лонение
волхвов, а наверху - Христос во  славе,  попирающий  ногами  кости  Адамовы.
Дальше начинались картинки. Тут были  и  разукрашенные  фигурками  буквы,  и
большие  и  средние  гравюры,  расположенные  по  страницам,  среди  текста:
благовещение - огромный ангел,  от  которого  на  маленькую,  хрупкую  Марию
изливаются целые потоки лучей; избиение младенцев -  свирепый  Ирод  посреди
груды детских трупов; рождество Христово - богоматерь и Иосиф со свечой  над
яслями; св. Иоанн Милостивец раздает милостыню бедным; св. Матфей  разбивает
идола; Николай Чудотворец в епископском облачении, а справа от него купель с
детьми; и еще много святых: Агнеса, с шеей,  пронзенной  мечом,  Христина  с
вырванными грудями, Женевьева с ягнятами; бичевание св. Юлианы, сожжение св.
Анастасии, покаяние Марии Египетской в пустыне, св. Магдалина, несущая сосуд
с благовониями. Еще и еще святые  проходили  перед  Анжеликой,  и  с  каждой
картинкой  она  все  сильней  трепетала  от  ужаса  и  жалости,   точно   ей
рассказывали страшную и трогательную сказку, от которой сжимается  сердце  и
невольные слезы выступают на глазах.
     Но мало-помалу Анжелике захотелось узнать в точности, что изображено на
гравюрах. Две колонки убористого  текста  выглядели  на  пожелтевшей  бумаге
ужасно черными и отпугивали ее непривычным начертанием готических  букв.  Но
постепенно девочка привыкла к шрифту, разобралась в буквах, поняла значки  и
сокращения, разгадала значение старинных слов и оборотов и,  наконец,  стала
бегло читать, торжествуя при победе над каждой новой  трудностью,  в  полном
восторге, точно проникла  в  какую-то  тайну.  Трудовые  сумерки  осветились
сиянием новой, неведомой жизни, ей  открылся  целый  мир  небесной  красоты.
Немногие холодные и сухие классические книжки, какие девочка  знала  раньше,
для нее теперь не существовали. Только "Легенда" вдохновляла ее и  побуждала
недвижно, сжав  голову  руками,  сидеть  над  страницами,  только  "Легенда"
захватывала ее, захватывала всю целиком, так что она уже не ощущала времени,
не жила каждодневной жизнью, а только чувствовала, как из глубин  неведомого
к ней подымается и расцветает в ней мечта.
     Бог добр и снисходителен, и таковы же все святые. От самого рождения их
путь предопределен, они слышат вещие голоса, их матери видят  чудесные  сны.
Все они прекрасные, сильные и всегда побеждают.  Их  окружает  ослепительный
ореол, и лица их светятся. У Доминика во лбу сияла звезда. Святые  читают  в
душах людей и повторяют вслух чужие мысли. Они обладают даром пророчества, и
предсказания их всегда сбываются.  Им  несть  числа,  среди  них  попадаются
епископы и монахи, девственницы и  блудницы,  нищие  и  дворяне  королевской
крови, нагие пустынники, питающиеся дикими кореньями,  и  старцы-отшельники,
живущие со своими ланями в пещерах. И со всеми святыми повторяется одно и то
же:  они  вырастают  для  служения  Христу,  верят  в   него,   отказываются
поклоняться ложным богам, за это их мучают, и потом они  умирают  во  славе.
Гонения на святых только утомляют правителей. Андрей был  распят,  но  целых
два дня проповедовал с креста перед двадцатитысячной  толпой.  Люди  массами
обращаются в христианство; однажды сразу крестилось сорок тысяч  человек.  А
если людские толпы не обращаются, то они в ужасе разбегаются перед явленными
им чудесами. Святых обвиняют в колдовстве, им  загадывают  загадки,  которые
они легко  разрешают,  их  заставляют  вступать  в  словесные  состязания  с
ученейшими людьми, и  ученым  приходится  постыдно  умолкать.  Когда  святых
приводят  в  капища  на  заклание,  идолы  падают  от  одного  их  вздоха  и
разбиваются вдребезги. Одна девственница повесила свой пояс на шею Венере, и
кумир рассыпался в прах. Земля дрожит, гром небесный разбивает  храм  Дианы,
народы восстают, разражаются междоусобные войны. Часто  сами  палачи  просят
крестить их, и цари преклоняют колени перед одетыми  в  лохмотья,  обрекшими
себя на нищету святыми. Св. Сабина убежала из родительского дома. Св.  Павел
покинул пятерых своих детей и даже отказался мыться. Святые очищаются постом
и умерщвлением плоти. Ни пшеничного  хлеба,  ни  даже  постного  масла.  Св.
Герман сыпал золу в  свою  пищу.  Бернард  совсем  перестал  различать  вкус
кушаний и знал только вкус чистой  воды.  Агафон  три  года  держал  во  рту
камень. Августин пришел в отчаяние от своей  греховности,  ибо  развлекался,
глядя на бегавшую собаку. Святые презирают богатство и здоровье  и  радуются
только убивающим тело лишениям. И в торжестве своем они живут в  садах,  где
цветут не цветы, а звезды, где каждый листик древесный поет. Они  уничтожают
драконов, они призывают и усмиряют бури, в своем экстазе они поднимаются  на
два локтя над землей. Женщины-вдовы всю  жизнь  заботятся  об  их  нуждах  и
слышат во сие голоса, указующие им похоронить святых, когда те  умирают.  Со
святыми случаются необыкновенные истории,  чудесные  приключения,  не  менее
прекрасные, чем в романах. И когда  через  сотни  лет  открывают  их  гробы,
оттуда разносится приятнейшее благоухание.
     А рядом со святыми бесы, бесчисленные бесы: "Часто же витают беси вкруг
человеков, как мухи, без числа наполняюще воздушная. Исполнены суть  воздуси
бесов и всякой скверны, как луч солнечный исполнен пыли. Ибо суть беси  пыль
сама". И вот начинается бесконечная борьба. Всегда  торжествуют  святые,  но
вслед за победой им приходится снова бороться, чтобы опять  восторжествовать
над врагом. Чем больше они побивают дьяволов, тем больше их появляется.  Св.
Фортунат изгнал из тела одной женщины целых шесть тысяч шестьсот  шестьдесят
шесть бесов. Бесы возятся в одержимых, говорят в них,  кричат  их  голосами,
сотрясают их ужасными корчами. Они входят в тело через нос, через рот, через
уши и выходят наружу с ужасающим рычанием лишь  после  целых  дней  яростной
борьбы.  По  всем  дорогам,  на  всех  перекрестках  валяются  одержимые,  и
проходящие мимо святые вступают  с  бесами  в  бой.  Чтобы  излечить  одного
одержимого юношу, св. Василию пришлось схватиться с ним грудь в  грудь.  Св.
Макарий, улегшись спать среди могил, подвергся нападению бесов  и  отбивался
от них всю ночь.  Даже  ангелам  приходится  бороться  за  душу  усопшего  и
избивать демонов у  его  смертного  одра.  Иногда  борьба  принимает  только
словесный характер - стараются  одолеть  врага  умом  и  сообразительностью,
шутят, ведут тонкую игру; так, апостол Петр  и  Симон  Волхв  состязались  в
чудесах. Сатана бродит по свету в разных обличьях, наряжается женщиной, даже
придает себе сходство со святыми. Но, будучи повержен, он сразу являет  свое
истинное безобразие: "Видом черный кот, ростом же более пса; очи  огромны  и
пылающи; язык долог, просторен, до пупа простирающийся и  окровавлен;  хвост
закручен и воздет; зад  выставлен  срамно,  из  него  же  пышет  престрашное
зловоние". Сатану все ненавидят, все только и думают о  борьбе  с  ним.  Его
боятся и над ним издеваются.  С  ним  не  считают  даже  нужным  действовать
честно. И, в сущности, несмотря на свои страшные с виду адские котлы, сатана
всегда остается в дураках. Все сделки с ним нарушаются силой или  хитростью.
Даже слабые женщины повергают его во  прах:  Маргарита  разбила  ему  голову
ногой, Юлиана перебила ему ребра цепью.  Из  этого  ясно  следует,  что  зло
заслуживает только презрения, ибо оно  бессильно;  добро  же  неукоснительно
торжествует, ибо добродетель превыше всего. Стоит только  перекреститься,  и
дьявол уже ни на что не способен - он рычит и исчезает.  Когда  чистая  дева
осеняет себя крестным знамением, содрогается весь ад.
     И вот  разворачиваются  ужасные  картины  пыток  и  истязаний,  которым
подвергаются святые в своей борьбе  с  Сатаной.  Палачи,  обмазав  мучеников
медом, выставляют их на съедение мошкаре, заставляют их  ходить  босиком  по
битому стеклу и раскаленным углям, бросают во рвы, полные  змей,  бичуют  их
плетьми со свинцовыми наконечниками, живьем заколачивают в гробы и бросают в
море, подвешивают за волосы и потом поджигают, посыпают  их  раны  негашеной
известью,  поливают  кипящей  смолой,  расплавленным   свинцом;   заставляют
садиться на раскаленную добела бронзовую скамейку,  надевают  им  на  голову
раскаленный шлем, жгут  их  тело  факелами,  дробят  бедра  на  наковальнях,
вырывают глаза, отрезают языки, постепенно,  один  за  другим,  переламывают
пальцы. Но все эти истязания не ставятся ни во что, святые презирают мучения
и устремляются к новым. Какое-то беспрерывное чудо облегчает их страдания, и
палачи устают их пытать.  Св.  Иоанн  выпил  яд  и  остался  жив  и  здоров.
Пронзенный тучей стрел Себастьян продолжал улыбаться. А случалось и так, что
стрелы повисали в  воздухе  по  правую  и  по  левую  сторону  мученика  или
возвращались  назад  и  выкалывали  глаза  самому   стрелку.   Святые   пьют
расплавленный свинец, точно  холодную  воду.  Львы  повергаются  перед  ними
наземь и, как ягнята, лижут им руки.  Св.  Лаврентия  стали  поджаривать  на
вертеле, а он, ощущая только приятную свежесть, закричал  палачу:  "Безумец,
сия сторона уже сожарена, повороти же меня и иной  стороною,  а  после  сего
ешь, ибо я уготовлен в меру". Когда св. Цецилию погрузили в крутой  кипяток,
"она пребывала там, словно в холодной воде, и даже  не  впала  в  испарину".
Христина совсем  замучила  своих  мучителей:  отец  отдал  ее  на  истязание
двенадцати палачам, и они хлестали ее, пока не свалились с ног от усталости;
тогда за нее взялся еще один палач; он привязал ее к колесу и развел под нею
костер, но огромное пламя разлетелось в стороны, и в  огне  погибло  полторы
тысячи человек; палач привязал ей камень на шею и бросил в море,  но  ангелы
поддержали Христину, сам Иисус  окрестил  ее,  а  потом  велел  св.  Михаилу
вернуть ее на землю; Христину заперли с гадюками, но вмел ласково обвились у
нее вокруг шеи; наконец ее посадили в горячую печь, и она  целых  пять  дней
пела там и осталась невредима. Св. Винцент, подвергшийся еще более  страшным
пыткам, тоже не чувствовал ни малейшего страдания: ему перебили  все  члены,
ему раздирали тело  железными  гребнями,  пока  внутренности  не  вывалились
наружу, его кололи иголками, его бросили в костер, который  он  залил  своей
кровью, и наконец заключили в темницу и прибили ему ноги гвоздями к  столбу.
Но св. Винцент  все  еще  был  жив.  Изрезанный,  обожженный,  с  распоротым
животом, он не испытывал страданий.  Он  вдыхал  сладостный  аромат  цветов,
дивный свет наполнял его темницу. Он лежал на ложе из роз и  пел,  а  ангелы
вторили ему. "Когда же звук пения и  запах  цветов  дошел  до  стражей,  они
пришли и увидели и обратились в веру; узнавши же о сем, Дакиец разъярился  и
воскликнул: "Что еще можем сделать ему? Победил он нас". Так восклицали  эти
палачи. Иначе и не может кончиться - мучители  либо  обращаются  в  истинную
веру, либо умирают. Погибают они самым  ужасным  образом:  то  их  разбивает
паралич, то они давятся рыбьей костью, то их испепеляет  молния,  то  лошади
разносят в щепки их колесницы. А  темницы  святых  всегда  наполнены  дивным
сиянием, дева Мария и апостолы проникают туда сквозь стены, вечное  спасение
нисходит с разверзшихся небес, где  можно  узреть  самого  господа  бога,  с
венцом в руках, усыпанным драгоценными каменьями. Святые не  боятся  смерти:
они встречают ее с радостью и ликуют,  даже  когда  умирают  их  родные.  На
вершине Арарата было  распято  десять  тысяч  человек.  Около  Кельна  гунны
перебили одиннадцать тысяч дев. В римских цирках хрустят  кости  праведников
на зубах у диких зверей. Трех лет от роду стал мучеником Кирик,  в  которого
святой дух вложил дар мудрой  речи.  Грудные  младенцы  проклинают  палачей.
Презрение, отвращение к собственному телу, к  жалким  человеческим  отрепьям
превращает и самые  муки  в  божественное  наслаждение.  Пусть  рвут,  пусть
дробят, пусть  жгут  это  тело  -  все  благо!  Еще,  еще!  Никогда  они  не
настрадаются досыта. И подвижники взывают о мече  в  горло,  ибо  только  он
убивает их наконец. Когда св. Евлалия горела  на  костре  и  толпа  в  своей
слепоте оскорбляла ее, мученица сама раздула пламя,  чтобы  скорее  умереть.
Господь внял ей, белый голубь вылетел из ее уст и воспарил на небеса.
     Восхищенная  Анжелика  жадно  поглощала  "Легенду".  Эти  ужасы,   этот
победоносный экстаз очаровывали ее и уносили от жизни.  Но  ей  нравились  и
другие,  более  спокойные  страницы,  например,  рассказы  о  животных,  ибо
"Легенда" была полна этих рассказов: здесь копошился чуть ли не весь ковчег.
Очень интересно было читать про то, как орлы и вороны кормили пустынников. А
какие чудесные истории про львов! Вот услужливый лев роет могилу  для  Марии
Египетской. Вот огненный лев встал у дверей дома разврата,  куда  проконсулы
отправили святых дев. А вот лев св. Жерома. Ему  поручили  стеречь  осла,  и
когда его все же украли, лев нагнал грабителей и привел  осла  обратно.  Был
там и волк, который раскаялся и вернул похищенного  поросенка.  Св.  Бернард
отлучил от церкви мух, и они тотчас упали мертвые. Ремигий и Власий  кормили
птиц со своего стола, благословляли их и лечили. Св. Фран- .  циск,  "дивной
кротостью и сам подобный голубю", проповедовал птицам и увещевал  их  любить
бога. "Птица, именуемая стрекозою, сидела на смоковнице, святой же  Франциск
протянул руку и позвал птицу. И как она, повинуясь ему, села  на  руку,  св.
Франциск сказал ей: "Сестра моя, воспой и прославь господа нашего  бога".  И
она немедля запела и не уходила,  пока  не  была  отпущена  с  миром".  Этот
рассказ дал Анжелике неиссякаемую пищу для развлечений: ей пришло  в  голову
позвать ласточек и посмотреть, прилетят ли они на  ее  зов.  Кроме  того,  в
"Легенде" были презабавные истории, над которыми Анжелика помирала со смеху.
Она  смеялась  до  слез  над  историей  добродушного  великана   Христофора,
переносившего Иисуса  на  спине  через  реку.  Она  до  упаду  хохотала  над
злоключениями воспитателя св.  Анастасии,  который  волочился  за  тремя  ее
служанками и, думая застать их на кухне, стал целовать и обнимать вместо них
кастрюли и горшки. "Он вышел оттуда черный  и  безобразный,  и  в  порванной
одежде. Слуги же ожидали его снаружи, и как увидели, то  и  решили,  что  он
обратился в дьявола, и, побивши палками, бежали и оставили его там". Но  вот
когда побивали дьявола, тут Анжелику разбирал совсем безумный смех. Особенно
восхищала ее замечательная взбучка, которую дала дьяволу св.  Юлиана,  когда
он попытался искушать ее в  тюрьме:  она  избила  его  своей  цепью.  "Тогда
приказал правитель, чтобы Юлиану привели, и  как  она  вышла,  то  и  узрела
диавола, что ползал около нее, и он возопил и сказал:  "Госпожа  Юлиана,  не
побивайте меня боле!" Она же ухватила  его,  потащила  через  весь  рынок  и
ввергла в поганейшую яму".
     Иногда,  вышивая,  Анжелика  пересказывала  Гюберам  легенды,   которые
нравились  ей  даже  больше,  чем  волшебные  сказки.  Девочка  столько  раз
перечитывала книгу, что знала многие сказания наизусть: например, легенду  о
семи Спящих девах, которые, спасаясь от преследования, замуровались в пещере
и проспали в ней триста семьдесят семь  лет,  а  потом  проснулись,  чем  до
глубины души поразили императора Феодосия; или легенду о св. Клементин,  все
семейство которого - он сам,  жена  и  трое  сыновей  -  пережило  множество
неожиданных и  трогательных  приключений:  несчастья  разлучили  их  друг  с
другом, и в конце концов  им  удалось  соединиться  только  благодаря  самым
неслыханным чудесам. Девочка плакала, грезила по ночам, дышала  только  этим
миром, трагическим и блаженным миром чудес; жила только  в  этой  призрачной
стране всех добродетелей, вознаграждаемых всеми радостями.
     Когда Анжелика приняла первое причастие,  ей  казалось,  что  она,  как
святые, ходит по воздуху, на два локтя  над  землею.  Она  чувствовала  себя
христианкой первых веков, она отдавалась в руки божьи, ибо вычитала в  своей
книге, что без божьей милости нельзя спастись. Отношение Гюберов  к  религии
было крайне просто. Как скромные, незаметные люди,  они  спокойно  веровали,
аккуратно ходили по воскресеньям к обедне, по большим праздникам  говели,  и
эти несложные обязанности выполнялись немножко ради заказчиков, а немножко и
по традиции, ибо мастера церковных облачений передавали  эту  обрядность  из
поколения в поколение. Но Гюбер увлекался вместе с Анжеликой  и  часто  даже
бросал работу, чтобы послушать, как девочка читает легенды; он дрожал вместе
с нею и чувствовал, что волосы его шевелятся под дыханием невидимого.  Гюбер
был способен на глубокое волнение. Он расплакался, увидев Анжелику  в  белом
платье. Весь этот день - день первого причастия - оба они  провели,  как  во
сне, и вернулись из церкви ошеломленные и усталые. Рассудительная Гюбертина,
осуждавшая излишества во всем, в том числе и в хороших вещах, даже побранила
их вечером. Теперь ей приходилось  вести  борьбу  с  чрезмерной  набожностью
Анжелики,  особенно  же   с   охватившей   девочку   безумной   страстью   к
благотворительности.  Св.  Франциск  взял  себе  в  удел   бедность,   Юлиан
Милостивец называл нищих своими господами, св. Гервасий и Протасий  мыли  им
ноги, Мартин разорвал свой плащ и  отдал  половину  бедняку.  И  девочка  по
примеру св. Люции хотела бы продать все, что было у  Гюберов,  чтобы  отдать
бедным. Сперва Анжелика раздала свои вещи, а потом начала опустошать дом.  В
довершение беды она щедрой рукой раздавала всем, без разбора, так  что  вещи
попадали к людям недостойным. Через день после первого  причастия  Гюбертина
поймала ее вечером на том, что она сует в окошко белье  какой-то  пьянчужке.
Вышел ужасный скандал, Анжелика впала в ярость, как  в  давние  времена,  но
потом стыд и раскаяние сразили ее, она заболела и пролежала целых три дня.
     Между тем проходили недели и месяцы, промелькнуло  два  года.  Анжелике
исполнилось четырнадцать лет, она становилась женщиной. Кровь шумела у нее в
ушах и пульсировала в голубых жилках на висках, когда она читала  "Легенду";
теперь ее охватила братская нежность к девственницам.
     Девственница-  сестра  ангельская,  она  обладает  всеми  благами,  она
ниспровергает дьявола, она столп веры. В своем непобедимом совершенстве  она
распространяет благодать. Святой дух сделал Люцию такой тяжелой, что,  когда
по приказанию проконсула ее потащили в дом разврата, тысяча человек  и  пять
пар волов не могли сдвинуть ее с места. Воспитатель Анастасии  ослеп,  когда
попытался обнять ее. Невинность девственниц  сияет  под  пытками;  когда  их
белоснежные тела терзают железными зубьями, вместо крови из  них  изливаются
потоки молока. Чуть не десять раз повторялась в  "Легенде"  история  молодой
христианки, переодевшейся монахом, чтобы скрыться от родных. Ее  обвинили  в
том, что она развратила соседскую дочь.  Бедняжка  долго  страдала  от  этой
клеветы, но не оправдывалась, и вот наконец обнаружился  ее  пол,  и  истина
восторжествовала. Св. Евгения в подобных же обстоятельствах была приведена к
судье, узнала в нем отца, разодрала на себе одежду и показала ему свое тело.
Бесконечно длится эта борьба за целомудрие, и  путь  ее  усеян  терниями.  С
другой стороны, святые мудро избегают женщин. Мир полон дьявольских ловушек,
и отшельники  уходят  от  женщин  в.  пустыни.  Они  ожесточенно  борются  с
искушением, бичуют себя, бросаются голым телом на  колючки,  на  снег.  Один
отшельник, помогая своей матери перейти через ручей,  обернул  руку  плащом,
чтобы не прикоснуться  к  женщине.  Другой  подвижник,  будучи  связанным  и
соблазняемый девушкой, откусил свой язык и выплюнул ей в лицо. Св.  Франциск
говорил, что его  самый  страшный  враг  -  собственное  тело;  св.  Бернард
закричал "Держи вора!", когда хозяйка вздумала соблазнить его. Одна женщина,
получивши от папы Ль