ну стола. Я  пытался  вытащить  его  из  состояния  ступора,  в
котором он находился.
    Я не помню всего, что говорил. Мне хотелось его убедить, что  он
находится уже на грани выпадения из  цивилизованного  общества.  Мой
запутанный монолог прерывался громкими  хлопками,  доносившимися  из
того места, где был дом Мариэтты Фэблон.
    Первый  раз,  когда  послышались  звуки,  я  подумал,  что   это
выстрелы. Потом отверг  это  предположение,  когда  они  повторились
через  нерегулярные  промежутки.  Больше  было  похоже  на  хлопанье
ставен или незакрытой наружной двери на ветру.
    Тем временем Питер произнес смущенно:
    - Прошу прощения.
    - У себя просите прощения.
    - Сожалею, не понял.
    - Извиняйтесь у самого себя. Вы сами себе все делаете.
    Его лицо было как сдобный пончик.
    - Я не знаю, какой бес вселяется в меня.
    - Вы должны проконсультироваться с врачом. Это болезнь.
    - Вы думаете, мне нужен психиатр?
    - Все люди рано или поздно к ним обращаются. Вы можете себе  это
позволить.
    - Тем не менее не могу. Действительно. Я не вступлю во  владение
своими деньгами до будущего года.
    - Используйте кредитные возможности. Вы  можете  позволить  себе
обратиться к психиатру, если можете позволить нанять меня.
    - Вы действительно думаете, что у меня что-то с головой?
    - С вашим сердцем, - сказал я. - У вас  голодное  сердце.  Лучше
поищите, чем накормить его помимо пищи.
    - Я знаю. Потому-то и хочу получить Джинни обратно.
    - Вы должны сделать побольше этого. Если бы она увидела  вас  за
вашей трапезой... - Последовало зловещее  молчание.  Я  не  закончил
фразу.
    - Она видела, - произнес он. - В этом все дело. Когда  люди  это
видят, они начинают меня ненавидеть. Полагаю, что вы также  оставите
меня.
    - Нет, я хотел бы прояснить все обстоятельства.
    - Они никогда не прояснятся. Я безнадежен.
    Я попытался слегка возразить:
    - Моя  бабушка,  которая  жила  в  Мартинеце,  была  религиозной
женщиной. Она всегда говорила, что отчаиваться- большой грех.
    Он медленно покачал головой. Его глаза забегали внезапно.  Через
минуту он сорвался с места и  бросился  к  раковине  на  кухне.  Его
стошнило.
    В то время как я помогал прочищать раковину, его  отец  появился
в двери.
    - Бедный мой мальчик опять кушал?
    - Перестаньте, мистер Джемисон.
    - Не понимаю, что вы имеете в виду. -  Он  поднял  свои  бледные
руки, демонстрируя, какой он заботливый отец. - Я был своему сыну  и
отцом и матерью. Я должен был ими быть.
    Питер стоял у раковины спиной к отцу, не желая  показывать  свое
лицо. Спустя некоторое время отец ушел.
    При огромной главной кухне с кафельными  стенами,  раковинами  и
плитами имелась небольшая кухонька со стороны балкона.  Я  узнал  об
этой наружней кухне из-за шума у двери - какое-то  чихание,  скрежет
приближался и становился все более настойчивым.
    - У вас есть собака?
    Питер отрицательно помотал головой.
    - Может быть, приблудная? Давайте впустим. Дадим ей кусок гуся.
    Я включил свет в этой кухне  и  открыл  дверь.  Мариэтта  Фэблон
вползла на ступеньки. Она поднялась на  колени.  Ее  руки  обхватили
мои ноги. На ее груди на стеганом халате была  кровь.  Глаза  широко
раскрыты и блестели, как серебряные монеты.
    - Пристрелите меня.
    Я спустился и поддержал ее.
    - Это вы, Мариэтта? Кто это вас?
    Она глотала ртом воздух.
    - Любовник.
    Остаток ее жизни ушел с этими  словами.  Я  чувствовал,  как  он
покидает ее тело.


                              Глава 16

    В двери показался Питер. Он не стал проходить в наружную  кухню.
Ее заполнила смерть.
    - Что она сказала?
    - Она сказала, что ее застрелил любовник. Кого она имела в виду?
    - Мартеля, - автоматически сказал он. - Она мертва?
    Я посмотрел на нее. Смерть  как  бы  уменьшила  ее  в  размерах.
Будто я смотрел на нее через другую сторону бинокля.
    - Боюсь, что да. Вы бы лучше позвонили в полицию. Затем  скажите
отцу.
    - А нужно ли ему говорить? Он найдет повод обвинить меня.
    - Если хотите, я скажу ему.
    - Нет, я сам. - Он демонстративно пересек кухню.
    Я вышел в ветреную темноту и достал  фонарь  из  машины.  Хорошо
протоптанная дорожка вела от сада  Джемисонов  к  дому  Фэблонов.  Я
решил, что детские ножки Питера проложили ее когда-то.
    Появились свидетельства, что Мариэтта проползла по этой  дорожке
от самого дома: пятна крови и следы от коленей на земле. Ее  розовая
шапочка свалилась  там,  где  дорожка  проходила  через  пограничные
кусты.
    Передняя дверь дома громко хлопала. Я вошел внутрь и оказался  в
кабинете.  Там  над  всем  главенствовал  резной   письменный   стол
девятнадцатого столетия. Я пошарил в ящиках. Там не  было  любовного
письма   Одри   Сильвестр   к   Фэблону,   но   я   нашел    письмо,
заинтересовавшее меня  не  в  меньшей  степени.  Оно  было  написано
миссис  Фэблон  вице-президентом  банка  "Новая  Гранада",   Панама,
Рикардо Розалесом в  марте  этого  года.  На  довольно  высокопарном
английском в нем извещалось, что специальный счет, из которого  банк
периодически  выплачивал  ей  деньги,  уже  исчерпан  и  не  имеется
никаких дальнейших инструкций по  этому  поводу.  По  установившимся
правилам банка, для них, к  сожалению,  невозможно  назвать  имя  ее
патрона.
    На дне ящика я нашел фотографию в рамке. На  ней  был  изображен
молодой  лейтенант  авиационных  частей,  который  почти   наверняка
являлся Роем Фэблоном. Стекла в рамке не было, и маленькие  округлые
кусочки снимка были  грубо  выковырены.  Через  минуту  я  пришел  к
заключению,  что   фотография   была   растоптана   острым   женским
каблучком. Я подумал:  как  давно  Мариэтта  растоптала  изображение
своего мужа?
    В  том  же  ящике  я  нашел  тонкие  мужские  часы  с   четырьмя
латинскими словами, выгравированными на крышке: матиус анимис  аманд
амантур. Я не знаю латинский, но "аманд" значит что-то насчет любви.
    Я снова посмотрел на фото Фэблона.  Для  моего  натренированного
глаза  его  голова  казалась  сделанной  из  грубой,  пустой  внутри
бронзы. Он выглядел темным и решительным - тип мужчины,  в  которого
дочь могла влюбиться. Хотя он был красив, а Мартель нет, я  полагаю,
можно уловить их некоторое  сходство,  достаточное,  впрочем,  чтобы
Мартель мог вскружить ей голову. Я положил снимок и часы  обратно  в
ящик.
    Свет все еще горел в гостиной,  где  недавно  я  разговаривал  с
Мариэттой и слышал скрип ее зубов. Шнур от ее розового телефона  был
сорван со стены. На изношенном ковре краснели пятна крови.
    Отсюда она начала ползти к нам на кухню.
    Вдали слышалось завывание еще более громкое, чем ветер, и  более
мрачное. Это был звук сирены полиции, которая почти всегда  приходит
слишком поздно. Я вышел наружу, оставив  горящий  свет  и  хлопающую
дверь за собой.
    Когда я вернулся в дом Джемисонов, люди  шерифа  были  уже  там.
Мне пришлось объяснить, кто я, и показать свое удостоверение.  Питер
должен был поручиться, прежде  чем  меня  впустили  в  дом.  Они  не
позволили мне зайти на кухню.
    Их нежелание сотрудничать со мной меня  вполне  устраивало.  Это
меня оправдывало в  том,  что  я  попридержал  некоторые  результаты
собственных исследований. Но я напустил их на Мартеля. К двум  часам
дежурный офицер,  инспектор  Гарольд  Ольсен,  зашел  в  гостиную  и
сказал, что объявил розыск на Мартеля по всем статьям. Он добавил:
    - Вы можете идти домой, мистер Арчер.
    - Я думал, что подожду здесь и поговорю со следователем.
    - Я следователь, - сказал Ольсен. - Я сказал своему  заместителю
доктору Уилсу не беспокоиться  и  не  приходить  сюда  сегодня.  Ему
нужно отдохнуть. Почему вы не пойдете и не  отдохнете  дома,  мистер
Арчер?  -  Он  тяжело  надвинулся  на   меня,   здоровый,   упрямый,
медлительный швед, который любил, чтобы  его  советы  воспринимались
как  приказ.  -  Расслабьтесь  и  успокойтесь.  Мы  не  будем  иметь
результатов вскрытия по крайней мере в течение двух дней.
    - Почему так? - сказал я, не вставая со стула.
    - Мы всегда делаем так, вот почему.
    Он здесь был главный, и его слегка  выпуклые  глаза  не  терпели
малейшего ущемления его власти. Создавалось впечатление,  что,  если
бы его воля, он предпочел бы просто  иметь  дело  на  руках,  но  не
решать его.
    - Нет никакой спешки. Пуля попала в грудь, теперь мы это  знаем,
и, вероятно, прошла сквозь легкое.  Смерть  наступила  в  результате
внутреннего кровоизлияния.
    - Меня интересует, как умер ее муж.
    - Это самоубийство. Вам не нужен доктор Уилс, чтобы  подтвердить
это. Я вел это дело сам.
    Ольсен присматривался ко мне  более  внимательно.  Он  опасался,
что я могу  подвергнуть  сомнению  его  выводы,  и  от  такой  мысли
заранее приходил в ярость.
    - Это уже закрытое дело.
    - И нет возможности его снова открыть?
    - Нет, никакой. -  От  злости  он  зашипел  совсем  безграмотным
языком: - Фэблон совершил самоубийство. Он сказал  своей  жене,  что
собирается сделать это. И сделал. Нет данных, что  здесь  было  дело
нечисто.
    - Я думал, тело было изрядно подпорчено.
    - Акулами и скалами. Там большие волны, и его катало  по  дну  в
течение десяти дней. - Голос Ольсена прозвучал как угроза: - Но  все
повреждения были нанесены  после  того,  как  он  утонул.  Он  умер,
потому что утонул в соленой воде.  Доктор  Уилс  скажет  вам  то  же
самое.
    - Где я могу найти Уилса завтра?
    - Его заведение на первом этаже  госпиталя  "Мерси",  но  он  не
сможет сказать вам больше, чем я.
    Ольсен  покинул  комнату  с  видом  большого   мастера,   шедевр
которого раскритиковал заезжий поденщик. Я подождал, пока  заглохнут
шаги, и  прошел  в  библиотеку.  Дверь  была  заперта,  но  под  ней
виднелся свет.
    - Кто там? - спросила сквозь дверь домоправительница Вера.
    - Арчер.
    Она впустила меня. На ней  было  выгоревшее  кимоно.  Когда  она
присела на подушечку у ног Джемисона, я увидел два  черных,  похожих
на обрезанные провода, шнурка, свисающие у нее со спины.
    - Это что-то ужасное, - произнес Джемисон слабым голосом. -  Что
вы думаете об этом, Арчер?
    - Слишком рано меня об этом спрашивать.  Мариэтта  сказала,  что
любовник стрелял в нее. Это имеет  какое-либо  особое  значение  для
вас?
    - Нет.
    - У нее был любовник?
    - Конечно, нет, насколько мне это известно.
    - Если у нее не было любовника, то кто мог это быть?
    - Не имею представления. Откровенно, общего с  Фэблонами  с  тех
пор, как Рой умер, даже раньше, у меня оставалось мало. Это  правда,
что мы были близкими друзьями в колледже и несколько лет  потом,  но
наши судьбы пошли по разным  дорогам.  О  личной  жизни  Мариэтты  я
совершенно ничего не знаю. Но мне сдается, что она имела в  виду  не
своего любовника.
    - Вы говорите о Мартеле?
    - Боюсь, это вполне очевидный вывод. Но я  напал  на  любопытную
связь между ним и Мариэттой. Она получала какие-то  свои  доходы  из
банка "Новая Гранада".
    - Мариэтта?
    - Да, так. Выплаты прекратились пару месяцев назад.
    - Что это был за источник?
    - Не ясно.
    - Это может быть Мартель, и если так, можно  предположить  самые
невероятные вещи. Мариэтта могла продать ему свою дочь.
    - Она этого не сделала бы, - Джемисон был поражен такой мыслью.
    - Множество других матерей так поступают. Они  не  называют  это
продажей. Но все сводится к этому.  Балы  дебютанток  -  мероприятие
весьма близкое к тому, что происходит на рабском рынке в Судане.
    Вера хихикнула. Ее хозяин  взглянул  свирепо  на  нее  и  сказал
тоном упрека:
    - Но Мариэтта была предана Джинни.
    - Она тоже знает, как важны деньги. Она мне сама говорила.
    - В самом деле? Она, бывало,  разбрасывала  деньги  где  попало,
будто у нее неистощимые ресурсы. Я был вынужден сдерживать ее...
    Вера снова ехидно взглянула,  и  Джемисон  решил  не  продолжать
разговор. Я сказал:
    -  Может  быть,  ее   дочь   осталась   единственным   ресурсом,
оставшимся у нее.
    Я нарочно решил подогреть беседу. Джемисон понял, куда я клоню:
    -  Вполне  возможно,  вы  правы.  Мариэтта  очерствела  за   эти
последние годы, после смерти Роя. Но даже если  и  так,  почему  она
должна выдавать Вирджинию за сомнительного  иностранца?  У  нее  под
боком мой бедный сын Питер, готовый на это и желающий этого.
    - Я не знаю. Само замужество могло  быть  идеей  Джинни.  А  тот
факт, что Мариэтта и Мартель  получают  деньги  из  того  же  самого
панамского источника, является простым совпадением.
    - Хотя вы не верите этому?
    - Нет. Я потерял свою веру в  совпадения.  Все  в  жизни  бывает
одно  к  одному.  Конечно,  большей  частью  это  "одно  к   одному"
проявляется в форме повторяющейся смерти. А то  обстоятельство,  что
миссис Фэблон была убита, вновь поднимает вопрос о смерти ее мужа.
    - Но разве Рой не сам покончил с собой?
    Вера скривилась, будто он сказал что-то  неприличное.  Она  даже
перекрестилась потихоньку.
    - Во всяком случае,  это  официальная  версия,  -  сказал  я.  -
Сейчас проблема вновь возникает. Я полагаю, вы опознали тело?
    - Я был одним из тех, кто опознавал.
    - Вы уверены, что это был Рой Фэблон?
    Он заколебался и неловко задвигался в кресле:
    - Я был уверен в то время.  Это  означает,  что  я  должен  быть
уверен и сейчас, не так ли? Я строю выводы не по  памяти.  Его  лицо
было раздуто, все порезано и поцарапано.
    Джемисон зажмурил глаза. Вера дотянулась до его  руки,  взяла  в
свою и держала ее.
    - Так что вы не можете быть уверены, что это был он.
    -  Нет,  если  бы  только  посмотрел  на  него.  Он  значительно
трансформировался в море. Но у меня нет причин  сомневаться  в  том,
что это был Рой. Доктор, проводивший осмотр, доктор  Уилс,  говорил,
что у него имеется неопровержимое доказательство, что это был Рой.
    - Что за доказательство?
    - Это имело отношение к рентгеноскопии старого перелома ноги.
    - Тогда нужно было внимательно отнестись к этому.
    - К чему? - произнес он с раздражением.
    - К возможности того, что это было  сфабрикованное  самоубийство
и кто-то еще носил плащ Фэблона. Это заслуживает  внимания.  Но  то,
что вы только что мне сообщили, исключает такое подозрение.
    - Думаю, это так.
    - Минуту назад, - сказал я, - вы упомянули о  взятии  на  поруки
миссис Фэблон.
    - Это происходило в далеком прошлом.  Я  помогал  им  обоим  при
случае. Я чувствовал в своем роде ответственность за Роя.
    Вера мотнула сердито головой:
    - Вы отдали ей дом.
    - Какой дом? - спросил я.
    Джемисон мне ответил:
    - Тот самый, в котором она живет, вернее, жила. Я по правде,  не
отдавал ей его. Она им пользовалась. В конце концов, она была  добра
к моему бедному сыну. Так же, как и Рой в свое время.
    - Он здорово вас нагрел?
    - На несколько тысяч. Могло быть  и  больше,  но  большая  часть
моего капитала  содержалась  в  кредитных  операциях.  Рой  отчаянно
нуждался в деньгах в последние дни. Он играл на  деньги,  которых  у
него не было.
    - Играл с субъектом, которого звали Кетчел?
    - Да, это было его имя.
    - Вы знали Кетчела?
    - Никогда не встречал, но слышал о нем.
    - От кого?
    - От Мариэтты. В течение десяти или одиннадцати дней, когда  Рой
пропадал, и прежде, чем  всплыло  его  тело,  Мариэтта  очень  много
говорила о Кетчеле. Казалось, что она подозревает, что он убил  Роя.
Но у нее не было улик. Я разубедил ее идти  в  полицию.  После  того
как факт самоубийства был установлен, она бросила эту затею.
    Вера снова нескладно заерзала  и  потянула  Джемисона  за  руку,
будто умершая женщина была ее соперницей:
    - Идите в кровать. Вы совсем сумасшедший, если сидите  всю  ночь
напролет.
    Особая атмосфера благопристойности в доме улетучилась. Я  встал,
чтобы уйти. Вера взглянула на меня с облегчением.
    Джемисон сказал, не обращая на нее внимания:
    - Я тогда пришел к выводу, что Мариэтта имела свои  фантазии  об
убийстве потому, что было тяжело смириться с мыслью  о  самоубийстве
Роя. Вы же не думаете, что у нее все же что-то имелось?
    - Возможно, и было.  Инспектор  Ольсен  утверждает,  что  Фэблон
явно утонул в  соленой  воде.  Это  могло  быть  способом  совершить
убийство. Но я все же хотел бы поговорить  с  Кетчелом.  Думаю,  вам
неизвестно, где его найти.
    - Не имею ни малейшего представления. Для меня это просто имя.
    Вера   сверлила   меня   глазами,   стараясь   выставить   меня.
Полицейские еще находились в  кухне.  Мариэтту  убрали.  Не  было  и
Питера. Большая комната приобрела вид мрачной казенной пустоты,  так
мне знакомой. Однажды я сам был полицейским,  состоял  в  частях  на
Лонг-Бич.


                              Глава 17

    Я направился обратно к гавани по океанскому  бульвару,  к  отелю
"Брейкуотер", где намеревался провести остаток ночи.  Один  или  оба
из Гендриксов могли там объявиться, хотя я и не ожидал их.
    Я невольно  притормозил,  когда  оказался  около  зарослей,  где
обитали бродяги. Хорошо, что я  это  сделал,  иначе  бы  не  заметил
"кадиллак" Гарри. Он стоял на травянистой полосе на  стороне  океана
уткнувшись в ствол  пальмы.  Налицо  были  следы  аварии.  Основание
дерева  хранило  следы  удара.  Тяжелый  бампер  машины  вдавился  в
радиатор, на ветровом стекле отложился отпечаток чьей-то  головы.  Я
нашел несколько брызг крови на переднем сиденье.
    Кто бы ни взял  и  ни  изуродовал  машину,  ключ  для  зажигания
остался на месте. Я сделал то, что мне следовало бы сделать  раньше:
использовал ключи, чтобы открыть багажник.
    Там лежал Гарри спиной ко мне. Я просунул руку ему под голову  и
повернул его лицом. Он был жестоко избит. Пока он не издал стона,  я
думал, что он мертв.
    Я просунул руки под его ноги и плечи и, приподняв, вытащил  его,
положил на траву и осмотрелся, надеясь на помощь.  Ветер  завывал  в
сухих  пальмовых  кронах  над  головой.  Не  было  видно  ни   одной
человеческой души.  Но  я  не  хотел  оставлять  Гарри.  Кто-то  мог
украсть его снова.
    Я пересек пляж, чтобы намочить водой  платок,  и  промочил  одну
ногу.
    Гарри стонал, когда  я  обтирал  ему  лицо  платком,  но  он  не
очнулся. Я поднял его веко и увидел только белок.
    Я подсчитал, что он  находился  в  бессознательном  состоянии  в
течение шести или семи часов. У  меня  уже  не  было  сомнений,  что
кровь на каблуке Мартеля принадлежала Гарри. Я решил отвезти  его  в
больницу. Я был уже на полпути  к  своей  машине,  когда  патрульная
машина  с  красным  фонарем  на  крыше   появилась   в   виду.   Она
остановилась, и из нее вышел полицейский.
    - Что вы здесь делаете?
    - Этот человек попал в  аварию.  Я  собираюсь  доставить  его  в
больницу.
    - Это сделаем мы.
    Это был молодой офицер со срывающимся голосом. Он взял Гарри  из
моих рук и положил его не заднее сиденье  своего  автомобиля.  Затем
он повернулся ко мне с рукой на пистолете.
    - Мне кажется, его избили.
    - Да.
    - Дайте посмотреть ваши руки. Подойдите к свету.
    Я показал свои руки в  луче  фар.  Второй  полицейский  сошел  с
шоферского места и подошел сзади.
    - Я не бил его, можете сами посмотреть.
    - А кто это сделал?
    - Не знаю. - Мне не хотелось затрагивать вопрос о Мартеле.  -  Я
увидел разбитый автомобиль, открыл багажник, а  там  лежал  он.  Это
его машина. Думаю, что ее украли.
    - Вы его знаете?
    - Слегка. Его зовут Гарри Гендрикс. Мы оба остановились в  отеле
"Брейкуотер". Можете  найти  меня  там  позднее,  если  понадоблюсь.
Сейчас лучше было бы доставить его в больницу.
    - Не беспокойтесь, мы это сделаем.
    - В какой госпиталь?
    - Районный госпиталь, если  только  вы  не  заплатите  за  него.
Благотворительный требует дневной залог.
    - Ск