вились на следующий  день  с  лекарствами  и  дезинфицирующими
средствами на правительственном катере. Мистер Грюйтер должен был  выехать
в прау в другом направлении, как только уладит все дела на Бару.  Эпидемия
свирепствовала в течение четырех месяцев.  Хотя  делалось  все  возможное,
чтобы локализовать ее, она вспыхивала на одном острове за другим. Резидент
был занят с утра до ночи. Не успевал он вернуться на Бару с того или иного
острова, где надо было срочно что-то предпринимать,  как  ему  приходилось
снова  выезжать  в  другое  место.   Он   распределял   продовольствие   и
медикаменты, подбадривал смертельно напуганных крестьян. Он все держал под
контролем, работал как вол. Рыжего Теда он ни разу не видел,  но  знал  от
мистера Джонса, что эксперимент удался сверх  ожиданий.  Бездельник  ведет
себя  примерно.  Умеет  ладить  с  туземцами.  С  помощью  лести,   иногда
непреклонности, другой раз пуская в ход  кулаки,  он  сумел  заставить  их
принять меры, необходимые для  их  собственной  безопасности.  Мисс  Джонс
могла поздравить себя с успехом своей затеи. Но  резидент  слишком  устал,
чтобы воспринимать это как нечто забавное. Когда эпидемия сошла на нет, он
ликовал, потому что из населения  в  восемь  тысяч  человек  умерло  всего
шестьсот.
   Наконец наступил момент, когда он смог объявить, что во всем районе нет
ни одного случая холеры.
   Однажды вечером он сидел в своем саронге на веранде и читал французский
роман со счастливым сознанием, что снова можно наслаждаться жизнью.  Вошел
старший бой и доложил, что пришел Рыжий Тед.  Резидент  встал  и  крикнул,
чтобы тот вошел. Он уже стосковался по обществу и как раз  подумывал,  что
неплохо бы напиться вечером, но одному пить  скучно,  и  он  с  сожалением
отказался от своего намерения. А тут бог  послал  Рыжего  Теда.  Ей-же-ей,
веселый предстоит вечерок. После этих четырех месяцев они заслужили  такое
скромное развлечение. Рыжий Тед вошел в комнату. На нем был  чистый  белый
парусиновый  костюм,  он  был  гладко  выбрит  и  казался  совсем   другим
человеком.
   - Привет, Рыжий, да ты выглядишь так, будто провел месяц на курорте,  а
не ухаживал за туземцами, умирающими от холеры. А  костюм!  Одет  прямо  с
иголочки!
   Рыжий Тед улыбнулся смущенно. Старший бой принес  две  бутылки  пива  и
наполнил стаканы.
   - Угощайся, Рыжий, - сказал резидент, беря свой стакан.
   - Я лучше не буду пить. Спасибо.
   Резидент поставил свой стакан и с изумлением уставился на Рыжего Теда.
   - Почему? Что случилось? Разве тебя не мучит жажда?
   - Не откажусь от чашки чая.
   - От чашки чего?
   - Я бросил пить. Мы с Мартой женимся.
   - Рыжий!
   У резидента глаза полезли на лоб. Он почесал бритый затылок.
   - Ты не можешь жениться на мисс Джонс, - сказал он. -  Никто  не  может
жениться на мисс Джонс.
   - Нет, я женюсь. За этим я и пришел к вам. Оуэн обвенчает  нас,  но  мы
хотим зарегистрироваться и по голландскому закону.
   - Ничего себе шуточки, Рыжий. В чем великая идея?
   - Она так захотела. Влюбилась в меня в  ту  ночь,  что  мы  провели  на
острове, когда сломался винт.  Она  неплохая  бабенка,  когда  поближе  ее
узнаешь. Это ее последний  шанс,  понимаете,  и  мне  хочется  сделать  ей
приятное. Ей нужно, чтобы кто-то о ней заботился, это уж точно.
   - Рыжий, Рыжий, не успеешь ты моргнуть глазом, как она сделает из  тебя
миссионера.
   - Не вижу в этом ничего  плохого,  если  у  нас  будет  своя  маленькая
миссия. Она говорит, что  я  чудо  как  умею  ладить  с  туземцами.  Могу,
говорит, за пять минут добиться больше толка от туземца, чем Оуэн за целый
год. Никогда, говорит, не встречала человека с таким обаянием, как у меня.
Вроде жалко похоронить такой дар.
   Резидент молча  смотрел  на  него  и  несколько  раз  медленно  покачал
головой. Да, обвела его вокруг пальца, ничего не скажешь.
   - Я уже семнадцать человек обратил в веру, - сказал Рыжий Тед.
   - Ты? Вот уж не знал, что ты такой ревностный христианин.
   - Я сам точно не знал, но когда я побеседовал с ними и  они  побрели  в
лоно, как стадо овец, я просто обалдел. Провалиться  мне  на  этом  месте,
сказал я, все-таки в этом что-то есть.
   - Тебе надо было тогда изнасиловать ее. Рыжий. Я бы не обошелся с тобой
слишком сурово. Дал бы тебе не больше трех лет, а три года пролетят - и не
заметишь.
   - Послушайте, резидент, вы часом не проговоритесь, что я об этом  и  не
помышлял.  Женщины  такие  обидчивые,  и  если  она   узнает,   жуть   как
расстроится!
   - Я знал, что она положила на тебя глаз, но чтобы все так  кончилось...
- Резидент стал возбужденно ходить взад и вперед по  веранде.  -  Послушай
меня, старик, - заговорил он после раздумья, - мы с тобой не  раз  отлично
проводили время, и друг есть друг. Я вот что придумал: одолжу тебе  катер,
а ты сможешь уехать и спрятаться на одном  из  островов,  отсидишься  там,
пока не придет следующее судно, а я тогда скажу, чтобы оно замедлило ход и
взяло тебя на борт. У тебя сейчас есть один-единственный шанс - бежать без
оглядки.
   Рыжий Тед покачал головой:
   -  Не  пойдет,  резидент.  Я  знаю,  что  вы  говорите  это  из  лучших
побуждений, но я собираюсь жениться на окаянной  бабе,  и  точка.  Вам  не
понять, какая это радость - заставить этих паскудных грешников  покаяться,
прийти ко Христу. И, черт побери, она так делает пудинг с патокой - ничего
подобного не едал с самого детства.
   Резидент расстроился. Этот пьяный бездельник составлял всю его компанию
на островах, и он не хотел его терять. Он обнаружил,  что  даже  питает  к
нему определенную симпатию. На следующий день он отправился к миссионеру.
   - Действительно ваша сестра собирается замуж за Рыжего Теда? -  спросил
он. - Никогда в жизни не слышал ничего более невероятного.
   - Тем не менее это так.
   - Вы должны что-нибудь предпринять. Это безумие!
   - Моя сестра  -  совершеннолетняя  и  имеет  право  поступать,  как  ей
заблагорассудится.
   - Не хотите ли вы сказать, что одобряете этот поступок?  Вы  же  знаете
Рыжего Теда. Он - бродяга, двух мнений быть не может. Вы ей объяснили, как
она рискует? Я хочу сказать, что убеждать грешников покаяться и все  такое
прочее - это прекрасно, но есть же границы. Помните,  леопард  никогда  не
меняет своих пятен.
   И тут впервые  в  жизни  резидент  заметил  веселую  усмешку  в  глазах
миссионера.
   - Моя сестра очень решительная особа, мистер Грюйтер, - сказал он. -  С
той ночи, что они провели на острове, он уже был обречен.
   Резидент раскрыл рот. Он был удивлен не менее  пророка  Валаама,  когда
господь разверз уста его ослицы и она спросила  Валаама,  что  такого  она
сделала, что он трижды ее ударил. Значит,  мистер  Джонс  иногда  все-таки
спускается на землю.
   - О, боже! - пробормотал резидент.
   Они не успели продолжить разговор, как  в  комнату  стремительно  вошла
мисс Джонс. Она сияла и помолодела на десять лет. Щеки  ее  рдели,  а  нос
почти совсем утратил красный оттенок.
   - Вы пришли поздравить меня, мистер Грюйтер? - спросила  она,  двигаясь
оживленно, как молодая девушка. - Вот видите, я  все-таки  была  права.  В
каждом человеке скрыто что-то хорошее. Вы и представить  себе  не  можете,
как великолепен был Эдвард в течение  всего  этого  ужасного  периода.  Он
просто герой. Он святой. Даже я была поражена.
   - Надеюсь, вы будете очень счастливы, мисс Джонс.
   - Уверена, что буду. Мне не пристало сомневаться в этом. Ибо  нас  свел
господь бог.
   - Вы так думаете?
   - Я знаю. Разве вы не понимаете? Если бы не холера, Эдвард  никогда  не
нашел бы себя. Если бы не холера, мы никогда  не  узнали  бы  друг  друга.
Никогда я не видела, чтобы рука божья проявилась столь явственно.
   Резидент подумал, что прием,  с  помощью  которого  эту  парочку  свели
вместе, не такой уж безобидный, если при  этом  умерло  шестьсот  человек,
однако, не будучи особо сведущ в деяниях всемогущего,  он  воздержался  от
замечаний.
   - Вы ни за что не угадаете, где мы собираемся провести медовый месяц, -
сказала мисс Джонс лукаво.
   - На Яве.
   - А вот и нет. Если вы одолжите нам катер, мы  поедем  на  тот  остров,
куда  нам  пришлось  высадиться.  Он  будит  в  нас  обоих  самые   нежные
воспоминания. Именно там я  впервые  поняла,  какой  прекрасный  и  добрый
человек Эдвард. Именно там я хочу вознаградить его.
   У резидента перехватило дыхание. Он поспешно  вышел,  так  как  боялся,
что, если немедленно не выпьет бутылку  пива,  с  ним  случится  припадок.
Никогда в жизни не был он так потрясен.



   КОММЕНТАРИИ

   Резидент (от лат. residentis - пребывающий) - в данном случае чиновник,
возглавляющий колониальную администрацию в определенном регионе.
   Язычник - так часто называют верующих,  поклоняющихся  не  одному  богу
(монотеизм), а  многим  (политеизм).  В  церковной  литературе  язычниками
называют поклонников всех дохристианских религий - древних египтян, греков
и т.д.
   Сорока - род  одежды  народов  Индонезии:  кусок  ткани  в  виде  юбки,
обернутой вокруг бедер.
   Туан (малайск.) - господин.
   Люгер (нем., гол.) - трехмачтовое парусное судно.
   Буги - одна из малайских народностей, населяющих остров Целебес.
   Вильгельмина (1880-1962) - королева Нидерландов с 1890 по 1948 гг.
   Арак - крепкий спиртной напиток, изготовляемый жителями Океании из риса
или пальмового сока.
   Прау - индонезийское судно из дерева.
   ...104 градуса по Фаренгейту - соответствует 40ь по Цельсию.
   ...сколь высоко ценил такое состояние святой Павел  -  имеется  в  виду
высказывание апостола Павла о предпочтительности  девственного  состояния,
как особо угодного  богу:  "Безбрачным  же  и  вдовам  говорю:  хорошо  им
оставаться как я. ...Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а
не выдающий поступает лучше" (Коринфянам I, 7; 8, 38). С  этим  положением
связан обет безбрачия служителей католической церкви - целибат.
   Он был удивлен не менее пророка Валаама -  имеется  в  виду  библейская
притча об ослице пророка Валаама, которая остановилась на дороге при  виде
ангела господня, а когда хозяин стал ее бить, отверз господь уста  ослицы,
и она сказала Валааму: что я тебе сделала,  что  ты  бьешь  меня  вот  уже
третий раз" (Чисел, 22; 38).



    Сомерсет Моэм.
    Дождь

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. - И.Гурова.
   Авт.сб. "Каталина". Киев, Политиздат, 1990.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 2 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Скоро время ложиться, а завтра, когда они проснутся,  уже  будет  видна
земля. Доктор Макфейл закурил трубку и, опираясь на поручни,  стал  искать
среди созвездий Южный Крест. После двух лет  на  фронте  и  раны,  которая
заживала дольше, чем следовало бы, он был рад поселиться на  год  в  Тихой
Апии, и путешествие уже принесло ему заметную пользу. Так как на следующее
утро некоторым пассажирам предстояло сойти в Паго-Паго, вечером на корабле
были устроены танцы, и в ушах у доктора все еще  отдавались  резкие  звуки
пианолы. Теперь, наконец, на палубе воцарилось спокойствие. Неподалеку  он
увидел  свою  жену,  занятую  разговором  с  Дэвидсонами,  и   неторопливо
направился к  ее  шезлонгу.  Когда  он  сел  под  фонарем  и  снял  шляпу,
оказалось, что у него огненно-рыжие волосы, плешь на макушке и обычная для
рыжих людей красноватая веснушчатая кожа.  Это  был  человек  лет  сорока,
худой, узколицый, аккуратный и немного педант. Он  говорил  с  шотландским
акцентом, всегда негромко и спокойно.
   Между Макфейлами и Дэвидсонами -  супругами-миссионерами  -  завязалась
пароходная дружба, возникающая не из-за  близости  взглядов  и  вкусов,  а
благодаря неизбежно частым встречам. Больше всего их объединяла неприязнь,
которую все четверо испытывали к пассажирам,  проводившим  дни  и  ночи  в
курительном салоне за покером, бриджем и вином.  Миссис  Макфейл  немножко
гордилась тем, что они с мужем были единственными людьми на борту, которых
Дэвидсоны не сторонились, и  даже  сам  доктор,  человек  застенчивый,  но
отнюдь не глупый, в глубине души  чувствовал  себя  польщенным.  И  только
потому, что у него был критический склад ума, он позволил себе  поворчать,
когда они в этот вечер ушли в свою каюту.
   - Миссис Дэвидсон говорила мне, что не знает, как бы они выдержали  эту
поездку, если бы не мы, - сказала миссис Макфейл, осторожно  выпутывая  из
волос накладку. - Она сказала, что, кроме нас, им просто не с кем было  бы
здесь познакомиться.
   - По-моему, миссионер - не такая уж важная птица, чтобы чваниться.
   - Это не чванство. Я очень хорошо ее понимаю.  Дэвидсонам  не  подходит
грубое общество курительного салона.
   - Основатель их религии не был так  разборчив,  -  со  смешком  заметил
доктор.
   - Сколько раз я просила тебя не шутить  над  религией,  -  сказала  его
жена. - Не хотела бы я иметь твой характер, Алек. Ты ищешь в людях  только
дурное.
   Он  искоса  посмотрел  на  нее  своими  бледно-голубыми   глазами,   но
промолчал. Долгие годы супружеской жизни убедили  его,  что  ради  мира  в
семье последнее слово следует оставлять за женой.  Он  кончил  раздеваться
раньше ее и, забравшись на верхнюю полку, устроился почитать перед сном.
   Когда на следующее утро доктор  вышел  на  палубу,  земля  была  совсем
близко. Он жадно смотрел на нее. Узкая  полоска  серебряного  пляжа  сразу
сменялась   крутыми   горами,   вплоть   до   вершин   покрытыми    пышной
растительностью. Среди зелени кокосовых пальм, спускавшихся почти к  самой
воде, виднелись травяные хижины  самоанцев  и  кое-где  белели  церквушки.
Миссис Дэвидсон вышла на палубу и остановилась рядом с доктором. Она  была
одета в черное, на шее - золотая цепочка с крестиком. Это  была  маленькая
женщина  с  тщательно  приглаженными  тусклыми  каштановыми   волосами   и
выпуклыми голубыми глазами за стеклами пенсне. Несмотря на длинное  овечье
лицо,  она  не  казалась  простоватой,  а,   наоборот,   настороженной   и
энергичной. У нее были быстрые птичьи движения. Самым примечательным в ней
был голос - высокий, металлический, лишенный всякой интонации; он  бил  по
барабанным перепонкам с  неумолимым  однообразием,  раздражая  нервы,  как
безжалостное жужжание пневматического сверла.
   - Вы, наверное, чувствуете себя почти дома, - сказал доктор  Макфейл  с
обычной слабой, словно вымученной улыбкой.
   - Видите ли, наши острова непохожи на эти - они плоские. Коралловые.  А
эти - вулканические. Нам осталось еще десять дней пути.
   - В здешних краях это то же, что  на  родине  -  соседний  переулок,  -
пошутил доктор.
   - Ну, вы, разумеется, преувеличиваете, однако в Южных морях  расстояния
действительно кажутся другими. В этом отношении вы совершенно правы.
   Доктор Макфейл слегка вздохнул.
   - Я рада, что наша миссия не на  этом  острове,  -  продолжала  она.  -
Говорят, здесь почти невозможно работать. Сюда заходит много пароходов,  а
это развращает жителей; и, кроме того, здесь стоят  военные  корабли,  что
дурно влияет на туземцев. В нашем округе нам не приходится сталкиваться  с
подобными трудностями. Ну, разумеется, там живут два-три торговца,  но  мы
следим, чтобы они вели себя как следует, а в противном случае  мы  их  так
допекаем, что они бывают рады уехать.
   Поправив пенсне, она устремила на зеленый остров беспощадный взгляд.
   - Стоящая перед  здешними  миссионерами  задача  почти  неразрешима.  Я
неустанно благодарю бога, что по крайней мере это испытание нас миновало.
   Округ Дэвидсона  охватывал  группу  островов  к  северу  от  Самоа;  их
разделяли большие расстояния,  и  ему  нередко  приходилось  совершать  на
пироге далекие поездки. В таких  случаях  его  жена  оставалась  управлять
миссией. Доктор Макфейл вздрогнул, представив себе,  с  какой  неукротимой
энергией она, вероятно,  это  делает.  Она  говорила  о  безнравственности
туземцев с елейным негодованием,  но  не  понижая  голоса.  Ее  понятия  о
нескромности были несколько своеобразными. В самом  начале  их  знакомства
она сказала ему:
   - Представьте себе, когда мы только приехали, брачные обычаи  на  наших
островах были столь возмутительны, что я ни в коем случае не могу  вам  их
описать. Но я расскажу миссис Макфейл, а она расскажет вам.
   Затем он в течение двух часов смотрел, как его жена и миссис  Дэвидсон,
сдвинув шезлонги, вели оживленный разговор. Прохаживаясь мимо  них,  чтобы
размяться, он слышал  возбужденный  шепот  миссис  Дэвидсон,  напоминавший
отдаленный рев горного потока, и, видя побледневшее лицо  и  полураскрытый
рот жены, догадывался, что она  замирает  от  блаженного  ужаса.  Вечером,
когда они ушли к себе в каюту, она, захлебываясь, передала  ему  все,  что
услышала.
   - Ну, что я вам говорила? - торжествуя, вскричала  миссис  Дэвидсон  на
следующее утро. - Ужасно, не правда ли? Теперь вас не удивляет, что я сама
не осмелилась рассказать вам все это? Несмотря даже на то, что вы доктор.
   Миссис Дэвидсон  пожирала  его  глазами.  Она  жаждала  убедиться,  что
достигла желаемого эффекта.
   - Не удивительно, что вначале у нас опустились руки. Не знаю,  поверите
ли вы, когда я скажу, что во всех деревнях нельзя было отыскать  ни  одной
порядочной девушки.
   Она употребила слово "девушка" в строго техническом значении.
   - Мы с мистером Дэвидсоном обсудили положение и решили,  что  в  первую
очередь надо положить конец танцам. Эти туземцы жить не могли без танцев.
   - В молодости я и сам был не прочь поплясать, - сказал доктор Макфейл.
   - Я так и подумала вчера вечером, когда  услышала,  как  вы  приглашали
миссис Макфейл на тур вальса. Я не вижу  особого  вреда  в  том,  что  муж
танцует с женой, но все же я была рада, когда она  отказалась.  Я  считаю,
что при данных обстоятельствах нам лучше держаться особняком.
   - При каких обстоятельствах?
   Миссис Дэвидсон бросила на него быстрый взгляд  сквозь  пенсне,  но  не
ответила.
   - Впрочем, у белых это не совсем то, - продолжала она, - хотя я  вполне
согласна  с  мистером  Дэвидсоном,  когда  он  говорит,  что  не  понимает
человека, который может спокойно стоять и смотреть, как его жену  обнимает
чужой мужчина, и я лично ни разу не танцевала с тех пор, как вышла  замуж.
Но туземные танцы - совсем другое дело. Они не только сами безнравственны,
они совершенно очевидно приводят к безнравственности. Однако, благодарение
богу, мы с ними покончили, и вряд ли я ошибусь, если скажу,  что  в  нашем
округе уже восемь лет как танцев нет и в помине.
   Теперь пароход приблизился ко входу в  бухту,  и  миссис  Макфейл  тоже
поднялась на палубу. Пароход круто повернул и медленно вошел в гавань. Это
была большая, почти замкнутая бухта, в которой  мог  свободно  поместиться
целый флот, а вокруг нее отвесно уходили  ввысь  зеленые  горы.  У  самого
пролива, там, куда с моря еще достигал бриз, виднелся окруженный садом дом
губернатора. С флагштока лениво свисал  американский  флаг.  Они  миновали
два-три аккуратных бунгало и теннисный  корт  и  причалили  к  застроенной
складами пристани. Миссис Дэвидсон показала  Макфейлам  стоявшую  ярдах  в
трехстах от стенки шхуну, на которой им предстояло отправиться в Апию.  По
пристани оживленно сновали веселые  добродушные  туземцы,  собравшиеся  со
всего острова, кто - поглазеть, а кто  -  продать  что-нибудь  пассажирам,
направляющимся дальше, в Сидней; они  принесли  ананасы,  огромные  связки
бананов, циновки, ожерелья из раковин или зубов акулы,  чаши  для  кавы  и
модели  военных  пирог.   Среди   них   бродили   аккуратные,   подтянутые
американские моряки с чисто выбритыми, веселыми лицами; в  стороне  стояла
кучка портовых служащих. Пока выгружали багаж, Макфейлы и миссис  Дэвидсон
разглядывали толпу.  Доктор  Макфейл  смотрел  на  кожу  детей  и  юношей,
пораженную фрамбезией -  уродливыми  болячками,  напом