?
    - Я летал в Лас-Вегас вчера, чтобы выяснить  некоторые  вопросы.
Я  получил  не  вполне   удовлетворительные   ответы,   но   получил
достоточно фактов, чтобы предположить, что  Мартель  сотрудничал  со
Спилменом   в   деле   сокрытия   налогов.   Затем   он    прекратил
сотрудничество. Он хотел получить наличность для себя.
    - И Спилмен пристрелил его?
    - Или устроил так, чтобы его пристрелили.
    Перлберг пыхнул своей сигаретой,  заполнив  маленькое  помещение
облаком дыма, будто это была особая среда, где  его  мозги  работали
лучше.
    - А как в эту версию вписывается миссис Фэблон?
    - Я не знаю. У меня есть  предположение,  что  Спилмен  убил  ее
мужа и она это знала.
    - Ее муж был  самоубийца,  если  верить  заключению  полиции  из
Монтевисты.
    - Об этом они и мне не перестают говорить. Но это  не  доказано.
Скажем, он не был.
    - У нас три нераскрытых убийства  вместо  двух.  Мне  нужно  это
новое убийство, как лишняя дырка в голове. - Он  в  сердцах  загасил
сигарету.  Это  было  единственное  проявление  его  несдержанности,
которое он себе позволил. - Тем не менее спасибо за информацию и  за
идеи. Я подумаю о них.
    - Я надеялся сам на небольшую помощь.
    -  Все  что  угодно,   если   это   ничего   не   будет   стоить
налогоплательщикам.
    - Я пытаюсь обнаружить Лео Спилмена...
    - Не беспокойтесь. Я займусь этим делом, сразу же как только  вы
покинете мой кабинет.
    Это было вежливое  предложение  убраться  вон.  Я  задержался  у
двери:
    - Вы сообщите мне, когда  его  обнаружат?  Я  многое  бы  отдал,
чтобы побеседовать с ним.
    Перлберг обещал.
    Я отправился через весь город в свою  контору.  В  корзинке  для
бумаг лежала куча писем, но ничего особо интересного. Я внес  ее  во
внутреннюю комнату и сложил на  столе.  Легкий  слой  пыли  напомнил
мне, что я не был здесь с пятницы. Я вытер пыль салфеткой  и  вызвал
автоответчик.
    - Доктор Сильвестр приезжал к вам, - прозвучал голос  девицы  на
контроле.
    - Он не оставил своего номера?
    - Нет, он сказал, у него несколько вызовов в больнице, он  будет
у себя на работе после часа.
    - Что он хотел, вы не знаете?
    Он не сказал. Но по голосу можно было подумать, что  это  важно.
И вчера вечером вам звонил профессор  Таппинджер.  Он  оставил  свой
номер.
    Она продиктовала его,  и  я  набрал  сразу  же  номер  домашнего
телефона профессора. Ответила Бесс Таппинджер.
    - Это Лу Арчер.
    - Как чудесно, - проговорила она голосом незаслуженно  обиженной
маленькой девочки. - И какое совпадение, я только что думала о вас.
    Я не спросил, что она думала, и не хотел этого знать.
    - Ваш муж дома?
    - Тапс на занятиях  в  колледже  все  утро.  Почему  бы  вам  не
приехать на чашечку кофе? Говорят, я варю очень хороший  итальянский
кофе.
    - Спасибо, но я не в городе.
    - О, а где вы?
    - В Голливуде.
    - Но это всего лишь пятьдесят миль. Вы можете приехать до  того,
как Тапс придет на обед. Я хочу поговорить с вами, Лу.
    - О чем?
    - О нас. Обо всем. Я большей частью не спала, думая  б  этом,  о
переменах в моей жизни, а  вы  являетесь  частью  этих  перемен,  не
правда ли?
    Я остановил ее резко:
    -  Сожалею,  миссис  Таппинджер.   У   меня   работа.   Утешение
безутешных домашних хозяек не входит в мои планы.
    - Я вам нисколечко не нравлюсь?
    - Конечно, нравитесь. - Я был последним мерзавцем, но я  не  мог
ей отказать в этой лжи.
    - Я знала, что нравлюсь.  Я  чувствовала  это.  Когда  мне  было
шестнадцать, я пошла к  цыганке-предсказательнице.  И  она  сказала,
что у меня в  течение  года  в  жизни  произойдут  перемены,  что  я
встречу красивого умного  человека  и  он  женится  на  мне.  Так  и
cлучилось. Я вышла замуж за Тапса. Но гадалка сказала,  что  у  меня
будет  еще  одна  перемена,  когда  мне  будет  тридцать.  Сейчас  я
чувствую,  что   это   приходит.   Это   как   снова   забеременеть.
Действительно. Я думала, моя жизнь кончилась, и начала...
    - Все это очень интересно, - сказал я. - Но  поговорим  об  этом
при встрече.
    - Но это не может ждать.
    - Придется обождать.
    - Вы сказали, что я вам нравлюсь.
    - Мне нравятся многие женщины.
    Это было идиотское признание.
    - Многих мужчин я не люблю. Вы первый с тех пор, как я...
    Фраза осталась незаконченной. Я не торопил ее продолжать.  Я  не
проронил ни слова.
    Она разразилась слезами и повесила трубку.
    Бесс  была,  вероятно,  с  отклонениями,  сказал  я  себе,   или
начиталась сентиментальных  романов,  страдающая  от  одиночества  и
неврозов факультетской жены, или же это  первые  проявления  прихода
периода средних лет, как снег на  четвертое  июля.  Мудрый  человек,
которого я знал в Чикаго, вразумил меня раз и навсегда:  никогда  не
спи с кем-либо, у кого заботы больше, чем у тебя.
    Но Бесс мне было трудно  выбросить  из  головы.  Когда  я  вывел
машину со стоянки и направился на юг по магистрали в Сан-Диего,  она
будто сидела со мной, несмотря на то, что я направлялся для  встречи
с ее мужем.
    В полдень я ожидал его у  здания  факультета  искусств.  В  одну
минуту первого он появился в коридоре.
    - Я могу по вам ставить часы, профессор.
    Он ухмыльнулся:
    - Вы заставляете меня думать, что  я  робот.  На  самом  деле  я
ненавижу жить по этому размеренному расписанию.
    Он отпер дверь и распахнул ее:
    - Входите.
    - Как я понимаю, вы выяснили кое-что новое о Сервантесе.
    Он не отвечал мне, пока мы не сели лицом к лицу за его столом.
    - Да, действительно. После  того  как  мы  расстались  вчера,  я
решил  сразу  же  выбросить  свое   расписание.   Я   отменил   свои
послеобеденные  занятия  и   отправился   в   Лос-Анджелес   с   той
фотографией, которую вы мне дали. - Он похлопал  себя  по  груди.  -
Его имя Педро Доминго.  По  крайней  мере,  он  значился  под  таким
именем в Латиноамериканском колледже. Профессор Бош думает, что  это
его настоящее имя.
    - Я знаю, я разговаривал вчера с Бошем.
    На  лице  Таппинджера   проступило   неудовольствие,   будто   я
перепрыгнул через его голову.
    - Аллан мне этого не сказал.
    - Я позвонил ему, когда вы уже уехали. Он был занят, и  я  узнал
от него очень мало. Он сказал, что Доминго был гражданином Панамы.
    Таппинджер кивнул:
    - Это одно из обстоятельств, что создало для него  проблемы.  Он
перепрыгнул через борт корабля и здесь находится незаконно.  Поэтому
он изменил имя, когда  пришел  к  нам  сюда.  Иммиграционные  власти
охотились за ним.
    - Когда и где он перепрыгнул за борт?
    - Это было где-то в 1956 году, как говорит  Аллан,  когда  Педро
было двадцать лет. Он, вероятно,  думал,  что  это  место  для  него
будет счастливым. Как бы то ни было, практически он с корабля  прямо
вступил в классную комнату. Он посещал школу в Лонг-Биче  в  течение
года, я не знаю, как он ухитрился, чтобы его приняли  в  колледж.  А
затем он перевелся в Государственный колледж Лос-Анджелеса.
    Он находился там два  года,  и  Аллан  Бош  познакомился  с  ним
достаточно хорошо. Он поразил Аллана тем же самым, что и меня, -  он
был высокоинтеллигентным молодым человеком с проблемами.
    - Какого рода проблемами?
    - Социальными и  культурными.  Историческими  проблемами.  Аллан
характеризует его как своего рода тропического Гамлета,  пытающегося
совместиться с современной реальностью. На деле  эта  характеристика
может  относиться  к  большинству  центральных  и   южноамериканских
культур. У Доминго были проблемы личные. Он тосковал по  сверкающему
городу.
    Профессор Таппинджер был на грани начать лекцию.
    Я спросил:
    - По чему тосковал?
    -  Сверкающему  городу.  Это  фраза,  которую  я  использую  для
характеристики этого царства  духа  и  интеллекта  для  концентрации
великих умов прошлого и настоящего. - Он  похлопал  себя  по  виску,
будто таким образом претендовал на принадлежность к этой  группе.  -
Сюда входит все от Платоновских "Форм" и "Сивитас Дей" Августина  до
"Богоявлений" Джойса.
    - Вы не могли бы немного помедленнее, профессор?
    - Простите. - Он смутился, когда я прервал его.  -  Я  заговорил
на своем университетском жаргоне? На деле дилемма Педро  может  быть
определена достаточно  просто:  он  был  бедным  панамцем  со  всеми
надеждами, разочарованиями и проблемами своей страны.  Он  вышел  из
трущоб Санта-Аны. Его мать была  девушка  "Голубой  Луны"  в  кабаре
города Панамы, и сам  Педро,  вероятно,  незаконнорожденный.  Но  он
обладал  большим  самолюбием  и  не  хотел  соглашаться  со   своими
условиями жизни и оставаться в нищите.
    Я понимаю, что он мог чувствовать. Я не был  незаконнорожденным,
по правде говоря, но я пробивал свою дорогу из  чикагских  трущоб  и
знаю, что такое ходить голодным  в  годы  депрессии.  Я  никогда  не
окончил бы университет, если бы не поддержка из армии. Так  что,  вы
можете заметить, я  симпатизирую  Педро  Доминго.  Надеюсь,  они  не
будут с ним очень строги, когда поймают его.
    - Они его не поймают.
    Он обратил внимание на окончательность моих слов.  Медленно  его
глаза  встретились  с  моими.   Это   были   впечатлительные,   даже
женственные глаза, которые когда-то  были  светлыми  и  чистыми,  до
того как постоянная напряженность замутила их белки.
    - С ним что-нибудь случилось?
    - Его застрелили вчера. Вы  не  читали  газет?  -  Признаюсь,  я
очень  редко  заглядываю  в  них.  Но  это  ужасная  новость.  -  Он
помолчал, его чувствительный рот исказился.  -  У  вас  есть  какие-
нибудь сведения, кто убил его?
    -  Главный  подозреваемый  -  профессиональный  игрок  по  имени
Спилмен. Это тот человек на фотографии, которую я вам показывал.
    Таппинджер достал ее из кармана и стал рассматривать.
    - Он выглядит опасным.
    - Доминго был так же опасен. Для Джинни большая удача,  что  она
отделалась легким испугом и осталась живой.
    - А с мисс Фэблон все в порядке?
    - Насколько этого можно ожидать, после потери матери и  мужа  за
одну неделю.
    - Бедное дитя. Я хотел бы повидать ее и успокоить.
    - Вы лучше свяжитесь с доктором  Сильвестром.  Он  присматривает
за ней. У меня назначена встреча сейчас с ним.
    Я встал, чтобы уйти. Таппинджер обошел вокруг стола.
    - Сожалею, но не могу пригласить вас сегодня на обед,  -  сказал
он с виноватым видом. - У меня нет времени.
    - У меня также. Передавайте привет вашей жене.
    - Я уверен, она будет рада. Она ваша почитательница.
    - Это потому, что она плохо меня знает.
    Моя попытка перевести  все  в  легкомысленный  тон  не  удалась.
Маленький человек смотрел на  меня  внимательными  и  настороженными
глазами.
    - Меня беспокоит Бесс. У  нее  такая  мечтательная  натура,  так
привержену боваризму. Я не думаю, что вы подходите для нее.
    - Я так же думаю.
    - Не обижайтесь, мистер Арчер, если я  вам  скажу,  что  вам  не
следует встречаться с ней снова.
    - Я так и собирался поступить.
    Таппинджер явно почувствовал облегчение.


                              Глава 28

    По дороге в  город  я  остановился  у  бензоколонки  с  наружным
телефоном и позвонил Кристману  в  Вашингтон.  Он  был  все  еще  на
обеде. Оператор соединил меня с  рестораном,  где  он  обедал,  и  я
услышал:
    - Кристман слушает.  Я  пытался  связаться  с  тобой,  Лу.  Тебя
никогда не бывает на месте.
    - Меня не было в городе несколько последних дней.  У  тебя  есть
что-нибудь еще по поводу нашего друга?
    - Немного. Несколько месяцев  назад  он  был  вторым  секретарем
Панамского посольства. Он довольно молод  для  такой  должности,  но
он,  очевидно,  весьма  квалифицированный  работник.  У  него   есть
поощрительная степень от Парижского университета. До  того  как  они
перевели  его  в  Вашингтон,  он  занимал  пост  третьего  секретаря
посольства в Париже.
    - Почему он оставил дипломатическую службу?
    - Я не знаю. Человек, с которым  я  беседовал,  сказал,  что  по
личным  мотивам.  Но  Доминго  не  запятнал  себя  ничем,  могу  это
утверждать. Хотите, чтобы я еще покопал?
    - В этом нет надобности, - сказал я. - Можете сказать всем  тем,
с кем беседовали, что Доминго был убит выстрелом в Бретвуде вчера.
    - Убит?
    - Да. Они, вероятно, захотят предпринять что-нибудь в  отношении
тела, когда  позволит  полиция.  Капитан  Перлберг  занимается  этим
делом.
    Я опоздал на несколько минут на встречу с доктором  Сильвестром,
но он и сам опоздал. Он  прибыл  в  клинику  в  половине  второго  и
провел меня в свой консультационный кабинет.
    - Прошу прощения, что задержал вас, Арчер. Я подумал, что  лучше
заскочу к Джинни Фэблон.
    - Как она?
    - Полагаю, что с ней все в порядке. Она, конечно, не  оправилась
от шока, и я дал ей довольно  сильное  успокоительное.  Но  она  уже
смирилась со смертью своей матери и мужа и уже может  смотреть  мимо
всего этого в будущее.
    - Я остаюсь при своем мнении- ее нельзя оставлять одну.
    - Она не одна, Джемисоны отдали ей коттедж для приезжих  гостей.
Они снабжают ее едой, и Питер все  время  там  крутится.  Он  всегда
хочет быть около нее. У нее может быть счастливый финал.
    - С Питером?
    - Я бы не удивился, - сказал он бодро, но с  кривой  улыбкой.  -
Вы улавливаете мою мысль о  том,  что  счастливая  свадьба  -  самое
лучшее средство?
    - Как обстоят ваши собственные матримониальные дела?
    - Мы с Одри разберемся в нашей  путанице.  Нам  обоим  есть  что
прощать. Но я  не  обращался  к  вам  как  к  советчику  по  брачным
вопросам. У меня есть кое-какая информация  для  вас.  -  Он  достал
картонную папку из ящика стола. - Вы все  еще  ищете  Лео  Спилмена,
так?
    - Да, так, полиция тоже.
    - Что, если я вам скажу, как его найти? Могу я  рассчитывать  на
сохранение некоторых фактов из моей жизни в тайне?
    - Объясните, что вы имеете в виду?
    Он куснул себя за большой палец и посмотрел на след укуса.
    - Я много вчера наговорил лишнего. Это факт, что вы  знаете  обо
мне больше, чем кто-либо в городе. Кажется, начинает  проступать  то
обстоятельство, когда все, связанное с этим делом,  будет  размазано
по нашей печати. Все, чего я прошу от вас,  -  определенной  степени
скрытности в отношении моей роли в этом деле.  У  меня  есть  много,
что терять.
    - О чем вы хотите, чтобы я не говорил?
    - Я не хотел бы, чтобы  знали  детали  моего  сотрудничества  со
Спилменом. Не могли бы мы представить  это  как  отношения  врача  и
пациента? Так, по сути дела, все и было!!!
    - Это то, что стало, во всяком случае. Остальное  я  попридержу,
если это будет возможно.
    - Затем то, что  произошло  между  Одри  и  Фэблоном.  Можно  не
говорить об этом вообще?
    - Не вижу причины для отказа. Что-нибудь еще?
    - Не хочу, чтоб всплыл один факт, - сказал он, устремив на  меня
обеспокоенный взгляд. - По поводу тех  денег,  что  Мариэтта  хотела
занять у меня в понедельник. - Можете вы сохранить это в тайне?
    - Сомневаюсь. Миссис Стром в клубе знает об этом.
    - Я уже говорил с ней. Она будет молчать.
    - Я не могу вам обещать этого.
    Глаза у Сильвестра потемнели.
    -  Почему  вы  впутываетесь  в  это?   Здесь   же   нет   ничего
криминального. Поверьте мне!
    - Нет, если Мариэтта пыталась вас шантажировать.
    - За что? За это дело между Спилменом и Фэблоном? Я  думал,  что
оно уже давно решено.
    - Не решено, как я считаю.
    - Но вы не можете обвинить Мариэтту в том, что она  шантажистка.
Она просто попросила денег взаймы. Естественно, я надеялся, что  она
промолчит о Спилмене и связи Одри с ее мужем.
    - Естественно. Есть  ли  у  вас  еще  что-нибудь,  что  не  было
известно газетчикам и полиции?
    - Чтобы вы промолчали?
    - Кто угодно. Меня, например, интересует, почему  и  как  Джинни
пришла к вам работать. Я знаю, что она  работала  здесь  в  приемной
два года.
    - Правильно. Она работала до лета  два  года  назад,  затем  она
пошла в школу.
    - Зачем она бросила школу и пошла работать?
    - Она переучилась.
    - Это было ваше мнение?
    - Я согласился с Мариэттой на  этот  счет.  Девушке  нужна  была
перемена обстановки.
    - Значит, она пришла сюда не по каким-то личным причинам?
    - Я не был ее любовником, - заявил он резким голосом. - Если  вы
на это намекаете. Я делал подлые вещи в своей жизни, но  никогда  не
совращал юных девиц.
    Он взглянул на висящие на стене дипломы в рамках. В  его  глазах
появилось  странное  выражение,  будто  он  вспоминает  и  не  может
вспомнить, где он их приобрел. Его  мысли  уносились  все  дальше  и
дальше, будто его сознание пошло странствовать во времени вплоть  до
самого начала его жизни.
    Я вернул его к настоящему:
    - Вы намеревались сказать мне, как найти Спилмена.
    - Да.
    - Если бы вы мне сообщили эти сведения  вчера,  вы  бы  избавили
нас от многих неприятностей и, возможно, спасли бы жизнь.
    - Вчера у меня не было этих сведений. Вернее,  я  не  знал,  что
ими располагаю. Я наткнулся на них рано  утром,  когда  просматривал
карту медицинского обслуживания Спилмена. Около  трех  месяцев  тому
назад, 20 февраля, мы запросили  копию  данных  его  обследования  у
доктора Чарльза Парка в Санта-Терезе. Я сам не подписывал  запрос  -
на бумаге  стоят  инициалы  миссис  Лофтин,  а  она  не  удосужилась
сообщить мне об этом. Но, как я вам сказал, я наткнулся на них.
    - А что вы искали?
    - Я  хотел  проверить,  насколько  серьезно  болен  Спилмен.  Он
действительно был болен. Очевидно, болен  и  сейчас.  Я  позвонил  в
клинику доктора Парка, как только обнаружил медицинское  заключение.
Я его самого  не  застал,  но  старшая  медсестра  подтвердила,  что
Кетчел пациент доктора  Парка.  Очевидно,  Спилмен  использовал  имя
Кетчел в Санта-Терезе.
    - Вы узнали его адрес?
    - Да. 1427, улица Падре-Ридж.
    Я поблагодарил его.
    - Не благодарите меня. Между нами есть соглашение,  и  оно  того
стоит. Я хочу к нему добавить еще  одну  просьбу.  Не  говорите  Лео
Спилмену, что я навел вас на него.
    Он боялся Спилмена. Страх слышался в  его  голосе.  На  пути  на
север, в Санта-Терезу, я остановился у своего дома и взял пистолет.


                              Глава 29

    Город Санта-Тереза раскинулся на склоне,  начинающемся  на  краю
моря и поднимающемся все круче к прибрежным  горам  серией  уступов.
Падре-Ридж первый и самый низкий из них и  единственный  в  пределах
города.
    Это  весьма  дорогостоящая  территория,  устоявшееся   соседство
хорошо  содержавшихся  старых   домов,   и   при   многих   из   них
замечательные сады. Участок 1427 был единственным в  этом  квартале,
выглядевшим  неухоженным.  Кустарник  нуждался  в  стрижке.  Колючая
трава разрослась по всей территории.
    Даже  дом  под  красной  черепицей  показался  мне  необитаемым.
Передние  окна  занавешаны.   Единственным   признаком   жизни   был
крапивник, преградивший мне дорогу на веранду.
    Я приподнял колотушку в виде львиной  головы  и  ударил  ею,  не
ожидая ответа. Но послышались шаги  с  задней  стороны  дома.  Дверь
слегка открылась и  вышла  женщина  средних  лет  в  мокром  голубом
купальном костюме.
    - Мое имя Арчер. Миссис Кетчел дома?
    - Сейчас посмотрю.
    Женщина вышла из лужи, образовавшейся на кафеле вокруг  ее  ног,
и ушла в глубь дома. Я толкнул входную дверь, она распахнулась, и  я
вошел внутрь, ощущая под  мышкой  как  приятную  опухоль  выпирающий
пистолет.
    В коридоре  находилось  несколько  закрытых  дверей  и  открытая
дверь в конце. Через нее и через комнату со скользящими  дверьми,  я
увидел голубую воду бассейна.
    С Китти текла  вода,  когда  она  переходила  комнату,  оставляя
следы на ковре. На ней  был  белый  эластичный  купальный  костюм  и
белая резиновая шапочка в форме шлема,  что  д