ремянку, а он
- в одиночку - не сможет.
   - Думаешь? - спросил Ноэль.
   - Сейчас увидишь, - сказал Ситроэн. Они подбежали  к  стремянке.  Она
оказалась больше, чем они думали.
   - Главное, не уронить ее, - сказал Ситроэн, - иначе потом  не  сможем
ее поставить. Шатаясь, они потащили лестницу.
   - Ох, тяжелая! - выдохнул Ноэль через метров десять.
   - Давай быстрее, - поторопил его Ситроэн. - Сейчас Белянка вернется.
 
 
   XIV
 
   - Вот! Теперь ты чистенький, - сказала Клементина и бросила в  горшок
комок ваты. Подмытый Жоэль не оборачивался; мать  продолжала  стоять  на
коленях у него за спиной. Помедлив, она  нерешительно  попросила:  "Наг-
нись, моя радость".
   Жоэль нагнулся, упираясь руками в колени. Она нежно взяла его за яго-
дицы, раздвинула их и начала лизать. Тщательно. Самозабвенно.
   - Что ты делаешь, мама? - удивленно спросил Жоэль.
   - Я тебя мою, мое сокровище, - ответила Клементина, прервав  процесс.
- Я хочу, чтобы ты был таким же чистым, как детеныш кошки или собаки.
   В этом не было ничего унизительного. Наоборот, это казалось таким ес-
тественным. Какой же болван этот Жакмор! Ему этого не понять.  Хотя  это
такой пустяк. По крайней мере, она будет  уверена,  что  они  ничего  не
подхватят. Поскольку она их любила, ничто из того, что  она  делала,  не
могло им навредить. Ничто. Если уж совсем начистоту, она должна была  бы
их полностью вылизывать, не подмывая до этого.
   Она поднялась и стала задумчиво натягивать на Жоэля  штаны.  Открыва-
лись новые перспективы.
   - Ступай к своим братьям, золотко мое, - сказала она.
   Жоэль выбежал из комнаты. Спустившись по лестнице, он засунул палец в
штаны, провел им между ягодиц, поскольку там было влажно. Пожал плечами.
   Клементина медленно вернулась к себе в комнату. В конце концов,  вкус
был не из приятных. Сейчас самое время для кусочка бифштекса.
   Вылизывать их полностью. Да.
   Сколько раз она себе говорила, что оставлять их в ванной -  в  высшей
степени опасно. Стоит только отвлечься. Повернуть голову, например, нак-
лониться за мылом, выскользнувшим из рук  и  улетевшим  на  недосягаемое
расстояние, чуть ли не за раковину. И в этот момент - сильно подскакива-
ет давление в трубах, поскольку в резервуар неожиданно падает  раскален-
ный метеорит, ему удается проскочить в главную  трубу  и  не  взорваться
из-за сумасшедшей скорости; но, застряв в трубе, он начинает гнать  наг-
ревающуюся воду, и девятый вал (девятый вал: какое  красивое  сочетание)
стремительно несется по трубам, и воды прибывает все  больше  и  больше,
так что, наклонившись за мылом... - кстати, это настоящее  преступление,
продавать мыло такой формы: овальной,  обтекаемой,  которое  может  выс-
кользнуть в два счета - раз, два - и улететь куда угодно, и даже,  плюх-
нувшись в воду, брызнуть каким-нибудь микробом в нос ребенку. Итак, вода
все прибывает, уровень поднимается, дитя может испугаться, открыть  рот,
захлебнуться - возможно, насмерть, - посиневшее личико, отсутствие  воз-
духа в легких...
   Она вытерла взмокший лоб и закрыла дверь буфета, так ничего оттуда  и
не взяв. В кровать, немедленно в кровать!
 
 
   XV
 
   Жоэль с обиженным видом подошел к братьям. Те, увлекшись  раскопками,
от комментариев воздержались.
   - Думаешь, найдем еще один голубой? - спросил Ноэль у Ситроэна.
   Заинтересованный Жоэль посмотрел на братьев.
   - Нет, - ответил Ситроэн. - Я же  тебе  сказал,  что  они  попадаются
очень редко. Один на пятьсот миллионов.
   - Шутишь, - отозвался Жоэль, яростно включаясь в работу.
   - Жалко, что он его съел, - произнес Ситроэн. - Мы бы сейчас уже вов-
сю летали.
   - К счастью, улетел его, а не мой,  -  добавил  Ноэль.  -  Я  бы  так
расстроился!
   И он демонстративно обнял своего плюшевого медвежонка.
   - Мой Думузо, - ласково прошептал он.
   Жоэль, потупив взор, продолжал копать; его лопатка упрямо  вгрызалась
в гравий.
   Намек поразил его прямо в сердце. Где его медвежонок? Жоэль  по-преж-
нему не поднимал головы, у него начало щипать в глазах.
   - Он что, недоволен? - усмехнулся Ноэль.
   - Вкусный был ликсир? - съязвил Ситроэн.
   Жоэль не отвечал.
   - От него до сих пор воняет, - сказал Ноэль. -  Не  удивительно,  что
его Пуарогаль улетел.
   Жоэль продолжал молчать; если он ответит, то голос будет дрожать.  Он
едва различал лопатку, все плыло перед его глазами, но продолжал  думать
о камешках. И вдруг он забыл и о медвежонке, и о братьях,  и  обо  всем,
что его окружало.
   В глубине вырытой канавки по одному из камешков  карабкался  восхити-
тельный слизняк чистейшего голубого  цвета.  Затаив  дыхание,  Жоэль  не
спускал с него глаз. Он взял его дрожащими пальцами и  незаметно  поднес
ко рту. Он почувствовал, как его обволокло, укутало  пеленой  ликования,
сквозь которую почти не пробивались братские насмешки.
   Он проглотил слизняка и встал.
   - Я знаю, что вы его спрятали, - уверенно заявил он.
   - Вот еще чего, - возмутился Ситроэн. - Он сам туда забрался,  он  не
хотел оставаться с папочкой, от которого так воняет.
   - Мне все равно, - сказал Жоэль. - Я его буду искать.
   Он сразу же обнаружил лестницу, в нескольких метрах от нее -  дерево,
между ветвями которого уютно устроившийся Пуарогаль  мирно  беседовал  с
зеленым дятлом.
   Теперь надо было взлететь. Жоэль решительно вытянул в стороны руки  и
взмахнул ими. Ситроэн не мог ошибаться.
   Когда пятки Жоэля поднялись до уровня глаз Ноэля,  последний  схватил
Ситроэна за руку.
   - Он нашел голубого слизняка... - прошептал Ноэль.
   - Ну вот видишь, - отозвался Ситроэн. - Это  доказывает,  что  я  был
прав.
   Увидев поднимающегося в воздух Жоэля, зеленый дятел даже  не  пошеве-
лился; мальчик удобно уселся рядом с медвежонком и окликнул братьев.
   - Ну что, может, подниметесь? - насмешливо предложил он.
   - Нет, - ответил Ситроэн. - Неинтересно.
   - Нет, интересно, - сказал Жоэль. - Да? - спросил он у зеленого  дят-
ла.
   - Это очень интересно, - подтвердил зеленый  дятел.  -  Знаете,  а  в
клумбе с ирисами их навалом.
   - Ха! Я бы все равно их нашел, - заявил Ситроэн. - Да и обычных можно
было бы покрасить голубой краской...
   Он зашагал к клумбе с ирисами, Ноэль - за ним. Жоэль, оставив  Пуаро-
галя на дереве, бросился догонять братьев.
   - Вот сейчас наедимся, - сказал он, подбегая. - И сможем очень высоко
взлететь.
   - Одного достаточно, - проронил Ситроэн.
   Выйдя из дома, Клементина сразу же заметила стремянку. Она  подбежала
и осмотрела все вблизи. Дерево. А на дереве - вальяжно развалившийся Пу-
арогаль.
   Схватившись за сердце, она понеслась по саду, пронзительно выкрикивая
имена детей.
 
 
   XVI
 
   8 окткабря
 
   - Я не собираюсь оспаривать ваше решение, - промолвил Жакмор. - Но не
будем торопиться.
   - Это единственный выход, - объявила Клементина. - Вопрос можно  пос-
тавить как угодно и с любой стороны. Если бы не было этого дерева, ниче-
го бы не случилось.
   - А может, виновата стремянка? - заметил Жакмор.
   - Конечно, служанка не должна была оставлять ее на  виду,  и  растяпа
будет наказана, как того заслуживает, но не в этом дело.  Вы  понимаете,
что, не будь этого дерева, Ситроэн и Ноэль никогда бы не задумали  заки-
нуть так высоко медвежонка Жоэля? Причина происшедшего - в этом  дереве.
А представьте, что малыш мог даже попробовать  на  него  залезть,  чтобы
снять игрушку.
   - Между тем, - вставил Жакмор, - некоторые считают, что детям полезно
лазать по деревьям.
   - Но только не моим детям! - перебила его Клементина. -  С  деревьями
может столько всего случиться. Никогда не  знаешь.  Термиты  подтачивают
корни, и деревья на вас падают, либо сухая ветка ломается, и вас оглуша-
ет, либо в дерево  попадает  молния,  оно  загорается,  ветер  раздувает
огонь, доносит языки пламени до комнаты детей, и они  сгорают  живьем!..
Нет, оставлять деревья в саду слишком опасно. Поэтому я настоятельно вас
прошу, если вы, разумеется, не против, оказать мне услугу: сходите в де-
ревню и пригласите людей, которые бы спилили все  деревья  в  саду.  Они
могли бы забрать себе половину, а другую я бы пустила на дрова.
   - Каких людей? - спросил Жакмор.
   - Ну, я не знаю, лесорубов, дровосеков...  да,  конечно,  дровосеков.
Попросите, чтобы ко мне отправили нескольких дровосеков. Неужели это так
сложно?
   - О нет, - ответил Жакмор. - Уже иду. Нельзя ничего упускать из виду.
   Он встал. И пошел.
 
 
   XVII
 
   Пополудни заявились лесорубы. С жаровнями и большим  количеством  же-
лезных инструментов, игл, крючьев. Возвращающийся с прогулки Жакмор уви-
дел их первым, остановился и пропустил вперед. Их было пятеро, не считая
двух подмастерьев: один лет десяти, щуплый, рахитичный; другой постарше,
с черной повязкой на левом глазу и комично вывернутой ногой.
   Один из мужчин подал Жакмору знак; это с ним психиатр договаривался о
стоимости работ. В итоге они приняли предложение Клементины  -  половина
дровосекам, половина на дрова. Распилка и укладка дров, не предусмотрен-
ные соглашением, должны были оплачиваться дополнительно.
   У Жакмора защемило сердце. Не испытывая к  деревьям  никаких  эмоций,
как то и подобает индивидууму, появившемуся на свет в зрелом возрасте  и
начисто лишенному воспоминаний, он высоко оценивал их допустимую функци-
ональную красоту и объединяющее их свободолюбие. Будучи  неспособным  на
комплименты или хвалебные  оды  в  адрес  насаждений,  психиатр  все  же
чувствовал себя достаточно уютно в их присутствии; ему нравились смущен-
ные солнечные зайчики, прыгающие по лакированной листве, витиеватые  ри-
сунки тени и света на морщинистой коре, легкий шум ветвей и запах  испа-
рений на исходе жарких дней. Он  любовался  острыми  язычками  драконий,
скрученными стволами толстых приземистых пальм, гладкими и  сочными  от-
ростками эвкалиптов, похожих на слишком быстро выросших  долговязых  не-
ловких девиц, которые безвкусно украшают себя позеленевшими медными поб-
рякушками и выливают на затылок весь флакон материнских духов. Он восхи-
щался соснами, внешне непреклонными, но готовыми при первом же прикосно-
вении извергнуть в потоке пахучей смолы долго сдерживаемое семя; он вос-
торгался корявыми дубами, неповоротливыми, словно здоровые лохматые псы.
Каждое растение было красиво по-своему. Каждое обладало собственным  ха-
рактером, привычками, маниями, но все вызывали одинаковую приязнь. И все
же неуемная материнская любовь оправдывала необходимость  жертвоприноше-
ния.
   Работники остановились посреди лужайки и положили на землю инструмен-
ты. Двое взяли мотыги и принялись копать, в  то  время  как  подмастерья
сгребали комья земли огромными лопатами - выше  их  собственного  роста.
Канава быстро углублялась. Жакмор с тревогой  наблюдал  за  их  работой.
Подмастерья наваливали у края канавы кучи земли и энергично ее  утрамбо-
вывали, сбивая в плотное низкое заграждение.
   Сочтя ров достаточно глубоким, рабочие прекратили копать и вылезли на
поверхность. Двигались они медленно; бурые землистые  одежды  делали  их
похожими на жесткокрылых ископаемых, прячущих свои яйца.  Взмокшие  под-
мастерья продолжали выгребать землю и неистово,  яростно  ее  утрамбовы-
вать. Периодически каждый из них получал  взбадривающую  затрещину.  Тем
временем трое рабочих, удалившихся к ограде, вернулись с тачкой, в кото-
рой лежала груда бревен метровой длины. Они остановили тачку около кана-
вы. Затем стали укладывать бревна  на  земляное  основание,  возведенное
подмастерьями. Укладывать тщательно,  плотно,  подбивая  кувалдой  конец
каждого бревна и укрепляя таким образом всю  конструкцию.  Когда  строи-
тельство укрытия было завершено, они подобрали лопаты и принялись  засы-
пать землей бревенчатый щит. Жакмор подозвал одного из подмастерьев.
   - Что они делают? - спросил психиатр и, несмотря на  все  отвращение,
пнул его под коленку.
   - Укрытие, - выпалил подмастерье, прикрывая лицо, и  убежал  к  своим
товарищам. Товарищи о нем не забыли; всыпали по первое число.
   Солнца в тот день не было; свинцовое небо мерцало бледно и неприятно.
Жакмора слегка лихорадило, но он хотел досмотреть до конца.
   Укрытие казалось законченным. Один за другим рабочие забрались на на-
кат, дошли до лесенки в конце траншеи. Настил выдерживал их вес. Подмас-
терья даже не пытались за ними идти,  заранее  зная  результат  подобной
инициативы.
   Рабочие вылезли из траншеи.  Выбрали  из  кучи  инструментов  иглы  и
крючья. Подмастерья суетились вокруг жаровен и изо  всех  сил  раздували
огонь. По команде бригадира они схватились за тяжелые раскаленные  котлы
и понесли их к первому дереву. Жакмор ощущал  нарастающее  беспокойство.
Все это напомнило ему распятие распутного жеребца.
   У подножия десятиметровой финиковой пальмы поставили первую  жаровню,
и каждый засунул в нее свой инструмент. Вторая  была  установлена  около
соседнего эвкалипта. Подмастерья бросились раздувать огонь,  подпрыгивая
на огромных кузнечных мехах. В это время бригадир осторожно  прикладывал
ухо к стволу финиковой пальмы. Внезапно он замер и сделал на коре  крас-
ную отметку. Один из дровосеков, по виду самый сильный, вытащил  из  жа-
ровни докрасна раскаленный дымящийся крюкк точнее, железный гарпун  -  с
острым наконечником и зубьями. Он уверенно отвел руку назад,  разбежался
и вонзил гарпун в гладкий ствол, точно  в  сердцевину  красной  отметки.
Подмастерья уже успели оттащить жаровни, а другой  дровосек  -  поразить
эвкалипт. Затем все бросились наутек, добежали до укрытия и  спрятались.
Подмастерья жались у входа, рядом с жаровнями.
   Листья пальмы задрожали, сначала незаметно, потом все сильнее. Жакмор
стиснул зубы. Раздался жалобный крик, такой пронзительный и резкий,  что
психиатр заткнул уши. Ствол пальмы закачался, при каждом  наклоне  крики
учащались. Земля у подножия пальмы раскололась и разверзлась.  Невыноси-
мый звук - скрежет сверла - раздирал уши, разносился по  всему  саду  и,
казалось, отражался от низкого облачного свода. Внезапно длинный  выгну-
тый ствол вырвало с корнями из почвы и понесло в сторону укрытия. Не пе-
реставая пронзительно кричать, пальма закружилась, заметалась по  лужай-
ке, неуклонно приближаясь к укрытию. Несколько секунд спустя Жакмор  по-
чувствовал, как земля вздрогнула во второй раз.  Упал  эвкалипт.  Он  не
кричал; он пыхтел, как безумный кузнечный мех, и его серебристые  ветви,
выкручиваясь, обнимали ствол, корни глубоко загребали землю, пытаясь до-
тянуться до укрытия. Пальма уже добралась до настила и истерично  билась
об него всем телом; но силы убывали, ритм замедлялся... Первым поник бо-
лее хрупкий эвкалипт; какое-то время его узкие  листья  еще  шевелились.
Рабочие вышли из укрытия. Пальма дернулась из  последних  сил,  стараясь
зацепить ближайшего рабочего, но тот ловко увернулся и сильно ударил  ее
топором. Все затихло. Лишь иногда судорога пробегала по серому  телу.  А
дровосеки, не теряя времени даром, уже занимались соседним деревом.
   Жакмор, казалось, врастал в землю; в голове шумело и звенело, он про-
должал, не отрываясь, смотреть на побоище. Увидев, как гарпун  вонзается
в нежную деревянную плоть, он больше не мог сдерживаться. Он развернулся
и побежал к скале. Он все бежал и бежал; воздух вокруг  него  сотрясался
от взрывов гнева и боли.
 
 
   XVIII
 
   8 окткабря
 
   Теперь, кроме тишины, не было больше ничего. Все  деревья  лежали  на
лужайке, корнями кверху, а земля, вся в огромных дырках, казалось, пере-
жила бомбежку изнутри. Огромные лопнувшие гнойники, пустые,  сухие,  пе-
чальные. Рабочие ушли обратно в деревню, а подмастерья остались распили-
вать трупы на бревна и убирать следы бойни.
   Жакмор осматривал поле боя. Уцелело лишь несколько  кустов  и  низких
клумб. Не было больше ничего между его взглядом и небом, странно голым и
внезапно лишенным теней. Справа доносился скрежет садового ножа.  Прошел
подмастерье помоложе, волоча по земле длинную двуручную пилу.
   Жакмор вздохнул и зашел в дом. Поднявшись на второй этаж, он  свернул
в детскую. Клементина вязала. В глубине комнаты Ноэль, Жоэль  и  Ситроэн
рассматривали книжки с картинками и сосали леденцы.  Пакет  с  леденцами
лежал на равном расстоянии от каждого.
   Жакмор вошел.
   - Все, - сказал он. - Спилены насмерть.
   - А! Тем лучше, - отозвалась Клементина. - Так мне будет намного спо-
койнее.
   - Вы уже так много связали? - удивился Жакмор.  -  Несмотря  на  этот
шум?
   - Я даже не обратила внимания. По-моему, деревья и  должны  падать  с
шумом.
   - Разумеется, - согласился Жакмор.
   Он посмотрел на детей.
   - Вы по-прежнему не разрешаете им выходить? Они уже три дня сидят до-
ма. Им ведь больше ничего не грозит!
   - А дровосеки больше не работают? - спросила Клементина.
   - Им осталось лишь распилить деревья, - сказал Жакмор. - Но, если  вы
боитесь за детей, я могу за ними присмотреть. По-моему, им  нужно  поды-
шать воздухом.
   - Ой! Да! - воскликнул Ситроэн. - Мы пойдем с тобой гулять!
   - Пойдем! - повторил Ноэль.
   - Будьте очень внимательны! - предупредила его Клементина.  -  Ни  на
секунду не теряйте их из виду. Если вы не будете за ними  присматривать,
я умру от беспокойства.
   Жакмор вышел из комнаты, тройняшки прыгали вокруг него. Вчетвером они
кубарем скатились по лестнице.
   - Смотрите, чтобы они не провалились в дыры! - все еще  кричала  Кле-
ментина. - И чтобы они не играли с инструментом.
   - Хорошо! Хорошо! - отозвался Жакмор между двумя этажами.
   Выскочив в сад, Ноэль и Жоэль помчались туда, откуда доносился  скре-
жет садового ножа. За ними, не торопясь, шли Жакмор и Ситроэн.
   Подмастерье помоложе, тот, которому на вид было лет  десять,  обрубал
сосновые ветки. Кривой стальной клинок поднимался и опускался, при  каж-
дом ударе вылетали тонкие щепки, и воздух кричал от запаха смолы.  Жоэль
выбрал удобное место для обозрения и зачарованно замер. Ноэль остановил-
ся поодаль.
   - Как тебя зовут? - спросил Ноэль немного погодя.
   Подмастерье поднял к ним изможденное лицо.
   - Не знаю, - промолвил он. - Может быть, Жан.
   - Жан! - повторил Ноэль.
   - А меня зовут Жоэль, - представился Жоэль, - а моего брата - Ноэль.
   Жан не ответил. Нож опускался и поднимался в прежнем унылом ритме.
   - Что ты делаешь, Жан? - спросил подоспевший Ситроэн.
   - Вот, - объяснил Жан.
   Ноэль подобрал щепку и понюхал ее.
   - Это должно быть интересно, - предположил он. - Ты всегда это  дела-
ешь?
   - Нет, - ответил Жан.
   - Посмотри, - сказал Ситроэн. - Ты умеешь плевать так же далеко?
   Жан нехотя посмотрел. Метр пятьдесят. Он  тоже  плюнул:  в  два  раза
дальше.
   - Ух, ты! - воскликнул Ноэль.
   Ситроэн не скрывал своего восхищения.
   - Ты плюешь очень далеко, - почтительно заметил он.
   - Мой брат плюет раза в четыре дальше, - сообщил Жан.
   В деревне его не баловали подобным вниманием, и он старался  обратить
смутившую его похвалу на кого-нибудь более достойного.
   - Ну, - подытожил Ситроэн, - значит, он тоже должен плевать очень да-
леко!
   Ветка держалась на нескольких волоконцах. При очередном ударе она по-
висла, эластичные волокна сжались, ветку подбросило и откинуло в  сторо-
ну. Жан отодвинул ее рукой.
   - Осторожно! - сказал он.
   - Ты сильный! - заметил Ноэль.
   - О, это еще что! - отозвался Жан. - Мой брат намного сильнее меня.
   И все же к следующей ветке он  приступил  с  большим  воодушевлением,
из-под ножа вылетали огромные щепки.
   - Смотри, - сказал Ситроэн Жоэлю.
   - Он ее разрубил почти с первого раза, - добавил Ноэль.
   - Да, - сказал Ситроэн.
   - Почти, - уточнил Ноэль. - И все-таки не совсем с первого раза.
   - Если бы я захотел, я бы смог отсечь ее одним ударом, - сказал Жан.
   - Охотно верю, - произнес Ситроэн. - А ты когда-нибудь  рубил  дерево
одним ударом?
   - Мой брат - да, - сказал Жан. - Настоящее дерево. Он становился  все
более о