобой  новостями  в  другой  раз.  Если  помнишь,  мы  должны разобраться  с
убийством до завтра, иначе придется тебе носить нам передачи. Пока, ладно?
     - Я тебя не узнаю, милая! Где твой несгибаемый дух, где гонор? Ты давай
не раскисай. Все как-нибудь образуется. Удачи вам! Целую.
     - Ой, подожди! Совсем из головы вылетело!  У тебя ключи от квартиры  за
последние несколько дней не пропадали?
     - Насколько мне известно, нет.
     Я вздохнула, подумав, что тот же вопрос  следовало бы задать Агнюшке. А
учитывая широкую натуру Сержа, возможно, и не только ей.
     - Тогда  последний вопрос:  ты  забрал  свои  ключи  у  Мефодия,  когда
попросил его съехать?
     - Нет. Я  же вроде как не на совсем его выгонял, а до окончания мнимого
ремонта.
     - Ясно. Все, Серж, пока. Может быть, позвоню тебе завтра.
     - Да уж постарайся! Не позвонишь - сгорю от нетерпения. Пока.
     Я вернулась в гостиную и выложила друзьям новость.
     -  Та-ак! Это уже  становится интересным, - задумчиво  сказал Марк. - У
вас имеются хоть какие-нибудь догадки?
     - Маловато информации, чтобы строить догадки,  -  проворчал  Леша. - Мы
даже не знаем, лазает ли этот тип только в квартиры участников вечеринки или
вообще в квартиры всех бывших хозяев Мефодия.
     -  Если  допустить,  что  ключами  он  разжился  на  вечеринке,  первое
предположение больше похоже на правду, - высказалась я.
     - Убей меня, не могу понять, при  чем здесь  Леша! - выпалил Прошка.  -
ЛЈнич - ясно: у него Мефодий жил и хранил свое  имущество. Серж - еще как-то
объяснимо: от него Мефодий съехал  всего три месяца назад. Возможно, оставил
там  кое-что из вещей. Но Леша? Пускай даже Мефодий у него  что-то забыл. За
полтора года его пожитки сто раз  бы  выбросили  или вернули  хозяину. Какой
резон убийце обшаривать Лешину квартиру?
     Я вскочила.
     - Вот что, Марк, Прошка, поезжайте-ка вы домой, посмотрите, не навестил
ли  этот  таинственный  субъект  и  вас.  Все  равно, пока  мы не  обнаружим
закономерности в выборе обыскиваемых квартир, дальше  нам не продвинуться. А
я попытаюсь  через  Сержа  связаться  с  Малаховым.  Мефодий  жил у  него  в
промежутке  между  Сержем  и ЛЈничем. Если убийца ищет что-то  из  имущества
своей жертвы, он должен был наведаться и туда.
     Марк с Прошкой отнеслись к моему предложению с прохладцей.
     - Вряд ли к нам забирались, - сказал Марк. - Наши ключи не пропадали.
     - А ко мне в комнату этому типу вообще  не  попасть, - заявил Прошка. -
Мои  старушки бдительнее президентской охраны и из  дома почти  не  выходят.
Могу, конечно, позвонить, если ты настаиваешь...
     - Нет. Ни  к чему волновать  бабулек. Да и никто, кроме тебя, не сможет
определить,  побывали  у тебя в  комнате или нет. А что касается ключей, так
убийца должен  был  понимать:  если  он  позаимствует  ключи у  всех  гостей
Генриха,  мы  неизбежно  свяжем  их пропажу с  убийством.  У Мефодия он  мог
вытащить ключи безнаказанно, у Леши - лишь с  маленькой долей риска, а вот у
кого-нибудь еще  - дудки! Поэтому ему нужно было найти какой-то иной способ.
Может, он снял слепки. Правда, я понятия не имею, где у нас можно изготовить
ключ  по  слепку,  но  он,  наверное,  осведомлен  лучше.  А  посему  нечего
упираться, господа хорошие. Давайте-ка собирайтесь.
     Мне  еще  пришлось изрядно попотеть, чтобы  отодрать лентяев от дивана,
но, когда нужно, хватка у меня бульдожья.  В конце концов из схватки я вышла
победительницей.  Марк  с  Прошкой,  ворча  и  распекая меня  на  все  лады,
удалились, после чего я позвонила Сержу и поручила ему расспросить Малахова.
Серж перезвонил  через десять  минут и сообщил, что ключи  у Мефодия Малахов
отобрал,  никаких пропаж у него в последнее время не наблюдалось и признаков
вторжения он не замечал.
     - Похоже, наш домушник ограничил поиски только квартирами твоих гостей,
Генрих, - объявила я, закончив переговоры.
     - Тогда напрашивается вывод: то, что он ищет, было у Мефодия в  пятницу
вечером при себе, - сказал Генрих. -  Когда Мефодий  отключился, этот  некто
его обыскал,  но нужную  ему вещь не обнаружил и пришел  к  заключению,  что
Мефодий сунул ее кому-то из нас. Поскольку мы были не настолько пьяны, чтобы
он мог без опаски  шарить  по всем карманам, ему  пришлось переключиться  на
обыск квартир.
     - Логично, - одобрила я.
     - Но тогда опять получается, что убийца -  ЛЈнич, - заметил Леша. - Кто
еще мог знать, чтo у Мефодия при себе?
     - Кто угодно, - возразила я. - Во-первых,  убийца мог случайно заметить
это  нечто;  во-вторых,  Мефодий  сам мог  намекнуть ему:  дескать, вот  он,
предмет твоих вожделений, - и похлопать себя по карману.
     - При всех? Насколько я помню, Мефодий из гостиной не выходил.
     - Не выходил, - вздохнув, подтвердил Генрих. - Ни разу.
     - Значит, при  всех. А что в этом странного? Намек - он на то  и намек,
чтобы  его понял только  тот,  к кому он обращен. Вспомните,  сколько раз мы
сами   обменивались   информацией   или   колкостями   при   посторонних,  а
непосвященным смысл наших реплик казался совершенно невинным.
     - Мефодий был слишком простодушен для таких фокусов, - сказал Леша.
     - Возможно, он проговорился ненамеренно, - предположил Генрих. - Только
все  это не  приближает нас  к разгадке. До  тех пор  пока мы не узнаем, что
интересовало убийцу, нам его не вычислить.
     - Но  варианта всего два!  -  воскликнула  я,  стараясь не  поддаваться
подступающему отчаянию. -  Либо он охотился за  какой-то  ценностью, либо за
компроматом. Ценность,  по-моему, отпадает. Если ради нее убили, она  должна
представлять  из себя нечто  исключительное,  а Мефодий  не магараджа, чтобы
таскать  на  себе яхонты  и  изумруды  величиной с  грецкие орехи.  Остается
компромат.  Заметьте,  это  нечто  материальное  -  предмет,  который  можно
потрогать руками и  унести  с собой,  а  не  гипотетическая  осведомленность
Мефодия о чьих-то неблаговидных делишках.
     - Под  твое  определение  подходит слишком  многое, -  сказал  Леша.  -
Письмо,  дневник,  фотография,  кассета,  дискета,  какой-нибудь  документ -
короче, любая  мелочь,  которую Мефодий по ошибке мог  прихватить  с  собой,
съезжая с очередной квартиры.
     -  Тогда  получается,  что  Марк  прав,  подозревая Сержа?  У остальных
Мефодий жил  слишком  давно.  Если компромат  хранился  у  покойного столько
времени, то почему убийца испугался  разоблачения именно теперь? В случае же
с Сержем все ясно. Мефодий совсем недавно  узнал о  его вероломстве...  Нет,
тут что-то не то. Ведь к Сержу в квартиру тоже забрались...
     -  А  не  придумал  ли он это?  -  задумчиво  спросил  Леша.  -  Ты  не
рассказывала ему о вторжении ко мне или к Великовичу?
     -  Нет. Мы едва успели поздороваться,  и он заговорил  о своем мусорном
ведре, которое  лягнул перед выходом  из дому, а  оно  таинственным  образом
приняло вертикальное положение и встало в сторонку под вешалкой.
     Леша задумчиво поскреб бороду.
     - Значит, не лазили только к Мищенко и Безуглову? Может...
     - Насчет Мищенко  и Безуглова нам ничего не известно, - перебила я его.
- У Гуся сейчас хоть кавалерийский полк вместе с лошадьми расквартируй, он и
то не заметит. А спросить Глыбу мы не удосужились.
     - Так, может, спросим сейчас? Генрих, ты не знаешь его телефона?
     Генрих покачал головой:
     - Не знаю,  Леша. Да и есть ли смысл  звонить?  Допустим, ваши квартиры
обыскивал Глыба. Как ты думаешь, что он  ответит на вопрос,  не забирался ли
кто к нему?
     - Дурак ответил бы: забирался, -  опередила я Лешу. - Умный скажет, что
не  уверен.  А  вот  какой  вариант выберет  Глыба, одному Богу  ведомо.  Не
исключено, что просто наорет и швырнет трубку.
     - Но попробовать-то можно, - настаивал Леша. - Мы же ничего не теряем.
     С  этим утверждением мы оба согласились. Я нехотя вылезла из кресла и в
который  раз продефилировала  в  спальню, к  телефонному  аппарату. Серж мой
звонок  воспринял  с  кротостью  библейского  Иосифа,   терпеливо  сносящего
издевательства братьев. Без единого упрека и  вопроса продиктовал  мне номер
Глыбы, а в ответ на  мои  извинения выразил готовность  подходить к телефону
хоть каждые  пять  минут на протяжении предстоящей  ночи. Я бы  на его месте
поостереглась делать столь опрометчивые заявления.
     Вручив свой трофей Генриху с напутствием  не принимать близко к  сердцу
возможное хамство  Глыбы,  я увлекла Лешу на кухню чистить картошку.  Генрих
присоединился к нам через пять минут.
     - Глыба уверен,  что к  нему в  квартиру не  забирались,  - сообщил он,
отбирая у меня нож. -  У него ребенок с воскресенья гриппует, и жена все эти
дни никуда не отлучалась.
     - Стало быть, он умнее,  чем  я предполагала. Либо невиновен. Опять эти
"либо"!
     - А Мищенко ты не пробовал позвонить? - спросил Леша Генриха.
     - Пробовал. Нет ответа.
     Я поставила на огонь сковороду, налила масла и побросала туда мороженые
котлеты, потом забралась в свое кресло и начала резать картошку.
     - Итак, что же у нас получается? Если по  квартирам рыщет убийца, ЛЈнич
и Серж почти  наверняка невиновны... Хотя насчет ЛЈнича остаются сомнения. В
отличие от Сержа,  он признал возможность вторжения к себе только после моих
наводящих вопросов. С  Глыбой  ничего не ясно. Мищенко давать показания не в
состоянии. Да,  положение, прямо  скажем, особой надежды  не внушает...  Ну,
хоть Архангельского