т того, насколько вы дорожите жизнью.
   - Да разве это жизнь?
   Эшенден не нашел, что  ответить.  Сам  он  надеялся  выздороветь  через
несколько месяцев, но стоило взглянуть на Темплтона, и  становилось  ясно,
что ему не поправиться. На лице его уже проступила печать смерти.
   - Знаете, что я сделал? - спросил Темплтон. - Я  предложил  Айви  стать
моей женой.
   Эшенден был поражен.
   - Ну и что же она?
   - Она, доброе сердечко, ответила, что это  самое  смешное  предложение,
какое ей только приходилось выслушивать, и я, должно быть, с ума сошел.
   - Признайте, что она права.
   - Конечно. Но она согласилась выйти за меня замуж.
   - Это безумие.
   - Разумеется, безумие. Но, как бы то ни было, мы намерены поговорить об
этом с Ленноксом.
   Зима наконец миновала; в горах еще лежал снег, но в долинах он стаял, а
внизу, на  склонах,  березки  уже  украсились  почками,  вот-вот  готовыми
пробрызнуть нежной молодой зеленью. Очарование  весны  ощущалось  повсюду.
Солнце уже  пригревало.  Все  оживились,  некоторые  даже  блаженствовали.
Ветераны, приезжавшие только на зиму, собирались в южные края. Темплтон  и
Айви вместе пошли к доктору Ленноксу. Они рассказали ему о  своих  планах.
Леннокс  осмотрел  их;  были  сделаны  рентгеновские  снимки  и  различные
анализы. Доктор назначил день, в который обещал сообщить  результаты  и  в
соответствии  с  этим  обсудить  их  намерение.  Эшенден  видел  их  перед
решительным разговором с доктором. Оба были взволнованы, но изо  всех  сил
старались  не  подавать  вида.  Доктор  Леннокс  показал   им   результаты
исследований и в простых словах обрисовал их состояние.
   - Все это очень мило и любопытно, - заметил Темплтон, - но нам хотелось
бы знать, можем ли мы пожениться.
   - Это было бы крайне неразумно...
   - Мы знаем, но какое это имеет значение?
   - И преступно, если у вас родится ребенок.
   - Ребенка не будет, - сказала Айви.
   - Что ж, в таком случае я очень коротко изложу вам, как обстоят дела. А
потом решайте сами.
   Темплтон ободряюще улыбнулся Айви и взял ее за руку. Доктор продолжал:
   - Мисс Бишоп едва ли окрепнет когда-нибудь настолько, чтобы вернуться к
нормальной жизни, но если сна и  дальше  будет  жить  так,  как  последние
восемь лет...
   - В санаториях?
   - Да. Не вижу причин, почему бы ей благополучно не дожить  если  не  до
преклонных лет, то по крайней  мере  до  того  возраста,  которым  следует
удовольствоваться   всякому   благоразумному    человеку.    Болезнь    не
прогрессирует. Если же мисс Бишоп выйдет замуж и пожелает вести нормальную
жизнь, очаги инфекции могут снова возродиться, и последствия этого я не  в
состоянии предсказать. Что касается вас, Темплтон,  то  ваше  состояние  я
могу охарактеризовать еще короче. Вы  сами  видели  рентгеновские  снимки.
Какие у вас легкие - живого места нет. Если вы женитесь, то не проживете и
полгода.
   - А если не женюсь, сколько я могу прожить?
   Доктор колебался.
   - Не бойтесь, можете сказать мне правду.
   - Два или три года.
   - Благодарю вас, это все, что мы хотели знать.
   Они вышли, как и вошли, рука об  руку.  Айви  тихо  плакала.  Никто  не
слышал, о чем они разговаривали, но, когда они вышли к  завтраку,  лица  у
обоих сияли. Они сказали Эшендену и Честеру,  что  поженятся,  как  только
получат разрешение на брак. Потом Айви повернулась к Честеру:
   - Мне бы так хотелось видеть  вашу  жену  у  нас  на  свадьбе.  Как  вы
думаете, она приедет?
   - Неужели вы намерены пожениться здесь?
   - Да. И мои и его родственники будут  только  недовольны,  так  что  мы
решили пока  ничего  не  сообщать  им.  Мы  попросили  доктора  быть  моим
посаженым отцом.
   Она ласково взглянула на Честера, ожидая  ответа.  Двое  других  мужчин
тоже посмотрели на него. Когда Честер заговорил, голос его слегка дрожал:
   - Это очень любезно с  вашей  стороны.  Я  напишу  ей  и  передам  ваше
приглашение.
   Когда новость распространилась среди больных, многие, хотя и поздравили
Айви и  Темплтона,  втихомолку  решили  между  собой,  что  это  настоящее
безрассудство. Но когда им стал известен приговор Леннокса - а в санатории
все рано или поздно становится известным - и  они  представили  себе,  что
если  Темплтон  женится,  то  не  проживет  и  полгода,  все   умолкли   в
благоговейном страхе. Даже самые равнодушные не могли без волнения  думать
об этих двух людях, которые  так  любят  друг  друга,  что  не  испугались
смерти. Дух всепрощения и доброй воли снизошел на санаторий: те, кто был в
ссоре, помирились; остальные на время забыли о своих  горестях.  Казалось,
каждый разделял радость этой счастливой четы. И не только весна  наполнила
эти больные сердца новой надеждой: великая любовь,  охватившая  мужчину  и
девушку, словно обогрела своими лучами все вокруг. Айви пребывала в  тихом
блаженстве; волнение красило ее, она выглядела моложе  и  привлекательней.
Темплтон был на седьмом небе. Он смеялся и шутил, словно забот у  него  не
было и в помине. Казалось, ему предстоят долгие годы безоблачного счастья.
Но однажды он открылся Эшендену.
   - Собственно говоря, здесь не так плохо, - сказал он. -  Айви  обещала,
что, когда я сыграю свой последний роббер, она вернется в этот  санаторий.
Тут у нее много знакомых и ей не будет так тоскливо.
   - Доктора  часто  ошибаются,  -  заметил  Эшенден.  -  Если  вы  будете
благоразумны, почему бы вам не прожить еще довольно долго...
   - Мне бы только три месяца протянуть. Только три месяца, о большем я  и
не мечтаю.
   Миссис Честер приехала за два дня до свадьбы. Она не виделась  с  мужем
несколько месяцев, и теперь оба смутились. Нетрудно было догадаться,  что,
оставаясь наедине, они чувствовали себя неловко и скованно. Однако  Честер
всеми силами старался побороть угнетенное состояние, ставшее для него  уже
привычным, и по крайней мере за столом  показал  себя  веселым,  сердечным
человеком, каким он, наверное, и был  до  болезни.  Накануне  свадьбы  все
пообедали вместе: Темплтон и Эшенден нарушили режим и не ушли к себе;  они
пили шампанское, и до десяти часов вечера не прекращались  шутки,  смех  и
веселье. Бракосочетание состоялось на другое утро  в  ближайшей  церковке.
Эшенден был шафером. Собрались все больные, способные держаться на  ногах.
А  сразу  после  завтрака  новобрачные  должны  были  уехать  автомобилем.
Больные, врачи и няни вышли проводить их. Кто-то привязал к заднему буферу
машины старый башмак,  и,  когда  Темплтон  с  женой  появились  в  дверях
санатория, их осыпали рисом. Раздалось "ура",  и  они  тронулись  в  путь,
навстречу любви и смерти. Толпа медленно расходилась. Честер  и  его  жена
молча шли рядом. Сделав несколько шагов, он робко взял ее за руку.  Сердце
ее замерло. Краешком глаза она заметила слезы на его ресницах.
   - Прости меня, дорогая, - заговорил он. - Я был жесток к тебе.
   - Я знаю, ты не хотел меня обидеть, - ответила она, запинаясь.
   - Нет, хотел. Я хотел причинить тебе страдание, потому что страдал сам.
Но теперь с этим покончено. То, что произошло с Темплтоном и Айви Бишоп...
не знаю, как это назвать... заставило меня по-иному взглянуть на  вещи.  Я
больше не боюсь смерти. Мне кажется, смерть значит  для  человека  меньше,
гораздо меньше, чем любовь. И я хочу, чтобы ты жила и  была  счастлива.  Я
больше ни в чем не завидую тебе и ни на что не жалуюсь. Теперь я рад,  что
умереть суждено мне, а не тебе. Я желаю тебе всего  самого  хорошего,  что
есть в мире. Я люблю тебя.


    Сомерсет Моэм.
    Верная жена


     © Copyright W.Somerset Maugham "The Constant Wife"
     © Copyright перевод Виктор Анатольевич Вебер
     Email: v_weber@go.ru
     Date: 17 Sep 2001




     КОМЕДИЯ В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ
     ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
     КОНСТАНС
     ДЖОН МИДДЛТОН
     БЕРНАРД КЕРСАЛ
     Миссис КАЛВЕР
     МАРИ-ЛУИЗА
     МАРТА
     БАРБАРА
     МОРТИМЕР ДАРХЭМ
     БЕНТЛИ
     Действие пьесы происходит в доме Джона на Харли=стрит
     ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
     Место  действия:  гостиная  Констанс. Комната  обставлена  с изысканным
вкусом. Констанс - художник по интерьерам от Бога, поэтому гостиная красивая
и уютная.
     Вторая половина дня.
     Миссис  Калвер сидит  одна.  Пожилая дама  с приятным лицом, в  уличном
костюме.  Открывается дверь,  Бентли,  дворецкий, извещает  о  приходе Марты
Калвер. Марта - ее дочь, красивая молодая женщина.
     БЕНТЛИ. Мисс Калвер (уходит).
     МАРТА (удивленно). Мама.
     МИССИС КАЛВЕР (очень спокойно). Да, дорогая.
     МАРТА. Вот уж никак не ожидала увидеть  тебя здесь. Ты не говорила мне,
что пойдешь к Констанс.
     МИССИС КАЛВЕР (добродушно). Я и не  собиралась, пока не увидела в твоих
птичьих глазках, что ты задумала. Поэтому и решила прийти сюда первой.
     МАРТА. Бентли говорит, что ее нет.
     МИССИС КАЛВЕР. Да... Ты ее дождешься?
     МАРТА. Естественно.
     МИССИС КАЛВЕР. Тогда и я посижу.
     МАРТА. Очень мило с твоей стороны.
     МИССИС КАЛВЕР. Слова вежливые, а вот тон холодноват, дорогая моя.
     МАРТА. Я не понимаю, о чем ты, мама.
     МИССИС КАЛВЕР. Дорогая моя, мы  знаем друг друга много  лет, не так ли?
Неудобно даже упоминать.
     МАРТА.  Отнюдь. Мне  тридцать  два.  И  я  не стыжусь  своего возраста.
Констанс вот тридцать шесть.
     МИССИС КАЛВЕР. И все=таки я полагаю, что иной раз искренность как=то не
с руки. Мы, женщины, обожаем таинственность.
     МАРТА. Едва ли меня можно обвинять в  том, что я думаю одно,  а  говорю
другое.
     МИССИС  КАЛВЕР. Откровенность,  конечно,  нынче  в  моде. Зачастую  это
прекрасная ширма для сокрытия истинных мыслей.
     МАРТА. Я думаю, ты в чем=то мной недовольна, мама.
     МИССИС КАЛВЕР.  А я, со своей  стороны, думаю,  что ты намерена повести
себя очень глупо.
     МАРТА. Потому что собираюсь рассказать Констанс о  том, что  ей следует
знать?
     МИССИС  КАЛВЕР.  Ага, так  я  права.  Ты решила испортить жизнь  троим,
достаточно близким тебя людям.
     МАРТА. Да.
     МИССИС  КАЛВЕР. Так позволь спросить, а  почему Констанс должна об этом
знать?
     МАРТА. Почему? Почему?  Почему? Это  один из  тех  вопросов,  которые в
принципе не требуют ответа.
     МИССИС  КАЛВЕР.  Я уже  не  раз  замечала, что на  вопросы,  которые  в
принципе не требуют ответа, ответить труднее всего.
     МАРТА.  На этот  ответить совсем  не трудно.  Она должна  знать правду,
потому что это правда.
     МИССИС  КАЛВЕР.  Разумеется,  правда -  это прекрасно, но,  прежде  чем
озвучить ее, хорошо бы  убедить себя, что она пойдет на пользу слушающему, и
не  послужит  исключительно  для  того,   чтобы   доставить  себе  маленькое
удовольствие.
     МАРТА. Мама, Констанс - глубоко несчастная женщина.
     МИССИС КАРВЕР. Ерунда. Она хорошо  ест, хорошо спит,  хорошо одевается,
не толстеет. В таких условиях ни одна женщина не может быть несчастной.
     МАРТА. Если ты  не понимаешь, нет смысла убеждать  тебя в чем=либо. Ты,
конечно,  очень  милая, но таких  матерей,  должно  быть,  больше  нет. Твои
взгляды просто поражают меня.
     (Дверь  открывается.  Бентли  входит с  миссис  Фосетт.  Миссис  Фосетт
стройна, деловита, лет сорока).
     БЕНТЛИ. Миссис Фосетт.
     МИССИС КАЛВЕР. О, Барбара, как приятно тебя видеть.
     БАРБАРА (подходит к  ней, целует). Бентли сказал мне, что вы  здесь,  а
Констанс - нет. Что поделываете?
     МИССИС КАЛВЕР. Цапаемся.
     БАРБАРА. По какому поводу.
     МИССИС КАЛВЕР. Из=за Констанс.
     МАРТА. Я рада, что ты пришла, Барбара... Ты знаешь, что у Джона роман с
Мари=Луизой?
     БАРБАРА. Терпеть не могу давать прямой ответ на прямой вопрос.
     МАРТА. Наверное, знают  все,  кроме нас. И давно тебе об этом известно?
Говорят, они встречаются уже много месяцев. Ума не приложу, почему мы узнали
об этом только сейчас?
     МИССИС КАЛВЕР (иронично).  Сей  факт  следует записать  в положительные
черты  человеческой  натуры, учитывая, что  у  нас столько  добрых  друзей и
подруг  и  только сегодня  одна из них  поделилась  с нами  столь  пикантной
новостью.
     БАРБАРА. Возможно, ваша дорогая подруга сама узнала ее этим утром.
     МАРТА. Сначала я отказалась в это поверить.
     МИССИС  КАЛВЕР.  Только с самого, самого начала,  дорогая. А  потом  на
удивление быстро признала, что улик более чем достаточно.
     МАРТА. Разумеется, я смогла сложить  два и два. Едва прошел первый шок,
я  все  поняла. И  удивилась только одному: как мне не пришло  это в  голову
раньше.
     БАРБАРА. Вы очень расстроились, миссис Калвер?
     МИССИС  КАЛВЕР.  Ничуть.  Моя  очень  строгая  мать  воспитала  меня  в
убеждении, что мужчины по своей природе порочны. Я редко удивляюсь тому, что
они делают, и никогда не расстраиваюсь.
     МАРТА.  Мама просто сводит меня  с  ума. Ведет себя так, будто  дело не
стоит и выеденного яйца.
     МИССИС  КАЛВЕР. Констанс  и  Джон  женаты  пятнадцать лет. Джон - очень
милый человек. Иной раз я, конечно,  задавалась вопросом,  превосходит ли он
верностью  жене остальных  мужей, но меня  это,  в общем=то  не касалось,  а
потому я быстренько переключалось на другое.
     МАРТА. Дочь тебе Констанс или нет?
     МИССИС КАЛВЕР. У тебя просто страсть к прямым вопросам. Отвечаю - да.
     МАРТА. И ты готова  сидеть, словно набрав в рот воды, и не мешать Джону
обманывать Констанс с ее самой близкой подругой?
     МИССИС КАЛВЕР. Пока Констанс об этом  не знает, мое молчание ничего  не
изменит. Мари=Луиза просто  душка, глупенькая, разумеется, но  мужчины таких
любят, а если уж Джон обманывает Констанс, оно и к лучшему, что мы все знаем
его пассию.
     МАРТА (Барбаре). Тебе доводилось слышать, чтобы уважаемая женщина...  а
маму все уважают...
     МИССИС КАЛВЕР. Да перестань.
     МАРТА. Говорила такое?
     БАРБАРА. А ты думаешь, надо что=то предпринять?
     МАРТА. Я абсолютно уверена, надо что=то делать.
     МИССИС  КАЛВЕР. А я, дорогая моя, абсолютно уверена  в том,  чего  тебе
делать не следует. Ты ничего не должна говорить Констанс.
     БАРБАРА (в некотором недоумении). Ты хотела ей все рассказать?
     МАРТА. Кто=то ведь должен. Если не мама, значит - я.
     БАРБАРА.  Я очень люблю Констанс. Разумеется, я давно знала  о том, что
происходит, и ужасно тревожилась за нее.
     МАРТА. Джон поставил ее в идиотское положение. НИ один мужчина не имеет
права так унижать жену, как он унизил Констанс. Он превратил ее в посмешище.
     МИССИС КАЛВЕР. Если бы женщины превращались в посмешище из=за того, что
мужья изменяли им, в этом мире было бы куда больше веселья.
     БАРБАРА (довольная тем, что есть возможность посплетничать). Вы знаете,
сегодня они встречались за ленчем.
     МАРТА. Мы об этом не слышали. Но позавчера они вместе обедали.
     МИССИС  КАЛВЕР (весело). Мы даже знаем, что они ели. А ты в курсе,  что
им подали на ленч?
     МАРТА. Мама!
     МИССИС КАЛВЕР.  Мне показалось,  что  их  совместный  лен очень  обидел
Барбару.
     МАРТА. Но надо же соблюдать приличия, мама!
     МИССИС КАРВЕР. Дорогая  моя, только  не  надо о  приличиях.  Они умерли
вместе с нашей любимой королевой Викторией.
     БАРБАРА  (миссис  Калвер). Но вы не можете  одобрять Джона,  который не
скрывает своего романа с лучшей подругой Констанс?
     МИССИС КАЛВЕР. Возможно, с возрастом я отрастила толстую кожу, а потому
стала  более терпимой.  Я  не могу серьезно воспринимать  любовные  интрижки
мужчин.  Я думаю, это заложено  в них природой. Джон - прекрасный хирург. Он
много работает и если у него иногда возникает  желание встретиться за ленчем
или пообедать с красивой  женщиной, я не  считаю, что это надо ставить ему в
вину.  Скучно,  знаете ли, три  раза в день, семь дней  в неделю  сидеть  за
столом с одной  и той  же женщиной. Я это знаю по себе, постоянно видя перед
собой Марту. А мужчины переносят скуку не так хорошо, как женщины.
     МАРТА. Спасибо тебе, мама.
     БАРБАРА (со значением). Но  они  встречаются не только  для того, чтобы
разделить трапезу.
     МИССИС КАЛВЕР. Ты подозреваешь самое худшее, дорогая?
     БАРБАРА (со всей серьезностью). Я знаю о самом худшем.
     МИССИС КАЛВЕР. Я вот думаю, а так ли это плохо? Раз мы одни и никто нас
не  подслушивает, я  позволю себе крамольную мысль. Если муж  добр к жене  и
заботится о ней, стоит ли клеймить его позором за то, что иной раз он сходит
с узкой тропы добродетели?
     МАРТА.  Ты  хочешь сказать, невелика важность, соблюдают  муж  и и жена
данную ими клятву верности или нет?
     МИССИС КАЛВАР. Я думаю, жены должны соблюдать.
     БАРБАРА. Но  это же чудовищная несправедливость!  Почему от жен следует
требовать большего, чем от мужчин?
     МИССИС КАРВЕР.  Потому что большинству  жен нравится  хранить верность.
Сие возвышает нас в собственных  глазах.  Мы по природе верные существа и мы
храним верность, потому что у нас нет особого желания вести себя иначе.
     БАРБАРА. Ой ли?
     МИССИС КАЛВЕР. Моя дорогая, ты - вдова  и абсолютно свободна. Горишь ли
ты желанием сделать нечто такое, что общество полагает для тебя запретным?
     БАРБАРА.  У  меня  собственное дело. Проведя восемь часов  на работе, о
любви  и  думать  не  хочется.  Вечером  утомленная  деловая  женщина  хочет
посмотреть музыкальную  комедию  или  поиграть в карты.  У нее  нет никакого
желания общаться с ухажерами.
     МАРТА. Между прочим, а как твой бизнес?
     БАРБАРА. Растет, словно на дрожжах. Кстати,  я пришла к Констанс, чтобы
предложить ей поработать у меня.
     МИССИС КАЛВЕР. А зачем ей это надо? Джон зарабатывает достаточно.
     БАРБАРА.  Я, вот  подумала,  если дело  примет критический  оборот, она
легче перенесет удар, располагая собственными средствами к существованию.
     МИССИС КАЛВЕР. Ты тоже хочешь, чтобы дошло до кризиса?
     БАРБАРА.  Разумеется, не хочу. Но, вы  понимаете, так  продолжаться  не
может.  Просто  чудо,  что Констанс до сих пор ничего не  слышала.  Но скоро
обязательно обо всем узнает.
     МИССИС КАЛВЕР. Полагаю, это неизбежно.
     МАРТА. Я  надеюсь, это случится в самом скором времени. И я по=прежнему
думаю, что сказать ей должна именно мать.
     МИССИС КАЛВЕР. На то у меня нет ни малейшего желания.
     МАРТА. А если мать не хочет, значит, скажу я.
     МИССИС КАЛВЕР. А вот этого я тебе не позволю.
     МАРТА. Он унизил  ее самым гнусным образом.  Ее положение невыносимо. У
меня  нет  слов, чтобы выразить  мое  мнение  о  Мари=Луизе,  но  при  нашей
следующей  встрече  я  выскажу  все,  что о  ней думаю.  Она отвратительная,
неблагодарная, злобная и завистливая маленькая сучка.
     БАРБАРА. В любом случае, я думаю, Констанс будет приятно знать, что она
всегда может на меня опереться.
     МИССИС КАЛВЕР. Но  Джон ежемесячно  выдает ей приличную сумму. Он очень
щедр.
     МАРТА (негодующе).  Ты  думаешь, Констанс  и дальше  должна  брать  его
деньги?
     БАРБАРА. Марта совершенно права, миссис Калвер. В такой ситуации она не
должна брать у него ни пенса.
     МИССИС КАЛВЕР. Возможно, она так и  скажет.  Но  при этом позаботится о
том, чтобы ее адвокат выторговал ей при разводе наилучшие условия. Мало  кто
из мужчин представляет  себе с какой  легкостью мы, женщины, можем совмещать
широкие жесты с практичностью, когда дело касается нашего благополучия.
     БАРБАРА. Не кажется ли вам, миссис Калвер, что вы очень циничны?
     МИССИС  КАЛВЕР.  Надеюсь,  что  нет.  Я  не  понимаю,  почему  женщины,
собираясь одни, не могут хоть изредка говорить правду. Надоедает, знаете ли,
постоянно притворяться, иной раз хочется и расслабиться.
     МАРТА (чеканя слова). Я вот понятия не имею, что постоянно притворяюсь,
а на самом деле совсем не та, какой меня видят люди.
     МИССИС КАЛВЕР. Я и  не говорила, что притворяешься, дорогая моя. Но мне
всегда казалось, что  ты  глуповата. Ты  пошла в  отца. А ум в  нашей  семье
достался мне и Констанс.
     (В гостиную входит Констанс, красивая женщина лет тридцати  ше