ный день он умрет от своего же ума.
     - Он играет людьми, словно картами в колоде, скажу я тебе. Что же касается меня, то я здесь с миссией милосердия и с полного одобрения Нитти.
     - Я хочу, чтоб ты убедил меня в этом. Мне пришлось рассказать ему с подробностями, почему я нахожусь здесь, что мне нужно вернуть девушку Кэнди Уолкера Лулу ее страдающему папочке-фермеру.
     Похоже, он проглотил это, сам будучи сыном фермера, но сказал:
     - Я могу проверить это, позвонив по телефону.
     - Знаю, что можешь. Но неужели ты действительно хочешь, чтобы Нитти узнал о твоем появлении здесь? Вряд ли он получит большое удовольствие от операции, которую вы планируете на завтра, ты же понимаешь.
     Диллинджер достал новую сигарету, прикурил ее, в оранжевом облачке пламени выражение его лица чуть смягчилось.
     - Он не узнает, что я вовлечен в это дело, пока ты сам не скажешь ему.
     - А почему я должен ему говорить об этом?
     Он не ответил, помолчал, потом задумчиво произнес:
     - Я предполагаю, тебе захочется забрать девчонку и удрать. Просто плюхнуться в один из этих автомобилей, спасти прекрасную девицу и не принимать участия в завтрашнем деле.
     Мой ответ на прямо поставленный вопрос должен был все решить: это я мог видеть по его напряженному лицу, слышать в его голосе.
     Но я должен был сказать то, что он хотел услышать.
     Итак, я сказал:
     - Нет, черт возьми. Я участвую.
     Он изучающе смотрел на меня:
     - Ты участвуешь?
     - Да, черт побери. Двадцать пять тысяч стоят того, чтобы я участвовал.
     - Я вижу, ты смелый парень, Геллер, честно расстался с полицией. Почему же ты пожелал принять участие в похищении?
     Я изобразил самую широкую ухмылку:
     - Гувер для меня никто. Федералы не дали мне ничего, кроме беды, когда вы инсценировали тот спектакль у "Байографа". Моя цель - выставить их дураками и схватить побольше монет...
     Он изучающе смотрел на меня.
     - Понимаешь, приятель, мне очень пригодились бы двадцать пять тысяч. В прошлом месяце у меня было два с половиной клиента, и один из них - ты.
     Он затянулся сигаретой.
     Я продолжал:
     - Пойми, я вхожу в дело не для убийства, хочу, чтобы ты дал слово, что Гувер не будет убит. Даже если они не заполучат деньги.
     Помолчав, Диллинджер сказал:
     - Даю тебе слово.
     И протянул свою руку. Я пожал ее.
     - Черт, - сказал я, - все, что я должен, так это запереться на несколько недель с очаровательными женщинами. Мне доводилось выполнять работу и похуже.
     Диллинджер искренне рассмеялся.
     - Да, бывают способы зашибить двадцать пять тысяч и похуже. А когда все это завершится, ты, наверное, захватишь какую-нибудь юбку и испаришься?
     - Именно так, - ответил я.
     - Но Геллер, если ты меня обманываешь и все это набрехал, - ты будешь мертв. Уяснил?
     - Понял.
     Он бросил сигарету в траву, и мы пошли обратно, обходя туристские домики.
     Пока мы шли, я не удержался и сказал:
     - А ты актер, Диллинджер. Тогда, в моем офисе, по-настоящему сумел включить меня в действие.
     Он улыбнулся.
     - У меня всегда была склонность к обману.
     - У меня тоже, Джон.

39

     Мы снова собрались, как и накануне вечером, в той же накуренной комнате, только теперь днем, и солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески.
     Они не исключали возможность того, что феды пометят банкноты. Такое произошло при захвате Бремера, и деньги оказались такими "горячими", что ни один скупщик краденого сначала не желал и дотрагиваться до них. С большим трудом впоследствии их удалось продать всего за десять процентов номинала. Карпис заверил всех, что в данном случае они будут требовать, чтобы выкуп состоял из бывших в употреблении банкнот, обмен за выкуп произвести как можно быстрее, чтобы в этом случае феды не успели переписать все номера.
     Были и другие варианты, например Флойд предложил не сразу пускать в обращение полученные деньги, а некоторое время спустя, и начать с нескольких купюр - просто посмотреть, что получится. Карпис выдвинул другое предложение - несколько купюр из бумажника Гувера подменить деньгами, которые они получат в качестве выкупа.
     - Если эти деньги "горячие", - заявил Карпис, - тогда Гувер окажется первым, кто пустит их в оборот. Газеты сразу сообщат, что помеченные деньги объявились. Скорее всего, это будет в Вашингтоне, и мы узнаем, нужно ли нам продавать свою полученную наличность скупщикам краденого.
     Нельсон, обращаясь ко всем, спросил:
     - Кто знает хорошего скупщика "горячих" денег? Я слышал, что Док Моран вышел из бизнеса.
     Несколько улыбок приветствовали этот образчик юмора висельников, а затем Док Баркер вдруг спросил:
     - Кто-нибудь слышал о парне по имени Нат Геллер?
     Баркер сидел рядом со мной, и, когда он произнес мое имя, я почувствовал дрожь во всем теле. В такой ситуации пистолет был бесполезен.
     Я быстро взглянул на Диллинджера, играющего роль Салливана, и заметил под усами нечто, напоминающее улыбку.
     - Да, я знаю его, - сказал Карпис, - он управляет столом "Парквью" в Гаване. Мысль хорошая. Геллер - подходящий человек для продвижения наличности в случае, если нам пометят банкноты.
     Я облегченно вздохнул, и Док взглянул на меня:
     - С тобой все в порядке, Лоуренс? Ты вздохнул, как старый пень, испуская свой последний вздох.
     Я изобразил улыбку:
     - Видел бы ты меня до того, как я бросил курить.
     Он усмехнулся. Потом снова обратил свое внимание на Карписа, который просил у членов группы согласия придержать деньги до тех пор, пока они не определят, пометили феды деньги или нет. Если пометили, то продать всю сумму перекупщику до раздела. С его вариантом согласились все.
     После финального напутствия мы вывалились наружу. Салливан направился ко мне с кривой улыбкой на лице. Он оглянулся, чтобы удостовериться, не подслушивает ли кто нас, а затем спокойно сказал:
     - Ты был белый, как привидение, приятель. Думаешь, ты, единственный Нат Геллер на свете?
     - Полагаю, что если у тебя может быть двойник, то найдется и парочка Натанов Геллеров.

***

     Мы были примерно в часе езды от Чикаго. Карпис, Флойд и Салливан уехали около двух часов в одной машине; в другой - в три часа - Нельсон, Чейз и братья Баркеры. Я должен был уехать в четыре, в "Аубурне" с Мамочкой, а за нами будет следовать "форд-седан" с Долорес за рулем. В этой машине вместе с Луизой поедут Пола и жена Нельсона Хелен.
     Вскоре, как только отбыл автомобиль Нельсона, я вновь очутился в обклеенной обоями комнате в постели с Луизой. Не хочу сказать, что она была какая-то особенно ненасытная, сексуальная нимфоманка, нет. Она нормально наслаждалась актом, но ей нравилось мое внимание, нравилось обниматься, прижиматься ко мне. А мне было приятно находиться рядом с ней.
     Может быть, близость с такой сильной женщиной, как Салли, заставила меня оценить эту девушку. Мне нравилось, как она смотрит на меня, склоняясь ко мне.
     Роль защитника впечатляла меня так же, как впечатляли ее большие карие глаза, коротко подстриженные белокурые волосы и ее светлая кожа...
     За эти два дня я обладал ею полдюжины раз. Я находил это странным. Но хорошо понимал, что это нечто большее, чем просто своего рода чувство вины от того, что я спал с дочерью моего клиента.
     Мы лежали голые под простынями, и я обнимал ее. Она положила голову на сгиб моей руки, прижавшись щекой к моей груди, и рукою с розовыми ногтями ласкала мою грудь.
     - Как бы ты отнеслась к тому, чтобы избавиться от всего этого? - спросил я ее.
     Она приподняла голову, ее карие глаза блеснули.
     - От чего избавиться?
     - От такой жизни - в дороге, в гонке. От того, чтобы жить с преступниками, Луиза.
     Она улыбнулась и снова опустила голову мне на грудь.
     - Для меня ты не преступник. Ты мой Джентльмен Джим...
     - Вспомни, о чем мы говорили вчера? О большом городе, о том, что ты поищешь работу...
     - Д...да. Но мне показалось, что это был просто разговор.
     - Это был не просто разговор. Неужели не понимаешь, что тебя больше ничто не привязывает к такой жизни.
     - Но я была с Кэнди с самого...
     - Кэнди мертв.
     Ее голова по-прежнему лежала на моей груди, словно она прислушивалась к биению моего сердца.
     - Но ведь сейчас я с тобой, разве не так?
     - Правильно, сейчас ты со мной. Но я не Кэнди Уолкер и не грабитель.
     - Разве?
     - Луиза, я не живу в туристских хижинах, на фермах и на задних сиденьях автомобилей. Я живу в Чикаго.
     - Но это еще не значит, что ты не грабитель.
     Она подловила меня.
     - И все же я не грабитель.
     - Кто же ты тогда? Гангстер?
     Она, очевидно, слышала о Чикаго.
     - Нет, Луиза. Послушай. Я могу помочь тебе начать новую жизнь.
     Она снова приподняла голову, ее карие глаза сузились - я задел-таки ее чувства.
     - Я не уголовница. Может быть, я и грешна, но не уголовница.
     - Знаю, что ты не уголовница. Но неужели тебе не хочется начать новую жизнь? Может быть, в Чикаго?
     - Хочется. Но это, наверное, не так... просто.
     - Поверь, просто. Кроме того, я буду рядом, чтобы помочь тебе.
     Она подняла голову, улыбнулась.
     - А что, я нуждаюсь в помощи?
     - Конечно, и первое, что ты должна сделать, так это вернуться домой.
     Она перестала улыбаться:
     - Домой? Зачем?
     - Повидаться с отцом.
     - Ох... Право же, не знаю...
     - Ты должна наладить с ним отношения. Это нужно прежде всего для тебя самой. Ты ему многим обязана.
     - Мне бы не хотелось встречаться с ним наедине.
     - А кто сказал, что ты окажешься с ним наедине?
     - Ты, что, намерен поехать со мной?
     - Конечно, и быть рядом с тобой.
     - Тогда я подумаю, - сказала она, прижимаясь ко мне.
     Я помогал ей, я понимал, что помогал ей. Но я все еще чувствовал себя последним негодяем. И понимал, что после того, что произошло между мной и ею, мне лучше было бы никогда не встречаться с ее отцом; просто нужно доставить Луизу к нему и получить эту тысячу баксов.
     Это вовсе не означало, что я не хотел рассказать ей правду. Но если бы я сделал это, то мог бы спровоцировать уход Луизы от меня и тогда потерял бы обещанные ее отцом деньги.
     Или она могла кинуться к Ма Баркер или Хелен Нельсон, или остальным, а некоторые из них имели пистолеты. Что тогда станется со всеми моими планами?

***

     Итак, в четыре часа я был в пути с Ма Баркер, которая занялась моим воспитанием.
     - Это большая ответственность, - сказала она, поддразнивая меня, - приглядывать за целым домом женщин...
     - Я думаю, они бы могли приглядывать за мной, Ма, - ответил я, улыбаясь. Она тоже улыбнулась.
     - Ты ведь не собираешься обижать эту девушку?
     - Вы имеете в виду Лулу? Конечно, нет.
     - Тебе досталась хорошая девушка. Не отпускай ее от себя.
     - Постараюсь.
     Я припарковал "Аубурн" на открытой площадке перед большим кирпичным трехэтажным домом на Пайн-Гроув, где когда-то жил настоящий Джимми Лоуренс. Вскоре на полквартала ниже Долорес остановила свой автомобиль. Я взглянул на часы: пять пятнадцать. Захват Гувера назначен на без десяти семь. У нас была еще масса времени. Я внес в дом багаж девушек, и они все разгалделись. Когда все вещи были размещены по спальням, было уже около половины шестого.
     Мамочка предложила Луизе и мне небольшую комнату, отделанную всеми оттенками голубого, с двуспальной кроватью под нежно-голубым покрывалом. Над накрытым салфеточкой туалетным столиком висела картина, изображающая Иисуса Христа.
     - Дети, вы можете здесь укрыться, - сказала она. Луиза поблагодарила ее:
     - Спасибо, Ма, - вы святая.
     Я тоже поблагодарил ее, но не мог полностью отдаться отдыху после дороги, с картиной Иисуса или без нее. Ма сказала:
     - Джимми, я понимаю, тебе хотелось бы удрать от нас, особенно сегодня, но... мне кое-что нужно.
     - Да? - удивился я.
     - Да. Пойдем со мной.
     Я с Луизой на буксире последовал за ней.
     Мы прошли в большую, белую кухню. Ма открыла передо мной холодильник, показывая почти пустые полки.
     Она распростерла руки, словно ангел крылья.
     - Что я могу приготовить на ужин, если ты не сходишь в магазин?
     И в самом деле - что?
     - Если вы все запишете. Мамочка, - сказал я, - то я, конечно, схожу за покупками, пока магазины не закрылись.
     Она села и стала каракулями исписывать лист бумаги. А я-то голову ломал, какой выдумать предлог, чтобы выйти из дома. Собирался сказать, что мне нужно побывать у себя на квартире, взять некоторые вещи для моего пребывания здесь. Но она сама выручила меня. Карпис просил меня оставаться у телефона весь остаток дня и вечер на случай, если возникнет нужда в какой-то дополнительной помощи. Но теперь мною командовала Ма, которая в этот самый момент вручала мне список гастрономических покупок и тем самым прикрывала меня.
     - Пойдем, - обратился я к Луизе, протягивая руку, - составь мне компанию.
     - Конечно, - согласилась она, беря меня за руку.
     - Но Док и Артур просили девушек сегодня оставаться дома, - возразила Ма.
     - Но вы же не хотели бы послать мужчину в магазин одного, верно? - спросил я.
     - Ты прав, - сказала она, - сейчас достану свою шляпку и пойду с тобой сама.
     - Я возьму Луизу. Лучше не оставлять девушек. Если Док или Артур позвонят, то, наверное, не захотят разговаривать с кем-нибудь из этих глупеньких девушек. Они захотят говорить с вами, Ма, - убеждал я ее.
     Она улыбнулась, сцепила свои пухлые ладошки и, взмахнув ими, воскликнула:
     - Тогда, кыш, вы оба, кыш!
     Мы направились к выходу через гостиную. Пола вытянулась на зеленой софе в большой комнате Ма со стаканом виски в руке, который подняла и, подмигнув нам, сказала:
     - Вы очаровательная пара.
     Хелен Нельсон сидела, грустная, у окна, она беспокоилась о своем муже. Долорес в другой комнате распаковывала вещи. Мамочка, которой на кухне нечего было делать, вернулась к своей незаконченной мозаике деревенской церкви.
     Вскоре мы с Луизой уже сидели в "Аубурне" и ехали по направлению к Лупу.
     Спустя некоторое время Луиза спросила:
     - А в какой магазин мы направляемся? Мы уже проехали Лэйк-Шор-драйв, справа промчался Голд Коаст, слева озеро. Вдалеке показался Дрэйк.
     - Мы едем не в магазин, - ответил я.
     - А куда же?
     - Просто сейчас я увожу тебя от того места.
     - Да?
     - Да.
     - Но я... я оставила там все свои вещи! Одежду... щетку... альбом с вырезками...
     Я взглянул на нее.
     - Ты оставила там все, Луиза. Понимаешь? Все...
     Она ничего не поняла, но промолчала.
     Было почти шесть, когда я остановил "Аубурн" на аллее за зданием, в котором находился мой офис, и поставил его на свободное место рядом с моим "шеви-купе". Взял Луизу за руку, словно ребенка, быстро пошел мимо кулинарии на углу к двери между "Барни коктейль лоунж" и ломбардом. Затем - на лестницу, четыре пролета вверх. Каблуки Луизы эхом отдавали за моими шагами, когда она следовала за мной, ей пришлось почти бежать. Я отпер дверь офиса.
     - Но это офис детектива! - сказала она, прочитав табличку на стеклянной матовой двери.
     - Правильно.
     Я затворил дверь за ней. Луиза стояла, оглядываясь и прижимая к груди сумочку.
     - Это кровать Мерфи? - спросила она.
     - Да, - сказал я, кидаясь за стол и вытаскивая телефонный справочник из ящика.
     - Здорово! Я видела такую мебель на Всемирной выставке.
     - Все видели, - сказал я, ища в книжке номер.
     - А чье это жилье?
     - Друга, - сказал я, быстро набирая номер.
     - Интересно, нужна ли ему секретарша.
     - Кто знает, - сказал я, услышав сигнал "занято". Я сел за стол. Итак, линия в "Бэнкерс билдинг" занята. Было всего лишь пять минут седьмого. Захват состоится не раньше шести пятидесяти. У меня еще было время.
     Она села напротив меня в кресло, в котором совсем недавно сидел ее отец.
     - Почему мы здесь? - спросила Луиза. Она была растеряна, глаза - широко раскрыты.
     - Это безопасное место, - ответил я, барабаня пальцами по столу.
     - А как насчет Ма, и Полы, и всех других?
     - Они остались в прошлом, дорогая.
     - В прошлом...
     - Да. И ты оставляешь это прошлое, поняла?
     - Не совсем...
     - Ты знаешь, что сегодня должно произойти, примерно через сорок пять минут?
     - Нет, - сказала она, покачав головой.
     - Похищение. Ты что, хочешь стать участницей этого?
     - Нет, - ответила Луиза неуверенно.
     - Забудь Ма, Полу и всех других.
     - Почему?
     - Потому что эти люди лезут в неприятности. Ты ведь не хочешь попасть в беду?
     Ее лицо по-прежнему выражало растерянность.
     - Ты не донесешь на них?..
     - Никогда не волнуйся о том, что я собираюсь сделать, - сказал я, снова набирая номер. Опять занято.
     - Я не хочу, чтобы ты донес на них, - сказала она. - Джим, пожалуйста, не делай этого.
     - Ты теперь со мной, помнишь это?
     - Джим...
     - Так ты со мной теперь?
     - Да...
     - Значит, ты должна идти со мной до конца. Ты шла с Кэнди Уолкером, теперь должна идти со мной, черт возьми.
     - Пожалуйста, не кричи на меня, Джим. Пожалуйста, не кричи.
     - Извини, - сказал я.
     Она стояла, опершись руками о стол, и ее большие карие глаза, которые я так любил, молили меня.
     - Джим, если ты звонишь в полицию, то не упоминай Ма, Долорес, Полу и Хелен. Пожалуйста. Обещаешь?
     - О'кей, обещаю.
     Луиза сказала о полиции. Может, действительно туда позвонить. Но мне казалось, что Коули и Пурвин захотят сами провести это дело. Предотвращение киднеппинга собственными силами превзойдет все ожидания местных копов вытащить задницу их директора из пекла.
     И я мог воспользоваться расположением Пурвина и Коули - поскольку влип в это дело очень сильно. И лучше вытащить меня им, нежели чикагским полицейским. Господи! Меня ведь могут обвинить в соучастии в убийстве доктора Джозефа Морана, если правильно преподнести это дело. И в то же время, если постараться, то можно доказать и мое участие в похищении Гувера. Но время уходило, если захват произойдет, я окажусь в куче дерьма и утону в нем. В любом случае, я должен позвонить в полицию.
     Номер в "Бэнкерс билдинг" все еще был занят.
     На часах шесть десять. Я встал и опустил кровать Мерфи.
     - Джим, что ты делаешь?
     Луиза, наверное, подумала, что я сексуальный маньяк.
     - Ты уверен, что это прилично у твоего друга...
     - Все в порядке. Просто тебе надо немного отдохнуть, а я должен выйти ненадолго.
     - Куда?
     - Всего несколько кварталов отсюда. Мне назначена встреча.
     - А если твой друг вернется?..
     - Это будет о'кей. - Я присел на край кровати. - Приляг, Луиза, поспи немного, О'кей?
     - Джим, объясни, что происходит? В ее глазах были слезы.
     Не желая, я присоединился к тем, кто оскорблял эту девушку, помыкал ею, причинял ей боль. Проклятье. Черт. Я сел на кровать рядом с ней, обнял ее.
     - Я не задержусь долго. Оставайся здесь и не волнуйся. Завтра отвезу тебя повидаться с твоим отцом.
     - Ты думаешь, он будет рад?
     - Да.
     - Ты сказал, Джим, что я должна оставить прошлое позади.
     - Да, но я собираюсь быть с тобой и на твоей стороне. А потом мы вернемся в большой город и найдем тебе какую-нибудь честную работу. В самом деле, мой друг, который заведует этим офисом, думаю, захочет взять тебя секретарем. Тебя это устроит?
     Луиза улыбнулась, но это была натянутая улыбка.
     - Конечно, Джим.
     Я поцеловал ее в щеку. Она притянула меня к себе и крепко поцеловала в губы. В этом поцелуе было больше отчаянья, чем страсти, я тоже прижал ее к себе и ласково прошептал на ухо:
     - Я не причиню тебе зла, Луиза, и вообще никто больше не причинит тебе зла...
     Я укрыл ее покрывалом. Она благодарно улыбнулась мне.
     Закрыв за собой дверь офиса, я помчался. Было уже шесть пятнадцать.
     До "Бэнкерс билдинг" было три или четыре минуты хода п