,  сенатор
склонил голову в поклоне, полном достоинства. Мистер Посингби протянул руку,
пожатие которой оказалось на удивление крепким и сердечным.
     - Приветствую  вас,  друг мой!  - провозгласил он. -  Несмотря на столь
ранний час, моя душа так и рвется  воспарить к небесному своду, ибо лучистый
Феб  решил  излить  на нас свое божественное  сияние -  хм,  похоже, сегодня
жареные  почки  -  какой  восхитительный  день! И в самом деле,  мой дорогой
Гоббс, как говаривал бард из Эйвона, "вся суть  в игре"! Наша трагедия имеет
несомненный  успех, хотя  после  первого действия она несколько тускнеет! Но
сцена моей смерти потрясла публику до глубины души, заставив ужаснуться даже
самых толстокожих.
     - Рад это слышать! - улыбнулся сэр Мармадьюк.
     - Сэр, женщины рыдали,  мужчины  же плакали беззвучно! Все-таки  у меня
немалый  опыт  в  вопросах  смерти.  Еще  ни  разу  мой  выход  на сцену  не
заканчивался смертью.  Я  погибал  от  яда; падал, сраженный  выстрелом  или
пронзенный шпагой; я  умирал в темницах, на кроватях, на стульях, на плахе и
даже на столе! Смерть стала моим искусством! Но почки, полагаю, уже готовы.
     С этими словами он  открыл дверь на кухню и, действительно, в следующее
мгновение в  гостиную  вплыли  жареные  почки, а  вместе  с ними  и  Юдоксия
Посингби.  Все  уселись  за  стол и, жизнерадостно  гремя ножами и  вилками,
принялись за еду.
     - Что бы мне не  говорили,  - заявила Юдоксия, заглядывая  в наполовину
опустевшую чашку с кофе сэра Мармадьюка, - но мир так тесен!
     - Душа моя, - провозгласил мистер Посингби, с непередаваемым изяществом
размахивая  вилкой,  - многие философы  в  разное время и  в  разных  местах
отмечали  этот  поразительный  факт!  Но  скажи  мне,  душа  моя,  на  какое
необычайное обстоятельство ты сейчас намекаешь?
     -  Возлюбленный  супруг мой и вы, дорогой мистер Гоббс! Прошлым вечером
здесь,  в  дебрях огромного  города, наша  Табита  д'Абернон  встретила свою
сестру!  Я  слышала,  мистер  Гоббс, вы знакомы с ней, я  имею в виду сестру
Табиты,  мисс  Еву-Энн  Эш, это  прелестное дитя. Сколько в ней очарования и
прстоты!  Сейчас  милая девушка состоит в  компаньонках  у загадочной миссис
Бэддели. Как  только мисс Эш появилась в наших  краях,  о ней сразу же пошла
добрая слава, она стала истинным ангелом для малышей.
     -  Мы  знакомы,  -  кратко  ответил на  этот  восторженный монолог  сэр
Мармадьюк.
     -  Да-да,  мне говорили.  Миссис Соулем полагает, что  вы  составили бы
прекрасную пару. О, она так добра и живет так близко!  Я, конечно же, имею в
виду  миссис Моулем.  А  миссис  Ноугер, та,  что  живет через улицу, весьма
достойная особа, умоляла  меня узнать, не помолвлены вы? Я ей ответила: "Все
в руках божьих, дорогая миссис Моугер, но она..."
     - Нет, мы не помолвлены.
     -  Ох, дорогой мистер Гоббс, как жаль! - вздохнула любезная  Юдоксия. -
Вы такой красивый, такой  величественный джентльмен, такой изысканный, а она
столь мила  и свежа! Весь  Джайлз-Рентс только  и мечтает  о  том,  чтобы вы
соединили ваши судьбы! О, сколько сердец трепетно и нежно сочувствует вам!
     Здесь мистер Посингби игриво улыбнулся.
     - Ах, - он томно закатил  глаза, -  Эрос, Эрос! Купидон,  мечущий  свои
сладкие стрелы! Но, Юдоксия, скажи мне, я знаком с этой очаровательницей?
     - Должно быть, ты видел ее, Огастес. Она повсюду бывает, такая стройная
особа с косами, как у Авроры!
     - Любовь моя, твое описание столь красноречиво, что мне остается только
лишь преклонить перед тобой колени. Однако я...
     В этот  момент за окном раздались пронзительные  вопли,  сопровождаемые
хриплыми выкриками.
     Мистер  Посингби  в мгновение  ока  очутился  у  окна.  Юдоксия  и  сэр
Мармадьюк поспешили присоединиться к нему.
     Мальчишки на  улице  упоенно  вопили  и отплясывали какой-то  дикарский
танец  вокруг  толпы  оборванцев   с  хмурыми  лицами,  извергавших  хриплые
ругательства и явно готовившихся к драке. Перед этим сбродом  спокойно стоял
молодой щеголь, изящная  шляпа венчала  его курчавую голову  под  совершенно
немыслимым углом.
     -  Эх, - воскликнул мистер Посингби, сдвинув свои олимпийские брови,  -
даже самый доблестный джентльмен не устоит в одиночку против этого сброда!
     Схватив скалку, он распахнул окно и с необычайным проворством выпрыгнул
наружу.
     - Стойте, подлые твари! - вскричал  олимпиец. - Стойте! Держитесь, сэр,
помощь близка! Во имя Англии и святого Георгия!
     Мистер  Посингби храбро бросился в самую  гущу,  яростно  размахивая  в
воздухе скалкой.  Грозный  ли  голос, нахмуренные брови или  скалка испугали
оборванцев, но они отступили. Мальчишки смолкли  и исчезли в мгновение  ока.
Медленно  и неохотно толпа разошлась, и вскоре Яблоневое  Подворье приобрело
привычный  вид. Отбросив  в сторону сломанную трость,  молодой  джентльмен с
лучезарной улыбкой повернулся к своему спасителю.
     - Сэр,  - начал он, -  вы просто молодчина!  Разрази меня гром, если вы
не...
     Тут, увидев грозные брови, джентльмен снял шляпу и низко поклонился.
     - Прошу вас, сэр,  примите мою смиренную благодарность... Джон! Это вы,
Джон?
     В  следующее  мгновение мистер Беллами схватил руку сэра  Мармадьюка  и
энергично встряхнул. Улыбка на его лице стала еще шире и еще лучезарнее.
     - Вам сопутствует капризная Фортуна! - скалка величественно взметнулась
вверх, словно мистер Посингби собирался совершить обряд посвящения в рыцари.
-  Будь  благословенна  судьба,  которая позволила  нам встретиться на  поле
брани! Юдоксия, душа моя, поставь прибор для друга нашего друга!
     И Яблоневое Подворье стало свидетелем торжественного знакомства мистера
Посинби и  мистера  Беллами,  после  чего все  трое  забрались  через окно в
гостиную четы Посингби, чтобы продолжить прерванный завтрах.
     Мистер Беллами поклонился Юдоксии, церемонно поцеловал ей руку и уселся
за стол так  непринужденно и  естественно, словно  бывал  в  этой гостиной с
детских лет.
     Мистер  Посингби, передавая Руперту блюдо с  остатками  жареных  почек,
заявил:
     -  Мистер Беллами, сэр, в лице вашего друга, нашего уважаемого... гм...
постояльца, вы видите доброго ангела этого дома! С того дня, как он появился
в этих стенах, жестокий кулак судьбы  превратился в ласкающую длань и вместо
ударов от капризной особы, именуемой  Фортуной,  мы получаем  теперь  только
дары! Благодаря нашему другу Гоббсу у нас теперь появились средства!
     - Охотно верю! - с жаром воскликнул мистер Беллами. - Нет никого добрее
старины Джона!
     - Как это верно замечено! - прихорашиваясь, заметила миссис Посингби. -
Ох, как это верно!
     -  Сэр,  -  продолжил  мистер   Посингби,  -  перед  вами  актер.  Дитя
Терпсихоры, Мельпомены и Талии. Служитель трагедии и комедии, сэр!
     - О? -  вопросил мистер Беллами, увлеченно поглощая кулинарное творение
миссис Посинби. - В самом деле?
     -  Истинная  правда, сэр! Я покорный слуга музы  трагедии. Но какую  бы
роль отныне мне  не довелось  играть,  от разлагающегося  трупа  до  подлого
беспринципного  паяца, неизменно в  глубине души я буду хранить  неумирающее
чувство благодарности и дружбы к Джону Гоббсу!
     Мистер  Посинг  свирепо  схватил чашку с  кофе  и залпом  проглотил  ее
содержимое, тогда  как  его  брови  продолжили восторженный  монолог  своего
хозяина.
     - О, какие  прекрасные  слова,  возлюбленный  муж  мой! -  благоговейно
прошептала Юдоксия Посингби. - Позволь добавить: аминь!
     Покончив с завтраком,  сэр Мармадьюк и Руперт поднялись в мансарду,  но
не успел наш  герой прикрыть дверь, как  могучие руки мистера Беллами крепко
сжали его в объятиях.
     - Джон! - воскликнул юный джентльмен, - старина  Джон,  взгляните же на
меня!
     - Вы выглядите как истинный денди! - улыбнулся сэр Мармадьюк.
     -  Охотно  вам  верю!  -  мистер Беллами  удовлетворенно осмотрел  свой
великолепный  наряд. - Представляете, старина, случилось настоящее чудо! Лев
обернулся ягненком, людоед  стал  человеком!  Горгона превратилась... Короче
говоря, мой бессердечный дядюшка расщедрился!
     - Вы меня удивляете! - воскликнул сэр Мармадьюк.
     -  И не  мудрено!  Я сам  удивлен! Ибо мой дядюшка, сэр Мармадьюк, этот
неприступный ворчун и скряга,  на поверку  оказался  добрейшим  малым,  будь
благословеннна его лысина!
     - Гм! Лысина, Руперт...
     -  Ну, в его-то возрасте он уже должен был обзавестись солидной плешью.
Но,  как  бы  там ни было,  мои  карманы набиты  звонкой монетой, так что их
содержимое и я сам к вашим услугам. Если нужна помощь или...
     - Вы очень добры! - сэр Мармадьюк взглянул в пылающее лицо собеседника.
- Я благодарен вам, Руперт...
     - Благодарны?  -  воскликнул мистер Беллами. - Нет,  нет, Джон! Все как
раз наоборот,  старина! Это  я  очень  многим вам  обязан.  И  я никогда  не
смогу... никогда не  смогу выразить свою благодарность! Ибо, Джон, вы  своим
доверием  и  почтительностью  вернули мне  самоуважение,  вы  называли  меня
джентльменом,  несмотря на мои лохмотья. И  потому, старина,  потому... черт
возьми, я никогда не смогу... - он смутился и опустил голову, но в следующее
мгновение сквозь слезы взглянул на сэра Мармадьюка. - Каким  же я был ослом!
Но,  Джон, я вам чертовски благодарен! Для  меня  большая честь называть вас
своим  другом, и я надеюсь... -  тут голос его дрогнул и оборвался,  но  сэр
Мармадьюк, глядя в  наполненные слезами гляза юноши, прочитал  в них все то,
что юноша не смог выразить словами.
     - Руперт, - сказал он, - мы друзья и  останемся ими навсегда, до самого
конца, я в  этом уверен. Что же касается  доверия - Ева-Энн будет очень рада
увидеть вас.  Отправляйтесь  к ней.  Она  живет  в  старом особняке напротив
Лютикового переулка.
     - А вы, Джон? Рочему вы не пойдете со мной?
     - У меня  дела, Руперт. Мне надо написать письмо. Так что отправляйтесь
к  Еве-Энн. Купите  ей что-нибудь  в  подарок. И  поговорите с  ней. Я  хочу
сказать, убедите ее покинуть этот  ужасный район.  В Лондоне  живет замужняя
сестра Евы-Энн миссис Д'Абернон.  Попросите Еву-Энн познакомить вас  с ней и
постарайтесь уговорить ее немедленно переселиться из Джайлз-Рентс.
     - Я  все сделаю, Джон!  Это  отвратительная дыра! Мужчины  здесь весьма
неприятны, но женщины, черт бы меня побрал, прсто омерзительны!
     - Уведите ее отсюда как можно скорее. Сделайте все, что в ваших силах.
     - Можете на меня положиться, старина!
     Подкинув вверх свою элегантную шляпу, мистер Беллами  нахлобучил ее  на
голову самым залихватским образом и исчез,  унося с собой энергию молодости.
А помрачневший сэр Мармадюк, с тоской  оглядев  дымящиеся трубы и обветшалые
крыши,  устало вздохнул и сел за стол, чтобы написать верному мистеру Гоббсу
длинное  и  скучное  послание  относительно  нового  завещания.  Покончив  с
письмом, он поднялся, надел свое пальто грубой шерсти, проверил, на месте ли
пистолет, и вышел на залитую солнцем улицу.

        "Глава XXXVII,"
     в которой речь пойдет о шишковатой трости мистера Шрига

     Оборванные  дети  носились  по  улице, наполняя  воздух  пронзительными
криками. Нечесаные  женщины,  маячившие  в  дверях, завидев его, переставали
браниться.  Он неторопливо шел  мимо  старых покосившихся домишек, в которых
тоскливая старость соседствовала с безрадостным детством.  Но сэр  Мармадьюк
продолжал  идти вперед, засунув руки в  карманы пальто,  слепой и глухой  ко
всему, что  творилось вокруг. Он не заметил, как от  темной стены отделилась
тень и заскользила следом. Тень принадлежала коренастому человеку с огромной
копной волос. Его маленькие цепкие глазки  ни на минуту не  упускали из виду
высокую фигуру в шерстяном пальто, бесформенной шляпе и грубых башмаках. Сэр
Мармадьюк  свернул  в  переулок,  вышел  на  широкую  улицу,  по-прежнему не
догадываясь о  преследовании. В эти минуты он был полностью поглощен унылыми
раздумьями о своем будущем. Что ж, он вновь вренется к своему одиночеству...
У него, конечно же, останутся книги, музыка и Джон Гоббс.
     Он продолжал медленно идти  вперед, опустив голову и не замечая  ничего
вокруг. Но ее  он все-таки  углядел.  Ева-Энн  переходила улицу,  окруженная
толпой детей,  тянувших к ней  свои ручонки, не отрывавшие от нее влюбленных
глаз.  Девушка,  ласково  улыбаясь  им,  беседовала со  старухой, ковылявшей
рядом. Словно почувствовав его присутствие, она оглянулась, и лицо ее тут же
осветилось радостью.
     - Джон! - воскликнула Ева-Энн. - С одной из женщин случилось несчастье,
я тороплюсь к ней. Пойдем со мной!
     - Это моя Нэнси, господин, -  прошамкала старуха. -  Она обварила ноги.
Моулз опрокинул  на  нее  чайник. Дети  плачут  от голода, а  Нэн  не  может
подняться с кровати, у меня ревматизм, а помочь нам все отказываются, боятся
Моулза, твердят, что он сумасшедший.
     - Сумасшедший? - спросил сэр Мармадьюк.
     - У него есть джин! Галлон!  И  он  ни капли не дал ни мне, ни бедняжке
Нэн!
     - Кто такой Моулз?
     - Муж Нэнси, сэр.
     - Ева, тебе не стоит туда идти...
     - Но, Джон, я должна помочь бедняжке.
     - Вот сюда! - Старуха остановилась у скользкой и очень  узкой лестницы,
круто  спускавшейся  в  зловонное  подземелье.  -  Осторожней,  леди,  здесь
скользко. А вы, мелюзга, отстаньте от леди! прочь отсюда!
     С этими  словами  старуха  начала спускаться  по  невообразимо  грязным
ступеням. Сэр Мармадьюк и Ева-Энн последовали за  ней. Внизу царил кромешный
мрак.  Но вот глаза  привыкли к темноте, и наши герои смогли различить  двух
детей,  сжавшихся у изодранного тюфяка, на котором неподвижно лежала молодая
женщина. Из  дальнего  угла доносилось  какое-то  неразборчивое  бормотание,
временами переходившее в стоны.
     - Боже, - сэр Мармадьюк в ужасе отшатнулся. - Это невозможно!
     - Да, конечно, - прошептала Ева-Энн, - но я видела места и похуже.
     -  Ты  привела ее,  матушка?  -  Женщина  на тюфяке  пошевелилась. - Ты
привела Добрую Леди?
     - Она здесь,  Нэн. А с ней джентльмен, он  любезно согласился осмотреть
твои ноги.
     -  О, мэм! -  простонала страдалица. - Говорят, вы очень добры к детям,
будьте же добры и ко мне.
     -  Да,  конечно,  сестра  моя. -  Ева-Энн  склонилась  над  несчастной,
осторожно  взяла  из  рук  измученной  матери  хнычущего  младенца  и  стала
успокаивать его.
     Дети подобрались поближе.
     - Сильно болит? - Девушка тронула лоб женщины.
     -  Очень,  мэм,  так  болит, не приведи Господь! -  пропищала откуда-то
сбоку старуха со странным  торжеством в голосе. - Ее  ноги! Бедняжка стонала
всю ночь. Покажи  им, Нэн, покажи! Пускай убедятся, что я не лгу. Подойдите,
сэр, подойдите!
     - Нет, нет!  -  вскричала  Нэнси. - Я не так уж и больна, но если бы вы
дали им немного поесть... Со вчерашнего вечера у нас нет ни крошки...
     - Бедняжки! - воскликнула Ева-Энн. - Не беспокойся, Нэнси, их накормят.
Я уже послала за продуктами и...
     В  этот  момент несчастное существо  в углу взвизгнуло и, хватая воздух
скрюченными пальцами, начало сыпать проклятиями.
     - Не бойтесь его, мэм!  - простонала Нэнси. -  Это всего лишь Моулз. Не
обращайте на него внимания. Он  просто бредит, ему  повсюду мерещатся змеи и
пауки, он ловит их, бедняжка, ночи напролет... - Тут она застонала.
     - Так сильно болит? - Ева склонилась над ней.
     - Временами нещадно, мэм!
     - Я постараюсь помочь тебе. Джон, подержи малыша.
     - Подержать?  - изумился  сэр Мармадьюк.  -  Нет, нет,  отдай его лучше
старухе.
     - Мне  понадобится ее помощь, возьми же эту крошку, Джон, ведь она твоя
сестра перед лицом Господа!
     И  вот  уже ужасный шевелящийся  комочек  у него  в  руках.  Несчастный
человеческий детеныш. Сэр Мармадьюк  поспешно  отвернулся,  когда Ева начала
разматывать лохмотья, прикрывавшие ноги несчастной женщины.
     Ребенок,  несмотря  на  усилия   джентльмена,  захныкал   громче.   Ева
оглянулась  и  велела старухе  освободить  сэра Мармадьюка  от  обязанностей
няньки,  тот  с облегчением передал  визжащий  комок в  более  умелые руки и
отошел  в  сторону,  стараясь не смотреть на тюфяк.  В  следующее  мгновение
раздался  отчаяннный крик Евы-Энн, сэр Мармадьюк резко обернулся и в тот  же
момент  рухнул  на колени  под ударом дубины, просвистевшей  в дюйме от  его
головы и обрушившейся на  плечо. Сэади раздался  звук еще одного  удара. Сэр
Мармадьюк вскочил на ноги и  стремительно развернулся. Прямо на него, широко
раскинув руки валился какой-то человек. Сэр Мармадьюк  отпрянул в сторону, и
тело  с  глухим  стуком  рухнуло  на  пол.  У  лестницы стоял  мистер  Шриг,
шишковатая трость  угрожающе раскачивалась, готовая нанести  новый удар.  Но
необходимости в том  уже  не  было  -  упавший  не  двигался.  Сэр Мармадьюк
вгляделся в лежавшую у его ног фигуру.
     - Драчун Фэган! - мистер Шриг осторожно ткнул тростью недвижное тело. -
Вы не пострадали, сэр?
     -  Благодаря  вам, Шриг,  почти  нет! - сэр Мармадьюк  потер ушибленное
плечо. - Ей-богу,  этот  парень хорошо знал свое  дело. Какая удача, что  вы
случайно оказались здесь.
     - Случайно? - изумился мистер Шриг. - Это не совсем так, сэр. Скорее уж
наоборот. Я уже давно не свожу глаз со своей птички.
     -  Которая,  похоже, приходит  в себя! -  сэр Мармадьюк опустил руку  в
карман пальто.
     - Приходит в себя, сэр? Ну-ка, посторонитесь!
     Человек начал с трудом  подниматься, но шишковатая трость опустилась на
лохматую голову  столь точно, что Драчун Фэган как подкошенный снова  рухнул
на пол.
     - У некоторых птичек очень крепкие черепа! - вздохнул мистер Шриг. - Но
теперь он на время успокоился!
     Он  повернулся  к  бледной  Еве-Энн,  почтительно   приподнял  шляпу  и
улыбнулся.
     - Полагаю, мэм, я немного  напугал вас? - участливо спросил он. - Прошу
извинить меня.  Следовало уложить его чуть-чуть раньше, на минуту-другую, но
он проявил такую прыть, какой я от него не ожидал!
     -  Все в порядке, друг Шриг! - она коснулась дрожащей рукой его рукава.
- Ты спас жизнь Джону. О,  дорогой  друг,  я  буду молить Господа,  чтобы он
благословил тебя!
     - Но что вы здесь делаете, мэм? Это неподходящее для вас место!
     - Бедняжка Нэнси тяжело больна!
     -  Да? - мистер  Шриг повернулся к несчастной. - Да, весьма  неприятно,
мэм, хотя мне доводилось видеть и похуже.
     - Мне нужны губка, чистая вода, мазь и...
     - Или лярд! Лярд - вот что ей нужно, мэм, но в первую очередь доктор!
     - О,  если бы только это было возможно,  мистер Шриг! Если бы мы  могли
найти хоть одного...
     - Ну, хирурга я вам  обещаю,  мэм! - кивнул  головой мистер Шриг.  - Но
прежде всего я должен посадить под замок мою птичку.
     Тут  он неожиданно  сунул в  рот два пальца и оглушительно  свистнул. В
следующее  мгновение  с улицы послышался  ответный свист, а вслед за ним  на
лестнице раздались  тяжелые шаги, и вскоре в подвал ввалились два здоровяка,
в которых наш джентльмен безошибочно угадал представителей закона.
     - Мы готовы, сэр! - гаркнул один из них, отдавая мистеру Шригу честь.
     - Всегда готовы! - отозвался второй. - Вы взяли его, сэр?
     - Увы, - вздохнул мистер Шриг, - я взял его, Джордж, но не за убийство!
Я мог бы схватить его и за убийство, но тогда друг вот этой юной леди был бы
сейчас трупом. Поэтому, - он снова вздохнул, - мне пришлось принять  меры на
тридцать, ну, быть может, на пятнадцать  секунд  раньше.  Вот такие дела!  -
мистер Шриг  горестно покачал  головой  и с  сожаление ткнул тростью все еше
пребывавшего без сознание Драчуна Фэгана. - Но все равно посадите-ка его под
замок, ребята, хоть это и  будет всего лишь  "покушение  на убийство". И вот
еще что, Джордж, пришли-ка сюда поскорее хирурга.
     - Будет сделано, сэр!
     Полицейские подхватили безвольное тело и поволокли вверх по лестнице.
     - Одна птичка в клетке! - удовлетворенно кивнул Шриг. - Остал