с здесь, в Монтевисте, в прошлом году.
    - А Джинни должна была закончить его в этом году?
    - Да, но она взяла отпуск на два года. Она  работала  сестрой  в
приемной клиники доктора Сильвестра, но ей работа не понравилась,  и
в прошлом году она вернулась в колледж.
    - Ваш профессор Таппинджер был одним из ее преподавателей?
    - Да, он преподавал ей большей частью французский.
    - А он хороший специалист?
    - Джинни считала так, и она была одной из лучших его студенток.
    - Тогда он смог бы нас выручить.
    Я посоветовал  Питеру  назначить  встречу  с  профессором  после
обеда, если возможно, и сказал, что подожду его  на  автостоянке.  Я
не хотел, чтобы Мартель видел нас уходящими вместе.


                              Глава 6

    -  Мистер  Джемисон  только  что  ушел,   -   сказала   женщина,
дежурившая у приемной конторки.
    У  нее   был   приятный,   мягкий   голос,   но   она   казалась
встревоженной. Я присмотрелся к ней. Внешне она  выглядела  молодой,
приятной особой в коричневом  твидовом  костюме.  Ее  темные  волосы
обрамляли овальное пикантное личико. Она была немного полновата,  но
это видимо, от сидячей работы.
    - Я разговаривал с мистером Джемисоном, но  никому  не  говорите
об этом.
    - А почему я должна говорить об этом?
    - Кто-нибудь может спросить вас.
    - Я никогда не говорю о приходах и уходах  наших  членов.  Кроме
того, я не знаю вашего имени.
    - Арчер. Лу Арчер.
    - Меня зовут Элла Стром.
    Дощечка на столе перед ней  гласила:  "Миссис  Стром.  Секретарь
Клуба" Она увидела, что я  рассматриваю  ее,  и  безразличным  тоном
произнесла:
    - В настоящий момент я не замужем, не миссис.
    - Я тоже. Когда вы сегодня свободны? Может, вместе поужи-наем?
    - Нет, сегодня я уже приглашена на ужин с танцами. Но благодарю.
    - Не стоит того.
    У парковки возле теннисных кортов Питер уже ждал  меня  в  своем
"корвете". Место окружали зеленые эвкалиптовые деревья, и их  слегка
больничный запах носился в  воздухе.  Игра  шла  лишь  на  одном  из
дюжины кортов. Тренер,  в  рубашке  с  надписью:  "Теннисный  клуб",
показывал маленькой девочке, как делать подачу, в то  время  как  ее
мамаша наблюдала за ними с боковой аллеи.
    - Профессора Таппинджера нет в своем офисе, и его  нет  дома,  -
сказал Питер. - Жена говорит, что он на пути домой.
    - Я еще  побуду  немного  здесь.  Насколько  я  понимаю,  миссис
Бегшоу живет при клубе?
    - Да, в  одном  из  коттеджей.  -  Он  махнул  рукой  в  сторону
деревьев позади площадки.
    - Вы спрашивали ее что-либо о Мартеле?
    - Нет.
    - Но вы знакомы с миссис Бегшоу?
    - Не настолько близко. Я знаю всех в Монтевисте,  -  добавил  он
нехотя. - И они знают меня, я полагаю.
    Я прошел через эвкалиптовые заросли и  через  ворота  в  заборе,
ограждающем примыкающую к территории бассейна лужайку. Дюжина  серых
кирпичных коттеджей, отделенных от своих соседей живой изгородью  из
цветущего кустарника, раскинулись на лужайке.  Маленький  мексиканец
в форме цвета хаки занимался в зарослях поливом.
    - Буэнос диас!
    - Хороший день, - ответил он, сверкая зубами, и  направил  струю
из своего шланга прямо в небо, как фонтан. - Вам кто-то нужен?
    - Миссис Бегшоу.
    - Вот ее коттедж. - Его крыша была едва видна из-за яркой  шапки
бугенвилей. - Она вернулась всего лишь две минуты назад.
    Миссис Бегшоу была одной из участниц карточной игры у  бассейна,
той самой, что заказала кофе. На вид ей было лет семьдесят.
    - Это вас я видела  только  что  разговаривающим  со  Стэнли?  -
спросила она меня у двери.
    - Да, меня.
    - А затем с Мартелем?
    - Да.
    - А теперь вы пришли ко мне.  Любопытная  последовательность.  -
Она тряхнула своими белыми завитками. - Я не знаю, чувствовать  себя
польщенной или озабоченной.
    - Ни то, ни  другое,  миссис  Бегшоу.  Меня  зовут  Арчер,  и  я
детектив, как вы, возможно, уже догадались.
    Она впустила меня в гостиную,  заставленную  мебелью.  Восточный
ковер на полу был пушист и хорош,  что  страшно  было  наступать  на
него.
    Она заметила мое замешательство.
    - Ковер не совсем здесь на месте, но мне не  хотелось  оставлять
его. - Не  меняя  тона  она  сказала:  -  Садитесь.  Я  полагаю,  вы
занимаетесь тем, чем в виде спорта занимаются все местные жители,  -
лезете в дела Фрэнсиса Мартеля.
    - Это моя профессия, а не спорт.
    - Кто послал вас сюда? - резким тоном спросила она.
    - Местное семейство.
    - Мариэтта Фэблон?
    - Да, она интересуется результатами моих изысканий.
    -  "Изыскания"  -  слишком  мягкое  слово  для  того,   чем   вы
занимаетесь, мистер Арчер. Вы стараетесь выжить Мартеля  из  города.
Это ваша цель?
    - Нет.
    - Удивительно. Он уезжает, вы знаете.  Он  сказал  мне  об  этом
пятнадцать минут назад.
    - А Джинни Фэблон едет с ним?
    Она опустила глаза.
    - О мисс Фэблон мы не говорили. Во всяком  случае,  она  молодая
женщина двадцати четырех лет - в ее возрасте я  была  уже  пять  лет
замужем, - и она вполне способна сама отвечать за  свои  поступки  и
сделать свой выбор. - Ее голос, на како-то момент дрогнувший,  вновь
обрел твердость. - Более способна, чем большинство молодых женщин.
    - Так что, вы думаете, она отправится с ним? - спросил я.
    - Не знаю. Но это свободная страна, я полагаю.
    - Это для людей, которые знают, что к чему и  с  кем  они  имеют
дело. Вы не можете сделать правильный выбор, не зная фактов.
    Она тряхнула кудряшками. Ее лицо оставалось  непроницаемым,  как
маска.
    - Я не  хочу,  чтобы  мне  читали  лекцию  об  этом.  Я  привела
Фрэнсиса Мартеля в Монтевисту - вернее, в этот круг, и  я  полностью
убеждена, что сделала правильно. Мне он нравится. Это  верно,  я  не
могу  предоставить  вам  копию  его  генеалогического  древа.  Но  я
уверена, что у него добротные корни. Это один из выдающихся  молодых
французов среди моих знакомых.
    - Значит, он француз?
    - А у вас есть сомнения?
    -  До  тех  пор  пока  не  установлены  факты,  сомнения  всегда
остаются.
    - А вы являетесь тем арбитром, который устанавливает факты?
    - В ходе моих собственных расследований, естественно,  я  должен
этого придерживаться.
    Произошла   достаточно   острая   перепалка,   и   она    начала
волноваться. Она пыталась скрыть свой  гнев  громким  смехом  в  мой
адрес.
    - Вы хотите склонить меня на свою сторону, не так ли?
    - Может быть, и так. Но я сам никуда не склоняюсь.
    - Это потому, что некуда склоняться. Просто  мистер  Мартель  не
такой, как другие люди, и они считают, что есть что-то темное в  его
прошлом. Беда моих соседей в одном: им нечем заняться  и  они  живут
как змеи в гадюшнике, копаясь  в  грязном  белье  друг  друга.  Если
этого грязного белья не хватает, они сами его делают.
    Похоже, она твердо не была уверена в том, что говорит, иначе  не
говорила бы так  много  и  так  складно.  Мартель  был  в  некоторой
степени ее протеже. Когда мы оба помолчали, она спросила:
    - Вы что-нибудь нашли против него?
    - По сути дела, нет. Пока еще нет.
    - Вы полагаете, что найдете?
    - Не знаю. Вы познакомились с ним через квартирного брокера?
    - О нет. У нас есть общие друзья.
    - Здесь, в Монтевиста?
    - В Вашингтоне, точнее, в Джорджтауне. Генерал Бегшоу и  я  жили
однажды в Джорджтауне.
    - И вы там встретились с Мартелем?
    - Я этого не говорила. Он знал одного нашего старого  соседа.  -
Она заколебалась, глядя на меня. - Я не думаю, что следует  говорить
вам его имя.
    - Если бы вы это сделали, это могло бы нам помочь.
    - Нет, это очень  благородные  и  честные  люди,  и  я  не  хочу
беспокоить их такими вещами.
    - Мартель использовал их для своей рекомендации? Они могли бы  и
не одобрить этого. Они, может быть, и не знают его.
    - Я уверена, что знают.
    - Они дали ему рекомендательное письмо?
    - Нет.
    - Тогда все, чем вы располагаете, - это только его слова.
    - Мне кажется, вернее, мне казалось, что  этого  достаточно.  Он
говорил о них очень много, свободно и со знанием.
    Но настороженность, с которой она продумывала каждое свое  слово
и следила за моими словами, усиливалась, и ее  уверенность  в  своем
суждении явно пошатнулась.
    - Вы действительно думаете, что он в некотором роде мошенник?
    - Я не пришел к заключению. Хочу, чтобы и вы этого не делали.
    - И хотите вытянуть из меня имя? - произнесла она мрачно.
    - Мне не нужно имя, если вы окажете мне помощь.
    - А как я могу помочь?
    - Свяжитесь с вашими джорджтаунскими друзьями  и  спросите,  что
они знают о Мартеле.
    Она подняла голову.
    - Я могу это сделать.
    - Сделайте, пожалуйста. Это единственная зацепка у меня.
    - Сегодня же вечером я позвоню своим друзьям.
    - Могу ли я позвонить вам позднее?
    - Думаю, что да.
    - Сожалею, если причинил вам неприятности.
    - Вы не причинили. Это вопрос морали. Правильно  сделала  я  или
нет? Конечно, если бы мы не думали  о  последствиях  всего,  что  мы
делаем, мы бы кончили тем, что ничего бы не делали.
    - Когда он уезжает?
    - Немедленно, я думаю. Сегодня или завтра.
    - Он не сказал почему?
    - Нет, он очень скрытный человек. но я знаю почему. Для всех  он
подозрителен. У него нет здесь друзей.
    - Кроме Джинни.
    - Он ее не упоминал.
    - И он не сказал куда, направляется?
    - Нет.


                              Глава 7

    Питер встретил меня у ворот. Профессор Таппинджер был  уже  дома
и согласился принять нас.
    Он жил  в  соседнем,  примыкающем  к  порту  районе,  куда  вела
доволько разбитая дорога, и единственным преимуществом  этого  места
было то, что отсюда открывался  вид  на  океан.  Солнце,  тяжелое  и
красное, висело сейчас над  самым  горизонтом.  Его  отражение  было
похоже на разлившийся на воде огонь.
    Дом Таппинджеров, зеленого цвета оштукатуренный  коттедж,  похож
был на каждый третий в ряду, если не считать его окраски.  Цементная
дорожка, ведущая к крыльцу,  была  сооружена  таким  образом,  чтобы
препятствовать любителям роликов и велосипедов всех  видов.  Девочка
шести или семи лет открыла дверь. У нее были  огромные  внимательные
глаза и пучок на головке.
    - Папа сказал, чтобы вы прошли к нему в кабинет.
    Она  провела  нас   через   затоптанную   гостиную   на   кухню.
Склонившаяся над раковиной женщина с подчеркнуто безразличным  видом
чистила картошку. Трехлетний малыш крутился у нее в ногах  и  фыркал
от смеха. Она не обращала на  него  никакого  внимания,  и  на  нас,
кстати,  также.  Она  была  мила  на  вид,  не  больше  тридцати,  с
моложавым "конским хвостиком" на голове и голубыми глазами,  которые
с безразличием скользнули по мне.
    - Он в кабинете, - произнесла она и локтем показала на дверь.
    Мы вошли в  помещение  бывшего  гаража,  заставленного  книжными
полками.  Флюоресцирующая  лампа  свисала  на   цепи   над   столом,
заваленным раскрытыми книгами и газетами. Профессор сидел за  столом
спиной к нам.  Он  не  повернулся,  когда  Питер  заговорил  с  ним.
Впечатление было такое, будто мы прервали важную работу его мыслей.
    - Профессор Таппинджер? - произнес Питер.
    - Я вас слышу. - В голосе  чувствовалось  раздражение.  -  Прошу
подождать ещу минутку, пожалуйста. Я пытаюсь закончить фразу.
    Он почесал затылок тупым концом карандаша и что-то написал.  Его
медно-красные волосы на висках сверкали сединой. Когда он  встал,  я
увидел, что это невысокий человек и по крайней мере  на  десять  лет
старше своей симпатичной  жены.  Он,  вероятно,  тоже  был  когда-то
приятным парнем, с этим чувственным ртом и  хорошими  чертами  лица.
Но он выглядел так, будто перенес недавно какую-то болезнь, и в  его
глазах, за стеклами очков, застыла память  о  ней.  Его  рукопожатие
было довольно прохладным.
    - Как поживаете, мистер  Арчер?  Как  вы  Питер?  Простите,  что
задержал вас. Я урываю бесценные  минуты  сосредоточенности  у  этой
постоянной    беготни.    С    нагрузкой    в    двенадцать    часов
преподавательской работы и необходимой для этого подготовки  не  так
легко выкроить время  для  писанины.  Я  завидую  Флоберу,  имевшему
возможность тратить целые дни на поиски нужного слова.
    Таппинджер  обладал  профессиональной  привычкой   говорить   не
останавливаясь.
    Я прервал его:
    - Над чем вы работаете?
    - Над книгой, если у меня когда-нибудь хватит времени  закончить
ее.  Ее  тема  -  влияние  французской  литературы  на   современную
американскую. В  настоящий  момент  я  изучаю  запутанный  вопрос  о
Стефене Крейне. Но это для вас неинтересно. Питер  говорит,  что  вы
детектив.
    - Да.  Я  пытаюсь  получить  некоторую  информацию  о  человеке,
носящем имя Фрэнсис Мартель. Вам не доводилось встречать его?
    - Сомневаюсь, но имя его вызывает некоторый  интерес.  Это  одна
из древнейших фамилий Франции.
    - Полагают,  что  Мартель  -  француз.  Он  утверждает,  что  он
политический изгнанник.
    - А сколько ему лет?
    - Около тридцати. Это человек довольно среднего роста,  стройный
и с быстрой походкой. Черные волосы, черные глаза и смуглая кожа.  У
него  французский  акцент,   который   меняется   от   сильного   до
малозаметного.
    - И вы думаете, что он намеренно это делает?
    - Не знаю. Если он и прибегает к этому,  ему  удалось  одурачить
немало людей. Я пытаюсь выяснить, кто он и что из себя представляем.
    - Истина -  вещь  всегда  ускользающая,  -  произнес  Таппинджер
нравоучительным тоном. - Что вы хотите от меня?  Послушать,  как  он
говорит, и оценить аутентичность его речи?
    Профессор казался наполовину шутливым, но я ответил ему со  всей
серьезностью:
    - Это не плохая идея, если ее  хорошо  проработать.  Но  Мартель
уже готовится покинуть город. Я подумал, если бы вы  могли  снабдить
меня  несколькими  вопросами,  на  которые  мог  бы  ответить   лишь
образованный француз...
    - Вы хотите, чтобы я учинил ему экзамен? Не так ли?
    - И чтобы вы дали ответы на эти вопросы.
    - Полагаю, что могу сделать это. Когда вам это нужно? Завтра?
    - Прямо сейчас.
    - Это просто невозможно.
    - Но он может уехать в любую минуту.
    - Ничем не могу помочь. - Голос Таппинджера стал визгливым,  как
у женщины. - Мне предстоит  проверить  сегодня  сорок  работ  -  эти
бюрократы из колледжа даже не выделяют мне студента, который бы  мог
их читать. У меня нет времени для своих собственных детей...
    - О'кей, оставим это. Не такая уж это  блестящая  затея,  прежде
всего.
    - Но мы должны что-то сделать,  -  вмешался  Питер.  -  Я  готов
заплатить за потраченное вами время, профессор.
    - Мне не нужны ваши деньги. Все, чего я  хочу,  -  это  свободно
пользоваться своим временем. - Таппинджер чуть не плакал.
    Его жена открыла дверь и заглянула в кабинет. Лицо  ее  выражало
беспокойство, но создавалось впечатление, что это  все  для  нее  не
впервой.
    - В чем дело, папаша?
    - Ни в чем. Не называй меня "папашей". Я не настолько уж  старше
тебя.
    Она пожала плечами, выказав  таким  образом  свое  презрение,  и
посмотрела на меня.
    - Что здесь происходит?
    - Кажется, мы действуем вашему супругу на  нервы.  Мы  пришли  в
неудачное время.
    Более спокойным голосом Таппинджер обратился к жене:
    - Ничего, что касалось бы тебя, Бесс. Вопрос идет  о  подготовке
текста,  чтобы   проверить   одного   человека   в   отношении   его
французского языка.
    - И это все?
    Она прикрыла дверь на кухню.
    Таппинджер обратился к нам:
    - Простите за то, что я повысил голос, у меня головная  боль.  -
Он прижал  руку  к  своему  круглому  лбу.  -  Я  думаю,  что  смогу
выполнить вашу просьбу. Я потратил вдвое больше  энергии  только  на
разговор об этом. Но мне непонятна спешка.
    -  Мартель  собирается  забрать  с  собой  Джинни,  и  мы  хотим
помешать этому, - сказал Питер.
    - Джинни? - Таппинджер выглядел сбитым с толку.
    - Я думал, вы сказали ему о ней, - сказал я Питеру.
    - Я говорил по телефону, но он не слушал. -  Питер  обернулся  к
Таппинджеру: - Вы помните Вирджинию Фэблон, профессор?
    - Конечно, помню. Она впутана в это дело?
    - Весьма солидно. Она говорит, что  собирается  выйти  замуж  за
Мартеля.
    - А вы в нее сами влюблены, не так ли?
    Питер покраснел.
    - Да, но я делаю это не просто из-за своего эгоизма.  Джинни  не
понимает, в какую яму она попадает.
    - Вы говорили с ней об этом?
    - Я пытался. Но она без ума от Мартеля.  Он  причина  того,  что
она бросила учебу в прошлом месяце.
    - В самом деле? Я думал, она больна. Так говорили в колледже.
    - С ней нет ничего такого, - сказал Питер. - Виноват этот тип.
    - А что она думает о его французском происхождении?
    - Он ее абсолютно подчинил своей воле, - сказал Питер.
    - Тогда он, возможно, действительно француз. Мисс  Фэблон  имеет
приличное знание французского.
    - Он может быть и французом, и шарлатаном, - сказал я. -  Мы  же
только хотим выяснить, аристократ ли он на самом деле?
    Впервые Таппинджер проявил интерес.
    - Это вполне возможно. Давайте попробуем.
    - Он сел за свой заваленный стол и взял в руки карандаш.
    - Оставьте меня на десять минут, джентльмены.
    - Мы вернулись в гостиную. Миссис Таппинджер  тоже  проследовала
из кухни за нами, трехлетний малыш увязался за ней.
    - Папаша успокоился?  -  спросила  она  меня  голосом  маленькой
девочки, приятным, но каким-то искусственным.
    - Думаю, да.
    -  Он  пребывает  в  плохом  настроении  с  прошлого  года.  Они
отказались дать ему звание полного профессора. Для  него  это  стало
большим разочарованием. Он винит всех подряд. Особенно меня.
    Она опять пожала плечами. На этот раз недовольство было  в  свой
собственный адрес.
    - Но, пожалуйста, - произнес в замешательстве Питер -  Профессор
Таппинджер уже извинился.
    - Это хороший признак. Обычно он не извиняется. Особенно,  когда
дело касается его собственной семьи.
    Она имела в виду в  первую  очередь  себя.  На  самом  деле  она
хотела поговорить о самой себе и хотела поговорить со мной.
    Она прислонилась к дверному проему, боковой  взгляд  ее  голубых
глаз, ленивые движения ее губ говорили о том, что  она  была  спящей
красавицей,  заключенной   в   придорожном   доме   неуравновешенным
профессором, не преуспевшим в своей карьере.
    Малыш продолжал крутиться  возле  нее,  закручивая  ее  бумажную
юбку между полных, круглых ног.
    - А вы - хорошенькая девушка, - сказал  я,  подумав,  что  Питер
выступает здесь в роли дуэньи.
    - Раньше я была лучше. Двенадцать лет назад, когда вышла  замуж.
- Она качнула бедрами, а затем, подхватив  малыша,  понесла  его  на
кухню с таким видом, будто это было сущее Божье наказание.
    Замужняя женщина с маленьким ребенком - такое угощение  было  не
совсем для  меня,  но  она  меня  заинтересовала.  Я  пригляделся  к
обстановке  в  гостиной.   Она   выглядела   довольно   неуютной   и
неряшливой, с изношенным ковром  и  поцарапанной  кленовой  мебелью,
стенами,  покрытыми  вылинявшими  обоями  с   постимпрессионистскими
рисунками, отражавшими мечты о сверкающем идеальном мире.
    Солнечный закат в окне соперничал по колориту  с  рисунками  Ван
Гога и Гогена. Солнце горело как огненный корабль на воде,  медленно
погружаясь в лазурную гладь  океана,  и  скоро  лишь  красная  дымка
осталась в память о нем на ясном небе. Рыбацкий катер направлялся  в
гавань, черный и маленький на фоне безбрежного западного  свода.  За
его блестящим, пенистым следом крутилось несколько чаек, похожих  на
затухающие искры.
    - Меня беспокоит Джинни, - произнес Питер, стоящий  около  моего
плеча.
    Меня тоже беспокоила она, хотя я об этом промолчал. Внезапно  та
сцена, когда Мартель  вытащил  пистолет  и  направил  его  на