ановился все более удрученным. Хотя она не чувствовала к нему особенной симпатии, но приписывала его страдания своему занудному патрону.
     Перед самым завтраком Эмери послал за ней и продиктовал инструкции на случай, если ему позвонят по телефону в его отсутствие. Она с женским интересом заметила, что на нем был новый серый костюм, и решила, что это идет ему больше, хотя по контрасту со светлой тканью его лицо казалось еще темнее и недоступнее, чем всегда.
     Окончив диктовать, он откинулся на стуле и перевел глаза на окно. Одной из самых неприятных черт его было то, что он говорил с ней, не глядя на нее.
     - У вас есть какие-нибудь друзья в Шанхае? - спросил он.
     - У меня, майор Эмери? - Эльза была удивлена вопросом.
     - Странное место, полное сплетен. Вы, должно быть, слышите обрывки слухов, да?
     - Нет. Я знаю, что есть такое место, как Шанхай, и, конечно, мы получаем письма от наших представителей там, но я не слыхала никаких слухов или сплетен. О ком? - спросила она, набравшись смелости.
     - Обо мне, главным образом.
     Эльза почувствовала естественное любопытство. Какого рода сплетни или слухи могли задевать этого бесчеловечного человека? Должно быть, все же, в нем была какая-то человеческая черта.
     - В Шанхае можно нажить уйму денег - честными и другими путями - главным образом другими, - продолжал Эмери. - Это все!
     Пока ее занятые пальчики бегали по клавишам пишущей машинки, она размышляла, какого рода способ наживания денег больше всего привлекает "зловещего человека", и решила, что он был не особенно щепетилен, так как приобретение денег, казалось, больше всего занимало его в то время.
     За несколько недель до того он начал вводить систему экономии. Лишние служащие были уволены. Над каждым электрическим выключателем появились новые печатные предостережения. У него была привычка неожиданно появляться в нижней конторе, где клерки стояли за своими высокими конторками. Произошли массовые увольнения. Однажды он увидел покрасневшую, растрепанную девушку с сердито горящими глазами. Он сейчас же раскрыл причину. Она пришла с одного из нижних этажей, где помешались кабинеты заведующих отделами. Не говоря ни слова девушке, Эмери прошел в кабинет пожилого заведующего и пальцем подозвал его к себе.
     - Вы пытались поцеловать эту девушку, кажется? - сказал он.
     - Если она говорит это, она лжет... - начал заведующий.
     - Я говорю это, - сказал зловещий Эмери, и губа его поднялась кверху. - Пойдите к кассиру и получите ваше жалованье по сегодняшний день - вы уволены!
     Этот инцидент повлек за собой письма адвокатов, и Эльзе пришлось переписывать на машинке сухие ответы. Осложнение случилось, когда Эмери позвал ее, чтобы продиктовать письмо к поверенному уволенного заведующего. Эльза осмелилась вставить несколько слов в его защиту.
     - Мистер Стэрл прослужил десять лет в фирме, - сказала она. - Он женат и у него семья. Вам не кажется, что вы слишком суровы к нему?
     Он несколько минут смотрел на нее своим каменным взглядом, потом сказал:
     - Я не нуждаюсь в советах!
     Эльза так рассердилась, что готова была запустить в него своим блокнотом.
     Весьма характерно для наступившей в делах перемены было то, что с Тарном даже не посоветовались по поводу этого увольнения. Еще примечательней было, что его мрачное настроение зашло, кажется, очень далеко. Он даже не сердился на то, что его игнорируют.
     Эльза встретила его, выходя к завтраку. Он так редко выходил из конторы до вечера, что Эльза едва не спросила его, куда он идет. Она вовремя спохватилась: он мог быть еще более груб, чем Эмери. Она твердо решила покинуть это учреждение при первой возможности. Эмери до того действовал ей на нервы, что уже видеть и слышать его было непереносимо.
     Мистер Тарн был бы рад прийти к столь определенному решению... Он был на распутье. План за планом приходили ему в голову и сгорали там дотла.
     Ральф Халлам по телефону пригласил его завтракать, и он направлялся теперь к маленькому дому на Халф-Мун-стрит.
     - Я говорил со всеми, - сказал Ральф, когда Тарн уселся за стол, на котором был накрыт завтрак. - Они согласились, что вам всего лучше уехать. Нервы ваши расстроены. А этот Эмери, похоже, разрушает одну ветвь нашей организации...
     Тарн не мог есть, куски застревали у него в горле.
     - Она уже разрушена, - простонал он. - Ни одна унция не может пройти через "Эмери и Эмери"! Я раскаиваюсь, что я вообще затеял эту игру. Посмотрите! Я нашел вот это сегодня утром!
     Он запустил дрожащие пальцы в карман и, вытащив письмо, передал его своему собеседнику через стол. Письмо было написано на очень плотной желтой бумаге явно измененным почерком. Оно начиналось без всякого обращения:

     "Вы посягаете на наши владения и благодаря Вашей безумной
     оплошности полиция удвоила бдительность. Мы готовы уплатить Вам
     100.000 фунтов за дело, если Вы передадите нам ваших представителей
     и ликвидируете Вашу организацию. Если Вы не примете это предложение,
     мы найдем способ убрать Вас".

     Письмо было подписано буквой "С".
     Ральф с улыбкой вернул письмо.
     - Если для них это стоит сто тысяч фунтов, то для нас оно может стоить миллион. Как вы думаете, почему они послали это вам? Потому что они знали, что во всей организации вы один струсили! Когда вы получили это письмо?
     - Я нашел его у себя на столе сегодня утром, пойдя в контору. Никто, по-видимому, не знает, как оно попало туда...
     - Эмери, пожалуй, мог бы объяснить, - сухо сказал Ральф. - Он пришел раньше вас?
     Тарн кивнул.
     - Я уйду из дела, - сказал он. - Мы разделим деньги. Там хватит, чтобы сделать нас обоих богатыми...
     - Они хранятся у вас наличными, конечно?
     - А то как же? - раздраженно ответил Тарн. - Если бы я последовал вашему совету, то положил бы их в этот дурацкий банк Стеббинга, а когда мы пришли бы получить их, нас ждали бы у дверей два человека из Скотленд-Ярда! Деньги-то в порядке, - продолжал Тарн, и голос его впервые в этот день звучал уверенно. - Мы разделим их в конце недели. Я купил билет...
     - Странный вы субъект! - сказал Ральф, которому стало немного весело. - Вы жертвуете целым состоянием. Но мне кажется - нам всем кажется, - что вы поступаете благоразумно.
     Он встал из-за стола, закурил сигару и пустил клуб дыма.
     - Вы поедете один, конечно?
     Тарн неловко заерзал на стуле.
     - Я думаю, да, - проворчал он. - Но это не ваше дело.
     - Это очень даже мое дело. Я уже объяснил вам, милейший, что мне необходима Эльза. У вас больше мозгов, чем у нее, но она элегантней вас и после небольшого обучения запросто заменит вас. Уезжайте, пожалуйста, вы почувствуете себя счастливее, как только сядете на пароход. И, по совести говоря, Тарн, я думаю, вам здорово повезет, если вы уберетесь живым.
     - Что вы хотите сказать? - спросил пораженный Тарн.
     - Я хочу сказать, что Сойока не станет терять времени, и вам лучше бы поторопиться...

Глава 14

     Весь этот день Морис Тарн просидел у себя за письменным столом, глубоко засунув руки в карманы, опустив плечи и полузакрыв глаза. Предостережение Халлама звучало у него в ушах. Что и говорить, жизнь и свобода были весьма дороги ему. И ему хотелось - ужасно хотелось - думать "в одиночку". Он сам придумал это выражение. А он все время думал втроем: три линии мыслей шли параллельно, и вскоре сливались в один запутанный клубок, который он никак не мог распутать...
     И вдруг в одну из самых мрачных минут раздумья пришло открытие, которому суждено было - хотя он не мог этого знать - повлечь за собой катастрофу.
     - Телеграмма, сэр, - сказал клерк. - Мне кажется, это частный шифр.
     - А?
     Он мрачно посмотрел на положенный перед ним листок бумаги, Рассеянно взглянув сначала на подпись, он затем чуть не ахнул от удивления.
     Отправителем был японский купец, с которым он имел дела от имени своего противозаконного синдиката. Сойока узнал об этом, и этот источник снабжения внезапно закрылся. Но что его поразило, это наличие полностью выписанного английского имени в середине телеграммы. Он поспешил отыскать ключ к шифру и выписать текст телеграммы.
     Тогда Тарн понял, что произошло. По какой-то ошибке телеграмма, предназначенная главному представителю Сойоки, была адресована ему. Это открытие потрясло его... Полностью выписанное по-английски имя! Он держал на мушке своего соперника! Душа его преисполнилась дикой, безумной радостью, какой он не знал много лет. Произошло чудо: телеграмма была послана по его частному телеграфному адресу... по ошибке!
     Он откинулся на стуле, тяжело дыша, с красным разгоряченным лицом. Эльза нашла его в таком виде, когда вошла, чтобы сказать, что она вечером, может быть, не будет дома. Он даже не ответил ей, и она, естественно, заключила по его красным щекам и воспаленным глазам, что он пил.
     Сойока... у него в руках! Они хотят угрожать ему, да? Он им покажет...
     Возвращаясь домой в тот вечер, Эльза, завернув на Чипсайд, увидела переходящую ей навстречу улицу знакомую фигуру.
     - Как, Ральф? - сказала она. - Что вы делаете в этой трудолюбивой части Лондона? Я как-то не могу представить себе вас в Сити.
     - Я виделся в этих краях с одним человеком, - сказал Ральф Халлам, шагая рядом с ней. - Вы собираетесь взять аристократический автомобиль или быть демократичной и сесть на автобус?
     - Я собираюсь быть гигиеничной и идти пешком.
     Они прошли по Ньюгэт-стрит, свернули к Олд-Бейли и остановились, чтобы полюбоваться пышным фасадом главного уголовного суда. Для Ральфа это здание представляло особый интерес, и он указал на место, где раньше находилась ньюгэтская тюрьма.
     - Этот дом наводит на меня дрожь, - сказала Эльза и отвернулась.
     - Я ручаюсь, что он наводит дрожь также на Мориса, - заметил неосторожно Ральф.
     Эльза остановилась и взглянула на него.
     - Что такое с мистером Тарном? - спросила она. - Он сделал что-нибудь ужасное, да? Вы не знаете, что именно?
     Ральф рассмеялся и сменил тему. Он был плохой пешеход и потому обрадовался, когда они дошли до Эльгин Кресент.
     - Вы ночуете сегодня у Лу, вы обещали ей вчера. Вы предупредили старика?
     Она говорила с Тарном в тот день, но сомневалась, усвоил ли он, что она ему сказала. По какой-то причине, которую она не могла определить, она боялась этого предстоящего визита.
     - Я не уверена, что мистер Тарн понял меня.
     - А разве вы должны говорить ему? - спокойно спросил Ральф. - Морис сердит на меня за что-то, и мне сдается, что если он узнает, что вы едете к Лу, он станет возражать...
     - Ну, что я могу ему сказать? - спросила удивленная Эльза. - Не могу же я лгать!
     - Скажите ему, что вы собираетесь провести конец недели у подруги. Насколько я его знаю, он не станет спрашивать, у кого именно.
     Эльзе это не особенно понравилось, но она согласилась.
     - Я окажу вам моральную поддержку, - сказал он весело и, изменив свое первоначальное намерение расстаться с ней у подъезда, вошел в дом. Как Эльза и ожидала, мистер Тарн еще не возвращался.
     Она оставила Ральфа в столовой, а сама пошла наверх собирать вещи.
     Это заняло у нее больше времени, чем она предполагала, так как явилось одно новое и нелепое соображение. Одобрит ли ее поступок Поль Эмери? Действительно, нелепо! Она посмеялась над собой, продолжая собираться. Когда она спустилась вниз, Ральф сидел, развалившись в большом кресле у окна, и смотрел на игравших на Эльгин Кресент детей.
     - Шум, который производят эти юные чертенята, должен действовать на нервы Морису, - сказал он. - Что он делает по вечерам? Пьет?
     Эльза кивнула головой. Ей было противно разговаривать с ним о своем опекуне.
     - Он не изменил своим привычкам, - сказала она.
     - Да, насколько я знаю.
     Эльза вздохнула.
     - Он не всегда был таким. Только за последние несколько лет он стал пить.
     Ральф кивнул.
     - Странный субъект! Я бы хотел, чтобы он уехал в Южную Америку.
     - Со мной? - улыбнулась Эльза.
     Ральф покачал головой.
     - Конечно, не с вами. Я не позволю ему взять вас.
     Она поспешила перевести разговор на другой предмет.
     В восемь часов мистер Тарн еще не приходил, и Ральф ушел после тщетных попыток убедить Эльзу позволить ему проводить ее до Херберт-Мэншонс.
     - Я не могу, - сказала Эльза, пожав плечами. - Было бы нехорошо по отношению к нему, если бы я ушла, оставив лишь записку через прислугу. Я должна видеть его и объяснить все сама.
     - Какая лояльность! - сказал Ральф с улыбкой.
     Эльзе почему-то не понравился его тон.
     После того как он ушел, ей пришло в голову, что, несмотря на полную возможность сделать это, она почему-то ничего не сказала ему про ночной визит Фенг-Хо. Странно было, что она не сделала этого. И вовсе не потому, что забыла. Дважды рассказ о ее ночном похождении был у нее на кончике языка, но что-то останавливало ее. Потом, в то время как Морис Тарн неверной рукой вставлял ключ в дверь внизу, она вдруг сообразила, в чем было дело, и сама удивилась себе. Она не сказала ничего Ральфу, потому что она укрывала Поля Эмери!

Глава 15

     Инспектор Вильям Бикерсон написал последнюю строчку длинного доклада в управление. Он промокнул бумагу, сложил и запечатал ее. В этот момент вошел письмоводитель и спросил, примет ли он доктора Ральфа Халлама.
     - Доктора Халлама? - удивленно переспросил инспектор. - Разумеется!
     Он приветствовал Ральфа как старого приятеля.
     - Я вас сотню лет не видел, доктор, - с жаром сказал он. Глаза его, однако, смотрели на часы. - Я жалею, что нет времени поболтать с вами, у меня дело в девять... Вы хотели меня видеть по какому-нибудь особенному делу?
     - Если вы считаете кокаинные шайки чем-то особенным, тогда - да.
     Инспектор свистнул.
     - Кокаинные шайки? Вы знаете что-нибудь о них?
     - Я знаю очень немного, но догадываюсь о многом. Я думаю, вы тоже кое о чем догадываетесь...
     Инспектор ничего не ответил.
     - Вы приятель мистера Тарна, не правда ли?
     Ральф кивнул.
     - Да, мы приятели. Но мы были раньше гораздо большими приятелями, чем сейчас.
     - Что такое с ним?
     Ральф пожал плечами.
     - Я не знаю. Запой, должно быть. Он последнее время много пьет. Почему вы спрашиваете меня, приятель ли я ему?
     Инспектор подумал немного.
     - Потому что я с ним должен видеться в девять. Он просил меня зайти, сказал, что должен сообщить мне что-то весьма важное. Он дал мне понять, что собирается сделать важное заявление. Вы думаете, это он с пьяных глаз?
     Ральф тут проявил осторожность.
     - Может быть, - сказал он. - Какого рода заявление?
     На этот раз инспектор пожал плечами.
     - Не знаю. Вы его доктор.
     - Был когда-то, хотя мне не приходится хвастаться медицинскими познаниями. В девять, вы говорите? Вы ничего не имеете против, если я пойду с вами?
     Инспектор снова посмотрел на часы.
     - Нет, вы можете идти со мной. Хотя, если это серьезно, не думаю, чтобы он стал много говорить при вас.
     - В таком случае я могу уйти...
     Бикерсон встал в тот момент как зазвонил телефон. Он взял трубку.
     - Алло!
     Ральф увидел, что он удивленно поднял брови.
     - Это наш приятель, - сказал Бикерсон вполголоса, прикрывая ладонью трубку.
     Это был голос Мориса Тарна, глухой и неясный, еле различимый.
     - Это вы, Бикерсон... Вы придете ко мне? Они пытались покончить со мной сегодня... да, сегодня... Она в этом замешана... я не был удивлен. Она неблагодарна... После всего, что я сделал...
     - О чем вы говорите, мистер Тарн? - резко спросил инспектор. - Я сейчас собираюсь к вам...
     - Приходите как можно скорее. Я могу осведомить вас насчет Сойоки, я знаю его главного агента...
     Он прошептал слово, и у Бикерсона отвисла челюсть. Он повесил трубку и повернулся к доктору, пожав плечами.
     - Он пьян?..
     - А что он сказал?
     Но Бикерсон был так потрясен тем словом, которое прошептал ему в телефон Тарн, что ничего не ответил.
     - Я бы не обращал особого внимания на то, что он говорит, - сказал Ральф, скрывая свое беспокойство. - Этот дурак рехнулся. Он хочет, например, жениться на своей племяннице...
     - Гм! - промычал в глубоком раздумье Бикерсон. - Некоторые пьяницы бывают необыкновенно разговорчивы... Вы пойдете со мной?
     От полицейского участка до Эльгин Кресент было десять минут ходьбы. Инспектор имел поэтому возможность расспросить Ральфа кое о чем.
     - Где девушка? Она живет в том же доме?
     - Да, но сегодня она гостит у моей родственницы. Правду сказать, ей солоно приходится с Тарном, а он становится все хуже. Он боится Сойоки и его шайки...
     - Что-что?
     Инспектор замедлил шаг и удивленно посмотрел на своего спутника.
     - Что вы знаете о Сойоке и его шайке? - спросил он.
     - Ничего, - поспешно ответил Ральф. - Это одна из его дурацких маний. Он вбил себе в голову, что он как-то обидел Сойоку.
     У каждого полицейского чиновника есть свой опыт общения с маньяками. Никогда еще не было преступления, в связи с которым какой-нибудь сумасшедший не сделал бы признания. Поэтому интерес Бикерсона к предстоящему разговору немного остыл. Доктору Ральфу Халламу именно этого и хотелось.
     - Я не знаю, почему, - сказал Бикерсон, - но меня не покидала мысль, что Тарн хочет видеть меня по поводу кокаинного дела. Нет, он ничего не говорил об этом. Это было просто предчувствие. Ну, вот мы и пришли. Идите вперед - вы знаете дорогу.
     Они вместе поднялись на крыльцо. Инспектор шел сзади. Они очутились у дверей, из которых одна вела в нижнюю, другая - в верхнюю часть дома. Ральф позвонил. Ответа не было. Он нажал кнопку еще раз.
     - Похоже, что дверь открыта, - сказал вдруг инспектор и толкнул дверь.
     К их удивлению дверь оказалась не заперта. Они прошли к лестнице, и Ральф стал нащупывать рукой выключатель. После недолгих поисков он отыскал его и повернул, но в прихожей было по-прежнему темно.
     - Странно! - сказал он. - Должно быть, лампочка перегорела.
     Ощупью пробираясь вдоль стены, они поднялись до первой площадки.
     - Это его кабинет, - сказал Халлам, поворачивая ручку двери.
     Дверь отворилась. Единственный свет в комнате исходил от слабо горевшего камина. Разглядеть что-либо было невозможно.
     - Вы здесь, мистер Тарн? - позвал инспектор.
     В ответ послышался громкий храп.
     Инспектор провел рукой по стене, и Ральф услышал щелчок выключателя. Но свет и здесь не загорелся.
     - Это странно. Где он?
     Определить местоположение храпевшего было нетрудно. Вскоре рука Ральфа опустилась на спинку кресла и дотронулась до поросшего жесткой щетиной лица.
     - Он здесь, - сказал он.
     В это время Морис Тарн беспокойно задвигался в кресле. Они услышали его сонливое ворчание. Точно человек, говорящий во сне, он проговорил глухо:
     - Они пробовали опоить меня... я знаю... но я слишком силен... у меня лошадиное здоровье...
     Слова его перешли в бессвязное бормотание.
     - Проснитесь, Тарн! - сказал Ральф. - К вам пришел мистер Бикерсон.
     Он потряс Тарна за плечо, и храп прекратился.
     - Я боюсь, вам трудно будет поднять его.
     - Он спит.
     - Да... Тарн! Проснитесь!
     - В комнате есть еще кто-то! - вскричал вдруг инспектор. - У вас найдется спичка, доктор?
     Раздался стук падающего стула, и он напряг глаза, чтобы разглядеть что-нибудь в темноте. Вдруг он услышал шорох около двери, изогнулся и схватил за плечо неизвестного Послышался свистящий звук - три китайских слова, которые прозвучали точно вой пса. Костлявый кулак пришелся инспектору в нижнюю челюсть, и в одно мгновение незнакомец, освободился из его рук, скользнул в дверь и захлопнул ее. Они услышали шум шагов на лестнице.
     - Свет, скорее! - хрипло сказал Бикерсон.
     Ральф чиркнул спичкой. Спичка зашипела и разгорелась. Как будто в ответ на слова инспектора внезапно зажглось электричество и на мгновение ослепило и