а:
   - Тома, наша бедная Тома...
   - Срочно еду к Тамарке! - заявила я и помчалась в прихожую.
   - Встретимся вечером у Коровина, - торопливо бубнила Роза, пока я  нервно
меняла ее древние тапки на свои новые туфли.
   - Да, встретимся там, - согласилась я, выскакивая из квартиры.
   - Сумку! Сумку забыла! - догоняя меня, закричала Роза. - Боже!  Какая  ты
растеряха! Бедная Тома! Бедная Леля! Бедная ты!
   "Бедная Роза! - входя в лифт, подумала я. - Как она за всех переживает".
 
*** 
 
   Тамарка была в офисе своей компании; сидела  в  собственном  кабинете,  с
умным видом изучая экран монитора. Я заглянула - ничего интересного: колонки
цифр и справа непонятного смысла приписки к ним. На что тратится жизнь?
   Однако я заробела, потому что принесла плохую весть и не  знала,  как  ее
сообщить.
   Произошло это самым естественным путем, как все у меня  происходит.  Даже
опомниться не успела, как Тамарка уже все узнала. Но это в дальнейшем;  пока
же я, волнуясь, топталась у стола, ломая голову, с чего начать.
   - Мама, чего тебе? - не отрываясь от монитора, буркнула Тамарка.
   Меня мгновенно пробрало зло.  Как  это  -  чего?  Сама  послала  меня  на
разведку к Леле, а теперь глупые вопросы задает. Уж чья бы корова мычала,  а
ее должна была бы от горя рвать волосы  на  одном  месте  (я  имею  в  виду,
конечно же, голову.)
   - Тома, - сообщила я гробовым голосом, - я совсем тебя не понимаю. Ты  бы
должна ждать меня как манны небесной. Ты не в монитор  смотри,  а  на  меня.
Сидишь  тут  и  не  подозреваешь,  что  тебе  полный  писец  пришел,  говоря
нецензурно, как ты это любишь.
   Тамарка оставила в покое монитор и, как я велела, вытаращилась  на  меня.
Ужас в ее глазах я прочла уже с садистским удовольствием. Будет  знать,  как
пренебрегать друзьями. Я, как дурочка, ходила ради нее в  разведку,  бросила
все свои дела, и вот тебе благодарность - она смотреть на меня не хочет.
   - Почему мне писец? - цепенея, спросила Тамарка.
   А у самой уже полные штаны от  страха.  Как  все  же  легко  пугать  этот
богатый люд. Одно удовольствие.  Сами  себя  порой  боятся,  хоть  и  взятки
регулярно дают. Насколько проще честно... не работать, как это делаю я.
   Однако обида обидой, а Тамарка не чужой мне человек. У самой за нее  душа
болит  постоянно  и  без  всякой  причины,  а  тут  еще  приключилось  такое
несчастье.
   - Тома, - скорбно сообщила я. - И Леле, и тебе - писец. Туринского нет  в
живых.
   - Да ну-у! - сказала Тамарка и окаменела.  Пришлось  ее  поливать  водой,
чтобы она очнулась, а как очнулась - сразу действий захотела.
   Вскочила с воплями:
   - Что? Где? Когда?
   Видимо, эти вопросы уже сидят в подкорке у нашего поколения.
   - Тома, успокойся, приземлись и послушай, - начала ее я уговаривать.
   Она, молодчина, быстро взяла себя в руки, уселась в кресло, закинула ногу
на ногу, закурила, жадно затянулась сигаретой, твердо сжала губы и затем,  с
прищуром глядя на меня, решительно скомандовала:
   - Рассказывай.
   Я выпалила на одном дыхании:
   - Была вчера у Лели, банкира похитили, требуют выкуп, но платить  уже  не
за кого, банкир умер от сердечного приступа и клаустрофобии.
   - Сколько требуют? - с ходу, не думая, спросила Тамарка.
   Я назвала сумму, а она нервно рассмеялась и рявкнула:
   - Чушь. В таком случае Турянского похитили с какой-то другой целью. Выкуп
похитителям не нужен, он для отвода глаз.
   - С чего ты взяла? - растерялась я, справедливо считая свои аналитические
способности на несколько порядков выше Тамаркиных.
   - А с того, что, прежде чем  похищать  банкира,  неплохо  бы  для  начала
выяснить, Сколько родственники смогут выложить за  его  персону.  Сумму  же,
названную  тобой,  не  смогут  выложить  даже  за  президента,  укради   его
кто-нибудь с той же целью.
   Тамарка изрекла это с таким высокомерием, и апломбом, что невозможно было
ей не возразить. И я возразила.
   - А Леля сказала, что если бы похитили ее,  то  Турянский  нашел  бы  для
выкупа требуемую сумму, - ядовито сообщила я.
   - Твоя Леля или дура, или не петрит в этих вещах, - отрезала Тамарка,  из
чего я сделала заключение, что дурой она считает как раз меня, потому что на
Лелю ей плевать.
   - С какой бы целью ни  похитили  Турянского,  в  живых  его  уже  нет,  -
мстительно напомнила я. - Следовательно, кредита тоже не будет.
   - Леле предъявили труп?
   - Пока нет, но, думаю, в конце концов предъявят.
   - Что значит "в конце концов"? - рассердилась Тамарка.
   - А то и значит, что пока Лелю водят за  нос,  дают  ей  послушать  голос
мужа, записанный на магнитофон. И будут водить до тех пор, пока она  все  не
продаст и им не заплатит, а потом и труп предъявят, - заверила я Тому.
   - А ты что, в сговоре с похитителями? Ты-то обо  всем  этом  и  о  смерти
Турянского откуда знаешь?
   - Сон мне был - это раз. Аналитическим методом дошла на  базе  полученной
информации - это два. Роза уже в восторге от моих способностей.
   Боже мой, как психанула Тамарка. Сначала чуть дымом не подавилась  -  она
как раз затягивалась сигаретой, когда я делала свое важное  сообщение,  -  а
потом, прокашлявшись, как завопила:
   - Мама, ты  невозможная!  Иди  ты  в  задницу  со  своими  аналитическими
способностями! Турянский жив, а ты идиотка!
   Я, конечно, могла бы обидеться и уйти, если бы не любила Тамарку. Но я ее
с детства любила (кстати, без всякой видимой причины), к тому же  болела  за
нее всей душой, и потому не ушла, а сказала:
   - В любом случае, Тома, компания твоя накрылась сапогом.
   Почему сапогом, до сих пор не знаю. Видимо, эти пятисотдолларовые  сапоги
мне костью в горле стали. Однако Тамарка схватилась за голову:
   - Господи, Мама, лучше бы ты на карнизе осталась!
   - Компании капут, где бы я ни была, - заверила ее я.
   Тамарка призадумалась.
   - Ох, Мама, - наконец устало посетовала она, - какая же ты невозможная. Я
тебя за чем послала?
   - Чтобы про Турянского разузнать.
   - А ты чем занимаешься?
   - Этим и занимаюсь.
   - Ага, этим. Мама, ты невозможная.  Уже  взялась  за  дело,  неугомонная,
везде нос свой длинный сунуть успела, черт знает  что  еще  сотворила,  Розу
посвятила в мои дела, скоро весь город к этому делу привлечешь. Я  полагала,
что ты умней.
   Но мне уже было не до Тамарки, я теперь думала лишь об одном: "Почему это
у меня длинный нос? Что это она говорит? Нос мой длинный! Неужели и в  самом
деле длинный? Что-то я раньше не замечала".
   Порхнув к зеркалу, я со всей тщательностью изучила свой нос  -  и  так  и
этак им крутила и в конце концов  пришла  к  выводу,  что  он  действительно
длинноват, хотя я всю жизнь  считала,  что  мой  нос  -  вершина  творчества
создателя, его шедевр и эталон всех носов на свете. А поди  ж  ты,  выходит,
ошибалась - нос-то длинноват. Просто беда  -  узнать  такое  в  моем  зрелом
возрасте. Какое горе!
   Хотя, что за горе? Нос был эталоном все сорок лет, а на сорок первом взял
да и вытянулся... немного. Перестройка организма пошла. В зрелую пору вхожу,
вон как похорошела. Все замечают...
   Но разве дадут тут уделить себе внимание? Тамарка словно с цепи сорвалась
- вдруг как истошно завопит:
   - Мама! С кем я разговариваю?! Блин!
   - Откуда знать мне? - нехотя отрывая взгляд  от  своего  красивого  носа,
спокойно ответила я. - С собой наверное.
   - Что ты там делаешь?! Нашла время у зеркала крутиться! Иди сюда.  Садись
в кресло и давай думать.
   Пришлось послушаться: если возникла необходимость думать - надо помогать,
без меня Тамарке с этим делом не справиться.
   - Что там Леля? - хмурясь, спросила она.
   - Говорю же тебе, Леля безутешна. Никогда не  видела  ее  такой:  вся  на
нервах, постоянно рыдает. Порой создается впечатление, что бедняжка близка к
сумасшествию - ведет себя неадекватно...
   Казалось бы, ну что я сказала? А Тамарка  вдруг  как  хватит  кулаком  по
столу, как закричит:
   - Мама! Ты невозможная!
   "Боже, - испугалась я, - и с этой уже истерика".
   - Мама! - еще громче взвизгнула Тамарка. - На кой черт мне твоя Леля с ее
нервами, когда я не знаю, куда свои девать!? Что с Турянским - говори!
   - Так похитили его, сколько можно говорить об этом? - абсолютно  искренне
изумилась я. Тамарка же опять в истерику, опять визжать:
   - Это ты не со мной об этом говорила! Это ты черт знает с кем уже об этом
говорила! Ох, убьешь ты меня, погубишь! Все! Все уже  знают!  -  и  внезапно
замолчала, руки  раскинула  и  начала  как-то  странно  оползать  в  кресле,
скукоживаться.
   Я перепугалась и залепетала:
   - Тома, Томочка, успокойся, я не говорила  никому,  побей  меня  леший  и
разрази гром, если я хоть словечко на сторону сказала.
   Тамарка  мигом  ожила,  вернулась  в  прежнее  положение,  ногу  на  ногу
закинула, новую сигарету прикурила и с угрожающим пращуром спросила:
   - Не говорила?
   - Ни словечка, - заверила я и на всякий случай перекрестилась.
   Однако Тамарку не убедило и это. Она была полна сомнений.
   - Голову ты мне морочишь, Мама, ну да фиг с тобой - не убивать же тебя.
   "Здрасьте, - подумала я, - дождалась благодарности.  Вот  как  уже  стоит
вопрос".
   - Роза, конечно, баба порядочная, - продолжила тем временем Тамарка, - ей
любой секрет доверить можно... Кстати, ты предупредила ее, что  о  Турянском
не стоит болтать?
   И тут я вспомнила, что не предупредила. Тамарка прочла это на моем лице и
с воплем: "Мама, ты невозможная!" бросилась звонить Розе.  Когда  Роза  была
предупреждена, Тамарка всерьез взялась за меня. Долго и тщательно пытала,  а
потом сделала вывод:
   - Похоже, ты права: капут моей  компании.  Если  у  Турянского  сердце  и
клаустрофобия, то он действительно труп. В противном случае Леле дали  бы  с
ним поговорить.
   - Я права всегда! - воспряла я. - И ничего не могу с этим  поделать,  вас
же всех это злит. Понятное дело: кому понравится, когда кто-то умней.
   Тамарка поморщилась, как от мигрени, но промолчала, за что тут же мною  и
была вознаграждена.
   - Кстати, Тома, со слов Лели я поняла: Перцев  больше  огня  боится,  что
сведения о пропаже Турянского просочатся во внешний мир.  Даже  в  банке  об
этом мало кто знает. Почему бы тебе этим не воспользоваться? Лишь немножечко
его пошантажируй, и он даст тебе кредит.
   - Мама, а ты голова! - обрадовалась Тамарка и бросилась меня целовать, но
тут же озаботилась:
   - А ты точно знаешь, что он так уж сильно боится?
   - Во всяком случае Лелю он запугал. Она запретила  мне  говорить  с  ним,
даже зная о моих уникальных способностях в любом поиске и что Перцев мог  бы
в  этом  поиске  помочь  важной  информацией.  Более   того,   Леля   просто
запаниковала, когда я заявила, что пойду в  банк.  А  ведь  сама  она  знает
слишком мало про дела мужа, про его знакомых и прочее-прочее. Перцев был  бы
здесь бесценен, но Леля боится, а ведь ей-то позарез нужно найти мужа.
   - В такой ситуации и я не стала бы портить отношения с компаньоном  мужа,
- заявила Тамарка. - Если Турянский в  самом  деле  погиб,  Леля  целиком  и
полностью в руках Перцева. Он сколько пожелает, столько и отщипнет этой Леле
от того, что ей же и принадлежит. Рассердится, не даст вообще  ничего.  Леля
не совсем дура, раз это понимает.
   - Еще как понимает, - заявила я, уже жалея о совете,  данном  Тамарке.  -
Однако, Тома, я стою на страже не только твоих интересов.
   - А чьих же  еще?  -  опешила  Тамарка.  Она  была  несказанно  изумлена,
искренне полагая, что любой рад ей служить.
   - Понятно, чьих. Леля доверилась мне, не могу же я ее подвести, а тут  ты
вдруг заявишься к Перцеву и выложишь все то, что я из Лели вытащила едва  ли
не силой. Это подло. К тому же, я,  пожалуй,  сгустила  краски.  Не  так  уж
Перцев и боится огласки. Ну пропал его компаньон,  Перцеву-то  какой  страх?
Ему  одна  только  радость,  раз  он  так  легко  может  оставить  Лелю  без
наследства. Перцев, поди, мечтает о том, чтобы Турянский никогда не нашелся.
Не ходила бы ты к нему, Тома, очень прошу тебя. Тамарка сразу на дыбы:
   - Мама, ты невозможная! И такую чушь несешь, хоть уши затыкай! Бесспорно,
Перцеву от гибели Турянского одна лишь только выгода, но это если Турянского
нет в живых. Перцев же, как осторожный  человек,  на  это  надеется,  но  не
рассчитывает. Ему о текущих делах думать надо.  Пропал  глава  банка  -  это
политический вопрос. Знаешь, какое пойдет брожение?
   Я покачала головой:
   - Откуда мне знать?
   - Вот и не лезь со своими глупыми выводами, засуетится народ. Я вон,  уже
засуетилась, а сколько вокруг Турянского  ошивается  таких  же  озабоченных?
Бездна. Каждый связывает с ним какие-то чаяния, каждому что-то  нужно.  А  в
самом банке что начнется! А бухгалтерия?
   - Что - бухгалтерия?
   - Она же вся под Турянским. А как ей теперь  быть,  этой  бухгалтерии?  А
операционный отдел... Господи,  Мама,  ты  даже  не  представляешь,  сколько
возникает проблем - тьма-тьмущая! Нет-нет,  Перцев  исчезновение  компаньона
будет до последнего держать в секрете. Убили Турянского или не убили, он  же
не может сейчас занять его  место  -  трупа-то  нет.  Вот  когда  будет  или
Турянский, или труп, вот тогда и будет ясность. Мама, ты  гений,  сейчас  же
еду к Перцеву.
   Я запаниковала:
   - Тома, ты режешь меня без  ножа!  Ставишь  под  вопрос  мою  легендарную
порядочность!
   - Успокойся, я же не  дура.  Не  стану  я  про  похищение  ему  говорить.
Намекну,  что  не  верю  в  командировку   и   готова   начать   собственное
расследование по Турянскому. На кой черт мне эта служба безопасности?  Пусть
работает, коль деньги плачу. Так Перцеву и скажу, а он, как услышит это, так
сразу и подожмет-то хвост и кредит мне выдаст. Зачем ему лишние проблемы?
   Я согласилась, а куда мне было деваться - Тамарка уже была на подъеме.
   - Так, Мама,  -  решительно  покидая  кресло,  гаркнула  она,  -  некогда
прохлаждаться. Делом, делом пора заняться. Ты куда едешь?
   Я без энтузиазма промямлила:
   - К Леле собиралась.
   - Могу подвезти, это рядом с банком.
   - А ты откуда знаешь? - удивилась я.
   - Что, я не знаю, где живет Турянский? - рассердилась Тамарка. - За  кого
ты меня принимаешь?
   - Раз знаешь, вези, - ответила я  с  твердым  ощущением,  что  Тамарка  в
чем-то водит меня за нос.
   Ладно, Перцев испугался, а почему же испугалась она, когда решила, что  я
всем разболтала о похищении Турянского? Ей-то что с этого? Вот над чем стоит
подумать!
   Я так увлеклась обдумыванием этого вопроса, что  даже  не  заметила,  как
Тамаркин "Мерседес" затормозил у дома Лели.
   - Все, Мама, приехали, - сообщила она.
   Я вышла и побрела, все еще обдумывая этот вопрос.
   - Мама! Мама! - завопила Тамарка. - Мешок! Ты мешок свой забыла!
   - Что? - изумилась я. - Какой мешок?
   Тамарка протянула мне мою сумку.
   - Встретимся вечером у Коровина,  -  буркнула  она  и  дала  знак  своему
водителю, мол, трогай.
 
ГЛАВА 11 
 
   Леля, очевидно, возлагала большие надежды на  мои  чудесные  способности,
потому что, увидев меня, сразу закричала:
   - Ну что?
   Похоже, она вообще удивилась, что я все еще не привела ее  Турянского  за
руку.
   - Дело движется, - заверила я, не собираясь баловать Лелю  подробностями.
- Звонили тебе эти похитители?
   - Нет, сегодня пока не звонили, - почему-то  с  сожалением  сказала  она,
видимо, все еще надеясь поговорить с мужем.
   В глубине души обливаясь слезами, я поняла, что не смогу сообщить Леле  о
своих подозрениях.
   Сказать о том, что нет в живых ее мужа?!!
   Может быть, позже, когда-нибудь... это кто-то сделает за меня.
   - Куда денутся, позвонят, - успокоила  ее  я,  сразу  проходя  в  кабинет
Турянского. - Сегодня обязательно позвонят и будут звонить до тех пор,  пока
не получат выкуп.
   Леля, уже не спрашивая ни о чем, поплелась за мной. В отчаянии она готова
была довериться черт-те кому -  ее  счастье,  что  подвернулась  я,  человек
исключительной порядочности.
   - Как спалось? - спросила я, усаживаясь  за  рабочий  стол  Турянского  и
знаком приглашая Лелю присесть напротив.
   - Напилась снотворного и как в  яму  провалилась,  -  пожаловалась  Леля,
усаживаясь на стул, совершенно непригодный для современного человека.
   Современный человек отвязен, на стуле он любит развалиться,  опираясь  на
сиденье одной лишь пятой точкой, этот же стул требует  от  сидящего  на  нем
идеальной осанки. Лишь проглотивший кол будет чувствовать себя комфортно  на
этом стуле. Леля  кол  не  глотала,  а  потому  ерзала,  пытаясь  устроиться
поудобней.
   Я  предвидела,  что  долго  ей  на  нем  не  усидеть,  потому  и   заняла
единственное приличное место - кресло Турянского. Остальная мебель никуда не
годилась, что меня вполне устраивало: я жаждала одиночества. Вряд ли Леля по
доброй воле поймет тот странный факт, что я  жаждала  одиночества  именно  в
кабинете ее пропавшего мужа. Хотя, мне этот  факт  странным  не  казался,  Я
точно знала, чего хочу.
   - Леля, - сказала я, с жалостью глядя на темные круги под ее  прекрасными
очами. - У Александра Эдуардовича должен быть сейф. Где он? В кабинете я его
не вижу, а ведь Александр Эдуардович, как я понимаю, работал именно здесь.
   - Да, Сашенька иногда засиживался в кабинете до утра, - подтвердила Леля.
   - Следовательно, сейф здесь - не стал бы он ходить  за  каждой  бумажкой,
скажем, в буфет. Сейф здесь, и ты, как любимая жена, о  нем  знаешь.  Теперь
должна знать и я. Не из праздного  любопытства,  пойми,  дорогая,  а  пользы
ради.
   Леля растерянно смотрела на  меня  и  молчала.  Было  очевидно,  что  она
соображает, как ей поступить. Я усилила натиск:
   - Понимаю, Александр Эдуардович говорил тебе о важности этого секрета, но
настал тот роковой час, когда появилась другая важность.  Речь  уже  идет  о
жизни Александра Эдуардовича. В сейфе может оказаться то, что приведет нас к
истине.
   Моя высокопарная речь подействовала на Лелю, бедняжка занервничала  -  но
недостаточно.  Видимо,  Турянский  здорово  ее  застращал,  зная  добрую   и
доверчивую душу своей жены и ее пристрастие к подругам.
   - Хорошо, - сказала я, -  открываю  все  карты.  У  меня  есть  серьезные
причины подозревать, что твоего мужа похитили совсем не с целью выкупа. Тот,
кто хочет получить выкуп, обычно хорошенько думает,  прежде  чем  заламывать
цену; здесь  же  явно  переборщили.  Следовательно,  Александра  Эдуардовича
похитили не с целью получения выкупа.
   Леля опешила.
   - А с какой целью? - прошептала она.
   - Кто-то жаждет его смерти.
   - Его смерти наверняка жаждут многие, иначе не стал бы  Сашенька  платить
охране, - справедливо отметила Леля. - Зачем же понадобилось  его  похищать,
когда можно было просто организовать убийство?
   - Вот это я и хочу узнать, покопавшись в сейфе. Кому-то выгодно, чтобы он
умер  естественной  смертью:  от  сердечного   приступа,   спровоцированного
клаустрофобией.
   Леля испуганно схватилась за голову:
   - Ты узнала про клаустрофобию? Какой ужас! Сашенька это скрывал  даже  от
меня.
   Я хотела сказать: "Что знают трое, то знает свинья", - но сказала  совсем
другое:
   - У меня открылся монтевистский дар, - солгала я, чтобы выгородить  Розу.
- Я поднапряглась и прочла это вчера в твоих мыслях.
   Леля рассердилась:
   - Соня, перестань! Неужели ты веришь в эту глупость? Ты  же  образованный
человек. Ты мне еще про духов расскажи.
   - Не ты ли ходила к Коровину? - в свою очередь рассердилась я.
   - Ах, это все от отчаяния. Утопающий за соломинку хватается, но  я  очень
быстро поняла, что все это обман,  и  больше  не  пойду.  А  про  Сашенькину
болезнь ты наверняка узнала у Розы, раз придумала про монтевизм. Ведь Роза у
нас монтевистка?
   - Да, она, - вынуждена была признать я, покрываясь краской стыда.
   - Что ж, я не в обиде, - успокоила меня Леля. - Ты же не  из  любопытства
действовала, а для пользы дела. К тому же ты убедила меня. Я и сама