- Да ни к чему. Ни у  кого  никаких  мотивов.  В  деньгах
никто не нуждается. Единственное, в чем можно уличить жену Леонидиса и  ее
молодого человека, - это в том, что последний  смотрел  на  нее  бараньими
глазами, когда та наливала ему кофе.
     - Ну-ну, Тавернер, - вмешался я, -  я  могу  несколько  разнообразить
вашу информацию. - Можешь? Итак,  мистер  Чарлз,  что  же  удалось  узнать
в_а_м_?
     Я сел, закурил, откинулся на спинку стула и выдал:
     - Роджер Леонидис с женой собирались уехать за  границу  в  следующий
вторник. У Роджера  с  отцом  произошел  бурный  разговор  в  день  смерти
старика. Старый Леонидис обнаружил какой-то непорядок в делах фирмы  сына,
и Роджер признал себя виновным.
     Тавернер побагровел.
     - Откуда, черт побери, ты узнал это? - осведомился  он.  -  Если  эта
информация идет от слуг...
     - Не от слуг, - сказал я. - От личного агента.
     - То есть?
     -  И  должен  заметить,  что,  в  полном  соответствии   с   канонами
детективной литературы, он - или, верней, она, или даже _о_н_о_ - во  всех
отношениях превзошло полицию... Кроме того, - продолжал я, -  мой  частный
сыщик наверняка держит про запас еще кое-какие сведения.
     Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать сразу  так  много
вопросов, что не знал, с какого начать.
     - Роджер! - наконец произнес он. Значит, у Роджера  рыльце  в  пушку,
да?
     Теперь, когда я все выложил, у меня стало как-то  нехорошо  на  душе.
Мне понравился Роджер Леонидис. Я вспомнил  его  уютную,  располагающую  к
приятному отдыху комнату, благодушие и дружелюбие стеснительного  великана
и понял, что совсем не хочу пускать по его следу гончих  псов  правосудия.
Можно предположить,  конечно,  что  информация  Джозефины  не  заслуживала
доверия, но мне почему-то так не казалось.
     - Значит, тебе сказал это ребенок? -  спросил  Тавернер.  -  Девочка,
похоже, в курсе всех происходящих в доме событий.
     Эти сведения - в случае их достоверности - в корне  меняли  ситуацию.
Если Роджер действительно, как предполагала  Джозефина,  совершил  крупную
растрату в фирме и если старик обнаружил злоупотребления сына,  последнему
было важно заставить старого Леонидиса молчать и  скрыться  из  Англии  до
того, как правда откроется. Возможно, Роджер оказался перед необходимостью
преступного действия.
     Было решено безотлагательно сделать запрос о положении  дел  в  фирме
Роджера Леонидиса.
     - Ну и шум поднимется, - сказал мой отец. - Это ведь огромный концерн
с миллионным оборотом.
     - Если фирма действительно обанкротилась, то ситуация проясняется,  -
сказал Тавернер. - Отец вызывает к себе сына. Роджер с перепугу признается
в растрате.  Бренда  Леонидис  в  это  время  находится  в  кино.  Роджеру
требуется только из комнаты Аристида пройти в ванную, опорожнить пузырек с
инсулином и наполнить его эзерином - и все дела. Или это могла сделать его
жена. По возвращении с работы она ходила на ту  половину  дома,  якобы  за
оставленной там трубкой мужа. Но при этом она могла подменить  инсулин  на
эзерин  до  прихода  Бренды.  Клеменси  абсолютно  хладнокровна  и  вполне
способна на подобный поступок.
     Я кивнул.
     - Да, скорее всего, это сделала Клеменси. У нее хватило бы  выдержки.
Вряд ли Роджеру Леонидису пришло в голову отравлять отца таким образом - в
этом фокусе с эзерином чувствуется работа женского ума.
     - Среди отравителей встречается очень много мужчин, сухо заметил  мой
отец.
     - И все равно, мне кажется, Роджер -  не  того  типа  человек.  Может
быть, они с женой действовали в сговоре.
     - Итак, мы имеем вариант леди Макбет, - подытожил  отец  после  ухода
Тавернера. Клеменси Леонидис  показалась  тебе  похожей  на  эту  героиню,
Чарлз?
     - Не особенно, - ответил я. - Леди Макбет была по сути  своей  алчной
женщиной. Клеменси Леонидис не такая. Непохоже,  чтобы  она  стремилась  к
обладанию чем-либо.
     - Но ведь она может страстно желать безопасности мужа?
     - Это да. И она может быть... жестокой.
     К_а_ж_д_ы_й_ _и_з_ н_а_с_ _ж_е_с_т_о_к_ _п_о_-_с_в_о_е_м_у_ - вот что
говорила София.
     Я поднял глаза и встретился взглядом со Стариком.
     - О чем ты задумался, Чарлз?
     Но я не ответил ему.
     На следующий день меня вызвали в Скотленд-Ярд, и в  кабинете  отца  я
обнаружил инспектора Тавернера.
     У последнего был очень довольный и возбужденный вид.
     - Фирма Леонидиса по поставкам на мели, - сообщил отец.
     - Разорится с минуты на минуту, - добавил Тавернер.
     - Вчера вечером курс их акций действительно резко упал, - сказал я. -
Но сегодня утром положение вроде бы поправилось.
     - Нам пришлось наводить справки очень осторожно, - сказал Тавернер. -
Никаких прямых вопросов. Чтобы не вызвать панику и не  встревожить  нашего
готового к отъезду джентльмена. Но полученная нами из некоторых  секретных
источников  информация  абсолютно  недвусмысленна.  Фирма   по   поставкам
находится на грани краха. Она не в  состоянии  выполнить  взятые  на  себя
обязательства. Дело в том, что в продолжении многих лет управление  фирмой
осуществлялось из рук вон плохо.
     - То есть виноват Роджер Леонидис?
     - Да. Он там главный, как ты знаешь.
     - И он тратил деньги фирмы...
     - Нет, это вряд ли, - покачал головой Тавернер. - То есть, может,  он
и убийца, но не мошенник. По правде говоря,  с  деловой  точки  зрения  он
просто... дурак. У него нет ни капли здравого смысла. То он  башку  очертя
бросается в какие-то сомнительные мероприятия, то колеблется  и  отступает
перед самыми выгодными сделками. Он облекает властью  людей,  менее  всего
способных защищать интересы фирмы. Роджер - недалекий, простодушный парень
и всегда доверял всяким проходимцам. В общем, во все  времена  и  во  всех
случаях он вел себя неправильно.
     - Да, такие люди иногда встречаются,  -  сказал  отец.  -  И  они  не
столько глупы, сколько плохо разбираются  в  людях.  И  обуреваемы  жаждой
деятельности в самые неподходящие моменты.
     - Бизнес не для таких, - заметил Тавернер.
     - И Роджер никогда и не стал бы заниматься бизнесом,  не  окажись  он
сыном Аристида Леонидиса.
     - Когда старик передал предприятие во владение сыну, оно  процветало.
Это была настоящая золотая жила! И новый владелец мог просто  сидеть  себе
сложа руки, пока дела шли своим чередом.
     - Ну нет, - отец покачал головой.  -  Никакое  предприятие  не  может
функционировать само по себе. Всегда должны приниматься какие-то  решения:
одного уволить, другого  принять...  Разные  нюансы  внутренней  политики.
Роджер Леонидис же во всех случаях принимал неверные решения.
     - Это точно, - подтвердил инспектор Тавернер. -  Он  лояльный  малый:
держал на работе самых никчемных людей - просто из симпатии или жалости. А
иногда ему в голову взбредали разные дикие  идеи,  которые  он  непременно
пытался воплотить в жизнь, несмотря на связанные с этим огромные расходы.
     - Но ничего противозаконного! -  уточнил  отец.  -  Абсолютно  ничего
противозаконного.
     - Тогда почему он пошел на убийство?  -  спросил  я.  -  Может  быть,
Роджер Леонидис не  мошенник  и  не  подлец,  а  просто  дурак,  -  сказал
Тавернер. - Это дела не меняет - или почти не  меняет.  Единственное,  что
могло спасти фирму по поставкам от краха, - это колоссальная сумма  денег,
полученная к... - он заглянул в записную  книжку,  -  к  следующей  среде,
самое позднее.
     - Именно такая сумма, какую он получит - или рассчитывает получить  -
по завещанию отца?
     - Совершенно верно.
     - Но он не сможет получить ее наличными.
     - Да. Но ему откроют кредит! Это одно и то же.
     Мой старик покивал.
     - А  не  проще  было  бы  просто  обратиться  за  помощью  к  старому
Леонидису? - предположил он.
     - Думаю, Роджер так и сделал, - сказал  Тавернер.  -  И  именно  этот
разговор  девчонка  и  подслушала.  Старик  наверняка  наотрез   отказался
выбрасывать деньги на ветер. Наверняка.
     Я подумал, здесь инспектор Тавернер, похоже, прав.  Аристид  Леонидис
отказался финансировать постановку пьесы для Магды, считая, что  спектакль
не будет иметь успеха. И последующие  события  доказали  его  правоту.  Он
всегда был щедр по отношению к своей семье,  но  не  собирался  вкладывать
деньги в сомнительные предприятия. А фирме Роджера требовались тысячи  или
даже сотни тысяч. Старик отказал сыну наотрез, и единственной возможностью
избежать банкротства для Роджера оставалась смерть отца.
     Да, мотив, конечно, достаточно серьезный.
     Отец взглянул на часы.
     - Я попросил его подойти сюда. Он  должен  быть  здесь  с  минуты  на
минуту.
     - Роджер?
     - Да.
     - "Приходи ко мне на  ужин  мухе  говорил  паук"?  -  пробормотал  я.
Тавернер казался несколько шокированным.
     - Мы сразу же введем его в курс дела, - сурово сказал он мне.
     Сцена была готова к началу действия, стенографистка сидела за  столом
в углу. Вскоре зазвенел звонок, и несколькими  минутами  позже  в  кабинет
вошел Роджер Леонидис.
     Он вошел энергичной и несколько неуклюжей походкой и тут же наткнулся
на стул. Как прежде, он напомнил мне огромного дружелюбного пса, и  я  тут
же решил для себя совершенно определенно, что инсулин на эзерин заменил не
этот человек. Этот обязательно разбил бы пузырек, расплескал лекарство  на
пол или как-нибудь еще испортил бы все дело. "Нет, - решил  я,  -  Роджер,
конечно, был посвящен в план  преступления,  но  исполнителем  задуманного
являлась Клеменси".
     Роджер говорил без умолку:
     - Вы хотели видеть меня? Вы обнаружили еще что-нибудь? Привет, Чарлз!
Сначала не заметил вас. Очень мило с вашей стороны  присутствовать  здесь.
Но, пожалуйста, скажите мне...
     Такой славный, такой по-настоящему  симпатичный  человек.  Но  многие
убийцы казались славными симпатичными людьми, как говорили впоследствии их
ошеломленные друзья. Чувствуя себя Иудой, я приветственно улыбнулся.
     Мой отец держался подчеркнуто холодно, был сдержан  и  официален.  Он
произносил гладкие, привычные фразы: "Показания... даны без принуждения...
Можете требовать присутствия вашего адвоката..."
     Роджер  Леонидис  отмел  в  сторону  все  эти  традиционные   формулы
характерным для него нетерпеливым жестом.
     Я заметил слабую сардоническую улыбку на губах инспектора Тавернера и
прочитал его мысли:
     "Э_т_и_ п_а_р_н_и_ в_с_е_г_д_а_ т_а_к_  у_в_е_р_е_н_ы_  в_  с_е_б_е_.
О_н_и_ н_е_ м_о_г_у_т_ о_ш_и_б_а_т_ь_с_я_. _О_н_и_ т_а_к_и_е_ у_м_н_ы_е_!"
     Я сел в уголке, не привлекая к себе внимания.
     - Я просил вас прийти сюда, мистер Леонидис, - говорил мой отец, - не
для того, чтобы сообщить вам нечто новое, а для того, чтобы услышать нечто
новое из ваших уст - то, о чем вы умолчали накануне.
     Роджер Леонидис страшно удивился:
     - Умолчал?! Но я рассказал вам все - абсолютно все.
     - Думаю, все-таки нет. Вы разговаривали с покойным в день его смерти?
     - Да, да! Мы с ним пили чай. Я говорил вам.
     - Да, говорили. Но вы не сообщили нам о содержании вашего разговора.
     - Мы... просто... беседовали.
     - О чем?
     - О текущих домашних делах, о Софии...
     - А о фирме по  поставкам  товаров  в  вашем  разговоре  случайно  не
упоминалось?
     Наверное, до сих пор я смутно надеялся, что Джозефина  все  выдумала,
но в следующий миг моя надежда бесследно испарилась.
     Роджер переменился в лице - теперь вместо волнения и озабоченности на
последнем было написано чувство, очень похожее на отчаяние.
     - Боже мой! - Великан упал в кресло и закрыл лицо руками.
     Тавернер лениво улыбнулся, как довольный кот.
     - Мистер Леонидис, вы признаете, что  были  недостаточно  искренни  с
нами?
     - Откуда вы узнали об этом? Я думал, никто не знает... Я не  понимаю,
каким образом кому-то стало известно содержание нашего разговора...
     - У нас есть свои способы узнавать правду, мистер  Леонидис.  -  Отец
сделал торжественную паузу. - Теперь вы, наверное, сами  видите,  что  вам
стоит все рассказать нам.
     - Да-да, конечно! Я все расскажу! Что именно вы хотите знать?
     -  Действительно  фирма  по  поставкам  товаров  находится  на  грани
банкротства?
     - Да. Ее уже ничем не спасти. Если бы  только  отец  умер,  не  успев
узнать ни о чем. Мне так стыдно... это такой позор...
     - Грозит ли вам судебное преследование?
     Роджер резко выпрямился.
     - Конечно, нет. Да, это банкротство - но банкротство честное. Я смогу
выплатить всем кредиторам по двадцать шиллингов на фунт, если  продам  все
свое имущество, - а я это безусловно сделаю. Нет, мне  стыдно,  что  я  не
оправдал доверия отца. Он мне так верил! Он отдал мне свою самую крупную -
и самую любимую - фирму. И никогда не вмешивался в мои дела, никогда  меня
не контролировал... Он просто... просто верил мне... А я обанкротился.
     - Значит, судебное преследование вам не грозит? - сухо сказал отец. -
Тогда почему же вы с женой собирались тайком уехать за границу?
     - Вы и это знаете?!
     - Как видите, мистер Леонидис.
     - Но разве вы не понимаете?! - Роджер порывисто подался вперед.  -  Я
не мог сказать отцу правду. Это выглядело бы так, будто  я  прошу  у  него
денег, будто я хочу, чтобы он снова помог мне встать на ноги. Папа... папа
очень любил меня. И обязательно захотел бы помочь мне. Но я не  мог...  не
мог больше заниматься бизнесом... потому что все эти неприятности начались
бы снова...  Я  совершенно  не  умею  вести  дела.  У  меня  нет  к  этому
способностей. Я не такой человек, каким был мой отец, - и  я  всегда  знал
это. Я очень старался, но у  меня  ничего  не  получалось.  И  я  был  так
несчастен... Боже! Вы себе просто не представляете, как несчастен я был! Я
долго пытался как-то выкрутиться и надеялся только на то, что милый старик
ничего не  прознает  о  моих  неприятностях.  Но  потом  стало  ясно,  что
банкротства не избежать... Клеменси все поняла и согласилась со  мной.  Мы
вдвоем придумали этот план. Никому ничего не говорить. Уехать. Пусть гроза
разражается после нашего отъезда.  Я  собирался  оставить  отцу  письмо  с
признанием... и мольбами о прощении. Отец всегда был так добр ко мне -  вы
себе не представляете! Но тогда бы он уже ничего  не  смог  поделать.  Вот
чего я хотел: не просить его ни о чем, а начать где-нибудь  вдалеке  новую
самостоятельную жизнь.  Жить  просто  и  скромно.  Выращивать  что-нибудь:
кофе... фрукты...  Зарабатывать  только  на  самое  необходимое.  Конечно,
Клеменси будет тяжело, но это  ее  не  страшит.  Она  прекрасная  женщина,
просто прекрасная!
     - Понятно, -  голос  моего  отца  был  холоден.  -  И  почему  же  вы
передумали?
     - Передумал?
     - Да. Почему в конце концов вы решили пойти к отцу и  просить  его  о
денежной помощи?
     Роджер непонимающе уставился на него:
     - Но я этого не делал!
     - Неужели, мистер Леонидис?
     - Вы все совершенно неправильно поняли! Это не я пошел к отцу, а о  н
послал за мной. Он все каким-то образом прознал в Сити - наверное, до него
дошел какой-то слух... Отец всегда все знал. Он задал мне  вопрос  в  лоб.
Конечно, я сразу же признался во всем... и все рассказал  ему.  Я  сказал,
что мучаюсь не столь из-за потерянных денег, сколько из-за  потерянного  в
его глазах доверия.
     Роджер судорожно сглотнул.
     - Милый папа! Вы не представляете, как он был добр  ко  мне!  Никаких
упреков. Сама доброта. Я сказал, что не хочу просить помощи у него...  что
хочу уехать, как и задумал... Но он даже  слышать  об  этом  не  желал.  И
настоял на денежной помощи моей фирме.
     - Вы хотите заставить нас поверить, что ваш отец намеревался  оказать
вам финансовую помощь? - резко спросил Тавернер.
     - Конечно. Он дал письменные инструкции своим торговым агентам.
     Кажется, Роджер заметил недоверие на лицах  двух  сидящих  перед  ним
мужчин, потому что вдруг вспыхнул:
     - Послушайте, это письмо до сих пор находится у меня.  Я  должен  был
отослать его, но потом, в этом смятении... и горе... Я забыл. Оно лежит  у
меня в кармане.
     Роджер вытащил бумажник,  порылся  в  нем  и  наконец  извлек  оттуда
искомое. Это был мятый конверт с  почтовой  маркой,  адресованный,  как  я
успел заметить, мистерам Греторексу и Ханбери.
     - Прочитайте сами, если не верите мне.
     Мой отец вскрыл конверт. Тавернер встал у него  за  плечом.  Позже  я
узнал, что в  письме  давались  указания  мистерам  Греторексу  и  Ханбери
продать некоторое имущество старого мистера Леонидиса и на следующий  день
прислать к последнему представителя их  фирмы  для  получения  инструкций,
касающихся помощи фирме по поставкам товаров.
     - Мы  выдадим  вам  расписку  в  получении  этого  документа,  мистер
Леонидис, - сказал Тавернер.
     Роджер взял расписку, поднялся и сказал:
     - Это все? Теперь вы видите, как было дело?
     - Мистер Леонидис дал вам это письмо, и затем вы ушли. Что вы  делали
дальше? - спросил Тавернер.
     - Я бросился к себе. Моя  жена  только  что  вернулась  с  работы.  Я
рассказал ей о решении отца. О, как он был добр  ко  мне!..  Я...  честное
слово... я едва соображал, что делаю...
     - И как скоро после этого у вашего отца случился приступ?
     - Сейчас, дайте подумать... где-то через полчаса или  час.  Прибежала
Бренда, страшно испуганная.  Сказала,  что  отцу  стало  плохо...  Я...  я
бросился с ней к старику. Но все это я уже рассказывал вам.
     - Во время вашего предыдущего визита на половину отца вы не  заходили
в смежную с комнатой отца ванную?
     - Вроде, нет. Нет... Точно, нет. А почему, собственно, вам  пришло  в
голову, что я...
     Отец улыбнулся, встал и протянул Роджеру руку.
     - Спасибо, мистер Леонидис. Вы очень помогли нам. Но вы  должны  были
рассказать нам все это раньше.
     Дверь за Роджером закрылась. Я  поднялся,  подошел  к  столу  отца  и
заглянул в лежащее на нем письмо.
     - Это может быть и фальшивка, - с надеждой произнес Тавернер.
     - Может быть, - согласился отец. - Но я  так  не  думаю.  Похоже,  мы
должны смириться с  ситуацией.  Старый  Леонидис  действительно  собирался
вызволять сына из беды. И  живой  Аристид  помог  бы  фирме  по  поставкам
быстрей и эффективней, чем это сделает сам  Роджер  после  смерти  отца  -
особенно сейчас, когда  обнаружилась  пропажа  завещания  и  точная  сумма
унаследованных Роджером денег неизвестна. Последнее означает задержку  дел
и  дополнительные  трудности.  А  банкротство  вот-вот  произойдет.   Нет,
Тавернер, у Роджера Леонидиса и его жены  не  было  причин  желать  смерти
старика... Напротив...
     Отец резко смолк, потом повторил задумчиво, как если бы размышляя над
неожиданно пришедшей ему в голову мыслью:
     - Напротив...
     - О чем вы подумали, сэр? - поинтересовался Тавернер.
     - Если бы Аристид Леонидис прожил еще хотя бы двадцать  четыре  часа,
дела Роджера были бы в полном порядке. Но старик умер внезапно, в  течение
следующего часа.
             - Хм. Вы думаете, кто-нибудь в доме желал
разорения Роджера?  - спросил Тавернер. - Имел в этом
какой-то денежный интерес? Маловероятно.
     - Каковы условия завещания?  -  спросил  отец.  -  Кому  же  все-таки
достаются деньги старого Леонидиса?
     Тавернер раздраженно запыхтел.
     - Вы же знаете этих юристов. От  них  никогда  не  добьешься  прямого
ответа. Согласно предыдущему завещанию, составленному  после  женитьбы  на
Бренде, последней остаются те же сто тысяч;  пятьдесят  тысяч  -  мисс  де
Хэвилэнд, а остальное  делится  пополам  между  Филипом  и  Роджером.  Раз
последнее завещание не подписано, вероятно, в силу вступит старое. Но  все
это не так просто. Во-первых, самим фактом  составления  нового  завещания
старое аннулировано.  Кроме  того,  существуют  свидетели,  видевшие,  как
мистер Леонидис  новое  завещание  подписывал.  Представляете,  к