е внутри. Столь нежно укутанная. Ее мир  гибнет,
а  мой  живет.  Ноги это последнее, что покидает женщину, уходя
дорогами старости. Корнелиус, послушай меня.  Имея  деньги,  ты
можешь   за  все  заплатить.  За  косметический  ремонт  любви.
Дрыхнуть до десяти утра или до двух пополудни. Ты  знаешь,  вон
там   в   сейфе  свалены  акции,  ценные  бумаги  и  облигации,
приносящие дивиденды. А если они ничего не приносят, так у тебя
всегда есть револьвер, чтобы из него застрелиться. У меня  куча
поверенных,  черт бы их всех подрал. Не знаю, кто хуже, они или
родственнички-шантажисты, которые, пока  я  не  стала  богатой,
орали,  что  я поблядушка. Теперь каждый из них желает, чтобы я
купила ему  силосное  зернохранилище  да  еще  и  финансировала
бесперебойную работу его верзохи. Я нуждаюсь в тебе, Корнелиус.
Женщине нельзя оставаться одной в этом мире.

                          Где
                          Жадные
                          Ждут
                          И посмеиваются

     18

     Листва  на  залитом  солнцем  дереве  под  окном Кристиана
становится все темнее. Ветра топорщат ее до конца июня. Датчане
отпраздновали  День  Конституции,  шведы   устроили   в   парке
фестиваль  народных  и  праздничных  танцев. И толпа миловидных
молодых людей отплясывала вдоль краев тротуара, отдирая антенны
у автомобилей.
     Фанни  в  пятый  раз  вышвырнула  меня  из  дому.  И  мне,
оказавшемуся  без  пенни  в  кармане,  осталось  только  читать
фолиант  с  объявлениями  о  работе.  Горбун  высоким  вежливым
голоском сказал через дверь, что уважает меня как джентльмена и
очень просит заплатить за жилье. А пароходная компания прислала
двух  грубых агентов по взысканию долгов, пригрозивших выломать
эту ебаную дверь к чертовой матери.
     Завтракает  Кристиан  в  кафе-автоматах,  сливая  в   одну
недопитые  чашки кофе. И поворовывая жаренную фасоль у тех, кто
отправляется на поиски кетчупа. Пока в конце концов не получает
кредит у ирландского бакалейщика за углом, благодаря тому,  что
каждый  день,  беседуя  с ним, прибегает ко все более крутому и
все более провинциальному ирландскому  акценту.  Сидя  у  окна,
читаю  газеты,  тщательно  отобранные  мною в мусорном баке. За
окном кипит жизнь, компания расфуфыренных  отроков  раскидывает
отбросы  по  ступенькам  и швыряется кирпичами в веерное окошко
над дверью привратника, и тот, выскочив, грозится им кулаком. А
однажды вдруг объявляется мой друг из  желтого  дома,  в  белых
шортах,  в  теннисных туфлях и в бейсбольной шапочке. И с новым
плакатом.

       ПОВЕРЖЕН ВО ПРАХ

     Сладостным утром, как раз в ту минуту, когда  я,  стоя  на
ступенях  крыльца, пытался одновременно рыгнуть и чихнуть, меня
окликнул незнакомый мужчина. Я поначалу подумал, что  он  хочет
удостовериться,  не  со мной ли он встречался на соревнованиях,
которых на моем счету числятся дюжины. Но он шустро всучил  мне
повестку. Явиться в суд во вторник, в десять часов.
     В  последней  чистой  рубашке  и  последних  целых  носках
Кристиан отправляется в Спортивный клуб,  поплавать.  Соскребаю
грязь  с  подошв большой мягкой щеткой и сосной пахнущим мылом.
Мимо, тряся моржовыми  складками  жира,  вразвалочку  фланируют
члены  клуба. А я могу неделями вообще ничего не есть. И едва я
укладываю на скамью мои кости и ставшую великоватой  кожу,  как
меня выкликают к телефону.
     -- Корнелиус.
     -- Да.
     -- Это Шарлотта Грейвз. Надеюсь, я тебе не очень помешала.
Ну как ты.
     -- Впал в нужду.
     -- Ой, а что такое.
     -- Нуждаюсь в работе.
     -- Так ты бы повидался с мистером Моттом.
     Кристиан,  одевшись и причесавшись, спускается в подземку,
перескакивая по три ступеньки зараз. Гром поездов лупит его  по
мозгам.  Напротив  него  сидит чернокожий джентльмен. Плечи его
подпрыгивают, кулаки колотят  по  коленям,  он  поет,  щас  как
жахну,  щас  рвану,  подожгите  мне  фитиль.  Щас  шарахну, все
порушу, только пыль пойдет столбом. Уступите мне дорогу, потому
что щас рвану.
     Кристиан  выходит.  Вверх  по   темным   ступеням,   потом
затененной узенькой улочкой. Взгляни на летящие вверху облака и
ты   ощутишь,  как  на  тебя  рушится  мир.  Над  убойной  силы
бронзовыми дверьми высечено  в  камне  увенчанное  изображением
орла огромное слово Мотт. Красноватого мрамора холл. Справочный
указатель на стене, важно надутые рожи, шныряющие взад-вперед с
чемоданчиками.
     Кристиан  взвивается  в  лифте  наверх.  Выходит в широкий
коридор, устланный  коричневатой  ковровой  дорожкой.  Сельские
виды на стенах, череда холмов, зеленые изгороди. Кони, скачущие
через  ограды. Тихо и скромно приблизься к столу регистраторши.
Что стоит посреди сверкающего, холеного холла.
     -- Могу ли я быть вам полезной, сэр.
     -- Видите ли, я просто зашел кое с кем повидаться.
     -- Кого вы хотите видеть.
     -- Ну, вообще-то я тут знаю только одного человека.
     -- Боюсь,  я  обязана  выяснить,  кого  именно  вы  хотите
увидеть.
     -- Я хочу сказать, что это не так уж и важно, я просто шел
мимо, дай, думаю, зайду.
     -- Простите,  но пока вы не сообщите мне, какое у вас дело
и какого отдела или конкретного человека  оно  касается,  я  не
смогу вам помочь.
     -- Хорошо, я хотел повидаться с мистером Моттом.
     -- С мистером Моттом.
     -- Да, с мистером Моттом.
     -- Вам известно, кто такой мистер Мотт.
     -- Да.  Владелец  или  что-то  вроде  этого.  Я хочу с ним
повидаться.
     -- Это невозможно.
     -- Почему.
     -- Вы договаривались о встрече.
     -- Нет.
     -- Тогда это совершенно невозможно.
     -- Я его друг.
     -- Извините, но за вами стоят люди, вы их задерживаете.
     -- Мы живем в демократической стране.
     -- Будьте любезны, вы задерживаете людей.
     -- Я требую,  чтобы  вы  связались  с  мистером  Моттом  и
сказали ему, что пришел Корнелиус Кристиан.
     Кристиан  нависает  над  столом, упираясь в него ладонями.
Испарина на челе.  Вновь  наступает  миг,  когда  мир  еще  раз
пытается помешать мне как следует развернуться. Эта сучка сидит
между  мною  и  выживанием.  Постукивая  по блокноту пакостными
карандашом. И самодовольно ухмыляясь.
     -- Боюсь, если вам не было назначено.
     -- Правильно боитесь, мадам, потому что для мистера  Мотта
куда   предпочтительнее  потратить  на  вас  пять  секунд,  чем
увидеть, как пять полицейских патрулей станут с криками носится
по этому зданию, разыскивая меня после того,  как  я  подвергну
вас  заслуженному телесному наказанию, а все эти люди, что ждут
сзади меня, разбегутся, спасая собственные шкуры. Что,  клянусь
богом,  непременно случится, если вы сию же минуту не свяжетесь
с мистером Моттом  и  не  скажете  ему,  что  пришел  Корнелиус
Кристиан.
     Регистраторша пальчиками с кроваво-красными ногтями. Берет
телефонную трубку. Заводит брови и легко фыркает носом.
     -- Тут  пришел  один  джентльмен,  Корнелиус  Кристиан, он
хочет повидаться с мистером Моттом. Нет, не  назначено.  Но  он
настаивает. Да. Очень.
     Прикрыв  ладошкой трубку. Регистраторша поднимает глаза на
Кристиана. Народ между тем так и валит из лифта.
     -- В чем состоит ваше дело.
     -- Я ему сам доложу.
     -- Он сам доложит.
     Какой-то деятель с ворчанием норовит отпихнуть меня, тыкая
в спину острым углом конверта. Господи, что  за  город.  Никому
даже  в  голову  не  приходит  пожертвовать  тебе  и двух минут
собственной жизни ради спасения двадцати пяти миллионов  твоей.
А у девицы уже отвисает челюсть. Она снова поднимает глаза.
     -- Мистер  Кристиан,  извините  меня.  Вам надо было сразу
сказать мне, кто вы. Вас примут немедленно. Вы только  пройдите
к секретарше, последняя дверь налево по коридору.
     -- Спасибо.
     На  этом создании божием зеленая блузка и серая фланелевая
юбка. Проводит меня через холл. Потом  через  другую  приемную.
Мимо цветов. Затем небольшая, обшитая деревом прихожая и дверь,
которую она передо мной открывает. Приятно хоть на минуту вдруг
оказаться важной персоной.
     Огромная  комната, окно. Вид на город. Насосные станции на
плоских, залитых варом крышах. Статуя женщины, воздевшей  факел
над серо-зеленой гаванью Нью-Йорка. Плывут навстречу друг другу
два  плоскодонных  парома.  И  одетый  в синий костюм мужчина с
аккуратно причесанными седыми волосами протягивает мне руку.
     -- Кристиан, мальчик мой, вы ли это.
     -- Да, мистер Мотт, это я.
     -- Вечеринка моего сына, не так ли.
     -- Да, сэр.
     -- Ну что же, садитесь, рад вас видеть.  Закуривайте,  мой
мальчик.  Хорошая сигара. Как раз вчера ее купил, я имею в виду
табачную компанию. Люблю сразу испытывать свой новый продукт.
     -- Спасибо.
     -- Ну-с, что мы можем сделать для вас.
     -- Мистер Мотт, я хотел бы зарабатывать деньги.
     -- Ничего более разумного давно уже ни от кого не  слышал.
И что же. Чем, по-вашему, мы можем помочь. Вы хотите что-нибудь
нам предложить.
     -- Себя.
     -- Прекрасно,  еще  один  прямой  ответ. Мне это нравится.
Осмысленность цели. Вас ведь зовут Корнелиусом  Кристианом,  не
так ли.
     -- Да.
     -- Хорошо,   я   буду   называть  вас  Корнелиусом.  Итак,
Корнелиус, вы хотели бы зарабатывать деньги.  Взгляните-ка  вон
туда,  вниз.  Уолл-стрит  и  Нью-йоркская  гавань.  Ногу  негде
поставить. Как, по-вашему, мы оказались здесь, наверху.
     -- Я полагаю, с помощью лифта.
     -- Мой мальчик, я говорю о разнице в уровнях.
     -- О.
     -- Изобретательность.  Вот   слово,   которое   мы   здесь
употребляем. Повторите его.
     -- Изобретательность.
     -- Вот и умница. Я вас запомнил. Вы пришли с этой чудесной
девушкой,  с  Шарлоттой.  Только  что из Европы, верно. И у вас
несчастье с  женой.  По  поводу  которого  я  выразил  вам  мои
соболезнования.  Потом  короткое замыкание в музыкальном ящике.
На минуту мне показалось, будто я на войне. Кое-какие из  ваших
замечаний, донесшихся до моих ушей, я запомнил. Будьте уверены.
     -- Да, при коротком замыкании я присутствовал.
     -- Ладно, вот что я вам скажу. У меня сейчас дел по горло,
погодите минутку.
     Мистер  Мотт  склоняется  над столом, нажимает на рычажок.
Левая рука стряхивает пепел с сигары.
     -- Мисс Писк, свяжите меня с отделом  кадров,  с  мистером
Гау.  Подойдите к окну, Корнелиус, полюбуйтесь пока видом. Ага.
Привет,  Говард.  У  меня  тут  молодой  человек,  друг   моего
мальчишки.   Желает  зарабатывать  деньги.  Поговорите  с  ним,
покажите, что тут у нас к чему. Он считает, что мы можем  найти
ему применение. Корнелиус, у вас есть сейчас свободное время.
     -- Да.
     -- Хорошо,  Говард,  займитесь этим. Как, детишки, Говард,
о'кей.  Давно  не  виделись.  Хорошо.  Что   ж,   Говард,   вот
постареете,  детишки  подрастут,  тогда  и  жизнь  станет менее
шумной. Отлично. Хорошо. Да. Это отлично. О'кей, Говард.  Пока.
Ну,  вот,  Корнелиус,  наш  мистер  Говард  о  вас позаботится.
Посмотрит, что мы  можем  сделать.  Возможно,  мы  с  вами  еще
поболтаем.   Я   люблю  беседовать  с  молодыми  людьми,  когда
представляется такая возможность. Ну-с, так что это за слово.
     -- Какое слово.
     -- То слово. Которое мы здесь употребляем.
     -- О. Изобретательность.
     -- Молодчина, Кристиан. О'кей.
     -- Надеюсь, вам удалось справится с  пятном.  Ну,  с  тем,
красным, которое все время плавало у вас в глазах.
     -- В   памяти  вам  не  откажешь,  мой  мальчик.  Нет,  не
откажешь. Память делает деньги. Запомните эту  фразу.  А  слова
творят чудеса. Это тоже запомните.
     -- Вы были ко мне чрезвычайно добры, мистер Мотт.
     -- Для  молодых  людей  готов  на  все и в любое время. Не
пропадайте. Мистер Гау сидит пятью этажами ниже.
     -- Еще раз больше спасибо.
     Неспешно и гордо Кристиан выступает по коридору. Открывает
пошире  рот,  чтобы  вставить  в   него   сигару.   У   столика
регистраторши выпускает облако дыма. И еще одно, напоследок, из
дверей  лифта.  В  котором  я  опускаюсь  к  коридорам  поуже с
дорожками синего цвета. Прохожу через комнату,  битком  набитую
столами. Пустые лица сидящих за ними.
     Кристиан вступает в кабинет с бледно-зелеными стенами. Еще
одно окно.   Медленно   проплывают   черные   с  красным  трубы
океанского лайнера. Флаги  веют  над  чудовищными  черно-белыми
палубами.  Кто-то  уплывает.  Из  этой юдоли скорбей. За столом
сидит, улыбаясь, мужчина в роговых очках. Секретарша  закрывает
дверь за моей спиной.
     -- Мистер Кристиан, я полагаю.
     -- Да.
     -- Я Говард Гау.
     -- Здравствуйте. Я подумываю перебраться в Бронкс.
     Кристиан  прижимает  ладонь  ко  рту.  Дым  сочится сквозь
пальцы.
     -- О чем вы подумываете.
     -- О, простите, мистер Гау. Похоже, я  перенервничал.  Мне
вдруг  ни с того ни с сего пришел в голову Бронкс. Когда-то там
были сплошные луга, я читал об этом в старом путеводителе.
     -- А.
     -- Да, ха-ха. Я и подумал, может, хоть  часть  этих  лугов
уцелела.
     -- Мы здесь производим свечи зажигания, мистер Кристиан.
     -- Конечно,  конечно.  Я  и  на  минуту  не  позволил себе
усомниться в этом.
     -- Что касается лугов, то в Бронксе их не осталось.
     -- И в этом я тоже не сомневаюсь.
     -- А в чем вы сомневаетесь, мистер Кристиан.
     -- Да, собственно, ни  в  чем.  Совершенно  ни  в  чем  не
сомневаюсь.  То есть, существуют, конечно, вещи, которые мне не
по душе, это так. Но я ни в чем не сомневаюсь. Даже в том,  что
когда-то вон тот залив бороздили на своих каноэ самые настоящие
индейцы.
     -- Ну хорошо, вернемся все же в двадцатый век.
     -- С удовольствием.
     -- Вы,  стало  быть,  желаете, чтобы мы нашли вам какое-то
применение.
     -- Я был бы счастлив, если бы вам это удалось.
     -- Вопрос в том, мистер Кристиан, какое именно  применение
мы   можем   для   вас   найти.  Я  вижу  вы  курите  сигары  и
разговариваете этак на английский  манер.  Вы,  случаем,  не  в
Бронксе выучились так говорить.
     -- Если  строго  придерживаться фактов, я выучился этому с
помощью книг. А сигарой меня угостил мистер Мотт.
     -- Послушайте, я вовсе не хотел вас обидеть.  Ниоткуда  же
не  следует, что вы не знали заранее о стремлении мистера Мотта
сообщить здешней обстановке нечто английское.  Вы  заметили,  в
коридорах  у  нас  висят  сцены  из сельской жизни в Англии. Мы
высоко ценим царящую у нас атмосферу.
     -- Да, скромно и зелено. Так, знаете,  по-деревенски.  Мне
нравится.
     -- Очень  рад.  На  наш взгляд это приятно контрастирует с
производимой нами продукцией.  Вообще  говоря,  в  эстетическом
плане  мы развивались вместе с ней. И достигли хорошего уровня,
который можно использовать в  качестве  трамплина.  Однако,  по
существу  дела,  чем бы вы хотели у нас заниматься. Какова ваша
квалификация, ваша ученая степень.
     -- Ну, если строго придерживаться фактов, мистер Гау.
     -- Да, правильно.  Факты.  Именно  они  нам  и  требуются,
Кристиан, факты.
     Кристиан  вытягивает  из  бокового кармана носовой платок.
Может быть, если говорить сквозь ткань, она смягчит мои  слова.
А дым скроет возникшее на лице выражение.
     -- Мистер Гау, я не сдал, кажется, два или три экзамена по
разным  предметам и потому меня не допустили до защиты диплома.
В  то  время  голова  у  меня  была  забита  совершенно   иными
проблемами.  Понимаете,  я  всегда  питал  глубокий  интерес  к
природе человека, ну вот и отвлекся.
     -- Простите,  мистер  Кристиан,  но  насколько  я   понял,
степени вы не приобрели.
     -- Как  вам сказать. Разве что по горестям и скорбям. Но я
был к этому близок. Погодите, этого записывать не надо.
     -- Не беспокойтесь, Кристиан, я  всего  лишь  помечаю  для
памяти  некоторые  факты.  По  моим  наблюдениям,  у вас живая,
образная речь.
     -- Но я действительно едва  не  защитил  диплома.  Честное
слово.
     -- Успокойтесь,    молодой    человек.   Успокойтесь.   Мы
производим свечи  зажигания.  Вы  хотите  зарабатывать  деньги.
Правильно. Знаете, я вижу, что вам действительно этого хочется,
так.
     -- Да.
     -- Я рад, что ваше желание искренне.
     -- Спасибо.
     -- Ну  вот,  мы  уже  немного  продвинулись.  Вы, осмелюсь
предположить, друг сына  мистера  Мотта.  Мистер  Мотт  человек
доброжелательный,  но  очень занятой, так что найдем мы для вас
место или не  найдем  более-менее  зависит  от  меня,  это  вам
следует понимать. Чем бы вы предпочли заниматься, производством
или управлением.
     -- Вообще-то, лучше бы управлением, если это возможно.
     -- Будьте  добры, пододвиньте немного графин с водой в мою
сторону. Хотите воды.
     -- Большое спасибо.
     Кристиан берет стакан. Поднимает его к свету.
     -- У  вас  в  глазах  появилось  отсутствующее  выражение,
мистер Кристиан. О чем-то задумались.
     -- Да понимаете, за этой водой стоит целая история.
     -- Вот как.
     -- Вы, пожалуй, сочтете меня ненормальным, мистер Гау.
     -- Я   готов   подождать,   пока   у   меня   не  сложится
окончательное впечатление. Итак, что за история.
     -- Видите  ли,  эта  вода  поступает  к  нам  по  акведуку
Катскилл.
     -- Факт, достаточно широко известный.
     -- Из водохранилища Ашокан.
     -- Этот факт, возможно, известен в меньшей степени.
     -- Мальчиком  я  читал  в  книге  по  географии,  как  его
строили. Вам не скучно.
     -- О нет. Я весь внимание.
     -- Так вот, я сознаю, что это может показаться смешным, но
я никак не могу забыть, во  что  обошлось  строительство  этого
водохранилища.  Пятнадцать тысяч акров. Семь поселений ушло под
воду. Тридцать два кладбища, на  которых  пришлось  извлечь  из
земли две тысячи восемьсот тел.
     Стакан,  поднесенный Гау ко рту, замирает. Вдалеке самолет
рассекает небо. Где-то  над  Хобокеном.  Над  серыми  болотными
пустошами,  свалками,  трясинами  и тиной. Там, под трепещущими
сережками,  поставлю  я  свой  вигвам.  Чтобы  последние  перед
голодной смертью минуты провести среди одиноких уток и чаек.
     -- Да, молодой человек, вы просто набиты фактами.
     -- Быть может, мы с вами впиваем чью-то душу.
     Гау  отталкивает  стакан  подальше.  Смахивает  с галстука
каплю.
     -- М-да.
     -- Мистер Гау, я счастлив, что мне  довелось  испить  этой
воды. Спасибо.
     -- Довольно   об   этом.   И   я  полагаю,  что  нам  пора
восстановить структуру наших исходных отношений. Вас  ведь  все
еще интересует работа.
     -- О да.
     -- О'кей.  Нам нужны люди, полные идей. Идеи прежде всего.
В связи с этим стоит упомянуть, что полнокровные идеи  для  нас
предпочтительней  тех,  от  которых мороз продирает по коже. Вы
печатаете на машинке.
     -- Как вам сказать. В детстве мой дядя позволял мне играть
с маленькой пишущей машинкой, однако, в  настоящий  момент  это
вряд   ли   дает  мне  право  считать  себя  обладающим  нужной
квалификацией, хотя подобный навык принадлежит к числу  тех,  с
которыми   я   способен  быстро  освоиться.  Я  довольно  легко
справляюсь с самыми разными вещами.
     -- Например, с защитой диплома.
     -- Послушайте, мистер  Гау.  Я  пришел  к  вам  в  поисках
работы.  Я  не  хочу  создавать у вас ошибочное представление о
себе или пытаться представить себя в  ложном  свете,  однако  я
ведь уже сказал вам, что питаю интерес к человеческой природе.
     -- Это вы сказали.
     -- Да,  у  меня  нет  диплома. О'кей. Возможно, обучаясь в
университете, я позволил себе слишком  увлечься  исследованиями
человеческой  природы. Кстати сказать, потом я это дело бросил,
так как разочаровался в человеческой  природе,  обнаружив,  что
она слишком схожа с моей.
     -- Да-а,  мистер  Кристиан,  таких  кандидатов  на рабочее
место у нас еще не бывало.
     -- И тем не менее, я, к вашему сведению, далеко не дурак.
     -- Вот что, мистер Кристиан. Вы не будете против,  если  я
не  стану  сегодня  водить  вас  по  зд