ретить небольшие группы девушек. Они хихикали, а за ними следовало такое же число развязных парней. Даже жара не могла пресечь их попытки познакомиться. Скорее, наоборот, жара вызывала какую-то лихорадочную активность молодых людей.
     Я приехал с шиком на такси от Дрейка до "Бэнкерс билдинг", потом прошел пешком к своему офису, где сел в свою машину и доехал до Норт-Сайд. Я подумал было зайти в офис за оружием, но затем отказался от этой идеи, не хотелось навлекать на себя беду. У кинотеатра сегодня и так будет слишком много людей с оружием.
     Я оставил машину на той же стороне, где был расположен кинотеатр, справа от входа в аллею. Чуть дальше по улице светилась реклама кинотеатра. Между ним и мною был бакалейный магазинчик, стоявший на углу у начала аллеи за кафе, что рядом с кинотеатром. Выйдя из машины, я вдруг вспомнил, что недалеко, в нескольких кварталах отсюда находится тот гараж, где на день святого Валентина происходила кровавая бойня. Как тесен наш мир!
     Я шел за семейством - отец, мать, мальчик лет десяти и девочка примерно восьми лет. В такую жару родители взяли детей с собой в кино на поздний сеанс. Я как раз проходил мимо кафе "Гетц кантри-клуб", когда обратил внимание на странную машину, стоявшую у тротуара. Я заглянул в нее.
     За рулем сидел Мелвин Пурвин.
     Он прикуривал сигарету, рука дрожала. На нем были синий спортивный костюм и щегольская соломенная шляпа. Рядом с ним на пассажирском сиденье расположился агент из "Бэнкерс билдинг", который посмотрел на меня испуганными глазами.
     Улыбнувшись, я приподнял руки на уровень груди и показал, что не вооружен.
     Пурвин взглянул на меня, дымя сигаретой, нахмурился, словно хозяйка, у которой только что подгорел пирог, и подозвал меня. Я вплотную подошел к машине и улыбнулся ему.
     - Привет, Мелвин.
     - Геллер, какого черта вы здесь делаете? - выдавил он из себя, причем я заметил, что его южный акцент полностью исчез.
     - Поскольку я оказался неподалеку, подумал, что стоит посмотреть на вас, - радостно заявил я. - На всякий случай сообщаю: я не Диллинджер.
     Он открыл рот, а глаза загорелись злобой.
     - Мне показалось необходимым подчеркнуть это, чтобы в меня не стреляли.
     - Геллер, вы мешаете работе правительственных органов. Катись отсюда!
     - Мелвин, мы живем в свободной стране. Мне захотелось сходить в кино.
     Он посмотрел на своего компаньона, и вдруг в его речи снова зазвучали южные интонации.
     - Агент Браун, почему бы вам не проводить отсюда мистера Геллера?
     Я наклонился и, продолжая улыбаться, посмотрел прямо в лицо удивленному Пурвину.
     - Правильно, пошли Брауна, я никогда еще не ломал пук правительственному агенту.
     - Вы угрожаете...
     - Обещаю вам скандал, какого никогда не показывали в фильмах, демонстрировавшихся в этом кинотеатре.
     - Иди в кино. Иди к черту! - выдавил он из себя. Я пожал плечами.
     - Где мне находиться и чем заниматься - это уже мое дело. Я могу стоять здесь и смотреть, как гуляет народ. Вы же понимаете, что детектив всегда может узнать что-то новенькое, если станет изучать людей.
     - Сядь на боковое сиденье, - обратился Пурвин к Брауну.
     Браун повиновался, Пурвин посмотрел на меня с перекошенным лицом и сказал:
     - Садитесь со мной рядом, Геллер. Если вы тут оказались, - то лучше находиться под моим присмотром.
     - Я после этого буду хорошо спать ночью, - сказал я.
     Он показал мне пальцем.
     - Садитесь в машину. Я сел.
     - Мелвин, у вас хорошая машина.
     - Заткнитесь и не приставайте ко мне.
     Он внимательно оглядывал всех прохожих, но делал это так же незаметно, как парень, сидевший в первом ряду в бурлеске на Стейт-стрит.
     - Послушай... Эй, Мелвин?
     Не глядя на меня, он гаркнул:
     - Что?
     - Ты сейчас обожжешься.
     Взглянув на сигарету, которая догорела до самых пальцев, он нервно подскочил и выбросил ее на асфальт.
     - Мелвин, - мне стало его жаль, - не дергайся и успокойся.
     Он посмотрел на меня, ожидая подковырки, но, не дождавшись, кивнул головой со вздохом и продолжил наблюдение. В дополнение к синему спортивному пиджаку с белыми пуговицами на нем были белые брюки и ботинки, из кармана пиджака торчал белый платочек с инициалами М. П. Пурвин был так же безукоризненно одет, как и Фрэнк Нитти. В стиле интеллектуальной элиты, а не манеры последователей Аль Капоне.
     Мел еще раз взглянул на меня и в качестве жеста примирения спросил:
     - Сигарету не желаете?
     - Спасибо, нет.
     Уже было восемь пятнадцать. Агенту Брауну пришлось выйти из машины и позвонить по телефону из кафе, чтобы доложить Коули, что никаких признаков Джона Диллинджера не обнаружено.
     - Мелвин?
     - Да?
     - Я остановился в "Бэнкерс билдинг".
     Он кивнул головой.
     - Коули сказал нам, когда мы звонили ему.
     - Он сообщил, что я могу здесь появиться?
     Он снова кивнул.
     - Коули посоветовал нам не пропускать тебя.
     - А больше он ничего вам не говорил?
     - Нет.
     - Пока вы ведете наблюдение за проходящими людьми, я могу вам кое-что рассказать?
     - Валяйте.
     И я сказал ему, как Фрэнк Нитти с Луи Пикетом, Анной Сейдж и сержантом Мартином Зарковичем подставили человека, которого они назвали Диллинджером. Они отдали его нам на заклание.
     Пурвин был на удивление спокоен, пока выслушивал мой рассказ.
     - Многое из того, что вы говорите, кажется вполне логичным, - заметил Мел. - Вчера мы с Сэмом Коули беседовали на эту тему. Он мне признался, что его реакция на ваши... предположения... была следующей: нам наплевать, от кого мы получим помощь, чтобы захватить этого хищника. Лично я не считаю, что цель оправдывает средства. Но я также не считаю, что иногда помощь может прийти совершенно неожиданно.
     Я не знал, что ответить на это, поэтому промолчал. Пурвин продолжал говорить, внимательно оглядывая людей, подходивших к кассе "Байографа", чтобы купить билеты.
     - Я одного не понимаю, почему вы заявляете, что человек, которого мы сегодня выслеживаем, может оказаться не Диллинджером.
     - Я не утверждаю этого, но такое может случиться. Фрэнк Нитти проделывал подобные штучки и раньше.
     - Неужели Нитти, Пикет и все остальные думают, что у них этот номер пройдет? Я не верю, что они попытаются обвести нас вокруг пальца.
     - В любом случае, вам следует подстраховаться.
     Он на секунду прервал свое наблюдение и посмотрел на меня.
     - Как?
     - Не убивайте Джимми Диллинджера сегодня, и не позволяйте никому другому сделать это.
     У него слегка искривился рот, и, отведя глаза, он снова стал оглядывать улицу.
     - Мелвин, что не так? О чем вы умолчали?
     Мы сидели одни. Браун еще не вернулся из кафе.
     Пурвин с видом заговорщика, словно хотел сообщить мне страшный секрет, сказал:
     - Понимаете... Сержант Заркович и капитан О'Нейли не являются достойными примерами слуг закона, могу вам в этом поклясться. Они сегодня отвели меня в сторонку...
     Он замолчал и принялся опять дымить сигаретой.
     - Что же?
     Пурвин сделал выдох.
     - Он... Заркович сказал, что хочет подойти к Диллинджеру после окончания сеанса и... сзади размозжить ему голову.
     - Меня это не удивляет.
     - Меня же это возмутило, и я сказал ему, что не позволю сделать такое. Но они продолжали настаивать, чтобы мы разрешили именно им "прикончить парня". Но я запретил делать это.
     - Естественно.
     - Мне хотелось бы сказать, Геллер, что я серьезно прислушиваюсь к вам. Стрельбы никакой не будет, если только ее не откроет сам подозреваемый. Но Диллинджер может сопротивляться, тогда уж ничего не поделаешь. В таком случае каждый участник задержания самостоятельно будет решать, что ему предпринять, чтобы защитить себя во время операции.
     - Но только в том случае, если Диллинджер, или Лоуренс, или кто он там на самом деле, вытащит пистолет.
     Пурвин кивнул головой.
     - Я обещаю, в моем присутствии расправы не будет.
     Эти заявления выглядели правильными и законными, но меня они не убедили. Нет, Пурвин был неплохим человеком, правда, немного надменным и напускающим на себя важность. Но он вовсе не был глупым и трусливым. То, что он сейчас нервничал, вовсе не означало, что он трусит. Всем свойственно нервничать в определенной ситуации. Но я не мог забыть мертвых людей в Маленькой Богемии. И это произошло в его присутствии и под его руководством. Кроме того, я подозревал, что он и даже "верный" мормон Коули на самом деле не отказались от плана Зарковича вышибить мозги Диллинджеру. И не верил, что только сегодня Заркович выступил со своим планом. Конечно, этот план существовал еще до того, как в пятницу обеспокоенный Коули появился у меня в офисе.
     Наверное, Мелвин чувствовал, что не сможет контролировать одновременно и Лоуренса-Диллинджера и Зарковича и вообще всю ситуацию. И ему пришлось пойти на какие-то уступки Зарковичу, потому что тот имел контакт с Анной Сейдж. Ему также пришлось идти на уступки копам из Восточного Чикаго. Но я верил, что Пурвин не хочет, чтобы кто-то умирал. И еще я считал, что он не подходил для подобной работы.
     Вернулся Браун.
     - Нашего человека нет в "Марбро", не так ли? - спросил Мелвин.
     - Его там нет, - ответил ему Браун.
     - Он появится только здесь, если вообще появиться! - сказал я. - Мы находимся рядом с квартирой Анны.
     - Знаю, - резко ответил Пурвин. - Черт! Где же они? Уже прошло почти четыре часа...
     - По-моему, инспектор на грани взрыва, и может отказаться от этой идеи, - сказал Браун.
     - И все-таки мне кажется, что все произойдет именно сегодня!
     - Я тоже так считаю, - прошептал Пурвин и взглядом показал на мужчину в соломенной шляпе, золотых очках, в полосатой белой рубашке, сером галстуке и серых брюках. Рядом с ним шли две привлекательные женщины. Одна из них, шагавшая ближе к проезжей части, была Полли Гамильтон в бежевой юбке, белой блузке и белых босоножках. Она выглядела такой хорошенькой и счастливой в этот летний вечер!
     Другая женщина в костюме из букле оранжевого цвета и белой шляпке шла рука об руку с Джимми Лоуренсом ближе к стенам зданий. Она тоже улыбалась, но более сдержанно.
     Когда Анну осветили огни рекламы, ее костюм стал красного, а не оранжевого цвета.
     Кроваво-красного цвета.

19

     Остальные агенты прибыли в пять минут девятого. Оставив машины на Норт-Линкольн-авеню и на прилегавших к ней улицах, они заняли свои места. Мелвин Пурвин стоял справа от кассы, недалеко от стенда с фотографиями из "Мелодрамы на Манхэттене". Три агента прогуливались вдоль улицы, начиная прогулку слева от кассы до бильярдного зала. Хотя навряд ли интересующая нас группа после сеанса отправится именно в этом направлении - квартира Анны Сейдж находилась в другой стороне. Перед входом в кинотеатр стояло пять человек. Я вычислил, что двое из них были копами из Восточного Чикаго. Еще двое агентов расположилось у кафе, рядом с кинотеатром, двое - у бакалейного магазинчика, который был на углу у начала аллеи, и семь человек заняли места в самой аллее. Из них трое влезли по пожарной лестнице вверх, чтобы держать Диллинджера на прицеле, если тот соберется удрать по этому пути, ведь аллея прямиком вела к квартире Анны Сейдж.
     На другом конце аллеи стоял человек, которого я никогда прежде не видел. Как мне сказали, это был капитан Тим О'Нейли из Восточного Чикаго. Старый потрепанный коп в очках в черной оправе с оспенными отметинами на лице.
     Я смотрел на них через улицу, где под уличной лампой Коули устроил свой командный пункт. Еще несколько агентов прогуливались по Линкольн-авеню. Среди них был покоритель женщин - Заркович в черном костюме и соломенной шляпе.
     Он курил сигарету в черном мундштуке. Коули не понравилось, когда он увидел меня.
     - Оставайтесь на этой стороне улицы, - сказал он, ткнув в меня толстым пальцем.
     - А мне все равно, - ответил я. - У меня нет оружия, и я не участвую в шоу Дикого Запада. Коули хлопнул кулаком по ладони.
     - Здесь не будет никакого чертова шоу! Ясно?
     - Ясно. Надеюсь, ваша кавалерия, которая кругами мечется вокруг форта, тоже это прекрасно понимает!
     Возмущенный Коули сделал руками жест, как делает арбитр, чтобы игрок "остыл", хотя в данном случае, конечно, имел в виду другое.
     - Не болтайтесь у нас под ногами. И вообще не вмешивайтесь, - сказал он.
     - А вы знаете, что он не вооружен?
     - Что?
     - Да, я видел, он шел без пиджака. Если у него была "пушка", то он ее запрятал в задницу.
     - Мне не нравятся подобные разговоры, мистер Геллер, вы весьма грубы.
     - Мир наш тоже грубый, не так ли?
     Я отошел от него и прислонился к стене здания.
     Вскоре ко мне подошел Заркович.
     - Какой теплый вечер. Геллер.
     - Да, и будет еще теплее.
     Держа руки в карманах, так что видна была золотая цепочка от часов, он широко улыбался. Затем покачался на каблуках.
     - Мне казалось, Геллер, что вы в этом не участвуете.
     - Как-нибудь я доберусь до вас и до ваших друзей поодиночке и продемонстрирую преимущество куска свинцовой трубки над резиновым шлангом.
     Его лицо перекосилось.
     - Что вы хотите сказать?
     Я промолчал. Он добавил:
     - Я слышал, как Коули давал вам совет держаться подальше и не вмешиваться. Это хороший совет. Почему бы им не воспользоваться?
     - Может, и воспользуюсь. Понимаю, что вы будете рады, если в меня угодит случайная пуля.
     - О, у меня в жизни не так много желаний, исполнения которых хотелось бы больше всего.
     Он покачал головой, отошел и сел в машину, припаркованную напротив места, где стоял его дружок О'Нейли.
     Стоя у стеклянной витрины с фотографиями из фильма, Пурвин возился с сигарой, но пока он ее не зажигал. Зажженная сигара будет сигналом, что он опознал Диллинджера.
     Он узнал Диллинджера в Лоуренсе сразу же, как только тот прошел мимо с Анной и Полли.
     - Это он. Я его узнал, - сказал он мне и агенту Брауну.
     - Неужели? - спросил я.
     - Да. Я изучил все имеющиеся у нас фотографии Джона Диллинджера. Даже по затылку могу определить, что это он.
     В это время Диллинджер покупал билеты у кассирши, а Анна и Полли, ожидая его, болтали друг с другом.
     - Сколько у вас имеется фотографий затылка Диллинджера? - спросил я, но он не ответил.
     Вскоре Диллинджер провел своих дам в зал. За ними последовал Пурвин, а потом и я. Он послал Брауна позвонить Коули, а меня попросил, действительно попросил помочь обыскать кинотеатр. Мы купили билеты у девушки в стеклянной будке (никто в кинотеатре не знал о засаде) и вошли в фойе. Нас приветствовали прохладный воздух и запах поп-корна. Но мы не увидели там ни Лоуренса-Диллинджера, ни его леди. Войдя в зал, мы прошли по проходам вдоль рядов кресел. Я пожалел, что не взял с собой оружия. В темном зале было прохладнее, чем в фойе. Зрители смотрели на экран, где Микки-Маус танцевал на ферме с какими-то животными. Он разговаривал визгливым голоском, немного напомнившим мне голос Мела.
     В зале не было свободных мест.
     Мы встретились в фойе.
     - Вы его видели? - спросил меня Пурвин.
     - Нет, а вы?
     Он покачал головой.
     - Я надеялся, что увижу их, а также отыщу свободные места позади.
     - Вы знаете, чего желают люди в аду. Пурвин кивнул.
     - Мне тоже не помешает освежиться.
     Он подошел к питьевому фонтанчику и сделал несколько глотков. Я последовал его примеру, а потом мы снова вышли на жаркую улицу, где и остались, поджидая подкрепления. Я понимал, что моими услугами пользовались, кажется, в последний раз.
     Всю улицу заполонили мужчины в шляпах и пиджаках. Остальные пешеходы и водители машин были в рубашках с короткими рукавами и в кепках. Агентов невозможно было не заметить. Я обратил внимание, что девушка в кассе, хорошенькая молоденькая блондиночка, выглядела страшно испуганной.
     Я подошел к Коули.
     - Что вам нужно? - спросил он, не глядя на меня.
     - Девушка в кассе напугана, почему бы вам не сказать ей, что вы полицейские?
     - Геллер, не лезьте не в свое дело.
     - Она, наверное, решила, что вы - сборище громил. И она не слишком ошибается, по крайней мере в отношении парней из Восточного Чикаго. Она думает, что ее сейчас станут грабить. Вам должно быть известно, что за последнее время было ограблено несколько кинотеатров.
     - Нет, мы этим не занимались.
     - Приятно, что вы не занимаетесь такой мелочью. Коули, хочу вам пожелать успехов во всех ваших начинаниях.
     И я снова отошел на свое прежнее место.
     Через несколько минут я увидел, как девушка, продававшая билеты, разговаривала с усатым мужчиной в белой рубашке и с бабочкой. По виду это был типичный менеджер. Он кивнул головой и сразу же исчез. Никто из агентов ФБР не обратил на это внимания.
     Через пять минут синяя машина с надписью белыми буквами "Отделение полиции Чикаго" подъехала к кинотеатру. В машине сидели два копа. Из-за жуткой жары на этой неделе им разрешили работать не в форме. На них были только форменные фуражки и синие брюки с синими рубашками с бляхами на груди. Парни, видимо, подъехали из близлежащего отделения полиции, что на Шеффилд-авеню. Внешне они выглядели жестокими и сильными. Один из них выскочил из машины, держа в руках пистолет.
     Заркович подбежал к нему еще до того, как тот успел выйти на тротуар.
     - Это федеральная засада, коп, - пояснил Заркович, - двигай отсюда.
     Чикагскому копу это не понравилось, но вмешался более дипломатичный Коули и показал полицейскому свое удостоверение. Он подтвердил, что здесь действительно велось наблюдение.
     - Мы будем благодарны, если вы уедете отсюда, - сказал Коули, - иначе у нас сорвется операция. Полицейский поморщился.
     - Ладно. Они уж наверняка никогда не заметят вас в этих костюмчиках! Бог ты мой!
     Они сели в патрульную машину и укатили. Я подошел к Коули и сказал:
     - Вам нужно было бы им сказать, что ждете Диллинджера.
     - Начальник Пурвин настаивал не давать никакой информации и не привлекать к этому делу чикагских копов, - ответил Коули. - Анна Сейдж ужасно боится, что кто-нибудь из полиции предупредит Диллинджера.
     - Как это может случиться на этапе операции? - воскликнул я. - Телепатия?
     Коули злобно посмотрел на меня. Я отошел и опять прислонился к стене здания, где располагалась парикмахерская. Мне хотелось сесть в машину и уехать - я уже ничего не мог изменить в сложившейся ситуации. Только надеялся, что мое присутствие станет неприятным напоминанием Коули и Пурвину по поводу их обязательств. Пока я здесь, они оба должны будут сдерживать копов из Восточного Чикаго, прикладывая много усилий, чтобы их жертва осталась живой. Я сказал Коули, что я - не его "совесть". Но сейчас пытался надеяться, что смогу сыграть эту роль.
     Прошло достаточно много времени. Я не очень страдал от жары, так как на мне не было пиджака, в отличие от этих агентов. Некоторые из них просто купались в поту. Даже через улицу я видел, как капли пота катились по лицу Пурвина, словно слезы на лице плачущего ребенка. Он постоянно вытирал лицо платком с вышитой монограммой. Время от времени вынимал пистолет и проверял, заряжен ли он, и каждый раз, как ни странно, оказывалось, что он заряжен.
     На моих часах было уже половина одиннадцатого, и люди не торопясь стали покидать кинотеатр. Наверное, не хотелось расставаться с прохладой "Байографа" и выходить в душную чикагскую ночь.
     В толпе я разглядел Джимми Лоуренса вместе с Полли и Анной. Он прошел мимо Пурвина, стоявшего у стенда с фотографиями из фильма. Мне показалось, что он посмотрел на Пурвина и быстро отвел взгляд. Интересно, не обмочился ли Мелвин после этого?
     Толпа постепенно и неохотно покидала зал и медленно расходилась. Некоторые садились в машины, стоявшие вдоль Линкольн-авеню. Другие пересекали улицу и шли как в моем направлении, так и в направлении Коули и его команды.
     Агенты в пиджаках постепенно растворялись в толпе, и уже не бросались в глаза.