ве.
    - Мы говорим о том, что было семь лет назад?
    - Совершенно  верно.  Вы  вовлечены  во  все  дела,  потому  что
привели в клуб Спилмена.
    - Я его не приводил. Он сам  пришел.  По  правде,  это  была  та
женщина. Его жена придумала. Она мечтала  развлечься  две  недели  в
Теннисном клубе. - Он ухмыльнулся, показав зубы.
    - Вы должны Спилмену деньги?
    - Неужели нет?! - Он всматривался  в  прошлое  своими  потухшими
глазами. - Если я  дам  вам  прямые  ответы  на  некоторые  из  этих
вопросов, как вы намереваетесь их использовать?
    - Факты я придержу при себе.  Один  из  клиентов  сказал  как-то
мне, что он всегда готов доверить мне  секрет,  поскольку  он  будет
находиться во мне и никогда не достигнет дна. Вы не мой  клиент,  но
я сделаю все, чтобы сохранить ваше реноме.
    - Ловлю на слове, - сказал он. - Не думайте, что я один  из  тех
неисправимых  игроков.  Это  верно,  я  занимаюсь  игрой,   но   это
единственная возможность  в  наше  время  обойти  эти  грабительские
налоги. Но я не из тех наглых типов,  которые  обосновались  в  Лас-
Вегасе. Я сторонюсь Вегаса.
    - Именно поэтому вы никогда не встречались с Лео Спилменом.
    - Согласен, я бывал там. Последний раз я отправился в  Лас-Вегас
в очень плохом настроении, просто  ужасном.  Мне  было  безразлично,
что произойдет. Моя жена... - Он сжал губы.
    - Продолжайте.
    Он сдержанно выдавил:
    - Я собирался сказать, что моя жена в это время не была со мной.
    - Вы хотите сказать, что у нее была связь с другим человеком.
    Его лицо исказилось болью.
    - Боже мой, она вам это сказала?
    - Не важно, как я это узнал.
    - Вы знаете, кто был тот, другой, человек? - спросил он.
    - Рой Фэблон. Потому-то вы и хотели, чтобы он умер!
    - Благодарю, вы проясняете некоторые темные пятна прошлого.
    - По правде говоря, это делает жизнь. Что  произошло  с  вами  в
последний раз, когда вы были в Лас-Вегасе?
    - Много чего. Во-первых, я проиграл несколько сотен  в  рулетку.
Вместо того, чтобы успокоиться, взять себя в  руки,  я  взбесился  и
пошел во все тяжкие. Я проиграл весь свой кредит, и до  сих  пор  на
мне висит долг. Я должен  Лео  Спилмену  почти  двадцать  тысяч.  Он
вызвал меня в кабинет,  поговорить  о  долге.  Я  сказал,  что  могу
занять  у  друзей  от  силы  десять  тысяч,  остальные   прошу   его
подождать.  Он  возмутился,   кричал,   обозвал   меня   мошенником,
дерьмочистом и другими ругательствами.  Он  готов  был  убить  меня,
если бы его не успокоила женщина!
    - Китти была там?
    - Да. Она заинтерсовалась мной, когда  узнала,  что  я  из  этих
мест. Она напомнила ему, что в драке будет считаться  преступлением,
если он  прибегнет  к  кулакам.  Понятно,  он  был  профессиональным
боксером. Но он был в очень плохом  состоянии,  и  я  думаю,  что  я
справился бы с ним. - Сильвестр погладил свой кулак. -  Я  занимался
боксом в колледже.
    -  Вам  стоило   бы   попробовать.   Очень   немногие   любители
справляются с профессионалами.
    - Но он больной человек: и физически, и морально.
    - А что с ним?
    - Мне было видно, что один из его зрительных нервов не  держался
на месте и беспрестанно  дергался.  После  того  как  он  успокоился
немного, я убедил  его  дать  осмотреть  глаза  и  смерить  кровяное
давление.   У   меня   в   машине   лежали   инструменты.   В    тех
обстоятельствах, может быть, это выглядит и странно, но я  испытывал
за него беспокойство как доктор. И для этого была  причина.  У  него
был тяжелый случай гипертонии, и  его  давление  прыгало  у  опасной
черты. Выяснилось, что он никогда  не  был  у  доктора,  никогда  не
лежал в больнице. Он считал, что все это для баловней.
    Сначала он считал, что я пытаюсь  его  напугать.  Но  с  помощью
женщины  удалось  втолковать  ему,  что  он   находится   на   грани
гипертонического удара. Он  предложил  сделку.  Я  должен  наскрести
десять тысяч наличными, подлечить его гипертонию и обеспечить ему  и
женщине коттедж в Теннисном  клубе.  Думаю,  это  самая  невероятная
сделка в моей жизни.
    - Спилмен однажды выиграл в крап мужнюю жену.
    - Он говорил мне. Он напичкан историями. Вы можете  представить,
что я чувствовал, представляя такого человека в наш клуб. Но у  меня
не было выбора, и он готов был заплатить десять  тысяч  долларов  за
то, чтобы войти в Теннисный клуб.
    - Ему это ничего не стоило.
    - Ему обошлось дешевле на десять тысяч долларов мое лечение.
    -  Нисколько,  если  остальное  вы   заплатили   наличными.   Он
сэкономил более чем достаточно на налогах, чтобы покрыть разницу.
    - Вы думаете, что он увиливает от налогов?
    - Я уверен в этом, они все так делают в Лас-Вегасе. Деньги,  ко-
торые они утаивают, известны как "черные  деньги",  и  иначе  их  не
назовешь.   Они   исчисляются   миллионами   и   используются    для
финансирования в стране половины подпольных предприятий,  начиная  с
"Коза Ностры" и дальше.
    Сильвестр произнес безразличным тоном:
    - Кажется, я не несу за это ответственности. Это не мое дело.
    - Морально - не несете. Юридически - не знаю. Если  бы  все  те,
кто  сотрудничает  с  организованной  преступностью,  несли  за  это
ответственность, половина наших толстосумов сидели бы  в  тюрьме.  К
сожалению, этого не произойдет. Мы относимся к  преступному  бизнесу
Соединенных Штатов, будто это второй  Диснейленд,  пахнущий  розами.
Этакое  чудесное  местечко  для  отдыха  с  семьей  или   заключения
конвенции.
    Я  остановился.  Я  испытывал  горечь,  когда  речь  заходила  о
Вегасе. Частично из-за того, что криминальные дела, которые я вел  в
Калифорнии, очень часто приводили меня туда. По  поводу  теперешнего
я сказал:
    - Вы знаете, что  Мартель  покинул  наш  город  семь  лет  назад
вместе со Спилменом.
    - Я слышал, вы мне говорили. Я не понял, что вы имеете в виду.
    - Он был студентом местного колледжа и работал  временно  лакеем
в Теннисном клубе.
    - Мартель лакеем?
    - В те времена он звал себя  Фелицем  Сервантесом.  Он  встретил
Джинни Фэблон или увидел  ее  на  вечеринке  студентов  французского
факультета и  влюбился  в  нее  в  первого  взгляда.  Он,  возможно,
нанялся на работу в Теннисном клубе, чтобы чаще  встречать  ее.  Там
он и налетел на Спилмена.
    Сильвестр внимательно слушал. Он не  двигался  и  притих,  будто
здание могло рухнуть вокруг него, если он шелохнется.
    - Откуда вы все это знаете?
    - Частично догадался, частично мне кое-кто кое-что сказал. Но  я
должен поговорить с Лео Спилменом и хочу вашего содействия  в  этом.
Вы его видели недавно?
    - Вот уже семь лет я не видел его. Он больше  не  возвращался  в
Монтевисту. Я  не  приглашал  его.  Помимо  моего  профессионального
общения с ним, я делал все, чтобы  избежать  дружеского  общения.  Я
никогда, например, не приглашал его к себе домой.
    Сильвестр старался  сохранить  спокойствие.  Но  я  полагаю,  он
потерял его навсегда в течение последнего получаса в этой комнате.


                              Глава 23

    Через дверь сзади меня я услышал телефонный  звонок  в  наружном
помещении. Через двадцать секунд телефон на его столе прозвучал  как
эхо. Он взял трубку и с раздражением сказал:
    - Что такое, миссис Лофтин?
    Голос секретарши доносился как стерео, частично через телефон  и
частично через дверь. Он раздавался достаточно громко,  и  мне  было
слышно, что она сказала:
    - Вирджиния Фэблон  хочет  поговорить  с  вами.  Она  в  городе.
Соединить с вами?
    - Подождите. Я сейчас выйду в приемную.
    Он извинился и вышел, демонстративно захлопнув за  собой  дверь.
Игнорируя намек, я последовал за ним. Он стоял у  стола  секретарши,
прижимая трубку к уху.
    - Где вы? - говорил он. Он прервался, чтобы прорычать на меня: -
Оставьте меня одного, дайте мне поговорить, вы что, не понимаете?
    - Пожалуйста, пройдите в вестибюль, - сказала миссис  Лофтин.  -
Доктор консультирует срочный вызов.
    - Что за срочность?
    - Я не могу обсуждать это с посторонними.  Выйдите,  пожалуйста,
прошу вас.
    Миссис Лофтин была крупной женщиной, вид у нее был  решительный.
Она наступала на меня,  думаю,  с  намерением  применить  физическую
силу.
    Я вышел в вестибюль. Она закрыла дверь. Я  прислонился  к  двери
ухом и слышал, как Сильвестр говорил:
    - Почему вы  думаете,  что  он  умирает?  -  Затем:  -  Да,  да,
понимаю. Да, я сейчас же выезжаю. Успокойтесь.
    Несколько секунд спустя Сильвестр выскочил из кабинета  с  такой
скоростью, что чуть не сшиб меня. Он нес медицинский саквояж  и  был
все еще в белом халате.
    Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.
    - Давайте я вас подвезу.
    - Нет.
    - С Мартелем плохо?
    - Предпочитаю это не обсуждать. Он  настаивает,  чтобы  об  этом
никто не знал.
    - Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.
    Сильвестр покачал головой.  Но  он  задержался  на  террасе  над
стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.
    - Что с ним случилось? - не отставал от него я.
    - В него стреляли.
    - А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.
    Я  взял  его  под  локоть  и  подтолкнул  к   стоянке.   Он   не
сопротивлялся и двигался как манекен.
    Я спросил, когда запустил мотор:
    - Где они, доктор?
    -  В  Лос-Анджелесе.  Хорошо,  если  вы   сможете   попасть   на
магистраль до Сан-Диего - у них дом в Бретвуде.
    - У них есть другой дом?
    - Очевидно. Я записал адрес.


    Дом находился на Сабадо-авеню, улице с трехрядным  движением  из
больших испанских домов, построенных где-то в двадцатых  годах.  Это
был  один  из  тех  исчезающих  анклавов,  где  при  соответствующем
настроении вы можете почувствовать очарование предвоенного  залитого
солнечным светом мирного Лос-Анджелеса. У Сабадо-авеню не  было  при
въезде знака о сквозном движении.
    Дом, который мы разыскивали, был  крупнейшим  и  красивейшим  на
улице с затейливыми оградами и фонтанами. Дверь отворила Джинни,  ее
было  не  узнать  с  зареванным  лицом,  с  припухлыми   глазами   и
искаженным ртом. Она тут же начала рыдать, припав  к  белому  халату
Сильвестра. Он гладил ее по вздрагивающей спине свободной рукой.
    - Где он, Вирджиния?
    - Он уехал. Мне пришлось идти к соседям,  чтобы  позвонить  вам.
Наш телефон еще не подсоединен. - Ее слова прерывались рыданиями.  -
Он сел в машину и уехал.
    - Давно?
    - Не знаю, я перестала замечать время. Прямо после моего звонка.
    - Значит, меньше часа, - сказал я. - Он сильно ранен?
    Она качнула головой, все еще прижимаясь к Сильвестру.
    - Его ранили в живот.  Боюсь,  что  у  него  сильное  внутреннее
кровоизлияние.
    - Когда?
    - Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева,  сдавшие  дом  в
аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали  почти  всю  ночь.
Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел  и  побежала
вниз и увидела его сидящим на полу.
    Она посмотрела на свои ноги. Вокруг  них  на  паркете  виднелись
ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.
    - Вы видели, кто стрелял?
    - Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж,  -
она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и  ей  сохранить
то, что у них было.
    Вмешался Сильвестр:
    - Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы  ее
допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.
    - Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.
    Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.
    - Мой муж не позволил бы мне этого. Он  сказал,  что  это  будет
означать конец всему.
    Ее тяжелый взгляд метался из  стороны  в  сторону,  будто  конец
всему для нее уже наступил.
    Сильвестр успокаивал ее, обнимая за  плечи.  Мягко  и  нежно  он
ввел  ее  в  комнату.  Я  зашел  к  соседям.  Статный,  похожий   на
администратора мужчина в черном свитере из  шерсти  апака  стоял  на
лужайке перед домом. Он выглядел беспомощно  и  растерянно.  У  него
было другое владение на Сабадо-авеню, а этот дом они  приобрели  для
спокойной жизни.
    - Что вам нужно?
    - Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
    - Из-за этого поднялся шум?
    - Вы слышали выстрел?
    - Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
    - Вы видели машину?
    - Я видел отъезжающий "роллс-ройс", а может быть,  "бентли".  Но
спустя некоторое время.
    От него не было проку. Я попросил показать, где  телефон.  Через
заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это  была  одна  из  тех  кухонь
космического века,  сверкающих  металлом  и  контрольными  панелями,
готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон  и
ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.
    Через несколько минут прибыла патрульная  машина,  а  следом  за
ней  машина   капитана   Перлберга,   занимающегося   расследованием
убийств. Немного спустя мы  нашли  "бентли"  Мартеля.  Она  отъехала
недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную  ограду  в
конце Сабадо-авеню. За оградой  пустырь  склоном  спускался  к  краю
обрыва, за которым открывался Тихий океан.
    Мотор "бентли" все еще работал. Мартель уткнулся  подбородком  в
руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную  голубизну
неба.
    Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди  сделали
быстрый обыск, попытались найти  мартелевскую  сотню  тысяч,  но  не
нашли и следов их ни в машине, ни в доме.  Тот,  кто  убил  Мартеля,
забрал и его деньги.
    К этому времени Джинни стало  немного  лучше,  и  Сильвестр  дал
Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной  вместе  с
ними и записали весь разговор.
    Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в  прошлую  субботу.
Их зарегистрировал местный судья. В тот же день  он  арендовал  этот
дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
    Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда  это
произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
    - Но ваш муж был жив, - сказал Перлберг. - Что он сказал?
    - Ничего.
    - Но он должен был что-то сказать.
    - Только то, что я не должна никого вызывать, - сказала  она.  -
Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не  так,  уже
позднее.
    - Как позднее?
    - Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не  было  часов.  Я
сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица.  Он
не говорил со мной. Казалось, что он подвергся  глубокому  унижению.
Когда я окончательно поняла, что  он  плох,  я  пошла  к  соседям  и
позвонила доктору Сильвестру.  -  Она  кивнула  в  сторону  сидящего
рядом с ней доктора.
    - Почему вы не вызвали местного доктора?
    - Я никого здесь не знаю.
    - Почему не позвонили нам? - спросил Перлберг.
    - Я боялась. Мой муж сказал, что для него это будет концом.
    - Что он имел в виду?
    - Я не знаю, но я боялась. Когда я позвонила, он тут же уехал.
    Она закрыла лицо руками.  Сильвестр  убедил  капитана  закончить
допрос и отпустить Джинни. Люди Перлберга сделали несколько  снимков
и соскребли кровь с паркета. Джинни осталась в большом гулком  доме,
а мы вместе с ней.
    Она сказала,что хотела бы  поехать  домой  к  матери.  Сильвестр
сообщил ей о смерти матери. Казалось,  она  не  поняла,  потому  что
промолчала.
    Я вызвался собрать некоторые ее вещи. Пока Сильвестр  успокаивал
ее в гостиной, я вошел в большую спальню на втором  этаже.  Кровать,
являющаяся  центром  всего,  была  круглой,  около  девяти  футов  в
диаметре. Я уже насмотрелся на  эти  королевских  размеров  кровати,
похожие на алтари старых Богов. Кровать была не  прибрана,  и  мятые
простыни говорили о том, что здесь занимались любовью.
    Чемоданы стояли на полу в шкафу под рядом  пустых  вешалок.  Они
были  нераспакованными,  за  исключением  тех,   вещи   из   которых
потребовались на ночь:  ночная  рубашка  Джинни,  щетка  для  волос,
зубная щетка,  косметика,  бритва  Мартеля,  его  пижама.  Я  быстро
просмотрел его чемоданы. Большая  часть  его  одежды  была  новой  и
хорошего качества, некоторые вещи с этикетками  магазинов  на  Бонд-
стрит. Помимо книги "Размышления" на  французском,  я  не  обнаружил
ничего личного, и даже на этой книге на титульном  листе  не  стояло
фамилии.
    Позднее,   когда   проезжали   через    бесконечные    пригороды
Монтевисты, я  спросил  Джинни,  знала  ли  она,  кем  был  ее  муж.
Сильвестр дал ей успокаивающего, и она сидела  между  нами,  положив
голову на его вытянутую руку. Потрясение от смерти  Мартеля  привело
к тому, что она как бы впала в детство. Ее голос звучал полусонно:
    - Он - Фрэнсис Мартель из Парижа, вы это знаете.
    - Я думал, я знаю, Джинни.  Но  сегодня  всплыло  другое  имя  -
Фелиц Сервантес.
    - Я никогда не слышала об этом человеке.
    - Вы встречали его,  или  он  встречал  вас  на  встрече  членов
кружка французского языка в доме профессора Таппинджера.
    - Когда? Я бывала на дюжине таких встреч.
    - Эта происходила семь лет назад  в  сентябре.  Фрэнсис  Мартель
выступал там под именем  Сервантес.  Миссис  Таппинджер  узнала  его
фотографию.
    - Могу я ее посмотреть?
    Я перебрался в ряд  с  медленным  движением  и  достал  фото  из
кармана пиджака. Она взяла карточку. Затем какое-то  время  молчала.
Мы  оттеснили  полуденное  движение  на  трассе  к  левой   стороне.
Водители осуждающе посматривали: мы мешали движению.
    - Это действительно Фрэнсис стоит у стены?
    - Я почти уверен, что он. Вы его знали в те дни?
    - Нет, а могла ли?
    - Он вас знал. Он сказал своей домохозяйке,  что  он  собирается
однажды разбогатеть, вернуться и жениться на вас.
    - Но это смешно.
    - Не очень. Так это и произошло!
    Сильвестр, молчавший всю дорогу, прорычал что-то на меня,  вроде
того, чтобы я заткнулся.
    Джинни в задумчивости свесила голову над снимком.
    - Если это Фрэнсис, что он делает с Кетчелами?
    - Вы их знаете?
    - Однажды встретила.
    - Когда?
    - В сентябре, семь лет назад. Мой  отец  взял  меня  на  обед  с
ними. Это было как раз перед его смертью.
    Сильвестр рычал на меня:
    -  Хватит  этого,  Арчер.  Сейчас  не  время,  чтобы  рыться  во
взрывчатом материале.
    - К сожалению,  я  имею  только  это  время.  -  Я  обратился  к
девушке: - Вы не возражаете продолжать беседовать со мной об этом?
    - Нет, если это поможет. - Она ухитрилась  выдавить  болезненную
улыбку.
    - О'кей. Что-нибудь произошло во время этого обеда с Кетчелами?
    - Ничего особенного. Мы что-то ели во дворике  его  коттеджа.  Я
пыталась заговорить с миссис Кетчел. Она местная  девушка,  как  она
сказала, но это было единственно общее  между  нами.  Она  сразу  же
возненавидела меня.
    - Почему?
    - Потому что я понравилась  мистеру  Кетчелу.  Он  хотел  что-то
сделать для меня, помочь с образованием и тому подобное.
    Ее голос звучал безжизненно.
    - Ваш отец знал об этом?
    - Да, это и было целью обеда.  Рой  был  очень  наивен,  пытаясь
использовать кого-то. Он думал, что может использовать людей, и  они
помогут ему, а самому нечем было платить.
    - Использовать для чего? - спросил я.
    - Рой был должен Кетчелу деньги. Рой был хороший человек,  но  к
тому времени он должен был всем. Я не могла ему  помочь.  Ничего  не
вышло бы хорошего, если бы был принят план  Кетчела.  Мистер  Кетчел
относится к разряду людей, которые берут все и  ничего  не  дают.  Я
сказала об этом Рою.
    - А что это был за план?
    - Все было  очень  неопределенно.  Но  мистер  Кетчел  предложил
послать меня в школу в Европу.
    - И ваш отец пошел на это?
    - Не  совсем.  Он  просто  хотел,  чтобы  я  подмаслила  немного
Кетчела. Но мистер Кетчел хотел иметь все. Люди хотят все  получить,
когда они бояться, что умирают.
    Девушка меня удивила.